По ту сторону зеркала

8. Кирилл родился нормальным здоровым ребенком. Однако, когда ему исполнилось пять, беда все же постучалась в дом. Стоял погожий день, и Кирилл играл во дворе с соседским мальчишкой на качелях, сделанных из большого полена и неотесанной сосновой доски. Вдруг он упал с качелей на песок и начал биться в судорогах. Друг Кирилла громко закричал, зовя на помощь. Из дома выбежала Квитка и, увидев, что с Кириллом, тут же бросилась к нему. Мальчик не отвечал, когда она его звала, только страшные судороги сводили все его тело; на губах появилась пена. Квитка, плача и причитая, придерживала его голову, повернув ее немного набок, чтобы тот не захлебнулся слюной или не ударился обо что-нибудь. Через несколько минут судороги прекратились, и мальчик вновь открыл глаза. Испуганной матери показалось, что в них проскользнула черная тень. - Мне приснилось, что я тону в темной воде, - потом рассказал ей Кирилл. Квитка поведала о припадке тетке Кате, травнице, живущей по соседству. Та только хмуро покачала головой: - Падучая. Квитка прижала ладонь ко рту и разрыдалась. В Замшелке не было больницы - на всю деревню имелся один лишь фельдшер, который, в лучшем случае, мог смазать рану йодом и перевязать. При более сложных заболеваниях из города вызывали врача, старенького сухонького старичка, доктора Симонова. А то и сами запрягали лошадь в телегу и ехали в город, но путь тогда занимал два дня, и приходилось ночевать на постоялом дворе или в чистом поле. - Да ты не плачь! - сказала тетка Катя. - Я тебе травок дам, пои сыночка, ему станет лучше. А коли с ним опять припадок случится, положи ему черенок ложки меж зубов, а то язык себе прокусит. И молись Богу, девонька, чтобы тот дал сыну твоему выздоровление. Квитка исправно выполнила все, что велела травница: поила Кирилла травками и молилась Богу. И это помогло, приступы больше не повторялись, и Квитка вздохнула от облегчения. *** Когда Кириллу исполнилось семь лет, от инсульта умер его отец. Мать осталась одна с тремя детьми на руках, старшему из которых было всего тринадцать. Кирилл был замкнутым ребенком. После эпилептического припадка, случившегося с ним два года назад, мальчика будто подменили. Он стал нелюдим, избегал любых контактов со своими сверстниками, подолгу сидел и смотрел в одну точку. А еще с людьми, которые были рядом, часто происходили несчастные случаи: то нож из рук выскользнет и порежет палец, то споткнутся на ровном месте и разобьют колени, то упадут со ступеней и сломают ногу. - Дурной глаз у младшего сына Квитки! - шептались за спиной досужие кумушки, и их сплетни были в этот раз вполне обоснованы. Сама же Квитка теперь знала одно: ее сын умер там, на детской качели, а в тело Кирилла вселилось Зло. Кирилл и сам чувствовал изменения в себе. Он стал не таким, как все. И еще к нему начал являться Кузьма. Кузьма был енотом, который теперь неотрывно следовал за ним повсюду. Его, кроме Кирилла, никто не мог видеть. А еще он был говорящим и научил мальчика делать необычные, странные вещи. К десяти годам он уже мог манипулировать окружающими и заставлять их делать все, что ему хотелось. Однажды Кирилл сидел у окна и читал книгу, как вдруг Кузьма сказал ему: "Смотри внимательно!" и мотнул мохнатой мордочкой в сторону улицы. Кирилл посмотрел туда и обнаружил, что за окном он видит не привычный двор, а мрачный и ужасный лес, где обитают чудовища. Сначала он испугался их, но Кузьма объяснил, что они не представляют для Кирилла опасности, и постепенно он привык к ним. Вскоре мальчик сам научился открывать «окно» и стал все чаще наведываться в этот лес. Однажды Кузьма с грустью сказал ему: - Я тебе больше не нужен, Кирилл. У тебя теперь столько силы, что ты способен все