American Dream

Июль, 1962 Ночь в Ричмонде всегда наступала незаметно. Это было что-то сродни прогулке. Человек просто пропускает момент, когда поход в гости или скитание по всяческим магазинчикам, превращается в непроходимую темень за окном. Нельзя сказать, что это особенно расстраивало жителей городка. Светло на улице или нет, они всё равно находили способ расслабиться, умудрялись найти развлечение для пытливого ума и жаждущего сердца, даже в самое наипозднейшее время. Вот и сейчас. За тонкими прозрачными занавесками, то и дело колыхающимися от незатейливых порывов ветра, стояла блаженная тишина. Но это вовсе не означало, что жизнь в городе не кипела, превращаясь в самые настоящие пиршества по случае праздника. Просто в этом районе, небольшом закоулке, чьё преимущество заключается в отдалённости от основного эпицентра празднования, она была беззвучна. Карл беспокойно ворочался на постели. Так и уснув, прямо поверх одеял, он мучился от прохлады веемой опустившимся солнцем. Доносящейся из настежь распахнутого окна. Он зябко кутался в собственной рубашке, стараясь спрятать заледеневшие ладони в рукавах. Босые ступни дрожали в попытке зарыться под белые простыни, нагревшиеся от покоящегося на них, юного тела. Побледневшие пальцы то судорожно поджимались, в надежде сохранить хоть остатки уходящего тепла, то цепко впивались в покрывала, пытаясь унять внезапно нахлынувшую дрожь. Одержимый своей мукой, сквозь сон он даже и не заметил того, как входная дверь коротко хлопнула. Как раздались тяжёлые шаги в комнате и чья-то властная рука аккуратно, но уверенно отвела иглу в сторону. Прочь от шипящей пластины. Ниган медленно прошел к кровати, избегая скрипящих половиц и не издавая никаких громких звуков. Снял осторожно куртку из темной кожи, оставив в кресле, что близ комода и подошел к окну. Загоревшие мозолистые руки, крепкие, с переплетением крупных вен, так удачно выделяющихся на фоне острых запястий, ухватились за край рамы. Вечерняя духота сменилась ночной свежестью, отлично устаканивающей мысли, но слишком откровенной, по его мнению, для хрупкого тельца, что в спальне помимо него. Он закрывает окно. Поправляет занавесь и садится на самый край постели, рассматривая уснувшего юношу. Отдавшийся царствию Морфея, он выглядит ещё моложе, чем это вообще возможно. Лицо кажется мертвенно белоснежным во тьме, с нездоровым румянцем, нанесённым отблесками фонаря, что по ту сторону стекла. Он проводит пальцем по мягко выраженной черте скул, встречая недовольно нахмурившуюся гримасу спящей мордашки. Нигана одолевают смутные желания, никак не вяжущиеся с уязвимостью распростёртого под ним мальчика. Они заползают в самые закрома черепа, заставляя руку вести вот так, вдоль ключиц, расстёгивая пуговицы мешающей как никогда, рубашки. Мужчина останавливается. Разочарованно отводит руку, сталкиваясь с собственной же грубостью. Должно быть, во всем виновато количество бурлящего в крови алкоголя, раз идея овладеть спящим, пришлась ему настолько по вкусу. Бережно вытащив из-под юноши край одеяла, достаточный для того чтобы укрыть его им, Ниган уже собирался покинуть комнату. Проспать до рассвета на диванчике в зале, так и не сомкнув глаза, выпить ещё пару стаканов обжигающей жидкости. Чтоб наверняка и в хлам, чтобы таких страшных мыслей, как та, что возникла пару мгновений назад, больше не приходило в охмелевшую голову. Он собирался уйти. Вот только ухватившая его за кисть, чужая рука, попросила пересмотреть своё решение. Мужчина мрачно смотрит на пробудившегося юношу, встречая в ответ непонимающий взгляд, с легкой поволокой. Карл жмурится от обуревающих его следов мигрени, несильного давления в области висков, растерянно проводит языком между пересохших губ, смачивая их. Распахивает, собираясь что-то спросить, да только голос, будто не слушается и приходиться несколько раз пропершить горло, чтобы издать хоть звук. - Сегодня... какое число? - в звонкой тишине, его слова как гром посреди ясного неба. Ниган смотрит на