Цельнометаллический паникер

Сознание возвращалось неохотно. Жутко болела голова, демонстрируя знакомые симптомы — у меня при мигренях часто сначала болел правый глаз, а потом уже начинало ныть и все остальное. На сей раз глаз болел очень уж сильно, и открываться отказывался вовсе. Но разбудила меня не мигрень, а странные ощущения в области ребер. Проморгавшись, я увидел над собой высокую светловолосую женщину в смутно знакомом сером плаще, накинутом поверх шикарного бордового двубортного пиджака. Женщина вяло пинала меня по ребрам роскошными дизайнерскими туфлями и вполголоса материлась. — Где я? Что со мной? — просипел я. — Надо же, очнулась, — хмыкнула женщина. — Когда со мной вышли на связь и попросили в одиночку прийти сегодня ночью к берегу, обещая сюрприз, я ожидала как минимум контейнеровоз с оружием, а лучше парой-тройкой бронероботов, но никак не полудохлую одноглазую девчонку. — Одноглазую? — недоуменно уточнил я. — Если тебе интересно, то у тебя из правой глазницы торчит лезвие ножа. Судя по тому, что ты все же разговариваешь, а не воняешь молча, оно на большую часть обломано и до мозга не дошло. Где-то внутри моей головы Чидори издала вопль отчаяния. «Так вот что мне мешает нормально разглядеть окружающий мир», — тупо констатировал я. И, наконец, присмотревшись уцелевшим глазом, рассмотрел мою собеседницу внимательнее. Высокая, подтянутая, уже не очень молодая — лет сорока, наверно, — но невероятно стильная и эффектная. Пожалуй, даже, в моем вкусе — если бы не жуткий след от ожога на правой половине лица. «Хотя ты сама сейчас, похоже, по вкусу разве что бомжам с тойкийской помойки», — мрачно прокомментировал внутренний голос. Я же вернулся к молчаливому разглядыванию собеседницы. Ее образа завершал тот самый плащ, оказавшийся советской офицерской шинелью с капитанскими погонами. Этого человека я знал, но увидеть вживую, мягко говоря, не ожидал. — Ну, что притихла? — женщина еще раз потеребила меня носком ботинка. — Если ты ничего интересного не расскажешь, придется тебя тут и пристрелить. Мне, знаешь ли, уже вредно не спать ночами. — Контейнеровоз действительно был. А вот куда он подевался, и почему я тут валяюсь в таком виде — сама бы не прочь разобраться, — проскрипел я севшим голосом. — Не стреляйте меня, пожалуйста, я вам еще пригожусь. — Тоже мне, золотая рыбка, — хрюкнула женщина, подававшись коротким смешком. — Чем ты можешь мне пригодиться? — Я Шепчущая, — зашел я с козырей. Отчего-то я не сомневался, что моя собеседница прекрасно знает, кто это такие. — Опасное знание. И теперь тебя действительно проще пристрелить, чем разбираться в сомнительных ценностях, хранящихся в твоей голове. В этой глуши они практически бесполезны. Хотя, говорят, из вас программисты и хакеры неплохие. Аргумент, но слабоватый. Еще что-нибудь? — Я умею пилотировать бронероботов третьего поколения, — кинул я еще один аргумент на чашу весов. — И экзамен у меня принимали довольно строго. — Толку-то с того, — женщина поморщилась. — Эта роскошь не для нас. Разве что про их слабые места расскажешь, чтобы мы тактику противодействия придумать смогли. Хорошо, но мало. — Про силовую броню вам не доводилось слышать? — в силе этого моего аргумента я уверен не был, но попробовать стоило. — А то как же. Такие вещи легко не скрыть. Полезная штука — и, главное, никаких черных технологий. Что-то знаешь об этой технике? — У вас под ногами валяется ее создатель, — пришлось присвоить лавры Сагары. — Пока еще относительно живой. Женщина призадумалась и закурила, глядя на прозрачные воды южного моря. И потом, выпустив дым, помотала головой. — И снова не очень полезно. В нашей дыре нужных производственных мощностей не водится, а чертежи у кого надо — уже есть. Вот если б ты в тактике применения разбиралась. — Я наставления писала! — искренне возмутился я. — Что шепчущие могут быть талантливыми конструкторами — я охотно поверю. Хотя отсутствие свежих черных технологий в изделии настораживает, но мало ли, как перед тобой задачу ставили. Что у некоторых из вас крепкие нервы и могут быть неплохие руководящие навыки — тоже слышала. Но наставления писать — это надо в армии послужить, и боевой опыт иметь не кабинетный. — Меня зовут Чидори Канаме, — путаные мысли привели меня к моменту, с которого, кажется, и стоило начинать разговор. Я ведь и так наболтал гораздо больше, чем собирался. — Старший лейтенант Мифрила. Наверно, бывший, но это же не так важно, да, товарищ капитан? — Может и важно, — женщина снова выдохнула ароматный дым. — Странно, что ты не захотела представиться с самого начала. Боялась, что сразу застрелю? — Может быть, здесь не лучшее место для продолжения беседы, Софья Павловна? — я перешел на русский и скривился, попытавшись изобразить улыбку. — Попа очень мерзнет. Зажженная сигарилла выпала изо рта женщины, едва не проделав во мне очередную дырку. И судя по сузившимся зрачкам и упершемуся мне в переносицу «Стечкину», сюрприз удался на славу. Потом она опомнилась и махнула рукой. — Все вы там в Мифриле хитровыкрученные. Вот уж точно, кто с Калининым служил, тот в цирке не смеется. Но запомни, здесь ты будешь обращаться ко мне «Владилена