American Dream

Июнь, 1963 Небо над летней Вирджинией всегда ясное. С белёсыми всполохами – мутными разводами облаков на кристально чистом голубом небосводе, оно навевает необыкновенную лёгкость и беззаботность. Идеальный настрой для поездки куда-нибудь, где намного просторней. Где уходящая к горизонту свобода, проложенная двумя желтеющими полосками. Та, в которой нет бесконечной работы и вечно гудящих машин, где на пару квадратных метров не приходится с десяток шумящих и суетливых людей. Серая земля и нависшее над ним море. Единственная картина на промежутке между Ричмондом и Вирджинией-Бич. С витающей в воздухе пылью, смешанной с предрассветной свежестью, да галькой, темнеющей под голыми исцарапанными ступнями. Или песком. И Господи, с этим прекраснейшим небом. Карл блаженно подставляет лицо несущемуся с полей ветерку, приятно холодящему кожу и развевающему его чуть влажные от духоты салона волосы. Расстелившаяся над его головой лазурь, даровала ему глупое желание лечь наземь прямо на этом самом месте, в силуэт, отбрасываемый замершим минивэном, разглядывая плывущие в ней кипенно-белые фигуры и напевая какие-то старые дурацкие песни. Наверное, ему просто макушку нагрело. Солнце в конце этого месяца всегда становилось исключительно палящим и знойным. Плавя асфальт, оно двигалось дальше, на ни в чём не повинные людские тела, посылая им тепловые удары и обмороки. Юноша очень болезненно переносил подобные издержки их маленького американского лета. Прятался за круглыми очками с затемнёнными стёклами. Под тесной панамкой, так ему не идущей. Обитал лишь в тени, ведя образ жизни добропорядочного вампира и бурно реагируя, если мужчина пытался вытащить его из этого надуманного нуара. И только и делал что удивлялся. Нигана, кажется, совсем не задевали накалившиеся градусы. Он стоял от него чуть поодаль, под самым пеклом, невыносимым, по мнению мальчика. Курил, как ни в чём не бывало, а по рубашке тем временем расползалось огромное мокрое пятно, грозящее преобразоваться в карту какого-нибудь материка. Карл видел блестящие бисеринки пота у него на лбу, позже прочерчивающие себе путь вдоль шеи и исчезающие за воротником, но нельзя было сказать, что они его хоть как-то бы да волновали. Быть может, он просто строил из себя полную неприкосновенность, а может ещё чего, но он умудрялся выдерживать несколько часов вождения под неисправимой жарой, которая будучи ещё дополуденной, уже подкидывала желание умереть или залезть в морозильник. А Карлу, который большую часть поездки отсиживался в темноте салона – мокрый компресс, который он пытался иногда прилепить и к Нигану. Того это порой утомляло и он забавно морщил нос когда ему на голову в очередной раз опускалась смоченная водой тряпка, но ничего протестующего парнишке не говорил. Ведь он был так мил в своей попытке заботиться. Мужчина исподволь поглядывал на отдавшегося стихии мальчика, стараясь запомнить каждый его жест и малейшую деталь изменившегося облика. Его смягчившиеся черты и пунцовый румянец, так нежно обдавший щёки. Редкие пряди, выделяющиеся среди основного потока своей светлотой. Сверкающие лазуритом глаза, зачастую смеющиеся вместе с играющей на пухлых губах улыбкой. Он был невероятно красив и невинен, и Ниган поистине не понимал, почему такое чудо снизошло именно до его нескромной персоны. Мужчина поспешно бросил окурок в череду уныло поблёскивающих камней и затушил его. - Поехали. Всего полчаса назад они остановились на обочине усыпленной мелким гравием, чтобы передохнуть. Извилистый путь, что они всегда выбирали, был несравненно коротким, но вовсе нелёгким. Со своими постоянными склонами и поворотами, движение по нему жутко выматывало. А ещё и это чёртово солнце. Карл несколько раз даже предлагал сменить полюбившееся шоссе, пожертвовать парой часов драгоценного времени в обмен на менее утомляющую дорогу, но мужчина отказывался. В конце концов, она хоть и не была идеальной, но была вполне безопасной и расходовалось на неё бензина куда меньше, чем если бы они поехали, к примеру, по пятьдесят восьмой полосе. И вот, они снова в движении. Несмотря на все вытекающие из таких путешествий минусы, Ниган очень любил выбираться куда-нибудь с Карлом. И неважно куда - в леса или к реке, на озеро, что посреди Ричмонда или туда, где синее сливается с синим. Главное чтоб они были вместе и чтобы помимо них, был самый минимум раздражителей. Океан кстати, вообще всегда был каким-то особенным островком их спокойствия, навевающим безмерное чувство уюта, которое они потом ещё надолго уносили в своё жилище в столице. И как так получилось, никто не знал. - Открой рот. Мужчина на долю секунды отрывается от созерцания пролегающей перед ним трассы и недоверчиво поглядывает на примостившегося на соседнем сидении Карла, цепко сжимающего двумя пальцами веточку с налившейся алым ягодой. Этот вечно прожорливый молодой человек не преминул перед самым выездом обзавестись корзиной спелой и сочной вишни, агитируя теперь Нигана её дегустацией. - Нет, - отрезает он, вновь сосредотачиваясь на дороге. - Открой, - повторяет мальчик, но уже более требовательным