циферблат наручных часов свободной руки, внимательно, будто там кроется ответ на заданный вопрос и стрелки вдруг превратились в листы календаря. - Пятое, - он мысленно пытается отсчитать, сколько часов назад было четвертое, но провалив попытку из-за чрезмерной измождённости и усталости, оставляет это дело. - Я уснул, - скорее констатация факта, чем вопрос. Ниган садится обратно, стараясь избегать взглядом неприятного напоминания о своей несдержанности - распахнутого воротника чужой рубашки. Он старается сосредоточиться на ситуации в целом, посвятить себя заботе о юнце и после череды сознательных увещеваний, ему это, наконец, удается. - Вот и спи дальше, - он улыбается самыми краешками губ, укутывая мальчишку покрывалом окончательно и запечатлев где-то на каштановой макушке невинный поцелуй, оставляет его. Карл задумчиво усмехается, откидываясь на подушки и натягивая одеяло до самых плеч. Он проснулся чуть раньше, чем мог представить себе Ниган и расстёгнутые пуговицы ничуть его не смущали. Тот факт, что его могли взять в бессознательном состоянии, почему-то неоспоримо льстил. Он знал, что мужчина бывает порой неосознанно груб, не чурается крепкого словца и при желании может вытворить всё что угодно, но с ним он становился более снисходительным. Мягче. И даже если подобное отношение и не было чем-то поистине ужасным, Карлу не хватало во всём этом взрослых черт. Как бы близки они не были, Ниган хоть и относится к нему как к равному, но продолжает уберегать от всяческих раздражителей. В том числе и от самого себя. Моменты по-настоящему полного отсутствия самоконтроля были такой редкостью, что их можно было пересчитать по пальцам одной руки. Парнишка действительно жаждал чего-то искренне страстного, хоть и не желал признаваться в этом. Ни себе, ни кому-либо другому. Тем более Нигану. В какой-то момент он подумал о том, чтобы подняться с кровати. Пройти в зал бесшумной тенью, где растянувшись на узкой софе, чутко дремлет вымотанный мужчина. Сказать ему о своих намерениях, негромко, но уверенно, мол, не кисейная барышня и с ним церемониться не надо. Подойти к пробудившемуся, невзирая на удивлённый взгляд, устроиться рядом, утверждая своё право на эту маленькую прихоть. Карл перевернулся на другой бок. В спальне ещё витал слабый запах спиртного. Он этого не любил. Глупые напыщенные корпоративы после удачной игры. С размалёванными девицами, одетыми во всё черное, в компании мерзких избалованных толстяков. Политиков, спортивных меценатов и прочей испорченной требухи, воспринимающей каждое стоящее событие как повод для очередного банкета. Для которых не существует такого понятия как "традиция". Ниган пьян. Вот в чём дело. Его действия не были откровенным порывом покуситься на то, чего доселе себе не позволял. Это была всего лишь дурацкая затея, родившаяся в чужом опьяневшем сознании. Карл сонно улыбнулся. Ведь, тем не менее, у него хватило сил отступиться. Его негласная заповедь "не навредить", была сильнее внезапно продиктованных в голове желаний. Карл уткнулся лицом в простыни. Он не знал, чего хочет. Весь этот мысленный разговор заходил в тупик, имеющий тысячу развилок. Юноша решил остановиться на мысли, что всё только что продуманное им, было очень несмешной шуткой засыпающего разума. Некой уловкой, заставляющей усомниться в правдивости собственных ощущений, запутаться в отношении к самому себе. Нет, черт возьми. Это было самым что ни на есть, полнейшим бредом. Карл уснул. *** Утро не принесло облегчения. Он действительно чувствовал себя намного лучше. Бодрым и готовым на подвиги, но с ощущением полной растерянности. Вчерашняя мысль безвылазно поселилась в юном мозгу и на кухню он выбрел с таким видом, будто клёш вышел из моды. - Доброе утро. Ниган сидел за столом с газетой и кофе, так по-отечески, что Карлу на секунду даже стало не по себе. Мужчина выглядел вполне свежо с учетом количества выпитого вчера и полнейшим отсутствием сна. Юношу всегда удивляла эта его способность. Застать Нигана именно