Николаевна». Для своих, как ты знаешь, я — Балалайка, но право ко мне так обращаться еще надо заслужить. Со званием твоим отдельно разберемся. Мы тут сами все как бы бывшие, — она искренне сморщилась, словно собираясь плюнуть, но воспитание оказалось сильнее. — Идти-то сможешь? — Понятия не имею, — признался я. — Уверенности особой не испытываю, но могу попытаться. Глядя на мои жалкие потуги, Балалайка улыбнулась одними губами и подставила мне плечо. Так, с ее помощью, мы добрались до машины, где я благополучно растянулся на широченном заднем диване. В дороге удалось немного собрать в кучу разбежавшиеся мысли. Мне повстречался персонаж из совсем другого аниме, чувствовавший себя в здешнем сюжете как дома. В некотором роде двойник Калинина — Балалайка в оригинале официально ушла со службы с большим скандалом, и за ней последовали многие из ее выживших подчиненных. Вся эта жутковатая команда осела в городе Роанпур на побережье Тайланда, и стала одной из самых авторитетных бандитских группировок, наравне с местным филиалом Триад. В действительности же, пусть прямо о том не говорилось, и тот, и другая не потеряли контактов с ГРУ. Единственно, в знакомом мне мультфильме Балалайка тащила на себе ворох комплексов за распад СССР и очень по этому поводу переживала, а вот местная же хозяйка отеля «Москва», ушедшая из армии еще до здешней Второй Афганской, могла иметь в жизни другие приоритеты. И тонкая грань между «работать на ГРУ» и «служить в ГРУ» имела все шансы пролегать по-другому. Подозрения мои подтвердились уже на следующий день, когда Балалайка навестила меня в госпитале. — Мы проверили твои слова, — развалившись в кресле, начала она. — Калинин действительно завербовал тебя. И даже про звание, как мне ни удивительно, правда — твое требование, учитывая особые условия, решили удовлетворить. Балалайка постучала пальцем по голове, намекая на мою принадлежность к Шепчущим. А я в очередной раз удивился перипетиям моей здешней судьбы. Сам я не имел насчет действий Калинина ни малейших подозрений. И вопрос, на кого же он работает на самом деле, становился все менее очевидным. — Интереснее всего твое появление здесь в таком состоянии, — продолжила Балалайка. — Похоже на чей-то жестокий урок. Тебя решили оставить в живых, но при этом как следует проучить. Она привычным жестом потерла свой ожог. — Убивать надо таких учителей, — закончила она. — Есть у тебя подозрения? — А как же, — недобро оскалился я. — Нынешний руководитель Мифрила, в недавнем прошлом один из моих командиров, капитан первого ранга, а теперь — гросс-адмирал Леонард Тестаросса. — Отставить! — рявкнула что-то почувствовавшая Балалайка. — Никаких акций без команды не предпринимать! А пока что, старший лейтенант, вы переходите под мое командование. Поправляйтесь пока, а я подумаю, чем вас можно занять. — Так точно, товарищ капитан, — устало ответил я. — Есть поступить под ваше командование. Или не капитан? — А вот для этой информации у тебя допуска не хватает, — ухмыльнулась Балалайка и продолжила уже другим тоном. — Замаскироваться б тебе. Даже в таком виде внешность у тебя узнаваемая. Доктор Мо говорит, что от искусственного глаза ты отказалась. Пиратскую повязку хочешь? — Да к чему мне эта стекляшка? — сморщился я. — Есть идея получше. Для этого, правда, придется одной хитрой платой разжиться, но она, я слышала, серийная. — Ого, — Балалайка снова потерла свой ожог и пристально уставилась на меня, сообразив, что к чему, — Полноценный бионический глаз? Ты представляешь, скольким хорошим людям это может помочь? — В первую очередь — мне, — грустно улыбнулся я. — Но принципиальную схему после испытаний я вам отдам — отправите нашему общему командованию. — Найдем мы тебе эту плату, — по-доброму улыбнулась Балалайка. На ее строгом лице возникло незнакомое, почти нежное выражение, впрочем, быстро сменившееся привычной строгостью. — Служите, старший лейтенант, и Родина вас не забудет. Вот так незаметно для себя я и оказался сотрудником ГРУ. Родина — она такая, даже в другом мире дотянется. Глаз, правда, оказался не единственной из моих бед — доктор Мо уверял, что свое любимое колено я благополучно довел до ручки. И мы вместе с ним прикинули систему из экзоскелетных псевдомышц, которая бы позволила мне сохранять должный уровень подвижности. Но и с этим Балалайка обещала поспособствовать — связей у нее хватало в самых разных кругах. Мой обновленный образ поразил даже видавших виды бойцов спецназа ГРУ, усердно изображавших одну из бандитских группировок города Роанпур. Спор с внутренней Канаме по поводу прически на этот раз удалось выиграть. Потеря глаза ее, как выяснилось, все-таки не сломила. Напротив, она, кажется, стала немного сильнее. Во всяком случае, от нарисованной картинки какая-то часть моей — или нашей общей — души перестала печалиться, и вроде даже от нее повеяло весельем. Где-то на краю сознания мне даже почудилось девичье хихиканье. С этой проблемой тоже стоило бы разобраться — но пока что мне было достаточно внутреннего консенсуса хотя бы по такому поводу. Балалайка смерила меня снисходительным взглядом, и даже изобразила что-то похожее на воинское приветствие в ответ на мою вскинутую к пережившему все передряги любимому берету правую руку. — Значит так, — фыркнула она. — Фронт работ пока такой. Во-первых, мы тут давно смотрим на соседний город Намшак. Думаю, про его Арену и бои на бронероботах ты слышала. Задача — ознакомиться с отчетами и изучить, чего на самом деле стоят пилоты Арены и их машины. Во-вторых — повторить тактическое наставление по применению силовой брони. То ли Калинин свой экземпляр почему-то зажал, и не спешит в центр отправлять, то ли командование хочет перекрестной проверки. И в-третьих — восстанавливать полезные связи. С последнего прямо сейчас и начнешь. Катер «Черной Лагуны» выходит в море через час, и ты должна быть на его борту. Подробности — на месте. Выполнять! Чем хорош Роанпур — наличие водительских прав у тебя никого не волнует. А уж возраст водителя и даже степень его опьянения — там более. От щедрот отеля «Москва» мне выделили раритетный, но вполне прочный рыдван, украшенный красной звездой, парашютом и самолетами на водительской двери — своеобразным символом организации. Для всех Балалайка и ее люди были отставными десантниками, вышвырнутыми со службы по итогам провального штурма убежища Ахмад Шах Масуда, после чего — подавшимися вместе со своим командиром ловить рыбку в мутной воде на другом краю мира по завершении здешней Первой Афганской. И привязанность их к этой эмблеме, вовсе не наигранная, была вполне объяснима. Если мне не изменяла память, то спецназ ГРУ обычно носил именно форму ВДВ, что объясняло их выучку, и позволяло не демаскировать себя, прикидываясь обычной пехотой. А уж летучую мышь-то демонстрировать даже в тайландском захолустье не стоило. Водить я еще в прошлой жизни ненавидел и умел довольно паршиво, но здесь приходилось соответствовать положению. И, что хоть немного сглаживало мою черную хандру, по крайней мере ограничения на алкоголь и сигареты точно остались в прошлом. Роанпур справедлив. Здесь нет сексизма, расизма, феминизма, эйджизма и прочей дряни. Здесь важно только, есть ли у тебя деньги и как сложно их у тебя отнять. Судя по реакции сотрудников «транспортной» компании «Черная Лагуна», к которой меня отправило начальство, — образ у меня все же получился. Пока я шла от порога до стола, где все четверо заканчивали обед, никто не произнес ни слова. Я поймал свое отражение в зеркале и не сдержался от недоброй кривоватой улыбки. Хорошо приталенный, чтобы подчеркнуть эффектную фигуру Чидори Канаме, пустынный камуфляж, изменять которому я не захотел даже теперь. Разве что сменил берцы на простые с виду сандалии, открывавшие хороший вид на розовый педикюр. Поверх камуфляжа — оливкового цвета разгрузочный жилет, оказавшийся гораздо удобнее дамской сумочки. Зачесанные набок недлинные волосы карамельно-розового цвета. На лбу — пародия на пилотские очки-консервы, прятавшие ту самую добытую Балалайкой микросхему и содержавшие дополнительные сенсоры. И, наконец, глаза — темно-карий левый и отливающий алым правый, окруженный сеткой грубых шрамов. — Господин Датч, — обратился я к лидеру этой команды, здоровенному негру лет сорока пяти. — Балалайка просила передать инструкции господину Окадзиме. — Зови меня Рок, — окликнул меня сидевший с краю молодой японец в белой рубашке. Он здорово напоминал бы видом обычного клерка, если бы не вечный недобрый прищур и легкая безуминка во взгляде. В этой компании он производил впечатление самого опасного человека, хотя никогда не носил оружия. Точнее, его оружие ходило за ним на двух ногах, умело метко стрелять из беретты с обеих рук и смотрело на него, когда думало, что никто не видит, умильно влюбленными глазами. Грозная слава Реви Двурукой дошла и до меня — сама Балалайка убедительно просила без надобности не задирать эту девчонку. Но я бы и так не стал — кажется, только одна девушка на весь Роанпур могла носить короткую футболку и джинсы-шорты, даже не застегнутые, а просто стянутые широким армейским ремнем, и при этом не получать никаких коммантариев насчет своей внешности. Достаточно было только посмотреть на ее безумную ухмылку и две беретты в специсполнении, чтобы подобные желания отпали сами собой. — Да не вопрос, парень, — я кинул Року конверт. — Почитай, что там пишут. Меня с вами балластом послали, я даже толком и не в курсе, что происходит. — Темнит что-то сестрёнка, — хмыкнула Реви. — Впрочем, как и всегда. Двурукая смерила меня взглядом, убедилась в явной безопасности для ее избранника, и решила для начала выбрать нейтральную модель отношений. Что меня полностью устраивало — ее злой и острый язык мог доставить немало проблем. — А ты типа ее новая помощница? — четвертый член команды, технический специалист Бенни, оторвался от ноутбука и осекся, уставившись на меня. — Что-то вроде того, — я перебросил сигарету из одного угла рта в другой. — А ты чего затих, белокурая бестия? Светловолосый голубоглазый Бенни и впрямь был похож на скандинава, и его образ не портили даже вечные круглые очки, добавлявшие его лицу мягкости. Разве что я точно знал, что он настоящий стопроцентный еврей. — Скажи, это именно то, что я думаю? — он невежливо показал пальцем на мой правый глаз. — Не дурацкий косплей? Я