***
*** Хлоя Прескотт распахнула дверь школьного туалета и, не обращая внимания ни на что, прошла к раковине и включила воду. При каждом шаге небольшие подвески на её сапогах слегка побрякивали, предупреждая, что идёт та, кому по-настоящему принадлежит это место. Смочив лицо водой и закрутив кран, девушка посмотрела в зеркало. — Ну и сука же ты, Прескотт. Сама себя ненавижу, это же просто пиздец. Позорище, Хлоя, до чего ты докатилась? За тебя стыдно семье, академии, бывшим друзьям... Что дальше? Скинут с планеты Земля, чтобы не портить имидж человечеству? — Хлоя имела неприятную привычку отчитывать саму себя. Неприятной эта привычка была потому что слова, которые Прескотт хотела выбросить, вылетали изо рта и, отскакивая от стен, возвращались обратно. От этих монологов никогда не становилось легче, но она просто не знала, что ещё делать, поэтому снова и снова повторяла свой ритуал. — Сука! — Надменное лицо девушки, отражающейся в зеркале, стало последней каплей. Вместе с этим криком раздался глухой звук удара и через секунду вскрик. Толстому стеклу всё было ни по чём, а вот рука теперь болела. За дверью послышались шаги и в тот же момент дверь открылась. В туалет вошёл высокий парень, будто сошедший с обложки буклета «Трудный подросток». В глаза сразу бросались его волосы, судя по виду, когда-то окрашенные в голубой. Они представляли собой кошмар любого парикмахера. Хлоя не знала, как называется эта причёска, должно быть, её обладатель сам её придумал. И воплотил тоже сам. — Что тут у нас? Бедная богатенькая девочка пришла поплакать? Как трогательно. Вот такая «Королева Блеквелла» и первая стерва школы на самом деле? — Вошедший без лишних разговоров переходил в наступление, но только потому что надеялся с самого начала взять контроль над ситуацией. — Что, ухажёр Рейчел Эмбер настолько тупой, что даже в туалетах путается? Забавный факт, ты сейчас в женском. — Начав с фальшивой улыбки и иронии, Хлоя надеялась закончить разговор как можно скорее. Она и без того была на пределе, события сегодняшнего для выбили её из колеи и как раз сейчас ей было не до разговоров. Имя «пропавшей» девушки далось ей с огромным усилием и виной этому был не алкоголь или вещества. Рейчел отдавалась болью в сердце, любое напоминание о неё приносило с собой пелену перед глазами, запах медикаментов и все до единой детали той ночи. Прескотт решилась упомянуть её только потому что знала, Прайсу от этой фразы будет так же больно, как и ей самой. Игра стоила свеч. — Я не тупой. — Нейтан усердно делал вид, что не слышал первой части предложения. Очевидно, у него был свой план этого разговора и он строго его придерживался. — По крайней мере, учился я хорошо. Не скажу, что я доктор наук, но моих математических навыков достаточно, чтобы посчитать, сколько ты мне торчишь. — У меня нет денег, проваливай. — Хлоя облокотилась на раковину и закрыла лицо руками. Прайс сделал несколько шагов по направлению к ней и посмотрел на её отражение в зеркале. Не зная, с огнём какой силы играет, он подумал, что продолжать гнуть свою линию будет хорошей идеей. — Быстро же вы, Прескотты, забываете хорошее. Мы ведь могли подружиться. Но ты предпочитаешь делать вид, как будто не знаешь, кто я такой. Ты знаешь, Хлоя. — Нейтан положил руку на плечо девушки, будто они были хорошими знакомыми. — Прекрати выёбываться, красотуля, отдай мне деньги. — Ты кого из себя строишь, ушлёпок? — Сквозь зубы прошипела Прескотт и скинула руку Прайса, сделав шаг назад. Она никогда не терпела к себе такого отношения, тем более от парня, которого исключили из академии за систематические дисциплинарные нарушения. Хлоя слишком много знала об этом человеке, чтобы позволить ему хоть малейший выпад в свою сторону. — Что ты вообще здесь забыл? Разве такую дрянь пускают на территорию Блэквелла? — Извини, тут на охране мой мудотчим, а не твои амбалы с вечеринок «Циклона». Мимо таких я бы не прошёл, а тут просто престарелый долбаёб. — Парень выставил перед собой руки в примирительном жесте, но было поздно, тормоза его оппонентки были сорваны и теперь он для неё будто красная тряпка для быка. — Успокойся, не порть своё личико морщинами. — Ты мне говоришь, что делать? — Девушка достала из внутреннего рукава мешковатой куртки пистолет и, прижав Нейтана к стене, наставила на него дуло. — Такая дрянь как ты, Прайс, не заслуживает ничего. Если я сейчас убью тебя, мир ничего не потеряет, потому что ты — ничтожный кусок дерьма! — Хлоя поймала себя на мысли, что перед ней не Нейтан, пришедший за деньгами, а единение всех тех, кого она ненавидит. Изо рта по инерции льются оскорбления, предназначенные не ему, его