Холод крови

      Тодороки, устремив взгляд на экран, из-за которого уже изрядно болели глаза, постарался прочитать эмоции человека перед ним. Это было довольно сложно, по причине скрывающей черной маски и такого же цвета капюшона, но, увеличив изображения чуть ли не до пикселей, Шото смог разглядеть глаза подозреваемого. Синий цвет в радужной части доминировал над другими, но также парень заметил необычный для простого человека фиолетовый отлив и блеск. Взгляд же выражал полную хладнокровность, даже незаинтересованность, что изрядно отличало его от других присутствующих, которые наоборот были поглощены водоворотом чувств. Шото отодвинул планшет обратно к Мидории, также изучавшего реакции героя и внимательно наблюдавшего за мимикой лица. Парни все также находились в круглосуточном кафе. Впервые за долгое время они могли никуда не бежать и просто поговорить, пусть хоть и о преследовании. За стойкой тихо посапывал официант, другие работники давно разошлись, а столики оставались пустыми уже несколько часов, поэтому Изуку мог не волноваться об утечке информации или о том, что кто-то мог их подслушать. Отрываясь от уже почти допитого кофе, он спросил: — Что думаешь? — Не знаю, — произнес парень, устало потирая глаза, — В голове мысли не вяжутся, но этот человек вполне мог бы подойти на роль шпиона или киллера. Безэмоциональность явно говорит о том, что он пришел на «Новогоднюю ночь» не ради зрелища, значит должна быть другая цель. Возможно ею был я или же Даби. Но, Мидория, это лишь догадки, на которых далеко не уедешь. К тому же, его внешность понять невозможно. — Что правда, то правда, но, — он нажал несколько высветившихся клавиш на планшете. В тот же миг картинка на экране резко преобразовалась, все цвета изменились на красный, фиолетовый, зеленый и многие другие, но совершенно отличавшиеся от изначальных. Мидория вновь приблизил подозреваемого. Большая часть его тела так и осталась окрашена в черный, лишь ладони рук приобрели чуть синеватый оттенок, в то время как, начиная от шеи и захватывая всю голову, отображался более красный и желтые цвета. — Я видел такое. Включил функцию тепловизора? — получив утвердительный кивок, Шото еще раз посмотрел на фотку. — Могу ошибаться, но это презрение? — Угадал, молодец, — на лице Изуку появилась одобрительная улыбка. — Вот только презрение к чему? К дракам? Убийствам? — Скорее к самому мероприятию. Точнее, я бы даже сказал… лично ко мне, потому что я его организовал. Поэтому, могу поставить миллион на то, что это нужный нам человек. — Возможно. Но все равно стоит как-то узнать его внешность, — переведя взгляд на Мидорию, и увидев хитрый прищур с наглой улыбкой, Шото усмехнулся. — Ты уже и об этом позаботился, да? Даже не удивлюсь, если тебе известны остальные данные, как фамилия, имя, возраст, место работы и так далее. — Вот теперь можно сказать, что у ты хорошо меня знаешь. Да, вокруг входа в подвал, где и проходила бойня, где-то в километр или два по периметру установлены камеры. К тому же, я подключился к обычным городским. Благодаря тому, что ночь на дворе и людей не так уж и много, найти его было не сложно. — И кто же это? — Джейсон Хван, — перед Тодороки образовалась новая фотография. На ней был парень лет двадцати, с темными вьющимися, но короткими волосами, потрескавшимися губами, чуть видными мешками из-за недосыпа и острым взглядом. Герой сразу понял по глазам и их фиолетовому отливу, что Изуку не ошибся. На картинке парень спешил, из-за чего капюшон толстовки слетел и можно было спокойно разглядеть его лицо, даже несмотря на темное время суток и отсутствие ясного света от фонарей. — На самом деле, в моих источниках о нем мало что известно, сразу видно, что он не хотел любопытства чужих глаз, но я порылся поглубже, подключил знакомых и кое-что узнал. Он учился на военного, окончил училище, и работал шпионом в штабе оборонной, а потом и внешней разведки. Несмотря на то, что тогда ему было лишь двадцать два года, Джейсона взяли на работу во время обучения в военную, а следом оборонительную разведки. Там-то и подчистили всю информацию о его персоне. Все благодаря выдающимся данным. Еще на втором курсе он раскрыл шумное дело, но из-за того, что его вмешательство не было обговорено с ректором, а также несколько улик были добыты незаконными способом, без ордера… Его почти отчислили, однако потом дали еще один шанс. После обучения прослужив еще год, Хван неожиданно увольняется и без объяснений ложиться на дно. Дальше он нигде не появляется. — Интересно, — Шото задумчиво нахмурился, — У него спец.