why do I feel scared in the morning?

Никогда точно нельзя предугадать, что произойдёт в будущем, даже если в твоих силах его изменить. Имея возможность менять прошлое и влиять на будущее, зачастую не смотришь на настоящее, расслабляешься, зная, что сможешь поправить его в случае чего. Но это не так. Люди слепы до деталей, они слишком увлечены «великими» вещами. До тех пор, пока детали не перерастают в нечто, переворачивающее их жизнь. Точно так же Уоррен не обращал внимания на то, что всё реже видел улыбку Кейт Марш, его хорошей подруги, да и саму девушку в принципе. Казалось, она выходила из учебных классов и, будто призрак, растворялась в школьных коридорах. Она больше не звала его послушать свою игру на скрипке, не звонила и не писала, а при встрече здоровалась только кивком и избегала разговоров. Прошлая улыбчивая и смешливая Кейт осталась в его жизни томиком «Осенней страны» Брэдбери на тумбочке и молчаливым призраком за партой у окна на некоторых уроках. Внимательный человек, безусловно, заподозрил бы что-то неладное, но Колфилд был ослеплён свалившейся на него силой, встречей с Хлоей Прескотт в школьном туалете и спасением жизни Нейтана. Вчера он не заступился за неё перед охранником, спеша вернуть флешку Макс, а сегодня он испытывает дежавю, наблюдая за тем, как Виктория со своей шайкой окружают её в полупустом кафетерии и говорят о каком-то видео. У него снова не хватило духа вмешаться, он знал, что настучав на Хлою ректору, он уже привлёк внимание всего её окружения и ещё один такой раз лишит его не только стипендии, но и, возможно, обучения в Блеквелле. Дождавшись, когда девушки уйдут, Уоррен всё же рискнул подойти к Кейт. С каждым шагом, приближающим его к подруге, что-то в его груди сжималось всё сильнее. Вчера он совершил огромную ошибку, не поставив Мэдсена на место. Что может эта хрупкая девочка с крестиком на шее и библией в сумке против отставного военного? Марш и в лучшем своём состоянии не смогла бы постоять за себя, а сейчас, когда от неё осталась лишь блёклая оболочка, под которой прячется клубок оголённых нервов, она стояла и в растерянности что-то бубнила. Уоррен тогда сделал снимок, сейчас этот полароидный кадр, казалось, прожигал дыру в сумке. — Кейт? Ты в порядке? — Колфилд сейчас выглядел немногим лучше девушки. Вся его уверенность, с которой он вчера выскочил из-за кабинки к вооруженному человеку, испарилась. Сейчас перед ним не Прескотт, которую может вывести из себя что угодно, не Нейтан, реакции которого можно предугадать, перед ним Кейт, которую Уоррен, как выяснилось, совсем не знал. До этого дня о ней не было слухов, всё, что она о себе рассказывала — предложения, выверенные до буквы, многократно отфильтрованный текст. Кейт позволяла узнать о ней только то, что сама считала правильным, больше, пожалуй, знал только священник в её церкви и иконы, перед которыми она исповедовалась. — Что этим зазнобам от тебя надо? — Не делай вид, что ты не слышал, Уоррен. — Кейт отвернулась и опустила взгляд в пол. Если бы взглядом можно было убивать, никто в целом мире не пострадал бы от её глаз. Не только из-за того, что она крайне редко смотрит на кого-то с ненавистью, но и из-за того, что она из тех, кто прощает даже самых злых и бесчестных и верит в то, что люди могут исправиться. Бедняга Кейт слишком наивна для этого города и это именно та причина, почему она стала совсем непохожа на саму себя. Жизнь, настоящая жизнь, в которой ты можешь сидеть в одной комнате с убийцей, наркоманом или психопатом и не догадываться об этом, в которой мир не чёрно-белый и нельзя чётко сказать, что хорошо, а что плохо, не закалила