делать сам... Потом Кузьма исчез. Кирилл долго ждал енота, ведь тот был его единственным другом. Ему пришлось смириться с тем, что он остался совсем один. В один из серых ноябрьских дней, в школе на перемене между уроками Кирилл подошел к окну с намерением открыть его в свой темный колдовской лес. Там, среди черных остовов исполинских деревьев, стоявших в сером пепле под свинцовым небом, не пропускающим солнца, среди огромных пауков – единственных обитателей этого леса - Кирилл чувствовал себя дома. Он почти открыл переход, когда учительница, как раз вошедшая в класс, накинулась на него с криками за нечаянно опрокинутый цветочный горшок. Кирилл в раздражении обернулся и зло посмотрел на учительницу. Та замолкла на полуслове и с хрипами схватилась за горло. Лицо ее побагровело, губы посинели. Упав навзничь, она хрипела и извивалась. Потом затихла. В тишине оглушающе громко прозвенел звонок, и в класс стали забегать ученики. Они останавливались как вкопанные у порога, увидев, что произошло. На деревянном выскобленном полу, с посиневшим лицом, скорчившись, лежало тело их учительницы, а над ней бледной тенью стоял Кирилл. Его зрачки были расширены так, что цвет радужки едва угадывался. Губы были искривлены в оскале, а зубы казались неимоверно длинными. - Убили! – истошно завопила одна из девчонок и опрометью бросилась за помощью. Ее крик будто вывел Кирилла из транса, он моргнул и глубоко вздохнул. Непонимающе посмотрел на сгрудившихся у дверей ребят, на распростертое на полу тело. - Что случ... Договорить ему не дали. Витька Соколов, здоровяк-спортсмен, бросился к нему и, сбив на пол, скрутил ему руки за спиной. Кирилл кричал от боли и пытался вырваться, но на помощь Соколову подоспели еще несколько ребят. Директор школы вызвал участкового и мать Кирилла, а также скорую из города, а Кирилла заперли в это время в темной кладовой, пропахшей пылью и крысами. У матери от рассказа директора случился сердечный приступ, так что в скорой увезли не только мертвую учительницу, но и ее. Оперуполномоченный составил протокол и отбыл вслед за скорой с докладом в ЧК - нешуточное дело, убийство!!! Больше Кирилла в школе не видели. Одни говорили, что он мотает срок в лагере для малолеток, другие, что он умер при допросе. Мать Кирилла, кое-как восстановившаяся после сердечного приступа, упорно отмалчивалась. Вскоре о происшествии, как и о Кирилле, забыли. *** Никто не знал, что Кирилла обкололи снотворным и увезли в закрытую лечебницу для психически неуравновешенных. Там он провел два года. Его лечили электрошоком, кололи психотропные вещества. Но добились только одного: Кирилл свихнулся окончательно. Из него вырос маньяк, наслаждающийся болью и страданием других. В одну из холодных январских ночей он сбежал из лечебницы, оставив за спиной расчлененные тела своих мучителей и товарищей по несчастью. Кирилла держали в отделении для буйных. Вечером, когда все ужинали постной овсянкой, хлебом и чаем, он внушил больным, сидящим с ним за одним столом, что в полночь врачи задумали их расстрелять. Те в панике подняли настоящий бунт, в котором и дежурных врачей и санитаров просто разорвали на куски. Под горячую руку попали и другие больные. Полюбовавшись на кровавую кашу – дело рук своих, - Кирилл просто вышел из лечебницы, никто его больше не удерживал. Когда через неделю он оказался на пороге собственного дома, худой, лысый и с безумным, пылающим ненавистью взглядом, у его матери снова чуть не случился сердечный приступ. Ведь она давно отказалась от сына, иначе бы ее вместе с остальными сослали в Сибирь! Она в душе даже не сомневалась, что Кирилл умер, как ей и сказал тогда чекист на допросе. - Я тебя не прощу никогда, - прорычал Кирилл свозь зубы, прожигая Квитку