подготовка, поэтому не удивительно, что он смог от всех скрыться. Вот только вопрос зачем? И как со всем этим связан ты? К тому же, Хван — корейская фамилия, — он неодобрительно сощурился. — Неужели ты успел натворить дел и заграницей? Японии мало? — Что ты сразу думаешь о плохом, — чуть обиженным голосом ответил мафиози, — Нет, конечно, я веду бизнес с иностранными компаниями, но Корея… — он на пару секунду задумчиво отвел взгляд. — Было пару дел, завязанных на нейтрализации мафиозных группировок, но они были моими конкурентами и убили нескольких курьеров. Все логично и честно. Сейчас я занимаюсь экспортом наркотиков в Сеул, но все без шума. Не так важно какой бизнес у меня в Корее, скорее почему именно он решил меня убить. Судя по его истории, Хван не сходит за преступную личность, поэтому моя работа никак не могла его коснуться. К тому же, по моим данным он не проявлял каких-то особенных качеств, в том смысле, что он — человек. Поэтому парень крайне мне неинтересен, даже как предположительная пешка или жертва. Просто человек из миллиона. — Ясно. Тогда у меня ноль идей. Но что-то мне этот Хван не нравится, — Шото с презрением глянул в очередной раз на фото. — Взаимно. Хотя, он же меня убить пытается, поэтому вполне логично. Изуку посмотрел на циферблат дорогих часов на руке. Стрелки показывали три часа ночи. Мафиози попытался вспомнить, когда последний раз нормально спал (больше пяти часов). Воспоминания не обрадовали, напомнив лишь о случае пятилетней давности, когда после очередной тренировки Шигараки его вновь вырубило в кому. В остальное же время его либо беспокоили бессонницы, либо кошмары, поэтому в итоге он решил проводить время за работой или же в каких-то клубах. Перекатывая серебреное кольцо с гравировкой на большом пальце правой руки, он на пару мгновений погрузился в прошлое. Почему-то в голове всплыла мысль, что он давненько не заходил к маме, которая точно волнуется за своего сына и гадает, жив ли Мидория вообще. Конечно, он не посвящал ее во все дела, а точнее не говорил о том, как зарабатывает на жизнь, но парень уже давно заметил по обреченному и постоянно горестному взгляду матери, что она догадалась. Изуку все еще не мог понять, почему она не упрекала, не расспрашивала и даже не пыталась наставить на «путь истинный». Возможно потому что женщина чувствовала себя виноватой, винила саму себя за действия сына и боялась услышать правду из его уст. Тяжело вздохнув, он положил голову на бок на скрещенные руки, наполовину ложась на стол. Вновь прочитав «*nigerrimus horas ante lucen» на кольце, он прикусил губу и нахмурился, будто уже забыв о присутствии Тодороки, который все это время внимательно наблюдал за ним. — И когда же я скатился до такого состояния? — шепотом спросил Мидория сам себя, не отрывая взгляда от кольца. — Вроде же был нормальным парнем, который всего лишь хотел стать героем. Как смешно и глупо. Ребенок одним словом. Судьба все равно поставила на колени. Приняв такое же положение, как и Изуку, Тодороки посмотрел ему в глаза, тем самым привлекая внимание. Герой понял, что в этот редкостный момент Глава Мафии показал себя настоящего, без маски сарказма, насмешек или угроз. Из-за сильно выделявшихся синяков под глазами, которые уже приобретали не синие, а фиолетовые оттенки, бледно-зеленой кожи и сильно слишком выделяющимися костями, он казался беззащитным, потерянным и очень хрупким. Почему-то только сейчас Тодороки заметил в каком ужасном состоянии находится Мидория, что он все еще толком не отошел от действия наркотиков, ведь для восстановления организма требуется здоровый сон и соответствующее лечение, а он сидит перед ним и гоняется за шпионом. Где-то далеко в подсознании парень обрадовался, что мафиози показал ему свою слабую сторону, ведь это значит, что тот ему доверяет. И даже несмотря на то, что Тодороки — герой, которому поручили миссию следить за злодеем и достать все возможные сведения для его нейтрализации, Шото все равно хотел как-то поддержать Мидорию, приободрить и помочь. Такое желание противоречило всем его убеждения, но в данном случае он решил отгородиться от здравого смысла хотя бы раз. — Сколько мы уже вместе расследуем это дело? — Думаю, — на пару секунд задумавшись и отведя взгляд, ответил Изуку, — Где-то четыре месяца. Если вычесть **твой великий уход из-за того, что я убил парочку своих подчиненных и мою госпитализацию, то около семи, может даже восьми. С чего такой вопрос? — Знаешь, я даже и представить себе не мог, что когда-нибудь буду готов защитить и подставиться за злодея, а тем более за такого нахального как ты. Когда я только начинал слежку, то думал, что ты очередной ублюдок, помешавшийся на своих принципах, который не видит даже самого очевидного. — Будто бы что-то изменилось, — хмыкнув, ответил Мидория с ноткой сарказма. — На удивление, да. Скажем так, я увидел кое-что кроме твоего желания крови и убить Всемогущего. — Мне кажется, недосып слишком плохо сказывается на тебе. Начал уже говорить какую-то чушь, — вновь