сонным или вялым было практически невозможно. Он поднял на мальчика задорный взгляд карих глаз, обнажая зубы в добродушной полуулыбке. - Доброе, пацан, - он настойчиво пододвигает в сторону усаживающегося напротив Карла тарелку с остывающим омлетом, - Как спалось? - Лучше, - тот накалывает на вилку небольшой кусок, после чего незамедлительно отправляет в рот. Ниган готовит в действительности неплохо, нечасто утруждая себя этим, но если уж взявшись, то делая всё максимально вкусно и сытно, - А ты как? Ниган неопределённо пожимает плечами, откладывая газету в сторону. - Ночка выдалась нелёгкая, - спустя минуту выдаёт он, аккуратно пригубив обжигающе горячий напиток, - "Кавальерс" еле выплыла. Дали два дополнительных иннинга для изменения счёта. Команды постоянно играли вничью, - внешне он оставался совершенно равнодушным. Карл расстроено уставился в тарелку. Он прекрасно знал, насколько важен для Нигана бейсбол. Если бы игра окончилась поражением, вряд ли бы у мужчины хватило духу ночью вернуться в квартиру. Мало ли, чего бы он решил учудить со злости и отчаяния. А может, его просто бы не держали ноги. Парню как никогда хотелось сказать что-то подбадривающее. На его памяти команда Нигана проигрывала лишь один раз, ещё во времена обитания в Блэкстоне. Ничто не выдавало в нем огорчённость сложившимся матчем. Лишь под вечер, когда ощущение Карла "что-то не так" достигло своего апогея, он решил разузнать, в чём дело. В своей манере конечно. Устроился подле отдыхающего в кресле мужчины. На полу, облокотившись о его колени и подняв голову, заискивающе и так трогательно на него глядя. Тут кто угодно не выдержал бы напора голубых глаз. Тогда они весь вечер только и делали что разговаривали. Вспоминали истории из прошлого, делились ими, смеялись, прерываясь лишь на редкое ностальгическое молчание. Заметив, как мальчик в момент стушевался после его слов, Нигана одолела некоторая тревога. Он и подумать не мог, что его настолько заботит сказанное им. - Хэй, Карл, в чём дело? - он напряженно свёл брови, пытаясь поймать взгляд мальчика. - Я... - на него вдруг нахлынуло необъяснимое чувство безнадежности, - Просто пообещай мне, что ты не будешь переживать это всерьёз. Точнее, я имею ввиду... - юноше всё никак не удавалось вывести разговор в нужное русло. Он не представлял, каким образом подать его. Вложить в свои слова именно тот смысл, который хотел донести, - Я не хочу, чтобы тебя это огорчало. Даже мысль о проигрыше. Просто, не надо... - он тяжело выдохнул и затих. Ниган выглядел впечатлённым. Должно быть, он действительно не представлял, насколько это важно для Карла. - Так, детка, слышишь? Все эти разговоры о проигрыше и выигрыше - чушь собачья. Какая разница вообще? Да это было тяжело, не спорю, но это сделано. Папочка Ниган всем им надрал задницы, можешь поверить мне на слово. Да и к тому же, - он игриво подмигнул, привлекая внимание к своей речи, - Как я могу расстраиваться из-за какого-то тупого матча, где в команде соперника игроки через одного либо глухие, либо хромые, когда меня дома ждет моя очаровательная девочка? - мужчина осторожно приподнял его голову за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза, - Со мной всё в порядке, понял? Давай так. Обещаю, что не буду распускать нюни, вот прям как ты сейчас, а ты мне пообещай, что соберёшься и перестанешь киснуть, лады? Карл медленно кивнул. Как так получилось, что утешать стали его, он не понимал. Однако, по какой-то причине, ему стало намного легче на душе, и он даже заставил себя улыбнуться в ответ. Мужчина усмехается на это, одобряя, и благоразумно решает сменить тему. - Кстати, - продолжает он, подливая себе ещё кофе из стоящей неподалеку турки и протягивая парнишке заранее приготовленный стакан с ярко-оранжевой жидкостью, плескающейся внутри. Соком, как подозревает Карл, - Я вижу, ты заценил подарочек. Сопел тихонько себе под нос, даже не удосужился пластинку с проигрывателя снять. Она так и испортиться может, между прочим. Карл