её, а сломала, разбила на сотню черепков и станцевала на них степ, раскрошив в порошок. — Моя «Октябрьская страна» всё ещё у тебя? — Да, я... Я прочитал. — Уоррен врал. Последние три недели книга была у него, но он прочёл лишь первые три страницы вступительной статьи и краткое описание на обратной стороне обложки. Всё. Он и сам, честно говоря, не понимал, зачем ему эта ложь, вряд ли Кейт была в том состоянии, чтобы осуждать его за это, она вообще никогда и ни за что старалась не осуждать, прямо как завещает её церковь. — Не ожидал такого от Бредбери. Я думал, у него всё гораздо более сухо и скучно, но эта книга меня приятно удивила, он настоящий поэт. — Колфилд пытался составить максимально размытую рецензию, чтобы не выдать свою ложь, вот только Марш не была заинтересована в разговоре. Она выглядела так, будто хочет прекратить его, но не может набраться уверенности и перебить собеседника. — Ты не мог бы вернуть её мне? Нужно приготовиться к литературе. Я буду у себя в комнате, просто принеси и всё, хорошо? — Колфилд слегка опешил, кивнул и замер, наблюдая за тем, как девушка боязливо оглядывается и, завидев кучку циклоновцев, спешит покинуть кафетерий. Уоррен уже развернулся в сторону выхода на улицу, как услышал позади себя улюлюканье и визги, обернувшись, он увидел как почти десяток парней и девушек во главе с Дрю кричат, смеются и изображают с помощью указательных, средних пальцев и языка не совсем приличные жесты в сторону Кейт. Девушка почти плакала, толпа преграждали ей дверь, ведущую в школьный коридор, в то время как Прескотт, неизвестно что забывшая в кафетерии, где Колфилд её ещё ни разу не видел, сидела на краю стола и лениво смотрела в свой телефон, будто совсем не имела отношения к происходящему. Уоррен уже хотел было вмешаться, но тут Хлоя, шумно вздохнув, встала со своего места и приказала своим дружкам разойтись. Это не произвело должного впечатления и ребята, хоть и дали Марш уйти, что-то сказали Прескотт. До Уоррена донёсся лишь благой мат и коронное «Ты забыл, кто я?». В кармане джинс завибрировал телефон, осведомляющий о новом сообщении и он поспешил покинуть помещение, чтобы прочитать его без возможности контакта с «Циклоном». Оказавшись на улице, Уоррен вдохнул свежий воздух полной грудью и оглядел дворик перед общежитием: пара ценителей завтрака на открытом воздухе сидели на лавочке, Самюэль убирал листья и что-то бубнил себе под нос. Телефон ещё раз подал признаки жизни и на этот раз Колфилд поспешил проверить, кто ему так настойчиво пишет. «Йо, ты помнишь, что мы договорились встретиться в «Двух китах»? Потому что я помню.» «Ты ответишь?» «Может хоть прочитаешь, Уоррен?» «Ауу»

***

— Так ты... реально умеешь перематывать время? Блять, чувак, ты... В твоих руках огромная сила! Ты ведь можешь перевернуть этот город, если захочешь! — Прайс забрался на диванчик с ногами и отставил в сторону кофе, которым едва ли не поперхнулся, услышав от Уоррена точное предсказание на ближайшие пять минут. Сейчас, когда он был абсолютно уверен в том, что его друг ему не солгал, он строил в голове великие планы на то, как они вдвоём изменят этот мир. В кафе пахло кофе и жаренным беконом, утренние солнечные лучи проходили через жалюзи и оставались на исцарапанном столике в причудливом узоре, людей было не так уж и много, так что можно было собраться с мыслями перед предстоящим днём. Можно было бы, если бы Нейтан не стучал по столу кулаком для пущей убедительности и не повышал голос, стараясь как можно ярче выразить свои эмоции. За прошедшие пять лет Уоррен успел отвыкнуть от этих особенностей и теперь вздрагивал, как в первый