вставил свои пять копеек Изуку. — Дай уже договорить, подержи язык за зубами хоть раз, — по правде сказать, если бы он произнес такие слова в другой обстановке, то Глава Мафии бы его тут же убил, и Тодороки понимал эту истину, — Так вот, в прошлом я бы ни за что даже не стал пить кофе с тобой за одним столом. Я видел в тебе лишь злодея, очередную цель, вот только с того момента прошло много времени. Мы месяцы проводили вместе, ты не раз спас мне жизнь, а я тебе. Да, мы чуть ли не поубивали друг друга, часто огрызаемся, но… В каком-то смысле мы стали мы стали намного ближе, не находишь? — Что ты этим хочешь сказать? — серьезно спросил мафиози, нахмуриваясь и вслушиваясь в каждое слово парня. «Видимо, у нас обоих сейчас настрой на душевные речи. Хоть я их и не особо люблю, но послушать Тодороки я бы не отказался». — Благодаря тебе я стал совершенно иначе смотреть на людей, мое мировозрение и ценности поменялись. Я будто переродился в другого человека. Когда-то поступить в Академию Юэй, выучиться на отлично и в итоге стать героем было для меня главной целью жизни. Весь мир подразделялся на черное и белое, только правильное и неправильное. Теперь я понимаю, насколько глупым было такое суждение. Что ж, перейду ближе к концу речи, — Шото отодвинулся и, прильнув спиной к стулу, стал смотреть на край скатерти, перебираемую пальцами рук. Мидория сразу подметил, что он волнуется, а значит сейчас последуют важные слова. — Спасибо тебе за все. За то, что спас меня, что добавил в жизнь красок, что показал другую сторону этого мира. Не знаю, что будет после того, как мы найдем этого Джеймса, будем ли мы вообще общаться поэтому думаю, сейчас самый подходящий момент. Не воспринимай мои слова так серьезно, — на лице выступил румянец, он опустил взгляд и начал тараторить, будто оправдываясь за ранее сказанные слова, что заставило Изуку впервые за долгое время по-доброму, тепло улыбнуться, а в глазах промелькнули искорки счастья. — Чего ты смеешься? — недовольно проворчал собеседник, скрещивая на груди руки и вопросительно изгибая бровь. — Просто ситуация нестандартная, — отойдя от наплыва чувств, ответил Глава Мафии, продолжая лучезарно улыбаясь, — Злодея благодарит герой, да еще и не обычный, а один из лучших! Да и меня еще не разу ни благодарили. Это впервые, и я даже не знаю что сказать. Но, честно говоря, ты сейчас выглядел безумно мило. От таких слов Тодороки потерял дар речи и теперь сам не мог собрать мысли в кучу, чтобы дать адекватный ответ. В груди вдруг растеклась приятная теплота, окутывающая и чуть пьянящая, которую Шото обозвал для себя «счастьем». На «любовь» у него не хватало смелости признаться самому себе, но на подсознании он понимал, что за эмоцию испытывает сейчас. Такой легкости, уюта, комфорта и беспричинного тихого блаженства он не испытывал еще ни разу, ведь парню постоянно приходилось держать самого себя в ежовых рукавицах, не давать волю эмоциям. Так его воспитала жизнь, но она точно не готовила его к таким признаниям, к Мидории. Шото понял, что румянец вновь появился на его щеках, когда Изуку чуть наклонил голову в сторону и, любуясь, еле слышно усмехнулся. — Могу ли я рассчитывать на то, что мои чувства взаимны? — с чуть заметной ноткой надежды, скрывающейся за иронией, проговорил Глава Мафии. — Не неси чушь, — смущенный от такого вопроса, парень в очередной раз отвел глаза в сторону. — Я даже уже и не помню про какие чувства ты говоришь. К тому же, мы оба парни и… Тодороки не успел договорить. Его губы накрыли чужие. Аккуратно, но собственнически сминая, Изуку прикусывал их, цепляясь зубами за лишь недавно зажившие ранки, заставляя выступать маленькие капельки крови, и тут же слизывая их. Это был лишь порыв эмоций, секундное желание, которому оба поддались. Хоть разум и кричал остановиться, ведь кто-то мог их увидеть или хотя бы чисто из-за приличия, но они отгоняли ненужные мысли подальше, наслаждаясь моментом, давно желанным и отрицаемым. Им все-таки пришлось отстраниться друг от друга, когда в легких стало не хватать воздуха. Взгляды всего за пару секунд помутнели, а щеки приобрели легкий розоватый окрас. — Так, что ты там говорил про чушь? — Мидория хотел кинуть еще одну колкость, но неприятный и оглушающий звонок телефона заставил его лишь недовольно прикусить губу и вернуться обратно на стул, оставляя Шото приходить в себя. — И кому это захотелось в половину четвертого лишиться головы? — достав из кармана электронное устройство, он обреченно продолжил. — Я слушаю. — Мидория Изуку, — говорящий явно использовал какое-то искажающее устройство, благодаря которому его будто бы роботизированный голос невозможно было узнать, — Рад с тобой наконец-то поговорить. Уверен, ты уже знаешь мое имя. Меня зовут Джеймс Хван, и именно я хочу тебя убить.