Изувеченный

            Они едут в абсолютной тишине. У Мо промокшая до нитки одежда и дрожащие руки. Кажется, на резиновом коврике под его ногами уже образовалось целое озеро, в него можно пустить уточек и тогда Хэ Тяню уж точно не будет скучно. Бедные птицы. Дурацкие мысли. Шань не знает, откуда они взялись.       За запотевшим окошком виднеются небольшие пригородные домики, стремительно сменяющие друг друга. Небо подавило бурную истерику и теперь лило одинокие слезы, что крупными каплями разбивались о выщербленную временем асфальтную дорогу. Гуань шмыгнул носом и перевел взгляд на спинку водительского сиденья, соскользнув чуть левее.       Рука Хэ Тяня покоилась на бардачке, а длинные пальцы выстукивали незамысловатый ритм. Со стороны жест мог казаться вольным и расслабленным, но Рыжику он виделся до скрежета в зубах напряженным. Неправильным и кривым. — Ты объяснишь мне, какого черта? — максимально сдержанно интересуется Шань, не сомневаясь в том, что его вопрос растрактуют верно. — Что именно тебя интересует? — выдержав минутную паузу, отстраненно уточняет Тянь, и Рыжика неимоверно раздражает невозможность сейчас заглягуть в его лицо. — Например, с какого перепугу ты возник из ниоткуда после недельного отсутствия, затолкал меня в свою мажорскую тачку и сейчас везешь хер знает куда, при этом располагая огнестрельным оружием? — чеканит Мо, скрещивая руки на груди, мол, ход сделан, защищайся. — Я везу тебя домой, — просто отвечает Хэ, очевидно, игнорируя все остальные пункты. — Ты даже не знаешь, где я живу, побрал бы тебя здравый смысл, — практически рычит разозленный Шань, резко подаваясь корпусом вперед. — О, с этим утверждением я бы поспорил, — тихо, но от того не менее насмешливо фыркает альфа. — Что ты… Что ты имеешь в виду? — Рыжик непонимающе хмурится и заглядывает через чужое плечо, едва не задевая его подбородком.       Легкий аромат лайма и мяты, пропитавший салон, теперь ощущался ярче. Он исходит то ли от одежды Тяня, то ли от его кожи. Мо склонялся к первому.       Уж слишком ненавязчивый и приятный запах, возможно, одеколон или какие-нибудь духи, фиг его знает, что нынче модно у золотой молодежи. В любом случае это было лучше бьющего в нос, резкого, препротивного шмона, что обычно источали горе-самцы. Хоть один додумался перебить его чем-то более приятным. — Цзянь назвал мне адрес, — коротко поясняет Хэ, чересчур быстро и резко.       Шань на такое объяснение молчит, только глаза щурит да спинку водительского сиденья сильнее сжимает. — Цзянь И звонил тебе, — спустя некоторое время скорее утверждает, нежели интересуется Рыжик и теперь выглядит на удивление спокойным и серьезным. Сверлит взглядом бледную острую скулу и только сейчас замечает на ней светлеющую, уже сходящую, но все еще отливающую фиолетовым гематому. — Звонил, — кивает Тянь, не отрывая глаз от пустой дороги. — Но Шэ Ли сказал… — начинает Мо, но тут же осекается, замечая, как мрачнеет сосредоточенное лицо, а рука добела стискивает баранку. — Этот змееныш всегда найдет щель… — пробубнил Хэ еле слышно, но Шань все равно уловил, наверное, из-за малого расстояния между ними. — Цзянь И позвонил вашему однокурснику, бете, кажется, его зовут Ганди, не суть… В последнее время он тусуется с Ли, чего Цзянь не знал… В общем, Шэ Ли все стало известно и он тут же воспользовался удобной возможностью. — Оу, — выдохнул Шань, у которого и без этой информации в голове творилось черт-те что.       Даже если он и испытал некоторого рода облегчение после услышанного, то признаваться в этом уж точно не станет. Никогда. Никому. — Зачем я был нужен Шэ Ли? — произносит вслух самый очевидный вопрос, поджимая губы. — Это ведь не из-за ваших петушиных боев, мажорчик?       А в ответ тишина. Напряженная. Тяжелая.       Мо скользит настороженным взглядом со скулы на сжатый кулак, все так же покоящийся на бардачке, затем на пальцы другой руки, судорожно вцепившиеся в руль. Сегодня на Тяне на удивление простая одежда, черная олимпийка да в тон спортивные штаны. Ничего особенного, но отмечая напряженную, скованную позу и сходящий синяк на впалой щеке, в голову приходят мысли о том, что под плотной тканью цветнеет еще дюжина лиловых пятен. — Это он тебя избил? — как бы между прочим поинтересовался Рыжик, потеряв всякую надежду услышать адекватный ответ на предыдущий вопрос. — Ты поэтому в медицинское учреждение со стволом приперся? Мол, не повезло в рукопашке, повезет в перестрелке?       Возможно, конечно, что Рыжику просто послышалось, но из горла Хэ Тяня определенно вырвалось нечто близкое к рыку и, в очередной раз крутанув руль, он свез их на обочину. Мо цепляется пальцами за сиденье и думает о том, что еще немного, и, стараниями одного придурка, они попросту перевернутся. Сказать этого вслух не успевает, все как обычно. — Солнце, ответь мне на один вопрос, — почти что миролюбиво тянет Хэ, наконец выпуская из рук руль и резко разворачиваясь к Мо лицом, от чего тому приходится неожиданно быстро отпрянуть. — Ты от рождения ходячая провокация, или этому где-то обучают? — А ты от рождения такой сталкер, или этому где-то обучают? — зло передразнивает Шань, вжимаясь в сиденье и с упорством кролика не желая первым отводить взгляд, уступать оппоненту.       Вряд ли Хэ Тянь станет простреливать ему коленку или что-то в этом роде. Ну, по крайней мере, Мо так кажется. Он на это надеется. На безлюдной трассе. Рядом с сильным альфой. Не напрягает, нет, вот ни капельки. Рыжик медленно сглатывает в попытке побороть сухость в горле. — Ты боишься? — Хэ Тянь приподнимает брови и, оглянувшись, то ли всерьез, то ли в шутку уточняет. — Меня?       Мо по инерции кивает, затем, одумавшись, начинает остервенело мотать головой, а после и вовсе вздергивает подбородок, демонстративно отворачиваясь к окну и упираясь взглядом в плотный ряд елей. — Я не причиню тебе вреда. Никогда.       Что за глупая привычка — давать пустые обещания? Шань морщится, но ничего не отвечает.