Судьба?

      С лордом Малфоем Снейп объяснился сам. Рассказал про причину встречи и, указав на доказательство вины Амбридж в форме воспоминаний Поттера и его собственных, попросил отнестись к этому делу со всей серьезностью. Опустив нить воспоминания в думосбор, Гарри задумался:       «Как же все-таки они похожи. Принц и Снейп. Характер, гордость, ехидство, да даже внешность. Интересно, кольца каких гильдий прячет Снейп? Нет, Зельеваров, это понятно. А что еще? Боевая магия? Кровная? Ментальная? Ну, последняя скорее всего. А остальные? Артефакторика? Ритуалистика? Нет, хотя всё может быть. Но если учесть сколько у него всего колец, он очень сильный. Может, даже сильнее Дамблдора. При условии, что его не питает родовая магия предков, конечно. Но и с ней довольно неплохо получается.       Все же, где можно найти кодекс? Может, рискнуть и у него попросить? Не думаю, что у него есть полный, не отредактированный вариант, но про обязанности профессоров прочитать можно. Но нужны-то мне не только их обязанности. Мне нужен Кодекс, утвержденный еще основателями, ведь после них никто не смог бы поменять его магически, кроме разве что потомков. Но о таких не слышали уже многие столетия, да и не интересовались потомки основателей школой до такой степени. А то, что не подкреплено магией, в этом мире мало что значит, как бы Дамблдор не убеждал всех в обратном. В мире магов все подчиняется магии! Это первое, что вбил в мою голову лорд Принц. Нет, до него все учителя говорили об этом. Но вот как-то правильно подал только он. А ведь до этого я реально думал, что мы сами можем что-то решать, а оно вон как оказалось. Только магия решает, кто прав, а кто виноват.       Стоп! Бинго! Да! Ну как можно быть таким тугодумом? Ведь ответ на поверхности, а я столько времени потерял. Нужно было сразу туда идти и проверить там все. А я как дурак после второго курса и не спускаюсь туда больше. Завтра у нас как раз суббота, вот вместо Хогсмита и схожу.       А, посмотрели уже, отлично».       Как выяснили Снейп и Малфой во время просмотра воспоминания, артефакт, которым заставляла пользоваться Амбридж на своих отработках, называется Кровавое Перо. Раны от такого артефакта заживают очень долго и мучительно, кровь плохо останавливается, а шрамы от таких порезов невозможно свести, если сразу не принять необходимые меры. Где министерская служащая достала эту вещь — неизвестно, но вот то, что она не имеет права пользоваться ею, даже прикрываясь властью, стало ясно. Это перо относится к разряду запрещенных темномагических артефактов, наказание за применение — от двух до шести лет в Азкабане. Гарри порадовался, что решился обратиться к профессору, все же если бы не Снейп, он так и ходил бы с исполосованной кистью.       — Мистер Поттер, если вы не возражаете, я бы хотел оставить эти воспоминания у себя. Ведь мы не можем оставить такое безнаказанно, а для обвинения не достаточно всего лишь слов, — пропел Малфой.       «Неужто думаешь, что я не знаю, как ты можешь развернуться при помощи моих воспоминаний? Но сейчас я не могу требовать чего-либо, это ведь и в моих интересах».       *— Конечно, лорд Малфой. Если это поможет.*       Люциус удивился такому способу ответа, но ничего не сказал. Не хотелось выглядеть глупо. А об этом можно узнать и позже.       — Не посчитайте, что спрашиваю из праздного любопытства, но не могли бы вы пояснить, почему мисс Амбридж выбрала именно эти слова? — Малфой кивнул на запястье гриффиндорца, на котором все еще виделись еле заметные линии слов. — Это, конечно, не повлияет на результат расследования, но вполне может повлиять на мнение членов Попечительского совета и Визингамота о вас.       *— Мисс Амбридж посчитала, что я лгу, когда утверждаю, что нем.*       Видимо это что-то прояснило для Малфоя, потому как больше вопросов не последовало. Вместо этого лорд пообещал разобраться и, откланявшись, ушел через камин. Поттер не хотел возвращаться в гостиную, но и причин оставаться у него не находилось. Помог сам профессор.       — Мистер Поттер, мне необходимо кое-что у вас уточнить. Я не могу сказать, для чего мне это нужно, но поверьте, это вовсе не из-за неуемного любопытства.       Поттер подозрительно посмотрел на него и кивнул головой, призывая продолжать.       — Вы очень необычный волшебник, — осторожно, но все еще в своей манере начал профессор. — Вы не нарочно делаете то, что любой другой не смог бы и намеренно сделать. А посему, хочу спросить: в прошлом учебном году, на третьем туре турнира, вы принимали участие не по своей, конечно, воле в ритуале. Так вот, мистер Поттер, вы могли бы постараться вспомнить и сказать мне: пытались ли вы как-то повлиять на ход ритуала? Или быть может тогда все же произошло что-то, о чем вы не рассказали в прошлый раз?       Поттер побледнел, не совладав с эмоциями. То, что он уже влип с этим ритуалом, он понял сам еще летом. Но вот насколько сильно, пока не разобрался. Как выяснить, знает ли профессор об этом что-нибудь и не убьет ли он его, если тот снова накосячил? Вопросы пробегали один за другим, но выхода не находилось.       *— Вы знаете какой именно ритуал, для чего был нужен он и каков должен был быть итог, сэр?*       — Просто ответьте на поставленный вопрос, мистер Поттер. Я не имею права разглашать подобную информацию.       «Это такой намек, что на мои вопросы Вы отвечать не собираетесь, профессор? Но ведь не врет же он, говоря, что что-то все же знает? Если я снова повторю предыдущий рассказ, могу упустить возможность получить хоть какую-то информацию, которая способна прояснить для меня хоть что-то. Но ведь я не знаю цели этих вопросов. Что будет, если я расскажу правду? Ну, не убьет же он меня на самом деле? Зато впредь буду знать, чего от него можно ожидать».       *— В некоторых книгах я читал, что ритуалы — это, так сказать, последовательность слов и действий, направленных на определенную цель. Для того, чтобы получилось так как нужно, все должно быть в строгой последовательности и только так, как задано в правилах самого ритуала. — Поттер замер, не решаясь продолжить, но все же осмелился: — Также я знаю, что кровные ритуалы обычно ничем хорошим для того, у кого кровь взяли насильно, не заканчиваются. — Гарри выделил слово, делая ударение на том, что именно он имеет в виду. — Так вот, единственным на тот момент пришедшим мне в голову выходом из сложившейся ситуации было — согласиться. Отдать свою кровь добровольно, а так как палочки у меня рядом не было, я просто попытался послать мысленный посыл. Насколько это сработало и сработало ли вообще, я не знаю. Равно как не знаю, повлияло ли это вообще на ход ритуала.*       Пока выводил в воздухе огненные буквы, Гарри старался не смотреть на профессора. Представив себе, чтобы сделал с ним Принц, если бы узнал об этом, Гарри содрогнулся.       — Как это на вас похоже, Поттер. Не зная, что за ритуал, каково его предназначение и вообще не имея никакого представления о его цели, вы, проходя мимо, ломаете то, о чем вообще не должны знать! Впутываетесь в такую историю, рядом с которой все ваши предыдущие геройства являются мелочью. Вы даже не представляете, что вы натворили! Даже я не знаю, чем для вас это может обернуться! Пустоголовый болван. За каким драклом вам вообще понадобилась эта победа?!       *— Если позволите, сэр?! Мне не нужна была ни победа, ни кубок, ни вообще этот Мордредов турнир. Я могу поклясться своей магией, что не бросал свое имя в этот проклятый кубок!*       — Так зачем же вы выхватили его из-под носа у Диггори? Мальчишка со слезами на глазах говорит о вашем коварстве и украденной победе. Как не по-гриффиндорски, мистер Поттер, — сколько ехидства было в последних словах — столько же веселья в чернильных глазах.       Поттер готов был побиться об заклад, что все это доставляет Северусу Снейпу не меньше удовольствия, чем ему самому.       *— Я просто не хотел оставаться в том лабиринте ни одной лишней секунды больше, чем уже провел в нем. Кто виноват, что пуффендуец оказался медленнее, чем я? — и резко возвращаясь к главной теме разговора: — Профессор Снейп, расскажите, во что я влип на этот раз?