* * *
Наруто открыл глаза, понимая, что он видит всё от первого лица, а не как обычно. Он осмотрелся, замечая чёрное бушующее море. Его он ненавидел меньше остальных, хотя и задыхаться, ощущая воду в лёгких, было очень и очень неприятно. Ноги, на щиколотках которых были привязаны мешочки с песком, сами несли к воде. Такая же тяжесть была и на талии с запястьями. Он медленно вошёл в воду по щиколотки. Внезапно в глаза ударил свет. Он по грудь в воде. Вспышка повторилась опять. Вода уже по горло. Последняя вспышка, и он уже полностью в воде, посередине этого странного моря. Он опять тонул, но внезапно вода стала более чистой. Как будто её освещают. И Наруто оказался прав: виднелась форма акулы. Её белые глаза светились, будто это не глаза вовсе, а фонари. Он попытался отплыть от хищной рыбы, но не вышло: мешки с песком потяжелели, и он шёл ко дну, пока огромная акула приближалась в нему.Галогеновые суки так и светят мне в лицо, Но мне некуда бежать, мне не сделать ничего.
Глаза из-за грязной воды щипали, белки стали красными, страх сковал тело. Он вздохнул, захлёбываясь водой. Он, утопая в страхе и грязной воде, попытался ещё раз выплыть подальше от акулы. Внезапно он почувствовал боль в плече. Медленно повернулся, глядя на маленькую метровую акулу, что вцепилась своими зубами в правое плечо. Кровь не сильно выделялась в чёрной воде, но Наруто отчётливо видел её. Боль пронзила руку. Зрачки, как и белки, покраснели.В ультразвуке тонет воздух, тьма багровая в зрачках. Пульс наружу и похоже — мной овладевает страх.
Внезапная ярость, вызванная благодаря боли, придала сил, и блондин начал вырываться. Бил левой рукой рыбину, а потом резко дёрнулся. У акулы в зубах была его плоть. Кровь окрасила собой всё в трёх метрах от парня. Было больно и страшно. Вода стала слишком уж светлой, и Наруто вздёрнул голову вверх. Луна освещала всё. Вода была холодная, пальцы ног уже онемели, как и пальцы рук. Он вырывался до последнего, пока не понял, что не может двигать руками и ногами, потому что те просто онемели. Он шёл ко дну.Асфиксия, асфиксия, будь настроен агрессивно, Потуши меня водой и пусти меня домой, Этот платиновый месяц Добавляет больше мрака. Чёрный яд, я тебя не прощу. Никогда.
* * *
На этот раз он проснулся в без пятнадцати шесть. Выпил таблетки, не зная, чем себя занять. Вспомнил, что анализы должны быть готовы только через полторы недели. Выпил кофе и решил, что неплохо было бы навестить могилу матери. Быстро написал Саске об этом, положив записку на видное место, взял рюкзак и собрался было выйти, как почувствовал прожигающий спину взгляд. Обернулся. Итачи стоял в трёх метрах от него, глядя вопросительно-сонно. — Я разбудил тебя? — тихо спросил блондин, глядя в ответ также вопросительно. — Нет, — спокойно соврал Учиха старший. Он ничего не мог поделать с тем, что спит так чутко. — Ты куда собрался в такую рань? — Прогуляюсь. — Ты всегда встаёшь так рано? — Итачи еле удержался от зевка. — Нет, — в ответ соврал альфа. Или не соврал. Обычно он вставал позже. На пятнадцать минут. Пожав плечами, брюнет удалился, не удержавшись от зевка. — До свидания, Итачи-сан. — Ага… На улице было достаточно холодно, но зато Наруто не встретил ни одного человека по пути. Блондину, одетому в достаточно тёплую белую толстовку с распечатанным мифическим девятихвостым лисом, было всё равно на холод. Решив не заморачиваться, парень просто вызвал такси. Машина приехала быстро, и благодаря отсутствию пробок в такую рань, через двадцать минут они уже были на месте. Дождавшись сдачи, Намикадзе вышел из машины, захлопнув дверцу. Наруто не знал, сколько он просидел перед могилой матери, рассказывая о новых событиях и извиняясь, что долго не навещал. Он не был на её могиле уже четыре месяца. Покалывание у сердца всё ещё присутствовало, стоило ему увидеть фотографию матери и её имя на надгробии. Чья-то тёплая ладонь коснулась плеча, и парень с удивлением заметил, что уже намного светлее, да и не так уж и холодно. Блондин обернулся на человека, чья рука до сих пор была у него на плече: — Отец? — Почему ты не сказал, что у тебя появилась омега? — Я… Мы недавно начали…встречаться. Буквально день назад, — сбитый с толку, откуда Минато успел так быстро узнать про их с