раз. Должно быть, остальные посетители давно привыкли к такому поведению сына всеми любимой Джойс, потому что больше никто на излишнюю экспрессивность юноши внимания не обращал. Колфилд подметил, что в прежние времена здесь было гораздо больше народу, а на стенах и зеркалах в туалете было гораздо меньше оскорбительных надписей. Всё в этом городе становится хуже, он пожирает людские судьбы на завтрак и запивает терпкой солёной водой. Прямо перед Уорреном сидел каким-то чудом живой пример того, что бывает с теми, кто остаётся в Аркадии. Нейтан старше его на год, но между ними бездна, его глаза поблёкли, а уголки губ будто едва опустились вниз. Ему только девятнадцать, но его отдали в жертву глупому городу-идолу. Как бы всё сложилось, если бы он уехал из Аркадии Бэй? — Нейт, ты же не думаешь, что я собираюсь пользоваться этим постоянно? — Уоррен отодвинул от себя пустую тарелку и с упрёком посмотрел на Прайса. — Это великая сила, а не корректор, которым можно замазать всё что угодно и написать поверх то, что хочешь ты. — Но ведь так и есть. Ты можешь изменить всё, что захочешь! — Сказав это, он заметно погрустнел. Колфилд в очередной раз наступил на те же самые грабли и проигнорировал это. Однажды жизнь научит его обращать внимание на такие детали, но возьмёт за это слишком высокую цену. — Неужели нет ничего, что ты хотел бы изменить?.. — Ты вообще слышал об эффекте бабочки? Изменение чего-то одного может повлечь целую цепочку безумных событий. Это опасно. — Ты всегда был занудой, Уоррен. Да что вообще может произойти такого страшного, если ты изменишь, например, блюдо на столе? Никто не умрёт, если вместо вафель ты закажешь у Джойс бекон. — Может, на кухне закончился бекон и повару пришлось бы залезть за ним в холодильник, оттуда бы упала бутылка с кленовым сиропом, он бы пролился, повар поскользнулся бы и умер от удара головой об угол стола? — Ты, блять, шутишь надо мной или ты действительно это проверил? — Нет. Или да, но ты никогда об этом не узнаешь. Нейтан вздохнул и скрестил руки на груди. Выбирая время для встречи, он надеялся, что они с Уорреном быстро сменят локацию и ему не придётся трястись от страха и, продираясь через толпу дальнобойщиков, бежать в туалет, чтобы принять таблетки. Время шло, люди приходили и уходили, но большинство оставалось и очень скоро кафе превратилось настоящий кошмар для Прайса. Даже не в лучшие свои времена заведение оставалось пристанищем дальнобойщиков, путешественников автостопом и просто любителей атмосферы прошлого. Звуки посуды, столовых приборов и болтовни почти перекрывали голос Колфилда, Нейтан боялся проявить слабость и всеми съёмки пытался держать себя в руках. — Помнишь мою вчерашнюю игрушку, Уоррен? Думаю, настало время испытать её в деле. И твоя сила нам в этом поможет, выдвигаемся в укрытие. — Парень будто смотрел сквозь собеседника, ему была не столько важен ответ, сколько побыстрее выйти на улицу и попасть в более спокойное место, так что Нейтан встал со своего места и пошёл к выходу. Уоррен последовал за ним, но как раз рядом со входом его телефон зазвонил. Его осенило. Это точно Кейт, «Осенняя страна» всё ещё у него, Уоррен так спешил в кафе, что из головы совсем вылетел разговор с Кейт. — Ты идёшь или у тебя есть более важные дела? Конечно, веселись со своими новыми крутыми друзьями, как ты делал это целый месяц до этого. Давай, наплюй на меня. Кому я вообще нужен? — В любое другое время Прайс промолчал бы или не предал этому звонку никакого значения, но сейчас в его груди змеиным клубком шипит страх и ему слишком плохо, чтобы ждать ещё несколько минут. Колфилд с недоумением