*       — Жаль разочаровывать вас, но я не могу. Обет не позволит. Единственное, что могу сказать, ваш мысленный посыл, как вы это назвали, достиг своей цели, и ритуал вы все-таки изменили. Кроме того, вы совершенно не владеете своей магией без палочки. Сила вашего «посыла» толкнула Педигрю в котел, так что теперь вы не сможете доказать невиновность вашего блохастого крестного. А сейчас, мистер Поттер, вам пора отправляться в свою постель, до отбоя всего полчаса. Всего доброго.       Гарри брел в гостиную и думал о том, что он убил человека. Ненамеренно, но все же. Он не знал, что должен чувствовать. Возможно, отвращение к себе? Ужас и раскаяние за содеянное? На самом деле мысль о том, что его сила без помощи палочки направленная лишь мыслью способна сотворить такое, вызывала чувство гордости за себя. Многие ли маги способны на такое? О, Гарри был уверен, что нет. Чувство превосходства, радость, что он все же поквитался с обидчиком, заставляли губы растягиваться в улыбке. Как Педигрю свалился в котел, он не видел, если рассуждать логически, он не хотел этого. В конце концов магия сама решает, кто виноват. Следовательно, если бы гриффиндорец был виноват, он бы уже ощущал последствия. Гарри мог бы быть абсолютно счастливым, если бы не одно но. Во что он опять влип? Кого эта крыса пыталась возродить, и чем ему это грозит?       Уже лежа в своей кровати за задернутым пологом, Гарри подумал, что как бы там ни было, а решать эти вопросы все равно придётся. Вот только будет он это делать тогда, когда представится возможность.       Проснувшись утром, как часто бывало, гораздо раньше своих сокурсников, Гарри собрался и покинул гриффиндорскую башню. Заглянул на кухню и позавтракал под чутким присмотром хогвартских домовиков, спускаясь по лестницам, минуя пролет за пролетом, Поттер старался не думать о том, куда он идет. Конечно он отлично помнил, что убил василиска, но сомнения все равно одолевали его.       «Если рассуждать логически, — думал гриффиндорец, — я, конечно, помню, что там происходило. Но ведь кое о чем я не то чтобы забыл, а не знал вовсе. А что если, когда умер я, то этот змей ожил? Ведь я же оживаю, так что не могу не признавать возможности, что не один я на такое способен. К тому же с этим тоже ничего не понятно. Нет, чисто теоретически, исходя лишь из домыслов и собственных соображений, можно связать эту мою способность с титулом Повелителя смерти. Но ведь кроме сказок этого Бидля нигде о нем не говорится. А если это все же связано с крестражем Волдеморта, растворившимся во мне, то не означает ли это, что я жив до сих пор лишь благодаря ему?» — Поттер тяжело вздохнул и, повернув по коридору на втором этаже, оглянулся. Не увидев никого возле туалета плаксы Миртл, он накинул на себя мантию-невидимку и зашел внутрь.       Удача вновь сопутствовала ему — Миртл в туалете не оказалось. Подойдя к раковине и прошипев «откройс-с-ся», он прыгнул в появившийся туннель. Как и прошлый раз приземлившись в куче костей, Гарри скривился. Мерзость. Осветив пространство вокруг себя, он осторожно двинулся вперед. Да, сырость, грязь, слизь и отвратительный запах. Наверное, Слизерин не думал, что его Тайная Комната будет выглядеть так. Пройдя через круглый до сих пор открытый проем, он осмотрелся. Хвала Мерлину и Моргане, василиск лежал там же, где Гарри его оставил, и все еще был мертвый.       «Нужно срочно забрать его отсюда. Все-таки ингредиенты, да еще такие, дорого стоят. А он, вон какой огромный, наверняка целое состояние выручить можно. Хорошо, что все-таки я на него тогда «Стазис» наложил. Стоп! А вдруг он только из-за этого и не ожил? Да какая разница, после того, как я его разделаю, точно не оживет!»       Часа три Гарри разбирал василиска и раскладывал полученные ингредиенты. Да за такое богатство кто хочешь удавится. «Хомяк» внутри Поттера приятно заворочался, он станет еще богаче. Упаковав змею в сумку с расширением пространства, Поттер пошел обследовать помещение.       Проход, из которого вылезло чудовище на втором курсе, был все еще открыт. Здесь было не так грязно, видимо эльфы все же изредка наведывались сюда. Выйдя в круглый зал с пятью дверями, юноша заулыбался, тут точно должно быть что-то. Спальня, гостиная, лаборатория, сокровищница и наконец то, что и надеялся найти гриффиндорец — личная библиотека Салазара Слизерина.       «Юху!» — юноша с огромным трудом заставил себя соблюдать спокойствие, а не сорваться на бег, чтоб поскорее пройтись между стеллажами.       На столе при входе в комнату лежала книга для записей. Гарри открыл ее и написал: Устав Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Прекрасно зная, как пользоваться каталогом (в каждой волшебной библиотеке был такой), отложил перо и стал ждать. Через полминуты откуда-то из глубины помещения вылетела толстая книга. Забрав ее с собой и пообещав себе вернуться в следующий раз, Поттер поспешил покинуть тайную комнату. Все-таки времени он провел здесь прилично. Обед давно прошел и совсем скоро начнется ужин, а пропускать еще один прием пищи он не собирался.       Появившись в большом зале, Гарри привычно направился на свое место. Время от времени он вспоминал с чего все началось. Пытаясь разобраться, для чего он вообще все это затеял, Поттер вдруг задался вопросом, что подошел к этой проблеме не с той стороны. Ведь, если хорошенько подумать, для начала стоило бы поискать более подробную информацию об этом ритуале. Отчего-то забыли про него маги, не пользовались им? А если он правда настолько хорош, то никто не стал бы им пренебрегать. Ведь раскрыть свое ядро на максимум, стать сильнее чем окружающие — такая заманчивая перспектива. Но никто не спешил этого делать, а значит не все так гладко с этим ритуалом.       Решив, что все же сначала изучит Устав Школы, а уж выводы о надобности повышения своей мощи таким способом будет делать лишь после того, как прочтет все, что сможет найти об этом ритуале, гриффиндорец немного успокоился и осмотрелся. Многих учеников еще не было.       Чем Хогсмит так привлекал учеников, для парня наверное навсегда останется секретом. Ведь за столько лет учебы они уже все прекрасно изучили всю деревню вдоль и поперек. А вот тайны, которые скрывал в себе замок, казалось невозможно было разгадать до конца своих дней. Но Гарри повезло, он нашел то, что не смог найти ни один из учащихся или учителей. Библиотека Салазара манила его. Сколько тайн она скрывала? Сколько знаний хранила в себе? И все это сейчас лишь в его руках. «Хомяк» Поттера практически бился в припадке необычайного счастья. Что не говори, а любопытство и тяга к знаниям у Поттера никуда не делась. Он хотел быть лучшим, он должен был, и он будет!       В понедельник утром завтракающие студенты, да и не только они, были невероятно обрадованы. В середине завтрака двери большого зала распахнулись, и к преподавательскому столу прошла процессия из девяти человек: два невыразимца, чьи лица были скрыты глубокими капюшонами мантии; четыре аврора, их красные мантии не оставляли сомнений ни у кого из присутствующих, что они при исполнении; лорд Малфой и еще два мага, видимо также из Попечительского Совета школы.       — Господа! — голос директора заставил притихнуть шептавшихся студентов. — Доброе утро. Что привело вас к нам? — Дамблдор неприязненно посмотрел на всех пришедших.       — Если позволите, господин директор, нам необходимо проверить комнаты мисс Долорес Амбридж, — сказал один из авроров и протянул Дамблдору свиток с министерской печатью.       Несколько секунд у Дамблдора ушло на прочтение документа, после чего он кивнул и встал из-за стола. К его разочарованию Амбридж не присутствовала на завтраке, а значит ему придется самому сопровождать их к ее покоям.       После того, как директор увел делегацию, студенты зашептались с удвоенным рвением. Что произошло? Неужели Амбридж арестуют? В чем ее обвиняют? Что они ищут? И еще куча похожих вопросов звучало из разных концов большого зала, а после и со всех закутков Хогвартса целый день. Дамблдор в Большом зале больше так и не появился в этот день, точно как и Амбридж. Но некоторые студенты утверждали, что видели, как они вместе со всеми пришедшими покинули территорию школы. Замок гудел, словно улей, до самого отбоя.       