Саске «отношениях», Наруто всё ещё удивлённо смотрел на отца, не зная, что сказать. — Что ты тут делаешь? — Я завтра уезжаю. Я… Прости, что не занялся твоим воспитанием, после её смерти, — вздохнул мужчина, ещё больше удивляя сына. — Но я рад, что ты вырос замечательным альфой. Я в этом не сомневаюсь, — Намикадзе, явно подготавливаясь морально, достал маленькую чёрную коробочку, завязанную ярко-красным бантиком. — Это семейная реликвия клана Узумаки. Твоя мать подарила мне это, когда нашим отношениям стукнул год, — оба посмотрели на чёрно-белую фотографию улыбающейся женщины. Ушли они тоже вместе, ни слова больше не произнеся. Открыл Наруто коробочку только дома. В ней был грандидьерит на серебряной цепочке. Название драгоценного камня ему подсказал отец. Блондин, с нечего делать, решил поискать информацию об этой побрякушке. Оказалось, что «побрякушка» очень дорогая. Это последнее, что осталось от матери. Намикадзе застегнул цепочку, всё ещё глядя на камень. Цвета чистого неба, как и его глаза. — Твоя мать подарила мне это, когда нашим отношениям стукнул год. Почему-то в мыслях появился именно Саске. Наруто посмотрел на время, с удивлением отмечая, что уже без двадцати час. Он разблокировал телефон, печатая сообщение Учихе. Последний, кстати, ни разу не позвонил и даже не написал. Намикадзе надулся, отправляя «Ты совсем по мне не скучаешь?» и грустный смайлик. Впрочем, это же Учиха Саске. Что от него ожидал Наруто? Вздохнув, блондин прошёл на кухню, заглядывая в холодильник. — Мне стоит ожидать внуков? — как-то неуверенно спросил Минато, заметив, как вздрогнул при этом сын. — Сомневаюсь, — нервно хмыкнул Наруто. — Ты…можешь найти себе другую омегу. Продолжить род Намикадзе, — голос, как назло, дрогнул. Нет, Саске бы точно не согласился на зачатие ребёнка. — Сомневаюсь, — повторил его жест старший альфа, подперев голову рукой. — После Кушины все кажутся… не теми. Саске уже знает? — Да откуда ты… — голубоглазый ударил себя по лбу. — Итачи… — Кхем… В общем, да. Наверное, он впервые заговорил со мной в таком тоне. Кажется, ты своими словами довёл его чуть ли не до ручки, — тихо засмеялся Минато. Спустя полчаса с их разговора, Итачи вновь позвонил ему, жалуясь на то, какой его сын упёртый баран, который собирается разбить хрупкое сердечко его маленького глупенького отото. — Не знает. Но… Я скажу. Наверное, — тихо добавил Наруто, представляя реакцию омеги. Наверное, сначала Саске его хорошенько побьёт, отправит в больницу, и только потом скажет, что они расстаются, и вообще, что Наруто полный мудак. Наруто же этого не отрицал. Справедливо. Конечно, он может впасть в глубокую депрессию и вскрыть вены, не дожидаясь долгой и мучительной смерти, но он просто не хотел этого. Нет, он не мазохист и уж точно не рад боли, но перед этим у него есть цель. Просто сдохнуть счастливым. Если это реально, конечно же. — Один раз живём, приятель Голос Кибы прозвучал в голове, и парень ухмыльнулся, печатая сообщение Неджи и пересылая его ещё парочке человек. Определённо, он повеселится перед смертью.* * *
— И ты не говорил нам всё это время, придурок конченый? — Инузука уже как десять минут не мог успокоиться, глядя отчаянно-яростно на блондина, будто не он только что с каменным лицом сказал, что умрёт в ближайшие лет пять. — Теперь у тебя повышенные шансы умереть раньше! — Успокойся, Инузука, — нахмурился — если так можно выразиться, из-за отсутствия бровей — Гаара. — Если не заткнёшься, то встанешь в очередь. — Ты ведь не только поэтому нас позвал, да? — обычно пофигистичный Шикамару тоже нервничал, хоть и старался не подавать вида. — Ну наконец-то! — Намикадзе ухмыльнулся, хрустнув пальцами.* * *