волосы будто становятся длиннее и светлее, тонкие губы скривляются в до боли знакомой ухмылке, а на щеках проступают веснушки. Картинки, навсегда отпечатавшиеся в памяти, растворялись в реальности. — Всем будет плевать! Даже этой твоей Рейчел! — Что ты, блять, делаешь? — Прайс упустил тот момент, когда Прескотт, не способная даже постоять за себя, превратилась в безумную бестию, готовую порвать за любое неправильное слово в её адрес. Он столько раз представлял себе свою смерть, подбирал возможные варианты, приглядывался к оружию отчима, снотворными, которые пила Джойс, лезвиям из аптеки рядом с «Двумя китами» и еще много к чему. Но сейчас, когда палец Хлои находится на курке пистолета, направленного ему в грудь, он надеялся, что судьба отвела ему ещё немного. В тот момент, когда девушка в очередной раз что-то выкрикнула и уже приготовилась выстрелить, раздалась пожарная сирена и его собственный крик. — Нет! — На долю секунды Прескотт застыла в шоке, Нейтан изо всех сил оттолкнул её и выбежал из туалета. Девушка едва устояла на ногах, её оружие полетело на пол. — Дерьмо... — Хлоя подняла пистолет с пола и поспешила покинуть туалет, пока охрана ничего не заподозрила. Она пулей вылетела из туалета полностью уверенная, что единственный свидетель произошедшего минуту назад уже удрал в неизвестном направлении. Но стоило двери хлопнуть за её спиной, как из-за крайней кабинки вышел юноша с полароидным снимком голубой бабочки в руке и невероятно испуганным выражением лица. *** Старенький пикап мчал по дороге, лежащей вдоль побережья, по радио играла ненавязчивая песенка, какие на станциях для водителей включают по сто раз на дню, в машине сидели двое. Водитель попеременно сверлил взглядом то зеркало заднего вида, то панель с приборами, изображая бурную занятость, хотя никаких поводов для такой бдительности не было - никаких других машин рядом, участок дороги не аварийный, да и автомобиль, несмотря на свой вид, не давал причин для беспокойства за его состояние. Пассажир же задумчиво смотрел в окно, провожая взглядом заходящее солнце. Они ехали так минут десять и никто не решался заговорить, слишком много времени прошло с их последней встречи. Первым решился заговорить Уоррен. — Не так я представлял себе нашу встречу после стольких лет. - Его тонкая рука высовывается из окна и как бы играет с встречным ветром, сам же он поворачивается к собеседнику и пытается поймать его взгляд. — Можно просто сказать «Спасибо». Или это так сложно для того, кто уже месяц в городе, но так и не счёл нужным связаться с лучшим другом? Бывшим лучшим другом. — Юноша за рулём повернулся и закатные лучи окрасили его волосы в красно-оранжевый. Должно быть, он хотел казаться холодным и отстраненным, но выходило паршиво. — Прости, спасибо. Не злись на меня, Нейт, я... — Я не злюсь. Просто мне твои извинения не нужны. — Прайс отвернулся, делая вид, что проверяет обстановку на дороге. Это было совершенно бесполезно, ведь других машин всё ещё не появилось, но давало ему слабое облегчение. — Я — не тот, перед кем тебе стоим просить прощения. Я больше не тот Нейтан, которого бросили все дорогие ему люди, у которого панические атаки и который не может рассказать об своих страхах, потому что его посчитают сумасшедшим. — Нейтан говорил всё это не столько объявившемуся другу, сколько себе. Последние несколько недель он только и делал, что убеждал себя в том, что у него всё началось с чистого листа и что он — совершенно новый человек, у которого нет никаких проблем. Эти фальшившые слова снова и снова раздавались в голове, бабочками вылетали изо рта и с глухими звуками врезались в толстое стекло зеркала, пытаясь проникнуть по ту его сторону. Прайс глотал своё плацебо горстями, запивал его дешёвым кофе с заправки, но это не помогало. Он не верил себе, а кроме него в эту ложь было верить некому. — Боже, Нейт, я же не знал этого! Если бы ты попросил меня о помощи, я бы сделал, что смог. — На Уоррена будто свалилась ответственность за все прошедшие годы, ломая его хрупкие оправдания для самого себя. Он даже вздрогнул от такого груза, но всё ещё пытался парировать. — Разве? Ты не брал трубку и почти не отвечал на смс. Если бы я написал об этом, что бы ты ответил? — Нейтан вцепился пальцами в руль, будто это могло помочь сдержать поток из того остатка невысказанных слов, который застрял в горле, а не растёкся лужей по полу в его комнате. Он так часто планировал этот разговор, что все эти «Да как ты мог?» и «Подотрись своими извинениями!» царапали глотку. — Тебе было похуй, всем было похуй! — Что ты хочешь, чтобы я сделал сейчас? Я ведь не могу изменить прошлого, прости! Если