Корбан Яксли не заходил в комнату своей дочери целую неделю после одной новости, которая подкосила девушку окончательно. Жозефина не выходила из спальни ни разу, плохо ела, если вообще ела, да и к тому же не разговаривала ни с кем, даже с домовыми эльфами, к которым всегда относилась дружелюбно. Чаще всего она просто пила бурбон и курила магловские сигареты с ментолом, что ненавидел Корбан. Всё, что было связано с маглами, мужчине было отвратно и неприятно. Его чистокровная дочь не должна никак взаимодействовать с магловскими штучками, может, только с алкоголем, который был более разнообразен, чем у волшебников.
Наконец, Корбан зашёл в спальню дочери, но не просто так. Обстановка довольно тоскливая и мрачная.
Окна были занавешены тёмными шторами, в комнате пахло табаком и едким запахом алкоголя, а в воздухе витал синеватый дым, который еле можно было заметить. Единственное, что видно было помимо дыма, так это огонёк во тьме.
Жозефина сидела на углу кровати, ухватившись одной рукой за ноги, другой держа сигарету, а голову она склонила на колени. Хоть девушка и сидела лицом к отцу, она не обратила на него особого внимания.
Корбан печально ухмыльнулся и расшторил окна, после чего дневной свет ворвался в комнату, добравшись до девушки. Её бледное лицо и пустые глаза заставили Корбана поникнуть. Он боялся за дочь.
Девушка потушила одну сигарету и бросила её в пепельницу и через секунду послышался щелчок от зажигалки. Жозефина курила одну за одной из-за стресса, но табак не успокаивал.
— Выброси эту магловскую мерзость, — попросил отец, встав рядом с девушкой, но та лишь показательно выдохнула дым в его сторону, отрицательно мотнув головой. — Жозефина, почему ты не выходишь из комнаты?
— Не хочу тебя видеть! — прошипела Яксли, впервые что-то сказав за эту неделю.
— Почему?
— За что? — спросила Яксли, не сдерживая голос, который дрожал из-за начинающейся истерики. Она даже не смотрела в сторону Корбана. — За что вы убили
Её?
Брюнетка достала из тумбочки газету и бросила её в сторону отца, где было написано о смерти молодой девушки, Оливии Хилл.
— Оли ни в чем не была виновата! Её родители прислали мне это! Написали, что врачи не знают причину смерти, а её тело только вернули в Америку! Как думаешь, кто её убил? Я точно знаю! — девушка перешла на крик, слёз на щеках было всё больше и больше.
Перед глазами Яксли возник худощавый силуэт девушки. Огненные волосы развеваются, щёки и нос покрыты милыми веснушками, улыбка совсем болезненная, но в то же время добрая. Карие глаза смотрят на неё, пропитываясь заботой и любовью.
— Жози, успокойся.
— Уходи. Проваливай. Не хочу тебя знать. Ненавижу тебя и всех Пожирателей Смерти, ненавижу себя за то, что на моей руке эта мерзкая метка! Лучше бы я была мертва.
— К тебе пришли, — холодно ответил мужчина, но внутри у него всё словно перевернулось от её слов. Она никогда не говорила ему о своей ненависти.
— Не хочу никого видеть, и тебя тоже!
Мужчина вышел из комнаты, в которой через секунду послышался громкий крик от безнадёжности. Они с Оли были лучшими подругами с одиннадцати лет.
Через пару минут кто-то зашёл в комнату и сел на кровать, поэтому Жозефине пришлось поднять глаза. Перед ней было лицо Драко Малфоя. Слизеринец печально улыбнулся, разглядывая девушку. Потрёпанные и тусклые волосы словно потеряли синеву, которая сводила его с ума. День и ночь он постоянно видел лишь синие оттенки волос, а глаза незнакомцев принадлежали не им, а ей, оказываясь изумрудными, которые теперь смотрели на него таким пустым взглядом. Она словно потеряла яркий оттенок своих глаз, как и живой цвет кожи, которая стала серой, словно принадлежала мертвецу.
Малфой даже не знал на протяжение месяца жива ли Жози, ему об этом сообщила мать, а ей это сказал Яксли, который появился на собраниях Пожирателей лишь в конце июля с ужасным настроением и печальным лицом, словно был на похоронах дочери, о чём сразу подумал Малфой.
— Уходи, — прошептала девушка, мгновенно отстранившись.
— Нет, — отрезал блондин, пододвинувшись ближе, не давая ей отстраниться, — тебя ищут. Я вызвался приехать к тебе, но скоро в твою спальню могут заглянуть и взрослые Пожиратели.
— Пусть придут и убьют меня.
— Что-то случилось? — спросил парень, положив свою ладонь на её, надеясь поддержать.
— Моя подруга умерла, — вздохнула Жози, отвечая. — Её убили Пожиратели Смерти. Она приехала ко мне и даже не успела встретиться со мной! Оли убили лишь из-за того, что она маглорождённая. Я просила её не ехать, но она не слушала моих слов о войне. Почему она не слушала? Из-за меня она умерла, я виновата! Если бы она только не знала меня! — начала причитать девушка, не контролируя свой голос, который то кричал, то шептал, то спокойно говорил.
