Мы отыграли двенадцать концертов, посетили двенадцать городов и провели месяц в пути.
— Я уезжаю в тур с Atlas Genius. На пару недель, не больше. — Даниэль откинулся на спинку дивана, бросая на меня вопросительный взгляд.
Эмерсон сидел рядом со мной, играя в телефон, а Ремингтон гулял по автобусу.
Подняв взгляд от экрана, Эмерс жалобно посмотрел на Даниэля.
— А финальный тур? Ты с нами?
— Куда я денусь? Меня Ремингтон хоть живым, хоть мертвым притащит. — Они засмеялись, а я лишь натянуто улыбнулся. Я так не хочу, чтоб он уезжал.
Я так не хотел, чтобы это заканчивалось. Люблю эти дороги, пьяные вечеринки, дикие концерты и своих братьев. Они живут этим, и это у них в крови. Их кайф на выступлениях и эмоции после концертов. Они любят свою работу так же, как и работа любит их. Я пережил этот момент. Выйти на сцену и сыграть пару песен стало чем-то обычным. Не понимаю, как это происходит, но жизнь перевесила этот момент. Я потерял интерес к своей работе и к своему единственному увлечению. Потому что появилось новое — алкоголь. Моя зависимость и то, что меня убивает. Но спасение от этого — Даниэль. Он спасает меня, тонущего в этой грязи, но я не могу спасти его.
Выйдя из автобуса, я вдыхаю ночной, морозный воздух. Дэн подходит ко мне и обнимает, будто ищет спасение в моих объятьях. Я прижал его к себе и, поцеловав в висок, закрыл глаза.
— Я буду скучать. Очень. Пообещай, что будешь звонить. Писать. Что угодно.
— Обещаю. Я обещаю, Себ.
— И не вернешься к наркотикам. Тоже обещай.
— Мне тяжело. Мне так тяжело. Извини.
— Тогда ты никуда не едешь.
Я отстранился и посмотрел ему в глаза.
— Я обещаю.
— Люблю тебя, Кёрсио.
— И я люблю тебя.
Los Angeles
August, 14
11:29
Свежий кофе и тишина. Мы дома две недели, и я так скучал по этому. Ремингтон засыпает над кружкой кофе, а Эмерсон бегает по кухне в поисках чего-нибудь сладенького.
Все такое милое и родное. Кажется, я старею и замечаю это только на этом моменте. Смешно, но я так рад, что я дома, потому что Ремингтон готов свалить хоть сейчас куда-нибудь в сторону Норвегии и дать концерт в горах, для альпак.
Даниэль в туре, но не звонил мне четыре дня. Я волнуюсь? Даже слишком.
Набираю знакомый номер и закрываю глаза.
Гудок. Два. Семь.
— Да?
— Дэни?.. — Я встал из-за стола и подошел к окну.
— Это Эрик. Думаю, ты меня помнишь.
— Да, помню. Может дашь телефон Даниэлю?
Я был напуган и растерян. Эрик брат Дэна, но они почти не общались. С чего это вдруг?
— Себастьян. Они тебе не сказали?
Голос Эрика дрожал, а я обернулся на братьев.
— Кто и что мне должен был сказать?
— Себастьян. Дэн…он умер. От передозировки, несколько дней наз. Слушать дальше я уже был не в силах. Ком в горле не давал произнести ни слова. Пять минут тишины, больше я вынести не смог. Он не мог умереть.
— Вы знали.
Эмерсон прикрыл лицо рукой, испуганно смотря на меня.
— Прости…
— Не сказали! — Со стола полетела ваза с цветами. — Вы мне не сказали!
Я ушел из кухни и, заперевшись в комнате, упал на пол, уже не в состоянии сдерживать слезы. Я задыхался и кричал. Кричал, будто он мог меня услышать.
Я не спас его. Я ничего не сделал.
Он умер, а я пил кофе.
Я разбил гитару. И еще что-то. И еще что-то. Рыдая, задыхаясь и захлебываясь в слезах.
Он умер. Он обещал, что не будет. А я обещал, что спасу его. И не спас.
Я в сотый раз набирал его номер, но мне болше никто не ответил.
Он умер, а я пил кофе.
12:17
Эмерсон хотел открыть дверь, но Рем взял его за руку.
— Не стоит. Иначе все то, что он разбивает, полетит в тебя. Надо подождать.
— Ему нужна помощь. Он плачет… Ему плохо, Рем.
— Не сейчас, Эмерсон. — Ремингтон опустился на пол около двери и, притягивая к себе брата, аккуратно обнял его. — Он будет в порядке. Я надеюсь.
August, 16
Я лежал на кровати, в футболке Даниэля, пытаясь собрать мысли в кучу.
В комнату зашел Эмерсон. Он сел у изголовья кровати и погладил меня по волосам. Он сидел так очень долго. Но после долгого молчания он тихо произнес:
— Все будет хорошо. Ты слышишь? Мы так волнуемся, Себастьян. Мы очень волнумся за тебя. Два дня прошло. Может, выйдешь к нам? Или хотя бы покушаешь?
