Нефилим

      В полуосвещенной комнате было особенно страшно читать сообщение от незнакомца. Тесса понимала, что за ней следят, но абсолютно не понимала каким образом. Поблизости не было ни одного дома, из которого можно было бы наблюдать за окном девушки. Хотя, было одно здание напротив — старая, ветхая, но вполне рабочая постройка. В этом доме учили классическому и бальному танцу. В детстве Тесса ходила туда на занятия, и любила махать маме рукой из окна после завершения урока. Но поздними вечерами занятия не проводились, и никто не мог бы наблюдать оттуда за Тессой, ведь было уже довольно поздно.       По привычке она огляделась, но, конечно, никого в комнате быть не могло. Тесса выключила телефон, и захлопнув крышку ноутбука, переместилась в уютный пуфик. Она жутко злилась, что было ей совсем несвойственно. Внутри все сжималось от страха, она обхватила руками колени и попыталась согреться, но даже теплый плед не помогал. Было слишком поздно, чтобы звонить Саре, да и к тому же они поссорились. Тессе было стыдно, ведь она обидела подругу. Свою единственную подругу. Но мириться по телефону было не в стиле Тессы, да и слишком поздно. Она немного всхлипнула, от жалости к себе. Чувство незащищенности и одиночества, наверное, худшее, что может испытывать человек. Особенно, когда тебе всего лишь восемнадцать. Кроме лучшей подруги ей было больше не с кем поговорить или выговориться. К тому же, Сара была всегда в центре внимания любой пацанской компании, и ей было чем заняться в свободное время. А Тесса лишь молча радовалась за подругу и слегка завидовала, но никогда не показывала виду. Она уделяла учебе все свое свободное время, что привлекало учителей и радовало маму. Но популярности это вовсе не прибавляло — напротив, многие обсуждали ее за спиной, и даже давали прозвища типа зубрилы или заучки-Тессы, что было совсем не так. Она была самая обыкновенная девушка, желавшая лишь любви и справедливости. Пока что, правда, ни того ни другого у нее не было, и это ее безумно угнетало.       Часы пробили одиннадцать вечера, и вернули Тессу от грустных мыслей в грустную реальность. Вытерев рукавом раскрасневшиеся от слез щеки, она получше завернулась в плед и тихо спустилась в гостиную. Осенние ночи обычно всегда были очень теплые, и камин разжигали ближе к Рождеству. Девушка никак не могла согреться, но тому была виной простуда. Она свернулась калачиком на мягком кресле и задремала. В голову лезли мысли о странном сообщении и том, что же делать. Одно она знала точно — отвечать она ни за что не будет, и может это убавит его интерес к ней. А обращаться в полицию было бы глупо — над ней лишь посмеются и посоветуют попить валерьянки. Наконец она окончательно задремала, слегка посапывая.

***

      — Тесса-а, проснись!... Ну Те-е-есса...       Девушка открыла глаза и вздрогнула. Рядом с креслом стояла ее младшая сестра в одной пижаме и с растрепанными волосами.       — Амита, ты напугала меня! — она присела, растирая сонные глаза. — Ты почему не спишь?       — Почитай мне книжку, ну пожалуйста, ну почитай! — маленькое существо тараторило без остановки, тряся Тессу за руку. — Я никак не могу уснуть, мне мама книжку не почитала, потому что я наказана, потому что я сегодня в школе пролила свой сок на Дэниэля, а он сам виноват — он дергал меня за косички! Я все лежала, вертелась, а никак не уснуть, а в комнате тебя не было и я...       — А ну тихо! — шикнула Тесса, неохотно вставая из теплого кресла. — Ты сейчас всех тут разбудишь своей болтовней!       — Ну почитай, ну пожалуйста, ну совсем чуть-чуть! — Амита слегка убавила голос, но не прекращала тараторить.       — Да почитаю, почитаю, только успокойся. — Тесса маленькими шагами направилась к спальным комнатам, волоча за собой сестру, не перестававшую болтать даже шепотом.       Комната Амиты была такой же по размеру как и старшей сестры, но из-за большого количества игрушек, кукольных домиков и полок с книгами, казалась намного меньше.       Тесса в детстве любила наблюдать за читающей мамой. Этот процесс ее завораживал. Шелест страниц, мягкие шелковые закладки, потрескивающий огонь в камине, мило улыбающаяся мама...Именно она привила обеим дочерям любовь к книгам. Всегда перед сном она читала какую-нибудь сказку на ночь, сначала одной Тессе, потом Тессе и Амите, а затем только одной Амите, ведь Тесса подросла и могла сама себе читать книги. Сейчас она стала делать это гораздо реже, но ее любовь к чтению никуда не пропала. А вот маленькая сестра еще нуждалась в помощи старших книголюбов, и наказание остаться без чтения на ночь было самым страшным.       Сестры легли под теплое одеяло, и улетели в волшебный книжный мир.       "...Когда ты стоишь на ровном месте без деревьев, кажется, что небо далеко впереди соединяется с землей. Однако, чем дальше они шли, тем больше убеждались, что это – не ил­люзия; а вскоре они уже и не сомневались. Перед ними, ру­кой подать, стояло небо – твердая ярко-голубая стена, похо­жая на стекло. А между ними и основанием неба, на зеленой траве, ле­жало что-то столь ослепительно белоснежное, что даже те­перь, когда глаза их глядели на солнце, они поначалу за­моргали..."       Голос Тессы нежно расплывался по комнате, усыпляя и убаюкивая даже беспокойные шторы. Амита вскоре заснула, тихо посапывая, а Тесса, увлекшись чтением, не заметила как глаза закрылись сами собой.

***

      Она стояла посреди комнаты. Деревянные половицы бесшумно прогибались под ногами. Это был очень старый дом, и очень старые половицы. Наверное, даже моя бабушка могла бы танцевать на этом полу.       Здесь очень темно. Единственное освещение — свет с улицы. Там много фонарей. Но чтобы дойти до окна, надо сделать очень много шагов. Она идет, а окно будто все дальше и дальше. А еще такой манящий голос, будто зовет и зовет к себе. Только не понятно, откуда он исходит. Или из кого.       Там комнату видно, она то приближается, то отдаляется, и от этого кружится голова.       А еще этот смех, безумный, родной и страшный. Смех отчаяния. Чего он хочет?       Она увидела себя. Она сидит в кресле и читает книгу. Но ведь она и тут тоже. Или нет?       Она смотрит на свои руки. Это мужские руки. Но сознание ее. Ей страшно. А еще этот голос. Он давит. Она закрыла лицо руками, этими мужскими, сильными руками она закрыла свой хрупкий внутренний мир. Это страх овладел ею, но ей не страшно.