взглядом насквозь. Но убивать мать не стал - ему нужно было место для жилья и человек, который бы заботился о нем. Нет, он не стал ее убивать. Но сделал так, что она сама хотела умереть каждый день. Способности к телепатии и контролю над чужим сознанием были не единственными талантами Кирилла. Пребывание в лечебнице развило в нем способность передвигать и воспламенять предметы на расстоянии, предсказывать будущее. Неизвестно как к нему попала книга о колдовстве, которую он прятал ото всех. Он научился составлять яды, зелья, насылать проклятия. Он научился играть с человеческими жизнями, как кукловод с марионетками. Все сплетни в деревне о возвращении Кирилла прекратились, когда местного участкового, поспособствовавшего его заточению в лечебницу, нашли растерзанным и распятым на металлических кольях ограды собственного дома. Теперь люди боялись даже произносить его имя. Никто бы не стал помогать Квитке избавиться от монстра, в которого превратился Кирилл. Да и чекисты его не искали, просто вписали в список погибших при бунте. 9. Прошло еще два года. В Замшелку приехал отец Кондратий, гонимый советской властью, как и все тогда, что было связано с религией и церковью. Он восстановил заброшенную церковь; прихожане помогали ему, кто пожертвованиями, кто делом. Квитка стала одной из преданнейших его прихожанок. Каждый день она приходила в церковь и молилась, хотя если бы кто-нибудь услышал, о чем были ее молитвы, то испугался бы за психическое здоровье женщины. Квитка молилась о смерти своего младшего сына. К тому времени другие ее двое сыновей уже ушли на фронт, и Квитке неоткуда было ждать помощи, кроме как от Бога и от священника, который, выслушав ее исповедь, обещал помочь. В один из теплых августовских вечеров отец Кондратий пришел к ним домой. Он подошел к Кириллу, который сидел возле окна и читал книгу. - О чем эта книга, Кирилл? Юноша исподлобья бросил на священника взгляд, и его тонкие губы разошлись в издевательской усмешке. Он показал обложку книги священнику. - Библия? - брови отца Кондратия взлетели вверх. Эта была последняя из книг, которую он ожидал увидеть у Кирилла в руках. - А что вас удивляет, святой отец? Разве не Библия является словом Господним, что вы проповедуете в своей церкви? Отцу Кондратию только и оставалось, что согласно кивнуть. Потом он спросил подростка: - А веруешь ли ты в Господа нашего, Кирилл? Тот на мгновение задумался: - Я знаю, что Зло существует. Поэтому я не исключаю возможности, что и Бог существует тоже. А вы, святой отец, верите в Дьявола? - Веровать нужно в Бога, который истинно есть Свет и Добро. В Дьявола нельзя верить, он есть Тьма и Зло. Кирилл зашелся истерическим смехом. Отец Кондратий увидел, как зрачки мальчика стали полностью черными. Он испытывал невыразимое чувство гнета, и страх медленно, словно ледяными щупальцами овил все его тело, стало нечем дышать Внезапно смех прекратился, будто щелкнули выключателем. - Неважно, что вы не верите в Дьявола, - сказал Кирилл очень низким, будто шедшим из самой преисподней, голосом. Потом он наклонился к священнику и прошептал: - Зато Дьявол верит в вас! На святого отца пахнуло серой, и сердце его затрепетало от ужаса: несомненно, Кирилл был одержим демоном. *** Отец Кондратий, заручившись одобрением и поддержкой Квитки, решил совершить над Кириллом обряд изгнания злого духа, в святых книгах мудрено именуемый экзорцизмом. Накануне Квитка наведалась к травнице тетке Кате и вышла от нее с мешочком трав, от отвара которых человек крепко засыпал. Она подмешала настой в чай Кирилла и, когда тот уснул, вместе с отцом Кондратием привязала руки и ноги сына к спинкам железной койки. Как только отец Кондратий начал читать молитву, Кирилл... нет, то, что