было хотел поставить его на место, но обратил внимание на дрожь в голосе. — Ну, у меня была непростая жизнь, — отшутился я. — Иначе с сего бы Балалайка мне доверяла. — А шрамы-то свежие, — подметил многоопытный Датч. — Ладно, у каждого из нас свои тайны. Как к тебе обращаться-то хоть? — Зовите меня Мира, — назвал я свой нынешний псевдоним. — Мира Хан. Торпедный катер, главный актив и источник доходов «транспортной» компании «Черная Лагуна», а по сути — современных пиратов, весело резал прибрежные волны. Ярко светило солнце, что-то орали чайки, соленые брызги периодически попадали мне в лицо, и настроение, последние пару месяцев нечасто поднимавшееся выше отметки «паршивое», а последнюю неделю так и вовсе бывшее по понятным причинам до крайности хреновым, к моему удивлению немного выправлялось. Да, я опять потерял все — но уже не в первый раз. Да, я влип в какую-то непонятную историю — но глобально в моей задаче это ничего не меняло. Всерьез угнетала только полученная травма — но здесь и сейчас это почему-то перестало иметь решающее значение. Рядом плюхнулась скучающая Реви. — Ты часом не из этих, кто считает, что стволы для лохов, а ножи — выбор мастеров, типа того? — она показала на привешенный к моему поясу здоровенный непальский кукри. — Ни в коем случае, — искренне улыбнулся я. — Стоило бы в таком случае городить всю эту систему. Я извлек из разгрузки и показал Реви свой пистолет. — О, у тебя тоже беретта, — чему-то обрадовалась Двурукая. — Но накручено ж на ней всякого. — Целеуказание с многих точек и баллистический вычислитель, а отдельный тактический шлем, чтобы связать все воедино, мне по понятным причинам не нужен — я показал пальцем на свой глаз. — Так Бенни не шутил? — удивилась Реви. — Я-то думала, что это линза такая хитрая. — Да нет, — я тяжко вздохнул. — В один не очень прекрасный день я очнулась на берегу моря, и мой любимый нож, сломанный почти у рукояти, торчал в моем не менее любимом правом глазу. Я похлопал по ножнам своего кукри. — Этот нож так легко не сломать. Точнее, я мечтаю его сломать — о шею того, кто так надо мной пошутил. — Знаешь, — Реви вытащила из кармана пачку сигарет и на несколько секунд прервалась, раскуривая, — Нужна будет помощь в декапитации — ты зови. Ненавижу таких тварей. Тебе лет-то сколько, если не секрет? — Семнадцать. — Йо, — Реви дернулась, как от удара, — а воюешь сколько? — Секрет, — я улыбнулся. — Но не так уж долго. — Ладно, — Реви пожала плечами. — Захочешь — расскажешь. Мне пока важнее знать, чего стоишь в бою. Не знаю, куда мы сейчас идем, но в нашем деле всегда может стать жарко. Я задумался, машинально поигрывая зажигалкой. — Вообще-то вот этот обвес, — я погладил систему целеуказания, — больше подходит для снайперки. Но свое украшение, как верно подметил Датч, я ношу недавно, и успела отладить только для пистолета. Им владею довольно прилично, но до тебя мне как до небес. Из режущего уважаю вакидзаси, но, опять же, не нашла пока себе здесь игрушку по руке. Штурмовую винтовку умею, но не очень люблю — тяжеловато для меня. В общем, много чего пробовала, но сейчас, наверно, не так уж полезна. Да и форму восстановить надо. Меня ж Балалайка сразу к вам отправила, едва меня из госпиталя выпустили. У меня, доктор говорит, правая нога еще здорово не в порядке, так что лучше бы обойтись без драки. — Слушай, подруга, — Реви щелчком отправила окурок за борт. — СВД-то у нас есть, Балалайка как-то, кхм, забыла ее у нас. Справишься? — Да не знаю я! — издал я жалобный вопль, вполне искренне сорвавшись. — Правый глаз же! А прототип этот бионический еще несколько месяцев до ума доводить, у меня даже бинокулярность зрения сбоит иногда. Хреновая из меня сейчас в бою подмога, прости, Реви. Последние слова я произносил уже шепотом, зажмурившись и сжавшись в комок. — Это ты прости, подруга, — с непривычной печалью в голосе попыталась меня успокоить Двурукая, и даже, чего я от нее совсем не ожидал, погладила мои плотно сжатые в кулак руки. — Сама ведь иногда знаешь, как боюсь, что однажды не смогу больше воевать. Это ведь единственное, что я умею. Да и Рока, балбеса этакого, прикрывать тогда некому будет и его, с его длинным языком тут же и пришибут. Она спохватилась, поняв, что сказала чуть больше, чем хотела. — Не надо меня жалеть, — буркнул я, но на душе немного полегчало, и я потянулся к очередной сигарете. — Я сильная, я справлюсь, честное слово. — Знаешь, а давай, как вернемся, выпьем? — предложила вдруг Реви. — Засядем с тобой вдвоем в «Желтом флаге», возьмем рома да как следует накатим. А потом завалимся к сестре Эде из церкви насилия, и будем по тарелочкам стрелять, пока не надоест. Как тебе мысль? Я угощаю, если что! — Одобряю, — я хлопнул по подставленной ладони. — Только деньги-то у тебя есть? — Вот Балалайка заплатит за нынешнее задание — и будут, — невозмутимо ответила Реви. — А тебе небось аванс так и не выдали? — Кажется, ты хорошо ее знаешь, — хихикнул я. — Денег у меня только сотня на бензин, да и ту ее адъютант Борис одолжил. Скуповат отель «Москва», ох скуповат. — Эй вы там, на баке! — окликнул нас высунувшийся из люка Бенни. — Мы приближаемся к точке рандеву, будьте