— Сука! Чёртов Флэш бежит за нами! — проорал в трубку Гаара, чьё лицо было скрыто за тряпочной маской, на которой был нарисован безумный оскал. Впрочем, на его лице действительно был оскал: адреналин так и плескался в венах. — Неджи только что Халк ёбнул! — громко заржал Киба. Послышалось шипение. Видимо, Хьюге действительно сильно досталось. — Какого чёрта я с вами увязался? — пробурчал сероглазый. — И не говори, — пропыхтел Шикамару, резко сворачивая влево. — Где чёртов выход?! — Не говори мне, что мы потерялись, — его напарник, Рок Ли, вытаращился на него во все глаза, делая их ещё больше. Топот ног приближался, а они не знали, куда идти: прямо или наверх. Коридор был тёмным, так что не было видно, есть ли там развилки или это тупик. — Тор уже близко! — Забегайте в любой кабинет и прыгайте из окна! — смеётся Намикадзе. Вот же чёрт. Ему то весело. Они напоминали лабораторных крыс: бегали, искали выход и пищали. Выход из полицейского отделения, где подорвали петарду и сбежали от полицейских. Разбежались по двое: кто куда. И теперь надо было искать выход. Гааре и Наруто действительно было смешно, как и Кибе. У этих придурков-то радости полные штаны. У Ли полные штаны дерьма. — Я не самоубийца! — тем не менее, Шикамару побежал по коридору, забегая в первый же кабинет. Окно, слава Ками, было открыто. Комната пустовала. — Мы поймаем! Вы где? — встрял Киба. Выбрались, заразы. — Сзади здания, с правой стороны, — ответил ему Нара, отчётливо слыша топот. — Прыгайте! — послышался голос Наруто. Ли прыгнул первым, прямо в руки Гаары. Дверь резко открылась: — Малявки! — прорычал Тор. Шикамару задышал чаще, понимая, что от придурков недалеко ушёл. На губах играла улыбка, и он, зажмурившись, с разбега прыгнул в открытое окно, падая на Наруто и Кибу одновременно. У Неджи действительно была разбита губа, это виднелось по красному пятну на белоснежной ткани. — Быстрее! Флэш за нами на улицу побе… — Стоять! — …жал! — закончил Намикадзе, не удержав смешка. Все шестеро рванули в сторону забора. По середине дороги Киба внезапно рассмеялся, пыхтя от длительного бега. Гаара не смог удержать тихого смеха, и уже через десять минут ребята сидели на асфальте, тихо посмеиваясь. Позже смех только усилился, и Нара всё же признал, что он часть этих придурков. Дорогих ему придурков.* * *
И Саске, и Минато нервно думали, как завести диалог. Учиха, к своему удивлению, действительно начал переживать, когда Наруто не ответил на четвёртый звонок. Обычно блондин отвечал всегда: даже в три часа ночи, когда омега набрал его номер действительно случайно, промахиваясь и вместо «Такси» нажал на «Наруто». Последний перезвонил ему уже через четыре минуты, обеспокоенно спрашивая, всё ли в порядке. — Так…кхм… Как ты относишься к Наруто? — неловко спросил Намикадзе, делая вид, что абсолютно не в курсе их с Наруто отношений. Саске же смутился: он думал, что Наруто всё рассказал отцу. Точнее, надеялся. Не говорить же отцу его теперь-уже-парня, что он относится к нему, как к другу. И немного больше. Немного. — Эм… — Учиха прокашлялся, глядя в кружку с чаем. К его облегчению, дверь открылась, являя безумно радостного Наруто. С маской на лице. — Привет! Что ты тут делаешь? — снимая с лица ненужную вещь. — Ты не отвечал на сообщения, — Саске нахмурился. — А ты волновался? — блондин улыбнулся, глядя с неподдельным интересом на брюнета, чуть наклонив голову влево. — Пф… Нет, — пытаясь не показать смущения. — Я хотел отдать ветровку, — сделав самое пофигистичное лицо в мире. Намикадзе даже расстроился: он-то ожидал побольше эмоций. — Эй! Но омеги должны волноваться за своего альфу, — надулся парень. Минато, прокашлявшись, вышел из кухни. Учиха удивлённо смотрел ему вслед, стремительно краснея. Вот ведь! Неужели Минато-сан хотел услышать признание в вечной любви? Да ни в жизнь! Он не будет признаваться в ложных чувствах! Хотя бы потому, что Наруто этого не заслуживает. «Он заслуживает большего, — смущённо подумал омега, нахмурившись и отвернувшись от ничего непонимающего Наруто. — Наверное». — Кхм… Так где ты был? — невзначай спросил Саске, упёрто скрещивая руки на груди, аки заботливая жёнушка. — Э… — Намикадзе почесал щёку, состроив самое честное выражение лица: — Гулял с ребятами, — как ребёнок, отчитывающийся перед родителями. — Сложно было ответить на звонки? — поднял бровь Учиха, протягивая оранжевую ветровку. — Не слышал, — пожал плечами Наруто, переводя взгляд на время. — Ты пришёл отдать мне ветровку собственноручно в девять часов вечера? — усмешка. — Она слишком яркая и режет глаз, — фыркнул омега, поднимаясь. Светловолосый промолчал, с искрами веселья глядя на брюнета, что сейчас уже одевался в коридоре. «По крайней мере, она была у тебя три дня», — улыбнулся Намикадзе, обуваясь и следуя за омегой. Теперь уже его омегой. Так ведь?