А утром большой зал разорвали радостные и счастливые вопли, раздававшиеся со всех сторон. «Ежедневный Пророк», принесенный утренними совами, пестрит заголовком:       АРЕСТ МИНИСТЕРСКОГО РАБОТНИКА. ПРИЧАСТЕН ЛИ МИНИСТР К ДЕЛАМ СВОЕГО ИНСПЕКТОРА В ХОГВАРТСЕ? БЕЗДЕЙСТВИЕ ИЛИ НЕВЕДЕНИЕ ДИРЕКТОРА ШКОЛЫ?       Гарри прочитал свой экземпляр газеты и удовлетворенно улыбнулся. Амбридж светит срок в Азкабане. Он не сомневался, что Малфой не успокоится, пока та не окажется в камере поближе к дементорам. Такая возможность пошатнуть кресла министра и Дамблдора выдавалась не часто. Конечно, парню стоило бы задуматься о том, что без него лорд Малфой не обойдётся, но на уме у юноши была только скрытая от посторонних глаз библиотека одного из основателей.       Собирая вещи после занятия по зельям, слава Мерлину, последнего на сегодня, Гарри предвкушающе улыбался. Скоро, совсем скоро он окажется в своей кровати за задернутым пологом и продолжит изучать устав школы. Каждая страница, строчка, слово которого приближали его к новым, возможно забытым знаниям.       — Мистер Поттер, задержитесь, — тихий, но от этого не менее звучный голос профессора Зельеварения заставил Поттера вынырнуть из грез.       Взяв сумку и подойдя к профессорскому столу, парень ждал, пока Снейп начнет разговор. Зельевар же не торопился, лишь когда последний студент покинул класс и за ним закрылась дверь, он перевел свой взгляд на гриффиндорца.       — Надеюсь, вы понимаете, мистер Поттер, что в связи со сложившейся ситуацией вы будете вынуждены посетить министерство магии для свидетельствования на суде мисс Амбридж. Но кроме этого…       *— Но зачем? Ведь у лорда Малфоя есть мои воспоминания. Разве этого не достаточно, сэр?*       Зельевар скривился, даже не имея возможности говорить, этот мальчишка умудряется перебивать его!       — Конечно нет! Вы обязаны лично рассказать обо всем, что произошло. Но кроме этого…       *— Совсем все? И даже то, о чем мы говорили с вами, сэр?* — Юноша улыбнулся, видя, как полыхнули гневом глаза профессора.       Вспоминая сколько раз его самого точно так же ловил на слове лорд Принц, ему было интересно посмотреть, как другие отреагирует на такую «шпильку».       — Не смейте перебивать меня, наш с вами разговор не имеет никакого отношения к данному вопросу. Так вот, кроме этого с вами несомненно захотят поговорить авроры, маги из Попечительского Совета и наш многоуважаемый директор. Попечителей и директора, скорее всего, будет интересовать, почему именно ко мне вы пришли тем вечером. Что именно вы будете им отвечать меня не волнует, я лишь хочу…       *— Совсем, совсем не волнует, профессор Снейп?* — Гарри забавляла вся эта ситуация. Казалось, Снейп волнуется за него, хоть и не хочет этого показывать. Так и подмывало сказать что-нибудь из ряда вон, но он сдержал себя.       Глаза декана Слизерин полыхнули раздражением с примесью азарта и тщательно скрываемого веселья. Этот мальчика забавляется над ним, но и он вполне может ответить ему тем же. Как бы не показывал Снейп свою неприязнь к Поттеру, все же настоящей ненависти к нему он никогда не испытывал. Раздражение из-за его глупости, самоуверенности и наглости — да, злость из-за того, что он постоянно вляпывается куда-нибудь, откуда ему, Северусу, приходится его вытаскивать — да, гнев из-за того, что мальчишка никогда не слушает о чем ему говорят, тоже да! Но не ненависть.       — Если вы не станете выдумывать байки и привлекать ко мне ненужное внимание, то совсем! Все, о чем я хотел вам сказать, это то, чтоб вы тщательно следили за теми словами, что вылетают из вашей палочки. Сами того не осознавая, вы способны снова создать себе уйму проблем, — честно говоря, Снейп сам не понимал, зачем вообще завел весь этот разговор. Но понимание того, что Поттер, пусть и не намеренно, но снова станет дергать Дамблдора за бороду, заставило сделать этот глупый поступок.       Мальчишка не понимает, в отличии от него, насколько сильно он разозлил директора тем, что привлек к нему внимание. Для Альбуса было бы гораздо удобней, если бы эта история никогда не всплыла. Нет, не потому что он потворствовал Амбридж, а потому, что слишком много неудобных вопросов теперь станет задавать Попечительский Совет, да и авроры так просто не останут от него. Он директор школы, тот, кто обязан знать, что творится на ее территории. В конце концов, он сам должен был сообщить об этом происшествии в Аврорат.       