готовы к неожиданностям! — Есть что-то лишнее на радаре? — уточнил я, памятуя свой прошлый опыт. — Если бы было, нас бы тут уже не было, — ответил Бенни. — Мы мирные курьеры, в нашем деле самое главное — вовремя удрать. Не знай я точно, что эти милые ребята иной раз способны взять на абордаж контейнеровоз, используя в качестве аргументов наглость, старый РПГ и потертый рупор, вполне мог бы и поверить. Зато радарам, водившимся в хозяйстве человека, имевшего в богатом на самородков Роанпуре кличку «Механик», я доверял полностью. — Ну, надеюсь, что обойдемся без стрельбы — вздохнул я, а Бенни исчез в люке, чтобы спустя минуту объявить по громкой связи. — Готовность к контакту! Корабль на радаре! Штатное расписание «Лагуны» было утверждено давно и прочно, но мое участие и неизвестные инструкции, полученные на мой счет Роком, несколько меняли ситуацию. Так что корабль, оказавшийся видавшим виды сейнером с парой малых контейнеров на верхней палубе, встречал Рок, а мы с Реви встали у него за плечами. Высокий мужчина в моряцкой робе и капитанской фуражке помахал нам рукой и поднес ко рту мегафон. Сказать, впрочем, ничего не успел, упав на палубу с простреленной головой. Рядом с ним шлепнулись прятавшиеся за ящиками еще двое — разнообразия ради, в камуфляже и с автоматами в руках. После чего на палубу вышел хорошо знакомый мне мужчина в щегольском светлом костюме с дымящимся пистолетом в руке. Мы с Реви, не сговариваясь, навели на него свое оружие. Нашего визави это ничуть не смутило. — Вы ведь Лагуна, не так ли? Можете передать Балалайке, что теперь по этому вопросу будете иметь дело со мной, — он зашелся лающим смехом. Рок, державший в руках папку с документами, невозмутимо переложил первые несколько листов в низ стопки. — Она допускала ваше участие, господин Гаурон. Надеюсь, с грузом все в порядке? — Еще как. У вас найдется оператор для здешнего крана? А то предыдущий что-то испортился. Оператор, я имею в виду, — на этот раз хохот Гаурона сменился приступом жестокого кашля. — Главное, чтобы вы были настроены на дальнейшее сотрудничество, а не как у вас нередко бывает, — добавил Рок явно уже от себя. — На этот раз дело важнее, — ухмыльнулся Гаурон. — А ты смелый. Хоть тебя и прикрывают две цыпочки и еще негрила с помповушкой, но пуля-то все равно быстрее. Он присмотрелся к нам повнимательнее, и протер глаза. — Ну-ка, девочки, не сочтите за труд снова навести на меня пушки? Уважьте мои седины. Два раза просить нас с Реви не нужно. Хотя замысел был мне понятен — пусть мое лицо плохо напоминало прежнюю Канаме, но знакомую моторику движений опытный боевик вполне мог опознать. — Ничего себе, кто у нас тут все еще небо коптит, — Гаурон подмигнул мне. — Это здорово меняет дело, причем в лучшую сторону. Как тебя нынче зовут, розовый кошмар? — Можешь так и звать меня кошмаром, я не обижусь, — вернул я ему ухмылку. — Но вообще-то я откликаюсь на Миру Хан. — Так вот, ребята и девчонки, пираты и налетчики, — вернул самообладание террорист. — Нам тут с Мирой перетереть кое-что надо наедине. А вы пока организуйте перегрузку контейнеров. Мира, прыгай! Было опасение, что Балалайка будет против сепаратных переговоров, но по счастью на это Рок инструкции не получил. Так что я, убедившись в отсутствии проблем, разбежавшись перемахнул расстояние между бортами сошедшихся вплотную корабликов. И тут же выматерился, схватившись за в очередной раз заболевшую коленку. За мной, уже обычным способом, на палубу перебрались Рок и Реви. Повинуясь жесту Гаурона, я пошел вслед за ним в рубку сейнера. Лагуновцы же остались на палубе — разбираться с устройством крана. — Рад, что ты еще в строю, — Гаурон казался искренним. — Хотя потрепало тебя хорошо, но пушку, смотрю, держишь крепко. Выше нос, и тебя еще назовут моей наследницей. Комплимент вышел на диво сомнительным. Но я столь же злорадно осклабился в ответ. — Это мне еще много стараться. — Ничего, у Балалайки подучишься, — отмахнулся Гаурон. — А то ведь я уже было отчаялся дожить до решения нашей задачки. Стал планировать, как бы просто отвинтить башку красавчику Лео. Это ведь он тебя так разукрасил, да? — Точно не знаю, — я поморщился. — У меня день или два просто выпали из памяти. Но он у меня подозреваемый номер один. Урок в его стиле. — Да ну? — Гаурон удивился, а потом одобрительно кивнул. — Значит, растет парень. Тем веселее будет его убить. Ладно, неважно. Смотри расклад. Контейнеровоза с роботами и боеприпасами у нас нет. Девчонки Тестаросса у нас тоже нет. Я тоже скоро закончусь — счет уже на недели пошел. Что делать думаешь? — А что у нас есть-то хоть? — перспектива вырисовывалась отвратная, но поднимать лапки кверху было явно рановато. — Курама есть, — террорист загнул один палец. — Славный парень, и в Намшаке его очень уважают. Я проверял — с Лео они не договорились и наш лисий друг горит желанием показать, чьи в лесу шишки. Юй Фан и Юй Лан есть, так что как минимум один хороший пилот БР и один диверсант в копилку. Не Сагара, правда, совсем не Сагара — учиться им еще и учиться. И еще я разузнал, где плавает наше потерянное барахло и куда подевалась Тесса. С чего начнем? При мысли о Тессе мое