— Я в порядке, Эмерсон. Спасибо. Я очень устал. Я посплю, ладно?
— Хорошо, Себ. — Эмерсон встал и направился к двери. — Мы рядом. Всегда. Просто знай, хорошо?
Мне не стало лучше. Ни через пару дней, ни через неделю. Я все так же лежал на кровати, не ел и не спал. Только пил и рыдал. Я не чувствовал ничего того, что чувствовал раньше, когда пил что-то крепкое. Сейчас я не пьянел, а лишь пытался избавиться от боли.
Но мне было все так же плохо, и я не мог ничего с этим сделать.
***
— Мы с Эмерсоном поедем на кладбище… — Ремингтон замялся. — Ты с нами?
— Да.
Я стоял у его могилы и смотрел на фото улыбающегося парня.
Я пил кофе, а он умер.
Положив цветы, я закрыл глаза.
Он стоит напротив и смотрит на меня, как будто ничего не случилось.
— ты умер.
— да.
Мы молчим, а сердце разрывается от тоски и боли. Я не могу без него.
— ты в моей голове?
— может быть.
Опускаясь на колени, я закрываю лицо руками. Я обещал не плакать. Обещал не плакать здесь, но не смог сдержать это обещание. Такое глупое и бессмысленное, когда ты теряешь свою жизнь.
Я чувствую на себе взгляды братьев. Они стоят сзади. Стоят и видят как сломался их брат.
«Ты слабак, Себастьян. Такой глупый и слабый. Раз не смог спасти его, то и себя не сможешь»
Схожу с ума.
Возвращаясь домой с кладбища я снова запирался в комнате и пил. Я променял свою никчемную жизнь на алкоголь, и тут уже никакие уговоры матери мне не помогут.
Братья советовались с психологом, который даже пытался вломиться в мою комнату. Он выписал какие то таблетки, антидепрессанты, снотворное, не знаю. Что-то из ряда того, что выписывают "душевнобольным". Я отказался. Потому что я не был в депрессии. Я просто устал.
Прошел месяц. Я чуть ли не ночевал около его могилы, и был готов остаться там хоть навсегда.
Потому что он был там. Он был рядом со мной. Я его видел, слышал и понимал. Передо мной стоял мой Даниэль. Тот самый, которого я так сильно любил и боялся потерять.
— я не могу без тебя.
Больно.
— но я ведь рядом.
Ты не рядом. Ты умер. Ты в моей голове.
— а я хочу ближе.
***
— Себ.. Слушай.. месяц прошел. Мы думали.. Может сыграть концерт? Тут, в Анджелесе. Просто, он был одним из нас. Как ты..не против?
Я и Эмерсон сидели за кухонным столом, а Ремингтон мялся, стоя напротив.
— Как хочешь, Рем. Но я больше не с вами.
Я покинул группу, и это было самое безумное решение, за всю мою жизнь. Я устал. Не хотел знать что такое музыка, хотел забыть и не вспоминать. Вина и все то, что произошло, не давало мне покоя и сил, чтоб подойти к инструменту.
— Ты не можешь, Себастьян..— Рем выглядил очень расстеряно. — Прошу тебя..ты не можешь вот так просто.
Ремингтон кинул вопросительный взгляд на Эмерсона, а тот лишь пожал плечами.
— Хватит. Я все решил. Я ухожу, Ремингтон. Но, если концерт в силе, то думаю..Даниэль.. — Я замялся и закрыл глаза. — он.. Ему бы.. — ком в горле не позволил говорить дальше. Я шумно выдохнул и посмотрел на брата. — Удачи с этим.
Ремингтон опустил глаза и тихо вздохнул. Я чувствовал то, как он был напряжен. И то, что ему было ужасно неловко говорить все это.
— А он..он так любил тебя. — Эмерсон почти прошептал эти слова, в упор глядя на меня. — Послушай..если бы мы только знали..мы бы помогли ему. Себ, ты страдаешь, и мы тоже.
— Знал.
— Ты не сказал нам..
Эмерсон тихо проговорил эти слова, и опустил глаза.
Я им не сказал. Я не сделал ничего. Не спас. Не помог. Ничего. Совершенно ничего.
— Это все я... Убил его...боже..я..
Закрывая лицо руками, я повторял эти слова. Боль пронзала все тело, начиная от кончиков пальцев. Я надеялся что умру прямо там, на кухне.
Ремингтон, встав из-за стола, подошел ко мне и положил руку на мое плечо.
— Перестань. Перестань винить себя. Себастьян, мы любим тебя..и так сильно хотим помочь тебе.
— Я очень устал..Пойду спать, хорошо?
Встав из-за стола я пошел в сторону своей комнаты, и еще долго слышал разговоры братьев. Они самые близкие и родные люди, я не хотел делать им больно. Моя жизнь буквально перевернулась, и я не смог поставить все на свои места.
«Ты слабак, Себастьян. Такой глупый и слабый. Раз не смог спасти его, то и себя не сможешь»
