Судьба?

      Возвращаться в Хогвартс не хотелось. Гарри вполне мог бы остаться дома, если бы не одно "но". Этим "но" оказался Октавиус Принц. Столько сарказма, не всегда завуалированных обвинений в трусости и насмешек, Поттер еще не слышал в свой адрес ни разу в жизни.       — О, конечно. Маленький, несчастный мистер Поттер не хочет возвращаться в школу. Ведь там так много тех, кому он не по душе. Там есть тот, кто столько сил потратил, чтоб заманить его в ловушку и убить. Но ведь мистер Поттер не станет бороться с трудностями. Ему все равно, что человек старается, придумывает всё новые и новые планы для его убийства. Он может себе весь мозг уже сломал, не понимая от чего Поттер никак не умрет?! Но это вовсе не интересно бедненькому, брошенному всеми "герою". Зачем идти до конца, правда? Лучше бросить все на полпути. Месть не для Вас, я ведь прав, Поттер? Для Вас привычнее спрятаться в уголке и тихонько всхлипывать от обиды. Вы ведь такой слабенький.       *— Не стоит брать меня на слабо! Это неправда! Я никогда не жалел себя.*       — О, неужели? А кто совсем недавно, чуть не плача, рассказывал о том, как ненормальный крестный, ничего не знающий о жизни крестника, сделал из его дня рождения неизвестно что? Оу, простите, если это были не Вы!       *— Я... Да Вы... * — у Поттера просто не хватало слов.       — Что я, мистер Поттер? Не ношусь с кружевным платочком, чтоб подтереть Ваш драгоценный зад? Не хотите ехать в Хогвартс, потому что там вас ждут опасности на каждом шагу — ваше дело. Вот только избавьте меня от своего нытья, если и Друмштранг не оправдает Ваших ожиданий. Вы как сопливый мальчишка боитесь и прячетесь от того, кому должны мстить. Вы не задумывались, Поттер, а вдруг именно этого и добивается ваш мнимый "доброжелатель"?       И Гарри задумался. А если это правда так? Если целью является выгнать его из Хогвартса? Если он действительно бежит от проблем вместо того, чтоб их решать?       Сейчас, сидя в купе Хогвартс-экспресса, гриффиндорец вспоминал этот разговор и понимал, что не все так гладко в этой истории. Не все так просто. Октавиус Принц явно имел какие-то свои цели. Ему для чего-то нужно, чтоб Поттер учился там. Но вреда учитель причинить не мог, ведь нить клятвы до сих пор светится на руке Гарри.       "Еще одна загадка", — вздохнул Гарри.       Сколько их вокруг него, сколько в нем самом и сколько еще их будет? Но в одном Принц был прав — не стоит бежать от своих проблем, их нужно решать. Решать один раз и на всю жизнь. Виновных нужно наказывать со вкусом и показательно, так, чтоб никто другой больше даже не пытался сделать что-то подобное. А значит, Гарри найдет того, кто портит ему жизнь и отомстит так, что страшно станет каждому.       Иногда Поттер ловил себя на том, что его мысли становятся все более жесткими.       «На то я и наследник Волдеморта», — смеялся сам про себя Гарри. Но его мысли больше походили на сарказм, чем на самоиронию.       Парень не замечал, как с каждым прожитым днем становится все больше похож на того, кого он по сути и не знает вовсе, на того, чьё имя боятся произносить все от мала до велика, на того, кого по закону всеобщего блага должен яростно ненавидеть.       Самому же Поттеру нисколько не мешала эта схожесть. Он наоборот стремился развивать в себе эти чувства. Ведь он — это все, что может быть важным. Он и его счастье.       За такими размышлениями юноша даже не заметил, как Хогвартс-экспресс подъехал к Хогсмиту. Переодевшись, он еще немного посидел и вышел из купе. Вещи доставят в школу в целости и сохранности.       Еще будучи дома, Гарри наткнулся на одну интереснейшую, по его мнению, книгу. В этой книге говорилось о раскрытии потенциала магов и о самом контроле над магией. Из нее Гарри и узнал о том, что магические всплески после совершеннолетия не несут ничего хорошего. То есть в детстве, пока ребенок маленький и только начинает развивать свою магию, всплески происходят непроизвольно, а вот в старшем возрасте волшебник при каждом таком выбросе теряет часть своей магии. Крупицу по сути, совсем немного, но... Поттер не хотел слабеть. В конце концов неизвестно, что и как на самом деле с этим пророчеством.       