сердце пропустило удар. А потом сладко сжалось — она жива! Жива, и я могу ее спасти. И будь что будет — главное, что здесь и сейчас в моих силах ей помочь. В сказки я, конечно, уже не верил, и предположить, что пепельноволосая капитан незамедлительно влюбится в свою спасительницу, не мог даже в самых радужных мечтах. Но вытащить ее из плена я обязан. — С девчонки, — я постарался держать нейтральное лицо, но Гаурона, кажется, не обманул. — Да ну не может быть, — усмехнулся он. — А ведь я до последнего не верил, что ты к ней неровно дышишь. Все на моего старого друга Сагару косился. А оно вон как получается. Кто бы мог подумать, что беглый кхмер, террорист и маньяк окажется настолько проницательным, когда дело доходит до человеческих взаимоотношений. — Ну, дышу, — не стал я отрицать очевидное. — Главное, что без нее мы можем только красиво самоубиться об кого-нибудь из действующих лиц, и не факт, что не об марионетку. Обидно будет. Уверен, кстати, что Лео не выжал из нее информацию? — Ты плохо знаешь щенка. Он ревнив. Гросс-адмирал Тестаросса хочет найти источник силы Шепчущих сам. И где-то там же, как мы втроем сошлись в предположениях, лежит и разгадка нашего феномена с изменениями в мире. А девчонку держат в одном из убежищ Мифрила, и даже охраняют не особо. Хотя начальником охраны у нее Сагара, и с ним придется повозиться. — Внезапно, — я почесал в затылке. — Наш серебристый друг не боится, что они сговорятся? — Едва ли. Я тут кое-что выяснил. Шанс вспомнить мир до изменения сильно зависит от психической нестабильности и богатства эмоций. И Сагара тут входит едва ли не в последние десять процентов. Он прекрасен — и одновременно невероятно скучен. Хотя птички нашептали, что это назначение — идея Калинина. — Решено. Тогда разбегаемся, прикидываем доступные ресурсы и вытаскиваем Тессу. И черт с ними с роботами — потом где-нибудь найдем, украдем или новых соорудим. Да и не стоит раньше времени Лео напрягать. Спрячет сестрицу получше — и вылавливай ее потом. Главное, чтоб Балалайка меня на это дело отпустила. — Ты недостаточно хорошо знаешь своего нынешнего командира, — я был готов поклясться, что улыбка Гаурона стала мечтательной. — Паленая считает все на три хода вперед, но прямо сейчас по первым двум третий неплохо просматривается. Слышал, правда, что в Роанпуре появился еще более сильный аналитик, но лично не знаком. — Знаком, — я дружески похлопал террориста по плечу и удивился естественности этого жеста. — Он сейчас как раз последний контейнер перегружает. — Интересно, — Гаурон подошел к остеклению рубки и несколько секунд пристально смотрел на Рока, а потом выдал вердикт. — Далеко пойдет мальчик, если не убьют раньше. Ладно, время поджимает. Завтра прикинем ресурсы и свяжемся. Аста ла виста! Убедившись, что груз попал на борт «Лагуны», Гаурон встал за штурвал и отправил сейнер в открытый океан. Я же в изнеможении опустился на скамью у борта торпедного катера. Все опять пошло кувырком, но именно сейчас я поверил в возможность довести свою задачу до конца. Каким бы он, этот конец, ни был. — Что, подруга, вечером пьянка? — ко мне подсела довольная жизнью Реви. — Дело чистое, груз правильный. Но знакомства у тебя, конечно, те еще. И Рок еще отчего-то бурчит. — Правильно он бурчит, — улыбнулся я. — Но все тяжелые мысли мы оставим на завтра. А сегодня нас ждет ром! Обратный путь показался мне довольно быстрым. Реви надоело сидеть на палубе и она пошла в свою каюту, а я прикидывал дополнительный сервопривод для своего колена. Доктор Мо предупредил, что больших нагрузок оно не выдержит и может рассыпаться в любую минуту. А я, как водится, не поверил. За что, боюсь, придется заплатить еще большей киборгизацией организма. Внутренняя Канаме на эту мою мысль тяжко вздохнула, но дар речи по счастью так и не обрела. На месте все тоже разрешилось без проволочек. Я кратко отчитался о миссии, получил начальственную отмашку «об остальном подумаем завтра, а теперь отдыхай», после чего переоделся и отправился в «Желтый флаг», где меня уже поджидала Реви. Ром — отлично работает, когда вам надо найти общий язык с незнакомым человеком. К моему удивлению, дымящая как паровоз и любящая выпить Реви оказалась не слишком искушенной в деле продвинутого алкоголизма. Мой же японский опыт оказался в этом плане очень кстати. Начали мы с банального дайкири. Продолжили любимой вариацией Хемингуэя — когда рома в коктейле в два раза больше, а сахарный сироп заменяется грейпфрутовым соком. Еще несколько тропических коктейлей для поднятия настроения — и мы наконец перешли на чистое местное пойло, ромом называемое только из лести. Но к этому моменту нам обеим уже было настолько хорошо, что особой разницы не было. Оказалось, что Реви росла примерно там же, где и Канаме. Из моей порядком дырявой памяти удалось вытащить несколько нью-йоркских пейзажей и бытовых сценок, хорошо знакомых моей собеседнице. Заодно она поверила, что я не из детей-воинов наподобие ее заклятой подруги ШеньХуа, что здорово облегчило дальнейший разговор. Я рассказывал об отце Канаме, и о ее ссоре с ним, не называя имен и должностей. О сестре, которая даже мне показалась неожиданно близкой. И