***
Сознание возвращается медленно, нехотя, словно не желает больше пребывать в сломанном теле. Первой приходит боль. Острая, саднящая, она распространяется по всему телу, выбивая из осипшего горла хриплый стон. Хэ не находит в себе сил принять сидячее положение, только с трудом разлепляет веки, тут же морщась от яркого света. — Проснулся, — скорее утверждает, нежели интересуется знакомый низкий голос откуда-то справа. Хэ Тянь не удостаивает брата ответом, много чести. Впрочем, того это ни капельки не трогает, как и всегда. Раздражает. — Зачем выделывался? Юношеский максимализм покоя не дает? Я думал, ты уже вырос из этого, — крепкий альфа слышно выдыхает и усаживается на металлический стул рядом с кучей тряпья, на котором валяется искалеченный Тянь. — Отвали, — хрипит в ответ младший, прикрывая глаза кистью руки, измазанной в иссохшей крови. Костяшки в мясо. — Ты ведь согласился, когда мы обсуждали это в прошлый раз. Что опять не так? — Хэ Чен устало трет переносицу, стараясь лишний раз не смотреть на гематомы различной тяжести, уродливыми фиолетовыми кляксами расцветающие на теле брата. — Ты же уже начал, так зачем… — Тебе известны последствия моего согласия? — шипит Хэ Тянь, отнимая руку от лица и зло щурясь, фокусируя взгляд на старшем. — Ты о том парнишке, что угодил в больницу? — хмурит брови Хэ Чен, припоминая рыжего мальчишку, с которым так отчаянно носился его эгоистичный младший братик последнюю неделю. — Он жив, так в чем проблема? В нашем деле без случайных жертв не обойтись. Оплати ему лечение, дай наличных сверху и пострадавший лично тебя отблагодарит. — Как ты можешь… Черт, он ведь мог умереть тогда!.. — практически рычит Тянь, рефлекторно подрываясь с места, однако тут же скрючиваясь от острой боли. — Если бы я не успел… Если бы… — Знаешь, ты можешь думать, что угодно, — холодно чеканит Хэ Чен, поднимаясь на ноги. — Но пострадал он не из-за поручения организации, а из-за твоей ошибки. Ты это знаешь, и именно это тебя и гложет. Прекрати строить из себя борца за справедливость, я не знаю, смогу ли сдержать отца в следующий раз. Хэ Тянь жмурит глаза так сильно, что в привычной темноте начинают мелькать разноцветные пятна. Краем уха слышит, как А Цю получает приказ отвести Тяня в больницу. Как мило. Он-то уж думал, что сдохнет в подвале, как бродячая псина. А нет, пожалели. Парня вполне бы устроил и первый вариант.***
Мо вполуха слушает нотации врача о последствиях, влекомых нарушениями постельного режима. Ноги укутаны в голубое одеяло. На коленях раскладушка с недавно приобретенной трещиной на экране. Шань сверлит потухший дисплей потерянным взглядом, изредка кивая на вопросы доктора. — …И еще кое-что. Из-за медикаментов, что Вы принимаете сейчас, Ваша способность воспринимать запахи может быть временно задета. Рыжик уже собирался повторить коронное движение головой, но, переварив сказанное и вынырнув из тяжелых мыслей, растерянно попросил повторить. — Как сейчас ощущаются запахи? Так же ярко, как раньше? — терпеливо поинтересовался бета, не в первый раз отмечая несобранность пациента. — Нет, — отрицательно мотает головой Мо, хмуря тонкие брови. — Я слышу их, но как-то… Смазано, что ли. Иногда они перемешиваются, и я не могу различать их. Я думал, что это из-за стоячего запаха лекарств или чего-то в этом роде… — Не стоит переживать, — поспешил успокоить доктор, заметив обеспокоенность на серьезном лице. — Эффект временный. Как только мы прекратим медикаментозное лечение — обоняние восстановится. Шань только вздохнул, понуро кивая. Наверное, было бы даже лучше, избавься он от возможности восприятия запахов. Плюс одно очко к его лживому образу беты. Рыжик в очередной раз переводит взгляд на злосчастный мобильник и, насупившись еще сильнее, небрежно откидывает тот на тумбочку. Престарелый бета, наблюдая за странным поведением пациента и косвенно догадываясь о его причине, все же тактично прокашливается и, сообщив о своем уходе, скоро покидает палату. Мо трет ладонью лоб и, шумно выдыхая, откидывается на ворох мягких подушек. О Хэ Тяне ничего не слышно уже четвертый день, и не то чтобы Шань волнуется или, не дай боже, скучает. Нет. Просто этот ублюдок изолировал его от мира и привычной жизни, а сам куда-то делся, причем о местонахождении легкомысленного полудурка не был осведомлен даже Цзянь И, наведывающийся теперь с завидной регулярностью. А они, как выяснил позже Шань, с местной маньячиной давние «друзьяшки». Рыжик аж испугался, представив, что парочка этих неуравновешенных балбесов вместе может сотворить. Блондин только отмахивался и говорил о том, что сотворить что-то согласен только с Чжанем. В конечном итоге, несколько раз набрав злосчастный номер и не получив ответа, Мо разумно решает, что ебись оно все конем, а Хэ Тянь может шляться, где хочет, сколько хочет, с кем хочет и как хочет, ведь они даже не приятели, чтобы Шаня это заботило. Его и не заботило, просто Рыжик не терпел, когда не держали слово. Ему ведь пообещали апельсины? Пообещали. Это Шань только демонстративно от них открещивался, матеря настойчивую сволочь, в душе же просто обожая цитрусовые. Думаю, не стоит говорить о том, что фишку Тянь просек уже на второй день.