внезапно ощутил, как заполыхали у него от смущения щеки. Ему совсем некстати вспомнились события прошедшей ночи, быстрыми картинками проносясь в голове. Он действительно собирался обсудить это с Ниганом, непременно, но не сейчас, не в данный момент. Кое-как успокоившись, пытаясь не выдать своё волнение - в конце концов, тот ведь не знал об осведомленности Карла в том маленьком конфузе - он встал из-за стола, в надежде угомонить разошедшееся сердцебиение. - Да, я заснул. Виноват, - он слабо усмехается. Подходит к подвесному шкафчику, рыская там, в поисках неизвестного, перебирая всевозможные банки и коробочки, - Последняя композиция была немного своеобразной, выбивающейся из основной массы песен. Кантиленного строя, кажется. Вот меня и разморило, - он бросил короткий взгляд на Нигана, проверяя, слушает ли тот. Убеждаясь в этом, - Но пластинка действительно клёвая. Спасибо. Он закрывает дверцы шкафчика, прикидывая, где может оказаться купленная им недавно банка с конфитюром. - В другом шкафу. За корзинкой со специями, - указывает ему мужчина. Карл благодарно кивает и изымает из ранее озвученного места маленькую склянку с тёмно-розовым джемом. Садится обратно, беря в руки нож и хлебный треугольничек. - Знаешь, первая песня, которую я услышал у Чака Берри, была "Earth Angel", как ни странно, - он откусил от сэндвича небольшой кусочек, смакуя пряную сладость на языке, - В институте как-то проводили мероприятие, что-то вроде бала, где куча парочек толпилась посреди спортивного зала. Ну, знаешь, с кучей разноцветных шариков и лент на пышных юбках, - он сделал завиток пальцем в воздухе, пытаясь изобразить ленты, - Я не любитель подобного, но преподаватели заставили меня пойти. В итоге я сидел там, бездельничал, хлестал пунш от нечего делать. Думал лишь о том, когда это поскорее закончится. А потом ко мне подошла девчонка, подружка того парня с которым я пришел тогда на стадион, - он снова сделал неопределённый жест рукой, на этот раз описывающий по его мнению, сложившуюся тогда ситуацию, - Сказала, что тот запропастился куда-то, а она хочет танцевать. Я сначала отнекивался, но уж больно настырной она оказалась. В общем, в её оттоптанных ногах моей вины нет, я ведь предупреждал, - он тихо смеётся. Беззлобно. Как будто вспоминая ушедшие деньки, - А ты? Ты танцевал когда-нибудь? Ниган откинувшись на стуле, горько ухмыляется. - Давно, пацан. Очень давно. Люсиль очень любила танцевать. Карл задумчиво хмурится, слыша знакомое имя. В пределах черепной коробки мелькают обрывки слов и изображений, перебирая необходимые. Он вспоминает. В зале. Под тонким слоем стекла лежит бита с металлической табличкой. - Кто это? В комнате воцаряется тишина. Ниган вдруг осознаёт, что ни разу не упоминал имени покойной жены в присутствии мальчика. Едва ли тот мог понять о чём-то с одинокой надписи, выгравированной на платиновом пласте. Находящейся пусть и на виду, но не несущей в себе абсолютно никакого смысла. Он тяжело вздыхает, потирая осунувшееся на мгновение лицо. - Это моя бывшая жена. Она умерла от болезни, около пятнадцати лет назад, - он наблюдает сквозь пальцы за тем, как юноша медленно оставляет недоеденную пищу, как его взгляд тускнеет, а весь задор, моментально куда-то улетучивается. - Мне жаль. - Мне тоже. Остаётся лишь далекое тиканье настенных часов. У Карла застревает в горле кусок непрожеванного тоста. У Нигана - череда смутных, непрошенных воспоминаний. Он не любил распространяться об этом, верно, но парнишке рассказать стоило, сразу и без утайки. Мужчина жалел, что упустил это. Возможно, расскажи он чуть раньше, ещё в самом начале, то это не вызвало бы у юноши такого шока. Чем он думал, когда так беззаботно ляпнул о покинувшей этот мир Люсиль? О прошлом, вероятно. Впрочем, теперь надо было решать, что делать с настоящим. Он понятия не имел, как отреагирует Карл на раскрытие этого небольшого секрета. Опечалится ли, замыкаясь в себе, осудит за скрывание подобного факта или просто устроит сцену ревности. Ничего