о жизни, никогда мне толком не принадлежавшей, но теперь-то уж точно потерянной без возврата. Реви слушала меня, пила и молчала. — А я убила своего отца, — вдруг призналась она. Я едва не откусил край бокала, услышав эти слова. И молча сжал ее руку. — Он был полицейским, — рассказывала Реви тихим безжизненным голосом. — Мы не ладили, сильно. Пил он крепко, как матери не стало. А я, в пику ему, росла законченной оторвой. Сказки кончились, когда меня повязал его сослуживец. А отец, решив меня поучить снял с меня трусы, придавил подушкой, а дальше — сама догадаешься. Полагаю, пьян был до изумления. Поколачивал-то он меня и раньше, я привыкла, но такое — не из того, что можно простить. Револьвер у меня был, стрелять меня двоюродная сестра научила. И я убила этого подонка. После чего, сама понимаешь, подалась в бега. Так что пятый год, как я здесь. В общем, береги свою семью, да. — А мне как-то довелось освобождать город, жители которого очень не хотели быть освобожденными, — мне захотелось хоть как-то ответить на дикое признание Реви. Помочь ей почувствовать себя не настолько грязной, как ей самой казалось. — И это я знала, и сослуживцы мои знали. В общем, когда нас оттуда перевели наконец, то жилых домов там осталась половина. А я мечтала о фронте — просто потому что иначе через неделю расстреляла бы всю свою роту. А уж комбата так и вовсе сожгла бы. Но повезло, иногда фронт — это именно что везение. Сколько там осталось изнасилованных женщин — не знаю. Но гораздо больше, чем когда освобождают свою землю. Хочешь верь, хочешь не верь. Никто тебе этого не подтвердит из тех, кто меня сейчас знает. Но это было, и это со мной навсегда. — Сестра иногда говорила всякое о своей службе, — Реви со скрипом провела ногтями по столешнице, пытаясь успокоиться. — Так что верю. Глаза у нее тоже такие же были, когда она про Ирак рассказывала. — Сестра, говоришь? — недоверчиво уточнил я. — Ага, двоюродная. Я всегда ей восхищалась. Реви покачнулась, зачем-то потянулась к одной из свои беретт, но удержала равновесие и, опрокинув еще один стакан, продолжила. — Смелая, яркая — как же я хотела быть похожей на нее. Ее хотели в восемнадцать лет выдать замуж — так она сбежала из-под венца и записалась в морпехи. Она за мной присматривала, пока могла. А потом и я сбежала, и она, по слухам, куда-то в наемники подалась. Печальная история, в общем. И несколько лет после того мужчины мне безразличны были. — Пока Рока не встретила? — предположил я. — Угадала, — Реви встряхнула головой и потребовала новую бутылку. — Сначала меня привлекли его искренность и доброе сердце. Хотелось защитить его от этого города. Потом же Роанпур и его люди сломали Рока. Он полюбил риск и научился комбинациям на грани фола. Но я все так же люблю его, и что делать с этим — не знаю. Не уверена даже, что он меня замечает. — Думаю, все он видит, — я глубокомысленно выпустил дым в воздух. — Не даром же сама Балалайка его ценит. И правильно ты сказала тогда на катере — без тебя он всего лишь заурядный умник. — Так отчего же он ничего не предпримет? — взвыла Реви. Многоопытные посетители бара, услышав этот крик души, поспешили расплатиться и пойти куда подальше. А дядюшка Бо, пожав плечами, просто метнул на наш столик еще пару бокалов, которые мы обе, не напрягаясь, поймали прямо в воздухе. — Может, боится. Может, стесняется. Способ есть — начни его игнорировать. Его, и все эти хитрые планы. Если не заметит или найдет себе другую защиту — значит, подруга, твои подозрения верны и как-то надо жить дальше. Но, думаю, все кончится хорошо, — попытался я поддержать вконец расстроившуюся Реви, судя по виду, размышлявшую, не пострелять ли по бутылкам, стоявшим за спиной бармена. — Да справлюсь как-нибудь, — Двурукая отмерла и посмотрела на меня. — Хотя иногда и стыдно, что меня такую замуж вот только Рок и возьмет. Ты-то с этим как? Наверняка ведь и ты кому-нибудь нравилась? Она еще раз посмотрела на меня и повинилсь. — Не хочешь, так не отвечай. Рок ведь, как ни крути, не худший из парней. Тебе же, боюсь, нынче с любовью совсем худо будет. Тактичность этой девицы была не на высоте, но я не обижался. Наоборот, с ней я чувствовал себя почти как с Сагарой — надежно и под защитой. — Ну, да, нравилась я двоим. Но один мне как брат был — такой, на тебя похожий, вся жизнь — война. По нему скучаю, честно. Хороший парень, простой, надежный, прямой как палка, и тоже хитрить ни капли не умел. А второй — умный, хитрый, блистательный — и стал причиной моего появления здесь. Но так-то мне мужчины и вовсе без надобности. — Ты, что? — Реви взвизгнула и отскочила на противоположную сторону столика. — Не переживай ты так, ты не в моем вкусе, — по-конски заржал я. — Нет, правда, я готова открыть внеочередной набор в сестры и записать тебя в их число, но никакого подтекста в моем к тебе отношении нет. — Правда? — Реви, простая душа, снова подвинулась поближе. — А какие нравятся? — Хитрые. Сильные, но в чем-то беззащитные, — мне опять вспомнилась Тесса и я опрокинул очередной стакан рома. — На Балалайку, наверно, чем-то похожие. — Балалайку? — Реви, кажется, немного протрезвела от удивления. — Ничего себе у