сидело в нем с пяти лет, открыло черные, как бездна, глаза и низко зарычало. Чем дальше продвигался обряд, тем больше бесновалось существо, в которое превратился Кирилл: оно извивалось на узкой койке, рычало, плевалось и изрыгало непристойности вперемешку с проклятиями и угрозами утащить мать и священника за собой в ад. - Там тебе понравится, Кондрат! Там ты встретишься со своим отцом, которого ты сам же и убил! Помнишь, Кондрат, как ты клялся себе, что убьешь его всякий раз, когда он тебя насиловал? Каждый раз, когда он пьяный избивал тебя? Ты помнишь, как блестел тот клинок, которым ты его зарезал, как свинью? Как запеклась на нем кровь? Ты заставил себя думать, что та ночь была самая страшная в твоей жизни, но ведь это не так? Все, что ты чувствовал, это облегчение и счастье. Свободу... Лицемер! Так знай, Кондрат, твой папаша с нетерпением ждет тебя в аду, ждет своего маленького послушного мальчика! Существо зашлось в сатанинском смехе. - Откуда... – начала было Квитка, но священник перебил ее: - Он лжет. Демоны сеют ложь, чтобы сбить нас с пути, заставить нас сомневаться, - и, перелистнув страницу, он начал читать следующую молитву, пытаясь унять обуявший его ужас, вызванный словами демона. *** Обряд продолжался всю ночь, и в какой-то момент утомленный беспрерывными молитвами священник уснул, уронив голову на грудь. Одержимый, почувствовав это, вырвал конечности из пут и бросился на священника с намерениями задушить. Квитка закричала и попыталась отцепить костлявые руки существа от горла священника, но демон, размахнувшись, дал ей такую сильную оплеуху, что она кубарем отлетела от кровати. Сильно ударившись об угол печи, она потеряла сознание. Уже на грани удушья отец Кондратий вытащил из кармана рясы фиал со святой водой и вдавил сосуд в тело одержимого. Тонкое стекло треснуло, и святая вода выплеснулась на Кирилла. Тот взвыл от боли, когда она с шипением стала разъедать его кожу, и отпрянул от священника. Отец Кондратий, хрипя и кашляя, повалился на досчатый пол избы. Демон снова бросился на священника; схватив его, он как пушинку поднял взрослого мужчину над головой и швырнул в стену. Тот угодил аккурат в висевшее на стене тусклое зеркало в резной деревянной раме. Раздался звон разбившегося стекла, и священник вместе с осколками обрушился вниз. Не давая ему передышки, демон снова бросился в атаку. Слепо шарившие в поисках оружия руки отца Кондратия нащупали большой осколок зеркала. Демон, замахнувшись для следующего удара, напоролся на острый конец. Всхлипнув, он неверяще уставился на осколок стекла, торчащий из груди. По нему вместе с кровью тек маслянистый черный дым... *** Очнувшаяся Квитка плакала и шептала: «нетнетнет», а святой отец увещевал ее, что они все сделали верно, что изгнать демона было богоугодным делом, а то, что при этом мальчик умер... что же, на все воля Господня. Решено было отпевать мальчика три дня, чтобы его душа, запятнанная присутствием демона в теле, нашла путь на небеса. Утром обернутое простыней тело перенесли в церковь, а соседям Квитка объяснила, что Кирилл умер от тифа. Отец Кондратий ничего не сказал Квитке о том, что, после того, как тело мальчика безжизненно опустилось на пол, все осколки зеркала, как по волшебству, поднялись в воздух и снова слились в единое целое, даже в той же самой резной деревянной раме. Он просто взял его с собой, планируя закопать в освященной земле, на которой стояла церковь. Но еще до наступления ночи и Квитка и священник погибли. Их обоих досуха выпил вышедший из зеркала и теперь заключенный в нем, Кирилл. Само же зеркало так и осталось стоять в церкви, надежно храня то, что попало в его сети. Демону пришлось ждать освобождения в течение 66 лет… Конец второй части.