посмотрел на него и достал из сумки телефон. Это стало последней каплей, Нейтан вышел на улицу, громко хлопнув дверью, сел в свой пикап, но машина не двинулась с места, что лишний раз подкрепило ложную мысль Уоррена о том, что всё хорошо. — Алло? — Уоррен, это Кейт. Ты так и не отдал мне книгу. Я... Я не злюсь и если ты не сможешь отдать её сейчас, я возьму в библиотеке другую. Просто я хотела поговорить с тобой ещё кое о чём, но пересечься мы можем только в школе, а тебе нельзя показываться там со мной... Может встретимся где-нибудь? Это важно. — Голос по ты сторону трубки был ещё тише, чем обычно, расслышать его в шумном кафе было просто невозможно и Уоррен вышел на улицу. Он облокотился на перила у крыльца и посмотрел на машину Нейтана. — Почему нельзя встретиться в школе? Кейт, это как-то связано с тем, что было в кафетерии? — Тот сидел на водительском месте, закинув голову назад и закрыв лицо руками. — Это не телефонный разговор. Мы можем встретиться сегодня? — Я сейчас не могу. Может, часов в пять? — Будет поздно. — Поздно для чего? — Об этом я и хотела поговорить. Давай хотя бы в четыре. Буду ждать тебя у остановки, не опаздывай, это правда очень важно.— Кейт сказала ещё что-то и тут же сбросила. Уоррен отметил про себя, что надо будет навестить подругу, ещё немного постоял на крыльце, разглядывая проезжающие фуры и, дождавшись, когда Прайсу станет легче, пошёл к нему. — Нейт? — Колфилд занял переднее пассажирское сидение, где еще вчера он сидел и шутил над своими проблемами, слушал, как то же самое делает Прайс, стараясь не превращать день их воссоединения в траур. Машина была насквозь прокурена, по радио играло что-то легкое и грустное, а Нейтан смотрел прямо перед собой и выглядел так, будто ему плевать абсолютно на всё. Уоррен мог бы поверить в это, не знай он его так долго. Уоррен так же мог бы поверить в то, что он успел что-то принять, не наблюдай он за ним так пристально всё время. — Лжец. — Прайс и не думал смотреть на собеседника, приборная панель представлялась ему куда более интересной, тем более, что она находится чуть ниже уровня его глаз, а чтобы повернуться к Уоррену, пришлось бы садиться нормально. Нейтан, сам не зная зачем, прибавил громкости. Это никак не помогло чувствовать себя лучше, но стало чуть спокойнее от того, что теперь песня может заглушить телефонный звонок, если вдруг кто-то опять решит украсть у него драгоценное время с другом. Столько всего ещё не сказано, столько всего не услышано, столько времени потеряно. — Разочарован ли я? Да. Удивлён ли я? Нет. — Я не оставил тебя, я всего лишь ответил на звонок. Это Кейт, одноклассница, я должен был с ней поговорить. — Колфилд повернулся к Прайсу и чуть убавил громкость магнитолы, боясь не расслышать что-нибудь важное. — Нет, не должен был. Ты должен был быть со мной, Уоррен. Мне было плохо, если тебе интересно. — Я был рядом и держал ситуацию под контролем, тебе ничего не угрожало. — Ты стоял и смотрел, как мне было плохо? Ты ничем, блять, не помог! Ты мог, но предпочёл стоять и пиздеть с подружкой! Ты ёбнутый! — Нейт, я не понимаю, почему ты так реагируешь? Всем бывает плохо, это нормально. Сейчас же тебе лучше. — Пиздуй отсюда. — Ч-что? — Выходи из блядской машины. Уёбывай! Нейтан сел прямо и положил руки на руль. Слова Уоррена застряли в голове, повторялись снова и снова, ни хлопок закрывающейся двери, ни рёв мотора, ни песня не могли их перебить. Хотелось кричать от обиды, плакать, «случайно» отпустить руль на крутом повороте или встретиться с фурой на опасном перекрёстке. Никогда точно не знаешь, что произойдёт. Никогда точно не знаешь, что происходит.