По каким причинам Альбус Дамблдор молчал, Снейп не знал. Но верить в то, что он не имел понятия о том, что творит эта ведьма с его учениками, зельевар отказывался. В конце концов он должен был почувствовать волны темной магии, исходящие от артефакта, в момент его использования.       Через два дня после этого разговора Поттера и правда вызвал к себе Дамблдор. Несомненно старик хотел поговорить с Поттером наедине. Но то ли мальчишка слишком долго шел в его кабинет, то ли Малфой и Паркинсон, как глава и представитель Попечительского Совета, намеренно пришли раньше, но планы директора были в очередной раз сорваны.       Стоило только Поттеру постучать в его дверь, как огонь в камине вспыхнул изумрудным огнём, и в его кабинет вошли лорды. Возможности отправить их или мальчишку обратно не было. Малфой и Паркинсон настояли, что разговор не нужно откладывать, а их отпрыски вполне могут подождать.       Глупый гриффиндорец никак не желал понимать намеков Дамблдора и не захотел отвечать так, как нужно было директору.       — Гарри, мальчик мой. — Гриффиндорец скривился, но старик не обратил на это внимания. — Расскажи нам, почему ты ничего никому не сказал, а сразу обратился в Совет Попечителей?       *— Простите, директор, но я не смог бы сам обратится в Совет. Ведь я понятия не имел какие маги являются попечителями школы. Лорда Малфоя позвал профессор Снейп, когда я пришел к нему.*       — Извините, мистер Поттер, но почему вы пошли именно к профессору Снейпу? — Паркинсон решил взять разговор в свои руки. — Почему вы не пошли в больничное крыло? К своему декану или к директору?       *— Как это не пошел? Я был у мадам Помфри, но, к сожалению, она не сделала ничего, что я бы уже не попробовал сам. Я не хотел, чтоб у меня вся рука была в шрамах, поэтому после больничного крыла я пришел к директору Дамблдору в надежде на то, что он, как великий и несомненно умный и мудрый маг, сможет мне чем-нибудь помочь. Но и от вас, директор… — Гарри посмотрел на Дамблдора, в глазах того искрил гнев, но лицо сохраняло добродушие. — Я не услышал ничего кроме разговоров о всепрощении и о том, что жизнь вообще несправедливая и нелегкая штука. К профессору Макгонагалл я идти не стал. Я был у нее сразу после того, как мисс Амбридж назначила мне отработку. (Совершенно не заслуженно на мой взгляд.) — выводил Гарри палочкой в воздухе. — Она накричала на меня, но даже не выслушала. Единственным, от кого я мог узнать, хотя бы узнать о том, есть ли способ избавиться от ран и шрамов, оставался профессор Снейп, сэр.*       Дамблдор был вне себя от злости. Дерзкий мальчишка, неужели он не мог промолчать? Для чего нужно было так подробно отвечать на простой вопрос? Неужели не мог обойтись тем, что, не получив того, чего хотел, от Помфри, отправился к Снейпу?! Из-за мальчишки у него теперь куча неприятностей. Малфой и Паркинсон вцепились в это дело словно клещами. Почему никто кроме Снейпа не обратил внимания на проблемы национального героя? Куда смотрела декан Гриффиндора и сам директор?       «Да какой он герой?!» — хотелось кричать Дамблдору. Это он из него сотворил героя! Он всеми силами подталкивает его на исполнение пророчества! Без него Англия останется один на один с Волдемортом, а его еще смеют в чем-то подозревать?! Он делает все для того, чтоб одолеть этого монстра.       Дни проходили за днями, прогремел суд над Абридж. Ей дали три года Азкабана. Дамблдора перестали забрасывать вопиллерами. У Малфоя так и не получилось сместить его с должности директора навсегда. Но все это пролетело мимо Гарри. Он как одержимый старался поскорее закончить с кодексом Хогвартса. Его ждала библиотека Слизерина…       Две недели у него ушло на изучение Устава. Но оно того стоило. Информации было много, что давало объяснения многим странностям школы. Так юноша узнал, что почти вся сила директора не его. Эту силу ему дает сфера, установленная в ритуальном зале школы, по правилам он должен проводить уйму ритуалов, чтоб поддерживать замок на надлежащем уровне. Но судя по сквознякам, сырости, исчезающим ступенькам и некоторой запущенности самого замка — Дамблдор «несколько» пренебрегал своими обязанностями. Видимо именно из-за этого он и носит все свои артефакты, перенаправляет или сдерживает откаты. Но возможно он смог придумать нечто иное, чтоб избежать наказания.       