Все в той же книге описывались случаи, когда человек настолько поддавался эмоциям, что к своей старости становился и вовсе немного сильнее сквиба. Для раскрытия, раскачки и контроля над своим магическим потенциалом, согласно книге, нужен был партнер. Именно партнер — мужчина, а не женщина. Лет на десять, минимум, старше. То есть тот, кто уже полностью раскрыл свой потенциал и не имел всплесков после периода взросления.       «Конечно об этом уже почти никто не помнит. Многие, особенно в Англии, считают это пережитком прошлого. Но я ведь не все! Я должен получить максимум из того, что могу. Конечно, быть магом среди маглов это одно. А вот сильным среди себе подобных — это совсем другое. Следовательно, если я хочу, а я хочу(!) показать всем, что на меня не стоит скалить зубы — я должен найти мага, который раскрыл свой потенциал и не имел всплесков после возраста взросления. То есть того, у кого не было всплесков с семнадцати лет. Не только найти, а и... Мерлин криволапый, я должен переспать с ним. Поттер, твою Лили налево, называй вещи своими именами. Я должен дать себя отыметь такому магу! Фу-у-ух сказал. Но легче почему-то не стало. И как быть? Среди моих учителей такого мага нет. Но в Хоге есть! Как там Принц говорил? А-а-а, из его намеков разве что-то можно понять? Но он точно что-то об этом говорил. И точно было только то, что такой маг в школе есть. Ну что, это, наверное, радует? Наверное».       С Принцем гриффиндорец не всегда мог нормально поговорить, правильнее даже будет сказать почти не мог. Этот маг бесил, нервировал, раздражал, выводил из себя. Заставлял чувствовать себя неуверенно, неудобно, мерзко, глупо и еще неизвестно как. Константой оставалось одно — Гарри по какой-то неизвестной причине нравится этот маг, он объяснял то, что не могли или не хотели объяснять другие. Гриффиндорец тянулся к нему. Его сарказм стал родным и близким, замечания точными и смешными.       Сколько раз он останавливал его перед проведением какого-нибудь ритуала. Рассказывал, что именно шло не так, и чем ему это могло вылезти. В своей ехидно-злостной манере, но рассказывал! Не просто тыкал в нос названиями книг и ссылками на авторов, но и давал нужную, чаще всего не относящуюся к его специализации информацию. Никому Гарри не признался бы даже под сывороткой правды насколько привык к нему, привязался, стал считать кем-то, пусть не совсем уж родным, но очень близким к этому. Гарри безумно хотел бы иметь такого деда. С гордостью бы воспринимал родство с ним. Даже то, что этот человек учит его, уже вызывало у юноши чувство превосходства над остальными магами его возраста.       Между тем, прошло распределение. Гарри водил взглядом от кресла к креслу, рассматривая преподавателей, пытаясь определить, кто из них тот, кто ему нужен. Флитвик, Дамблдор, Снейп, Хагрид, Мельгольм, Спрутт. Спрутт, Мельгольм, Хагрид, Снейп, Дамблдор, Флитвик. И так по округу, в разном порядке и последовательности. Кто? Вот главный вопрос над которыми думал Поттер.       «Как я могу это узнать? Как проверить? Как выяснить? Кто из них? Если это Дамблдор, то даже подходить к нему не буду, пусть подавится, фестрал бородатый. Найду другого где-нибудь за пределами Англии? Я ведь не идиот, прекрасно знаю, что ему принесет этот секс. Кроме разумеется моей задницы. Моргана, это даже думать и то противно. И страшно. А что, это ведь моя задница! Хорошо хоть условие есть, принимающий должен удовольствие получить. Но ведь бл... благоразумным нужно быть, откуда я узнаю, получу я это самое удовольствие или нет? А если просто так не получится ничего, а я свою жопку предоставлю? Я ж не хастлер какой-нибудь и недотрахом не страдаю. Мне моя жопка дорога, как и все остальное мое тело и имущество».       Раздумывая над этим вопросом, гриффиндорец отчаянно пытался найти и просчитать все возможные варианты. Спустя несколько дней он наконец смог составить план выявления того, кто мог принести ему силу и контроль над ней.       «Первое. Нужно оценить потенциал, магический естественно, каждого из возможных партнеров. Буду выбирать из самых сильных, ведь чем больше потенциал у ведущего, тем сильнее становится ведомый. Но как определить их реальную силу? Артефакты, привязки, род — все это значительно увеличивает общую силу мага. А вот разница между общей и личной силой может существенно отличаться. Значит нужно собрать досье на каждого из них. А это снова трата денег.       "Как же не хочется тратиться на тех, кто мне не подойдет. — Жаба внутри Поттера согласно закивала. — Да, не хочется!"       В целях экономии личных средств Поттер решил собрать максимум информации самостоятельно. Кто знает, может некоторые отсеются еще на первом туре, так сказать, отбора. Спустя пару недель Гарри уже обладал кое-какой информацией. А значит мог хотя бы поверхностно оценить всех имеющихся претендентов.       Профессор Спрутт. Маг среднего порядка, магглорожденный, но весь обвешан артефактами, как новогодняя ёлка, только и того, что не светится. Следовательно оценить его личную силу не имеется возможности. Ведь не может же Поттер просто попросить его, чтобы тот снял с себя все цацки и постоял или посидел смирненько, пока он его силу проверять будет. Что собственно немного нервировало подростка. С другой стороны, если он с артефактами маг средней силы, то без них может вообще быть немногим сильнее сквиба? Но, так же как Поттер не имеет возможности оценить его силу без артефактов, Поттер не может и сказать какие именно артефакты для чего служат. Исходя из этого нельзя исключать, что все они настроены на всевозможную защиту, а не на концентрацию и накопление энергии.       Но ведь он вполне может пока просто анализировать имеющиеся данные, не вычеркивая претендента окончательно, а просто составить первичный список магов по общей силе. На этом гриффиндорец и остановился.       Мельгольм — полукровка, средний уровень силы, видимых артефактов всего два: перстень из малахита и серебряная серьга колечком. Скрытых четыре. Ради того, чтоб иметь возможность выявлять скрытые чарами артефакты, Поттер просидел неделю в библиотеке, выискивая самые надежные и незаметные чары, потом еще несколько дней ходил за профессорами по пятам, выжидая подходящего момента. Имеет ли поддержку рода неизвестно. Но это Гарри еще обязательно выяснит.       Флитвик — полугоблин, магическая сила выше среднего, видимых артефактов нет. Поддержка рода (гоблинов) имеет место, гоблины своих не бросают. Скрытых артефактов три, причем все явно не просты, о чем свидетельствует почти незаметное свечение.       Дамблдор — полукровка, очень сильный маг, артефактов много и далеко не все светлые. Колокольчики, перстни, цепочки, браслеты. Скрытых, как ни странно, нет. Поддержки рода, насколько известно, тоже, так как и рода у его родителей не было.       Снейп — полукровка, очень сильный маг. По силе практически не уступает Дамблдору. Артефактов нет, кроме скрытых колец Мастеров и Магистров гильдии магии. Но они не влияют на силу мага. Имеет ли место быть поддержка рода неизвестно, так как девичью фамилию его матери и вообще хоть что-то о его жизни до Хогвартса узнать не удалось. Но как мог судить Поттер из слов крестного: в бытность студентом был заучкой, оборванцем и заморышем.       Вспоминая, с каким удовольствием Сириус вспоминал их с друзьями шалости по отношению к нему, Гарри нестерпимо хотелось проклясть всех троих: Блэка, Люпина и собственно самого Снейпа. Как можно было допускать подобное отношение к себе, Поттер отчаянно не понимал. Ладно, допустим со всеми разом он совладать не мог. Но ведь можно же было отловить их каждого по отдельности и проклясть как-нибудь позаковыристей. Или отомстить в более взрослом возрасте. А он вместо этого, насколько было известно гриффиндорцу, Люпину на третьем курсе Аконитовое зелье варил. Чем тебе не прекрасная возможность напомнить о том, кто от кого теперь зависит? И что? Ничего. Только ходит и ядом плюется, хотя иногда только Дамблдор и спасает Сириуса от неминуемой расправы.       Но решив, что его не касаются взаимоотношения взрослых магов, Поттер успокоился и продолжил анализ информации. Как ни крути, а без Кодекса Хогвартса он обо всех них конкретного ничего сказать не сможет, юноша провел еще несколько дней в библиотеке. Проверив все секции, в том числе и запретную, и, найдя лишь выписки из этого самого кодекса и то только те, которые относились к студентам, Поттер немного приуныл.       