бы мог, я бы сделал всё, чтобы не допустить этого! Но сейчас? Сейчас что прикажешь делать? — Голос Колфилда дрожал, он чувствовал, что не готов к этому разговору и в какой-то степени жалел, что не остался на парковке с Прескотт и Грэм. В конце концов, он мог и помочь Макс, возможно даже предотвратить их с Хлоей стычку. Но сейчас он в одной машине с тем, кого так упорно пытался забыть, ему вспарывают душу и все те чувства, что он долгое время хранил в себе, заталкивал поглубже в дальние уголки сердца, вываливаются наружу. Дорога кажется Уоррену бесконечной, будто всё это безумие со временем продолжается и он попал во временную петлю. — Сейчас просто не обещай невозможного. — Тихий голос где-то на задворках сознания добавлял «А ещё исчезни из моей жизни и не возвращайся», но что-то в Нейтане ломалось при одной лишь мысли, что Уоррен может снова его покинуть и он снова останется один. На этот раз навсегда. — И... Сейчас тебе не тринадцать. Тогда ты не мог ничего сделать, ты ведь был ребёнком. Но сейчас тебе восемнадцать, Уоррен. Можешь ли ты не оставлять меня больше? — Голос предательски выдавал страх того, что Колфилд ответит отрицательно или вообще не ответит. Руки сильнее сжимали руль, будто боль в пальцах была единственным мостиком, соединяющим его с реальностью. — Я... — Уоррен вспомнил о родителях, о своих планах на будущее, на всё то, чему он хотел отдаться после окончания школы. Среди первых позиций в этом списке не нашлось места для друга детства. И на последних тоже. Для Нейтана у Колфилда всегда было другое, особенное место. Прямо в сердце. — ... больше не оставлю тебя, Нейтан. — Парень поймал на себе взгляд Прайса, который наконец оторвался от своих прежних занятий. — Я не сомневался. — Из головы будто вылетели пять лет разлуки, писем в никуда и одиночества. Судьба давала им второй шанс и ни один из них не задумался о том, что она ошибается.***
Солнце давно зашло, оставив после себя лишь несколько клочков сахарной ваты, разбросанных на пока еще светлом небе, на улице становилось холодно, но парней, устроившихся на лавочке рядом с маяком, это не волновало, они мерзли и кутались в тонкие куртки, но не собирались никуда уходить. Хотя, Нейтан давно не смотрел на Уоррена, его взгляд был направлен куда-то вдаль, будто ему нет дела до разговора и до собеседника в целом, но все его мысли были лишь о том, что он уже успел услышать от давнего друга и о том, что ещё предстоит услышать. Прайс всё ещё прибывал в шоке от того, что Уоррен имеет силы и от того, что он спас ему жизнь, но продолжал осыпать его вопросами о Сиэтле и пяти годах порознь. — Ты сказал.. в Сиэтле у тебя были друзья. Был ли хоть кто-то вроде меня? Не обязательно друг, просто кто-то, с кем ты чувствовал себя как со мной. — Желание примерить на себя «нормальную» жизнь переросло в обиду и ревность. Чувства того Нейтана, который кричал в подушку и прятал детские игрушки, боясь вспоминать о временах, когда всё было хорошо, проснулись и вырывались наружу. — Нейт? Мы договорились, что живём сегодняшним днём. Какая разница, что было в Сиэтле, если я сейчас с тобой в Аркадии? — Колфилд смотрит на то, как его друг тушит сигарету и бросает её на землю. На долю секунды ему даже кажется, что он вот-вот встанет и уйдёт. — Боишься сказать правду? Был. Был же кто-то, кто заменил меня, да? Иначе ты бы писал, звонил и отвечал на сообщения. — Прайс забрался на лавочку с ногами и попытался согреться. Было чертовски холодно, но никакая погода не была достаточной причиной, чтобы завершать разговор, которого так долго ждал. — У тебя была Рейчел. — Я тоже так думал, но если бы у меня была Рейчел, меня бы здесь не было. — Нейтан наконец посмотрел в глаза Уоррену. Его лицо не было красным от слёз и на нём не было и тени эмоций, будто он говорил совсем не о пропавшей любимой девушке и не о, возможно, мёртвой близкой подруге. Он уже принял факт того, что её больше нет рядом и, несмотря на то, что продолжал расклеивать листовки и узнавать, есть ли продвижения в её деле, отпустил её. — Нас бы здесь не было. — Прости, я... Я не хотел напоминать о ней. — Колфилд придвинулся к Прайсу и обнял его, но тот не положил свои руки ему на спину и не обмяк, ощущая голову друга у себя на плече, как это было раньше. Нейтан даже не двинулся, а лишь молчал. — Имя. Мне нужно имя. —Отстранившись от Уоррена, он наконец заговорил. — Я рассказал тебе так много, ты знаешь чуть ли не всё обо мне, так почему я не могу, блядь, знать его имя? Твоего друга. — Её. Её имя. Она Бет. — Так вы встречались? — Нет, не думаю. — Но ты любил её? — Как и тебя, Нейтан. — То есть она просто подруга? — Не думаю.