Малфой на секунду застыл и резко поцеловал Жозефину, а та замерла, нерешительно отвечая на поцелуй. Он был пропитан всем отчаянием, болью и разочарованием во всём. Он не был нежным, не был страстным. Он был чем-то похож на выплеск эмоций, не только Жози, но и Драко. Но через минуту она всё же отстранилась.
— Что это было?
— Я решил остановить твою истерику. Я переживаю за тебя, сам не знаю почему. Тебе нужно появиться в моём поместье. Тёмный Лорд ждёт тебя.
— Хорошо, — прохрипела девушка, — значит там увидимся.
Парень встал и хотел бы уйти, но Яксли схватила его за руку.
— Не оставляй меня одну сейчас. Я не справляюсь одна…
Драко присел рядом, снял пиджак и лёг на кровать, укладывая девушку рядом и обнимая её. Она сразу же уткнулась ему в грудь и обняла в ответ.
— Прости меня за те слова о Забини, — вдруг прошептал блондин.
— Мне всё равно.
— Нет, тебе не всё равно. Я обидел тебя, хоть и не хотел этого.
— Я же понимаю, что ты просто был зол. На тебя свалилось не меньше, чем на меня. Всё-таки, ты не такой плохой. Ты тоже не рад всему этому, но остаёшься ради семьи, как и я.
Малфой успокоился, но девушка до сих пор дрожала от воспоминаний.
С Оливией было слишком много пережито, чтобы она могла спокойно смириться с её смертью. Теперь её ненависть к Пожирателям стала ещё сильнее.
***
Бледная девочка вошла в комнату, куда её поселили с одной рыжей девочкой, имя которой она ещё не знала. По сравнению с Жозефиной, Оли была более загорелой, ведь всю жизнь провела на берегу океана, любила загорать, хоть и получалось это с огромным трудом, ведь от природы ей досталась чуть ли не белая кожа. Видеть такое бледное лицо девочки из дождливого Лондона было непривычно.
— Как тебя зовут? — спросила рыжая, рассматривая брюнетку, лицо которой было очень печальным.
— Жозефина. А тебя?
— Я Оливия, для тебя Оли, а я буду звать тебя Жози.
Девочки были очень похожи своим поведением. Прямая осанка, сдержанность в чувствах, аристократичная худощавость и некая надменность во взгляде.
Глаза рыжей и брюнетки тоже схожи тем, что пропитаны болью и отчаянностью.
***
Брюнетка громко смеялась, смотря на свою лучшую подругу. Девочки всегда держались вместе, отлично учились и даже не обращали внимания на других людей вокруг. Оли хватало общения с Жози, а Жози с Оли.
Обладательница веснушек передала Яксли бутылку с бурбоном, который просто обожала. Именно рыжая подсадила брюнетку на этот напиток.
Жозефина нерешительно приняла бутылку. Она только второй раз выпивала, запах был довольно противен, а вкус вызывал тошноту.
— Хочешь попробовать кое-что новое? Алкоголь ты уже открыла для себя, а теперь нужна ещё одна мелочь.
Оливия достала из кармана пачку сигарет, которые курила её мать, не замечавшая их пропажи. Миссис Хилл было плевать, как на пропажи в доме, так и на дочь.
У Жозефины загорелись глаза, когда девочка прикурила, и комнату стал наполнять сигаретный синеватый дым.
— Конечно, давай.
Брюнетка с рыжей были безумно похожи внутри. Обе были готовы теряться в алкоголе, сигаретах, глупых разговорах и тишине, лишь бы вместе.
Оливия Хилл была дочерью богатых аристократических родителей, которые больше занимались бизнесом, чем ребенком. Даже когда они узнали, что дочь волшебница, лишь безразлично улыбнулись и пошли работать. Не из-за того, что трудоголики, а из-за того, что нужно было как-то заполнить пустоту. В семье Оли не было счастья.
То же было и с Жозефиной. Отец больше не уделял ей внимания, не писал писем, ничего. Откупался, как откупались от Оливии.
Хилл была печальной, Яксли тоже. Хилл была брошенным ребенком, Яксли тоже.
Абсолютно разные внешне, схожие лишь худобой, абсолютно идентичные внутри. Именно поэтому они сблизились и считали друг друга сёстрами.
***
Жозефина поднялась с земли, вставая напротив своей лучшей подруги, глаза которой блестели во тьме от слёз.
— Ты больше не вернёшься? — спросила рыжая, заглаживая волосы назад.
В последнее время подруга Жози стала бледностью походить на британку, слишком волновалась из-за разлуки. Лишь присутствие брюнетки в жизни держало её в себе, не давало сойти с ума.
Яксли обняла подругу, прижимаясь ближе. Она и сама не хотела возвращаться, Жози уже поняла, зачем нужна отцу.
— Я приеду к тебе, не волнуйся. Как только будет время.
— Если я не умру тут от скуки, или ты в своей Англии не сойдёшь с ума.
Девочки ухмыльнулись, но глаза их ещё оставались влажными. Они многое хотели друг другу сказать, но решили оставить это на потом.
Кто же знал, что это будет их последняя встреча?