из этого характеру парнишки не подходило, во всяком случае, с учетом данной ситуации. А представить себе его настоящее поведение, Нигану не удавалось. И неудивительно. Сложно такое представить. Карл в который раз поразил его, совершенно выбиваясь из всех общепринятых устоев. - Научишь меня танцевать? *** Тот кухонный разговор окончился для них самым, что ни на есть настоящим откровением. Карл вызвался добровольцем в ученики, и это было совсем не тем, чего ожидал Ниган. - Ты ведь тренируешь своих ребят, - сказал он тогда, - А значит, ты отличный учитель и к тому же у тебя есть опыт в танцах. Уверен твоя жена была хорошей женщиной, а значит, не позволила бы мне так бессовестно оттаптывать чужие туфельки. Обычно, если мужчине по какой-то причине приходилось упомянуть свой несостоявшийся счастливый брак, то на него реагировали скомкано. Рассыпались в фальшивых сожалениях, смотрели на него жалостливо и старались как можно скорее свернуть тему, а лучше и вовсе закончить разговор. Никто доселе не говорил о ней так свободно, с уважением, как о человеке, который всё ещё имел какое-то значение в этом обществе. Как о живой. И Ниган был несравненно благодарен ему за это. Наверное, поэтому и происходило сейчас то, что происходило. - Левее, Карл. Левее. Я не та девчонка с института. Если ты отдавишь мне все пальцы, спасибо я тебе точно не скажу, - он пытался придать голосу угрожающие нотки, но улыбка в глазах выдавала его с потрохами. Ему никак не удавалось избавиться от ощущения полной абсурдности ситуации. Скажи ему кто, лет пять назад, что он будет пытаться научить в стенах своей спальни малолетнего любовника медленному танцу - разбил бы шутнику нос. Карл был хорошим учеником. Схватывал всё на лету и понимал, плох был разве что в исполнении. Юношеская натура брала вверх. Он постоянно спешил, путал шаги, и у него напрочь отсутствовало чувство такта. - Ты пытаешься шагать на три четверти, Карл. Это не вальс. Придержи своё рвение и будь так любезен, считай на четыре, - Ниган крепче перехватил мальчика за талию, отчего лицо того, моментально зарделось. - Прости, я не думал что всё настолько плохо, - он изогнул губы в виноватой полуулыбке, - Я тоже кажется глухой и хромой, - они оба рассмеялись. Ниган чувствовал обжигающую ладонь, покоящуюся на его шее. Видел пылающее в смятении личико напротив, блестящую голубым радужку. Темные локоны, непослушно лежащие на плечах. Он понимал что Карл - его второй шанс на нормальную жизнь. Относительно, конечно, но не суть. Он та причина по которой хочется возвращаться домой, потому что знаешь, что теперь там тебя с нетерпением ждут. Что ты нужен. И видит Бог, Ниган ни за что бы не променял своего дорогого мальчика. - Слышишь? - Карл ласково уткнулся носом в плечо мужчины. Тот повернул голову в сторону звука и наконец, заметил, что композиция на звучащей в комнате пластинке, сменилась. Это был изъятый со дна мальчишеской сумки, сборник унылых песен, под стать учебным мероприятиям. Юноше пришлось обыскать всю кипу своих вещей, чтобы найти его. - "Earth Angel", пацан? Серьезно? - он загадочно ухмыльнулся, наклоняясь ближе к чужому лицу. Карл затаил дыхание. Он уже хотел было потянуться навстречу, приникнуть к горячим губам, как под его ногой оказалась чужая ступня. Момент испорчен. - Извини, извини, - парень вжал голову в шею и прикусил язык, созерцая недовольно разглядывающий его медяной взор. - Медленнее, Карл. Запомни - медленнее. Хватит дергаться так, будто тебя подстрелили. Карл шутку не оценил. Впился в чужую спину сильнее, оставляя под футболкой багровые полумесяцы, да сжал мужскую руку, словно в тисках. Тот сдавленно зашипел, в отместку притягивая юношу почти вплотную, давя на поясницу так, что тому пришлось неосознанно прогнуться в спине. Они были так близко. Мальчик буквально чувствовал своей грудью громкие удары сердца, принадлежащие не ему. Тяжёлое дыхание под самым ухом, успокаивающее, заставляющее выровнять шаг и начать танцевать не травмоопасно. Он поддался