тебя аппетиты. С трудом могу себе представить, кто бы мог ей понравиться, и неважно, мужчина или женщина. — Да все просто, — назидательно потряс я пальцем перед ее лицом. — Ты ведь в Рока влюбилась, найдя в нем внутреннюю силу, а не беззащитность, не так ли? Потому и чувства твои никуда не делись, когда Роанпур взял с него свою дань, и он изменился. Вот так же и Балалайка — ее избранник должен быть не слабее ее в том, что она считает для себя важным. Или, как вариант, в чем-то сильнее. — Я не раз слышала, что Рока называли более сильным аналитиком, — хмуро процедила Реви. — И неоднократно, припоминаю, сестренка вела себя с ним непривычно нежно. — Ну ты нашла к кому ревновать, — хмыкнул я. — Захочет — уведет, и пикнуть не успеешь. Но не захочет — не надо ей таких проблем. Вот мистер Чен, здешний смотрящий от Триад, ей куда больше подходит. — О, да, — чуть повеселела Реви. — Уж точно ей ни в чем не уступит. И стрелять с двух рук меня учил, чем-то ему полукровка китайского происхождения приглянулась. Давай, может, действительно постреляем? И мы поехали стрелять на полигон церкви Насилия, чудной организации, совмещавшей торговлю оружием с миссионерской деятельностью. Сестра Эда, блондинка с внешностью серьезной убийцы и давняя собутыльница Реви, правда, присоединяться к нам отказалась, здраво оценив уровень плескавшегося в нас алкоголя. А залились мы с Двурукой как хороший танкер, по самые борта. Но в арсенал она нас все-таки пустила, потребовав только потом оплатить затраченные боеприпасы. Тарелочки, бегущий кабан, имитация заложников и террористов — и все это с арсеналом от пневматической игрушки до противотанкового ружья. Разве что гранатомет брать не стали, после того, как Реви с глупым хихиканьем трижды уронила снаряды. Результаты меня не слишком порадовали. А сверхъестественный навык замедлять время отказался меня слушаться, словно что-то важное во мне сломалось. И, запустив в очередной раз тарелочки, я просто отключил свои импланты. — Смотри, вот так стреляет одноглазая японская школьница, — достав беретту, я разрядил весь магазин по снарядам. Попал десять раз из пятнадцати, что заставило меня в очередной раз задуматься о своей боевой эффективности. Полгода постоянных тренировок ушли не то чтобы вникуда, но ощущения бесшабашной боевой ярости и собственной смертоносности у меня не было и близко. По большому счету результат-то неплохой, однако в таком состоянии воевать не то чтобы вовсе противопоказано, но идти на риск на грани разумного точно не рекомендуется. — Запусти еще разок, — раздался хриплый голос за моей спиной. Я послушался, даже не став оглядываться. Восемь раз грохотнул чудовищный пистолет, в котором по звуку опознался Пустынный Орел. И десять тарелочек разлетелись брызгами по зеленой лужайке. — Ты не рукой наводишь оружие, девочка. И не глазами целишься. Ты стреляешь сердцем, — я обернулся и увидел пожилую монахиню с повязкой на правом глазу, прятавшую под сутану громадный золоченый пистолет. Матушка Иоланда, настоятельница церкви насилия и главный оружейный дилер Роанпура, одобрительно смотрела на меня. — Тебе вообще не нужны глаза, чтобы попадать в цель, — продолжила она. — Ты попадаешь, еще даже не открыв огонь, а уже потом пуля вылетает из твоего ствола. Пробуй, пока не поймешь, раз уж бог послал тебе это испытание. Пожилая монахиня кивнула, и я снова дернул рычаг. Никакого замедления, никакого внимательного прицеливания — я едва различал эти тарелочки. Просто вел рукой по дуге и нажимал на спусковой крючок, когда это казалось правильным. Пятнадцать выстрелов — и пятнадцать же пораженных мишеней. Реви молча зааплодировала. — Ты все правильно поняла, — матушка Иоланда развернулась и пошла в сторону окружавших церковь хозяйственных пристроек. — И что это было? — посмотрел я на Реви. — Так стрелять, как она, даже я не умею, — цокнула языком Двурукая. — Но, подруга, думаю, тебе теперь полегче будет. — И это надо отметить, — расхохотался я, допив до дна очередную бутылку. — Поехали кататься? Утро оказалось довольно неприятным. Не в последнюю очередь потому что огуречного рассола и квашеной капусты не водилось во всем Роанпуре, а похмеляться с утра перед визитом к Балалайке мне показалось страшноватым. Хорошо хоть проснулся я у себя в каморке и в одиночку, хотя как туда добрался — не помнил совершенно. Грозная командир смерила меня сочувственным взглядом и хорошо подобранной речью прошлась по сексуальной жизни и моральному облику всех предков одного беспутного старшего лейтенанта вплоть до неизвестной обезьяны, незнамо зачем решившей продолжить свой род. Но ругалась Балалайка явно без огонька — судя по мешкам под глазами, ее ночь тоже прошла не очень просто. — Ладно, — она остановилась на полуслове и просто махнула рукой. — Иди уже в свой кабинет, связывайся там со своими напарничками и готовь мне план действий. После обеда обсудим подробнее. В маленькой каморке меня ждали навороченный ноутбук, спутниковая связь и бутылка ледяного местного пива. Кажется, я начинал понимать, почему подчиненные так обожают бывшего капитана советской армии Софью Ириновскую, более известную под позывными «Владилена» и «Балалайка».