Время летело, он становился все взрослее, знаний становилось все больше, но явно недостаточно для того, чтобы решить все его вопросы. Поттер все сильнее погружался в учебу и собственные мысли. Все жестче относился к окружающим. Поэтому, когда на очередном уроке по ЗОТИ Амбридж решила устно опросить студентов и высказала своё "фи" по поводу способа общения гриффиндорца, назвав его хвастуном, зазнайкой и вруном, Гарри не выдержал:       *— Не ваша забота, мисс Амбридж, как именно я отвечаю на ваши вопросы. Вам должно быть достаточно того, что я на них вообще ответил. Вы, по всей видимости, страдаете некой формой амнезии или полного кретинизма, если считаете, что студент, являющийся немым по крайней мере с года и трех месяцев, может сказать Вам, а не написать все то, что вы от него хотите услышать, лишь по той причине, что на то Ваша воля, мэм!*       Такой отповеди от обычно замкнутого подростка с гипертрофированным чувством субординации, коим его считали все без исключения, не ожидала ни сама Долорес Амбридж, ни хотя бы один из находящихся на лекции студентов.       Как следствие, Гриффиндор лишился пятидесяти баллов, а у Гарри появился повод посетить мисс Амбридж вечером и выслушать нравоучительную лекцию от Макгонагалл сразу после урока. Идея об отработке Поттеру не понравилась, собственно как и сама профессор, но прийти пришлось. Не хватало еще и по поводу этого ор декана выслушивать. ***       Буквы на руке саднили, кисть болела, а кровь не хотела останавливаться. Поттер почти весь остаток вечера провел в выручай-комнате, варя мази и зелья, пытаясь заживить свои раны, но, к удивлению и злости юноши, ни одно из них не помогало. Даже настойка бадьяна, которая обычно заживляет, не оставив и следа, даже раны от расщепления при аппарации, всего лишь остановила кровь, вместо того чтоб затянуть раны.       Оставаться со шрамами на запястье Поттер не хотел. Не сумев придумать ничего лучше, он пошел в больничное крыло. Каково же было его удивление, когда мадам Помфри даже не спросила откуда у него сие украшение и вместо того, чтоб всесторонне обследовать раны, точно так же, как и он, обработала их бадьяном и, выдав заживляющую мазь, отправила в Гриффиндорскую башню. Сказать, что поведение медиковедьмы разозлило его, было нельзя. Всеобщая халатность, по мнению юноши, в исполнении своих обязанностей, было привычным делом в этой школе. Но он все равно надеялся на лучшее отношение, на ответственность, ведь он пострадал не от обычных чар или собственной неосторожности, эти раны были нанесены артефактом! Который, кстати, принадлежал не просто профессору, а работнику Министерства Магии. Понимая, что Макгонагалл в этом вопросе ничем не поможет ему, ведь она даже не стала слушать его объяснений по поводу причины отработки, а ведь он пытался рассказать ей из-за чего так грубо разговаривал с Амбридж. Недолго побродив по замку, Поттер отправился к директору.       О, великий светлый волшебник повздыхал, поохал, рассказал, как жесток и несправедлив этот мир, и отправил Поттера по выше указанному адресу — в башню Грифиндора. Понимая, что время уходит, а рана всё так же не затягивается, Гарри решил на свой страх и риск отправиться к единственному, кто знает о целебных и не только, зельях все. Идти к Снейпу было странно и отчего-то волнительно. Уже стоя возле двери его кабинета, Поттер подумал: а почему он, собственно, вообще решил, что зельевар станет ему помогать? То, что Поттер относился к профессору Зельеварения как к интересному и заслуживающему, несмотря ни на что, уважения человеку, а их перепалки были для него сродни развлечений, еще не значит, что и сам Северус Снейп относится ко всему точно так же. Но, несмотря на эти мысли, правая ладонь сжалась в кулак, и костяшки пальцев пару раз встретились с деревянной поверхностью.       — Поттер? — декан Слизерина в изумлении приподнял бровь.       *— Простите, сэр. Могу я войти? У меня к вам несколько вопросов о зельях и, к моему сожалению, они не могут подождать до утра.*       — Что ж, вижу вступление вы приготовили. Проходите. — Снейп отошел от двери, пропуская юношу. — Чем обязан?       *— Я хотел узнать, есть ли какое-либо зелье, мазь или настойка, которые могли бы залечить рану, не оставив следов или шрамов, кроме настойки бадьяна?*       — Заживляющий бальзам, мазь, настойка растопырника, заживляющее заклинание. Это все? Я не собираюсь тратить свое время на то, чтоб объяснять Вам очевидные вещи. Все это Вы вполне могли найти в книгах по Зельеварению, ну кроме заклинания — это в Чарах.       *— Я имел в виду то, чего нет в этих книгах. То, с чем не справляется ни одно из вами перечисленного ни по отдельности, ни вместе.