ещё чуть дальше, касаясь лицом белой ткани, прикрывающей крепкие ключицы. Устроил голову на плече, закрыв глаза, полностью отдаваясь движению и звучащей в спальне мелодии. Ниган довольно осклабился. Всё-таки пацан не был предназначен для всяких грубостей. Вон он - льнет как доверчивый котенок. Как можно спрашивается, а главное, зачем причинять этому невинному существу какой-либо вред. Ниган знал "как" и не это, не его реакция на это - ему не нравилась. От неприятных мыслей его отвлек тихий шепот. - Прости, что? Карл раздраженно боднул его лбом в плечо. Этот сукин сын, совершенно его не слушал! Юноша мучительно простонал, собираясь с духом повторить постыдный монолог и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. - Я говорю, что... Тебе не обязательно трястись надо мной как над маленьким ребенком. Я взрослый. О'кей? И если тебе захочется сделать что-нибудь вроде того, что ты пытался сделать этой ночью, то ты не должен останавливаться. При условии, конечно, что ты не будешь пьян. Ниган замер. Как будто ему только что прилетело по голове собственной же битой. Он нервно сглотнул. - Ты не спал? - мальчик поднял голову, желая установить зрительный контакт. - Спал, - он добавляет голосу самую малость кокетливости, - Но тут кто угодно проснется, когда его так бесцеремонно облапывают, - он ехидно прищуривается, выпуская ладонь мужчины и отходя к шипящему патефону. Тот внимательно следит за его движениями, не зная, что же ему ответить. Карл аккуратно снимает виниловый диск с проигрывателя, заменяет его другим и возвращает тонкую иглу на место. В комнате начинает звучать "Mr. Lonely" Бобби Винтона. Карл блаженно прикрывает глаза, протягивая руки навстречу Нигану. - Я так люблю эту песню. Давай попробуем под неё, - он нежно кладёт чуть вспотевшую ладонь на широкое плечо и обеспокоенно заглядывает в карие глаза, ища в них хоть какого-нибудь отклика. Ниган мрачно кивает, прижимая к себе хрупкое тельце, обдумывая сказанные им слова. Почему он относится к этому так наплевательски? Потому что ему всё равно? Потому что доверяет. Они двигаются плавно и размеренно. Уже приноровившийся юноша свёл возможные заминки к минимуму, шагая вслед за уверенной ногой и даже не отвлекаясь на счёт. Он ласково обнимает мужчину, мысленно проклиная их разницу в росте и коротко дотрагиваясь губами до излучающей тепло, шеи. Тот внимательно смотрит на него, пронизывает тревогой. Парень замечает это и недоуменно глядит в ответ. Собирается спросить - "что не так", но не успевает. К нему приникают в жарком поцелуе. Ниган целует влажно и глубоко, сплетая языки, запуская пятерню в копну шелковистых волос. Сталкивается с Карлом носами, отчего тот улыбается сквозь поцелуй и легонько прикусывает его нижнюю губу. Подталкивает к краю кровати. Юноша неторопливо опускается на неё, удобно устраивая руки на чужой взмокшей спине, мягко обвивая шею и протяжно стонет, пока обжигающие огнём пальцы скользят под его испещренной тусклыми полосами тканью рубашки. Ниган нетерпеливо оглаживает ладонями плоский живот и моментально спускается губами к искомой, нежно ложащейся на язык ямке, четко пролегшей между белых подростковых ключиц. Ему хочется всего и сразу - исследовать каждый сантиметр бледной кожи, выцеловывая на ней прозрачную вереницу узоров, а ещё рвано и несдержанно взять. Пометить, оставляя иссиня-багровые пятна, принадлежащие не то хищному и требовательному рту, не то цепким проворным пальцам. Он быстро расстёгивает пряжку ремня - элемента модных мальчишеских джинс - и лихорадочно вытягивает его из шлёвок. - Эй, мистер «куда бы поскорее пристроить свою биту». Не спеши, - Карл звонко смеётся, наблюдая за неловко пожимающим плечами Ниганом. Тот считает, что его действия вполне оправданы выпирающим бугром в районе ширинки, но видимо отлично для парня. Тот неспешно приподнимается на локтях, обхватывая ладонями тронутые сединой щеки и ласково заглядывает в эти искушающие, насыщенно кофейные радужки напротив, - Медленнее, Ниган. Медленнее.