(Не) титановые

      Жан застывает, когда слышит название города, в который они не успели; Эрену хватает одного взгляда на него, чтобы развить бурную деятельность: отпроситься у командира, дернуть Жана за повод и припустить галопом в нужном направлении — Жан догоняет его через несколько секунд.       Они подъезжают к его дому в рекордно короткое время, Эрен спрыгивает на землю, торопливо привязывая коня к одной из балок, валяющихся поперек дороги, и очертя голову кидается в дом — то, что осталось от дома. У Жана в ушах звенит.       Они перворачивают вверх дном оба этажа: никого. У Жана уже готовы подкоситься ноги, когда Эрен хватает его за плечи, встряхивает и, не дождавшись осмысленности во взгляде, заряжает хлесткую пощечину:       — Думай давай! — орет он Жану в лицо. — Крови нет нигде, крови нет! Куда она пойти могла? Где она бывала? Да думай же ты, твою мать!       Мою мать, осоловело думает Жан. Почему Эрен ищет мою мать, как ужаленный, ищет, как свою?       — Жан! — Эрен замахивается снова, и в мозгу стреляет:       — Клодберги, она часто к ним ходит, я знаю, где это, — выпаливает Жан, и Эрен молча тащит его наружу с какой-то нечеловеческой силой.              Им остается пройти метров тридцать до нужного дома — места, где раньше стоял дом, — когда Эрен срывается, как очумелый, перепрыгивает через бревно и рывком откидывает крышку какого-то люка. Помогает кому-то вылезти из погреба.       Жан пялится, как баран, на то, как Эрен от избытка чувств стискивает в объятиях его, Жана, мать — живую и невредимую. Как помогает ей перебраться через обломки и возвращается к люку, чтобы вытащить из подвала младшую дочку Клодбергов.       Мать оступается на раскуроченной мостовой, и Жан не успевает понять, как оказывается рядом, чтобы ее поддержать.       — Мам, — выдыхает он. Она обнимает его за голову, совсем как в детстве.              — Чего ты пялишься на меня весь день? — спрашивает Эрен с набитым ртом, уже протянув ноги у лагерного костра и с аппетитом уминая всученный Клодбергами пирог.       — Ты так кинулся искать… — бормочет Жан растерянно, глядя на огонь, и Эрен, проглотив, пересаживается вплотную, берет за плечо:       — Это же твоя мама, — тихо и недоуменно говорит он. — Знаешь, что бы я отдал, чтобы моя была жива? Все, что у меня есть. Вообще все, да я сдохнуть согласен, только бы ее не сожрали тогда. — Он задумывается на мгновение. — Ну, все, кроме Микасы, Армина и тебя. Если ты у меня есть, конечно, — неловко заканчивает он, приваливаясь лбом к его плечу.       Жан улыбается и запускает руку в его волосы. И кивает.