*       — Думаю, если ничего из ранее перечисленного мной не помогает, то в таком случае следует обратиться в Святого Мунго. С чего вдруг такой интерес? Эти знания не касаются школьной программы.       *— Но ведь вы знаете? Не думаю, что директор согласится отпустить меня в Святого Мунго. Ведь он даже не предлагал такого варианта. Могу ли я попросить Вас приготовить или рассказать мне, как это сделать, необходимое зелье или заклинание, сэр?*       — Вы хотите сказать, что у вас есть такая рана?       Вместо ответа Поттер размотал бинт на левой руке и показал результат отработки у Амбридж. Снейп с интересом рассматривал порезы, помахал палочкой, накладывая диагностические чары, и с удивленно приподнятой бровью установился на мальчишку.       — Я не спрашиваю Вас, почему Вы берете в свои руки незнакомые Вам вещи, Вашими умственными способностями Вы явно пошли в отца. Где, позвольте узнать, Вы нашли темномагический артефакт?       *— Я не по собственной воле нанес себе такое напоминание. Это результат отработки у мисс Амбридж, сэр!*       — Профессора Амбридж. Что?! Вы хоть понимаете, в чем обвиняете мисс Амбридж? У Вас есть доказательства?       Эта министерская служащая уже успела набить оскомину не только студентам, но и профессорам. А директор лишь разводил руками, это не в его полномочиях. Снейп возмущался, злился, как и остальные преподаватели, но ничего сделать не мог. У него не было никаких причин, чтоб писать в Попечительский Совет, ведь она действовала в интересах министерства. Единственным кто, казалось, был рад ей — был Филч. Вечно всем недовольный и злой сквиб получал удовольствие, наблюдая, как она наказывает студентов.       *— Мои воспоминания подойдут в качестве доказательств, профессор?*       Снейп в изумлении смотрел на Поттера. Хоть этого и не было видно по его внешнему виду, привычная равнодушно-презрительная маска давно стала единственным выражением лица. Но вот внутри у него бушевали эмоции. Если гриффиндорец согласен предъявить свои воспоминания, то эта розовая жаба не долго будет трепать ему нервы. Как будто ему мало Дамблдора с его лимонными дольками!       — Ждите здесь, — приказал он и ушел в лабораторию. По пути зайдя в личную гостиную, он камином вызвал Малфоя с просьбой принести думосбор. Захватив необходимое зелье, приготовленное по случаю возрождения Темного Лорда, о котором он как будто по наитию ничего до сих пор не сообщил директору, ведь Волдеморт любил наказывать не только "Круцио", а еще и магическим хлыстом, раны от которого не поддавались лечению ничем, кроме лично выведенного Снейпом зелья на основе слез феникса,зельевар вернулся в кабинет.       — Дайте вашу руку, мистер Поттер. Предупреждаю, будет больно. Но если Вы не хотите оставить шрамов от этого артефакта, придется потерпеть. Вам ясно?       Поттер кивнул, выражая полное согласие, и, не отрывая глаз, стал наблюдать за действиями декана Слизерин. Мужчина наложил очищающее на рану и, аккуратно раздвигая края довольно глубоких порезов, стал накладывать густое зелье. Больно действительно было, почти так же, как и при самой отработке, но Гарри давно научился терпеть, поэтому лишь нервно закусил нижнюю губу. Зелье зашипело, пузырясь и стекая жидкой серо-синей пеной из порезов, оставляя за собой лишь розоватые полосы, которые обещали сойти через пару часов. Гарри не смог скрыть восторг. Ведь он почти четыре часа обрабатывал и лечил раны всем, чем только можно, а тут буквально пять минут боли и все, ни одного намека даже на еле заметные шрамы.       — Пойдёмте, Поттер! Вы обещали показать воспоминания. Если Вы не против, к нам присоединится лорд Малфой, как глава Попечительского Совета.       Гарри против не был, даже наоборот. Ведь ему не только помогли убрать уродливую надпись «Я не должен лгать!», а еще и дали надежду на то, что эту проклятую дамочку выгонят из школы из-за него. Конечно так себе месть, но за неимением лучших возможностей и эта вполне устроит.       Как только они с профессором устроились в креслах у камина, огонь в нем вспыхнул зеленым пламенем, и из него появился лорд Малфой, всей своей непревзойденной аристократической персоной. Поттер недолюбливал этого мага, уж больно он был изворотливым и хитрым. С таким нужно всегда быть начеку, но раз уж он способен помочь, гриффиндорец не собирался отказываться.