Между тем близился Хэллоуин. Гарри посчитал, что этот праздник станет прекрасным поводом посетить библиотеку Слизерина. Ни у кого не возникнет вопросов, если он не появится на ужине в большом зале. Все как и всегда посчитают, что он безмерно грустит, вспоминая родителей. С чего у них сформировалось такое мнение, гриффиндорец не знал, но оно его вполне устраивало. Чем же он занимался в это время на самом деле, никого не касается.       Спустившись в Тайную комнату и зайдя в библиотеку, Гарри погрузился в мир знаний, скрытый в пыльных фолиантах и древних рукописях. Слово за словом, строка за строкой и новые знания как будто намертво впитываются в память мальчика-который-выжил.       Груда книг, свитков, тетрадей с личными выводами и наблюдениями. Магия крови, ритуалистика, зелья, чары, трансфигурация, боевая магия. Множество информации о темной и совсем уж черной магии. Все это манило Поттера с того самого дня, как он открыл в этом помещении первую книгу. Вот уже три месяца ежедневно, вернее каждую ночь он спускается сюда и покидает стены библиотеки Слизерина лишь под утро. О, сколько нового он узнал, сколько фактов предстало перед ним в новом цвете.       Как же Гарри винил себя за то, что не додумался побывать здесь раньше. Скольких ошибок он мог бы избежать, сколько времени и сил сэкономить…       Как выяснилось, для него очень опасно стремительно раскрывать свое ядро. Он последний из рода, он слился с кусочком чужой души, он стал неразрывно связан с Волдемортом, а стремительный скачок магии может не удержать его в здравом уме. К тому же без якоря в виде любимого человека он и вовсе может не удержать ее в себе.       «Это как если бы я остался без присмотра с самого раннего возраста. Если бы вырос сам в какой-то глуши, где можно творить все, что хочется. Да я даже представить себе боюсь, каким бы я стал. Много силы, много власти и нет никаких ограничений, я бы даже не задумывался о том, что творю. Сила есть, ума не надо. Да если бы я сейчас получил всю силу, я бы почувствовал себя всемогущим. И уже не я бы управлял ей, а она мной. Чем бы это обернулось, даже думать не хочу».       А еще Гарри узнал, что ему просто необходимо быть рядом с Темным Лордом. Ведь в них теперь одна кровь, их магии очень схожи. Дети не даром с рождения находятся рядом с родителями, так их магия развивается нормально. А Гарри своим вмешательством в ритуал проводимый Петтигрю: во-первых — добровольно сделал Волдеморта кем-то вроде родителя (ведь Том гораздо старше его), а во-вторых — из-за того, что в нем растворился кусочек его души, воскресил именно его, Темного Лорда. И уже не важно кого и зачем пытался воскресить Петтигрю. Гарри изменил ритуал, принес жертву, столкнув Хвоста в котел, а из-за переплетенной магии не вышло бы у него воскресить никого, кроме Темного Лорда. Конечно, если бы Гарри не планировал это изначально.       И вот теперь Гарри хотелось туда, где был его, так сказать, родитель. Не знавший поддержки родовой магии в детстве, он неосознанно, против доводов разума рвался туда, где был тот, в ком текла его кровь, с кем переплел свою магию.       Одно порадовало его, это не брачные узы, это добровольное слияние с еще одним родом, в котором его обязательно будут защищать и баловать.       Понимая, что чем дольше он будет тянуть, тем больше он потом будет нуждаться в компании Тома Реддла, Гарри пытался найти способ связаться с ним. Как назло, в голову кроме как поговорить с профессором Зельеварения ничего не приходило. Ведь не к Дамблдору же ему идти за помощью в таком деле? Но как можно подойти с таким вопросом к Снейпу? Авада или Мунго — все, что он получит в ответ.