тоном, - Иначе я сотворю с ней какое-нибудь непотребство. Грязный шантаж. - Валяй, - равнодушно кидает мужчина, начав вопреки собственному убеждению и здравому смыслу, поглядывать исподтишка в зеркало заднего вида с висящими на нём плюшевыми кубиками. Очередная редкостная хрень, пользы от которой не больше чем от кружев на женском шмотье, но пацан от неё в восторге. Кто бы сомневался. Ниган ещё раз оглядывается на отражение юноши и от неожиданности едва не выворачивает на встречную полосу, благо шоссе перед ним абсолютно пустое. Кое-кто, кажется, всё-таки не карточки продавал, ибо то, что малец делал с несчастным плодом, не поддавалось никакому благопристойному описанию. Приподняв ягоду над собой, Карл осторожными движениями, чтобы не сорвать ту с тонкого хвостика, ловко ласкал её язычком, обильно смачивая слюной глянцевые бока. Прикусывал слегка, самыми краешками белоснежного ряда, тяжело выдыхал, сглатывал всухую и наконец, выпускал из плена жаркого рта. И вовсе не наблюдал за реакцией уставившегося на него мужчины. Делал словно что-то обыденное, полностью предоставленный самому себе. Ниган пропускает секунду и прежде терзающие лакомство губы перемещаются, долгожданно смыкаются на нём, обхватывают, прижимаются плотно к поверхности и сдавливают посильней. Впиваются жадно зубами, до гулкой встречи с притаившейся косточкой и застывают. Потоки багровой мякоти под его прихотью расступаются и на бледный юношеский подбородок брызжут алые капли, которые он благополучно стирает запястьем. Блядь. - Теперь ты скушаешь вишенку? Мужчина послушно подставляет ладонь. После такого, хоть всю корзину. Хотя нет. Пожалуй, он ещё найдёт применение этой злосчастной ягоде. Карл звонко смеётся и высыпает тому на руку несколько особенно симпатичных. Улыбается по-доброму, как ни в чём не бывало и отворачивается к окну. К мелькающим за ним лугам и небольшим рощицам. Наполняет минивэн тишина. Благоговейное затишье образовывается на расстоянии между ними. Ни коротком, ни длинном, а связывающим их отдалённо похожими мыслями. На слух она схожа с парящей землёй. Как и со всяким проявлением этого огненного сезона. Мальчик прикладывает костяшки к нагревшемуся стеклу и робко разрывает этот кокон меланхоличного безмолвия. - Ниган, у тебя есть какая-нибудь мечта? – взволнованно шепчет он, по всей видимости воображая себя человеком, выведывающим некую тайну. Мужчина немного напрягается – ему не по душе такие вопросы. - Не знаю, Карл, - как можно безучастнее отвечает он, - Возможно была. Когда-то. Юноша видит его впившиеся до побеления в руль пальцы и жалеет о вымолвленном. Ободряюще накрывает их своей тёплой рукой. - Я всегда мечтал увидеть касатку, - задумчиво протягивает он, устраивая голову на плече Нигана, - в Норфолке я как-то видел дельфина в заливе, но это немного не то. Хотя он тоже был очень красивым, - парнишка безмятежно прикрывает глаза и утыкается носом в рукав чужой рубашки, слабо пахнущей цитрусовым одеколоном. На нём самом – бежевый шёлковый шарф, повязанный вокруг горла и уютная белая футболка от «Tropix Togs», подаренная ему Иисусом. Врученная со словами «тебе пойдёт». Мальчику было очень неловко принимать подобный презент от всё же постороннего человека, но заворожившая его своей привлекательностью, она сама легла ему в руки. Мягкая наощупь и с чёрной простроченной окантовкой. До этого он видел футболки с цветными принтами изредка лишь и то на картинках дорогих каталогов, а теперь, с лицевой стороны его новенького одеяния весело глядел во всех направлениях пританцовывающий Микки-Маус, в своих неизменных красненьких шортах. Такой кич. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы Ниган разрешил ему напялить её в эту поездку. «Это вульгарно» - сказал тот ему совсем незадолго до окончания сборов. «Возможно» - было произнесено юношей вслух. «Именно поэтому я и хочу надеть её» - осталось невысказанным. В конце концов, что бы мужчина ни говорил, но шеф всегда прав. И эта футболка действительно ему очень шла. Карл, наконец, замечает, что своим внезапным порывом мешает тому вести машину и, отлипнув, он блаженно вытягивается в кресле. Настолько, насколько это вообще было возможно и, подложив заместо подушки под голову руки, он предаётся дрёме. На протяжении всего сна, его ресницы еле заметно подрагивают, выдавая хрупкость вырисовывающихся сновидений, а ровное и кроткое дыхание, становится почти что неслышным, растворяется в мерном гуле автомобиля. Он просыпается, будучи ещё в дороге. От странного запаха, заполнившего его ноздри и рот. Выглядывает в окно, потерянный, и не может поверить своим глазам. Он готов поклясться, что перед ним океан, только какой-то неправильный и фиолетовый. И которого на этом шоссе отродясь никогда не было. - Ниган, - восторженно зовёт он, не оглядываясь, - Я такого не помню. Где мы? Мужчина пожимает плечами, будто ему и дела до этого нет, но всё-таки откликается. - Всё там же пацан. Всё там же. Ферма совсем новая видимо. Или хозяева. Нельзя помнить то, чего не видел ни разу. Карлу кажется, будто он видит не ферму, а одно из чудес света. Пылающую пурпуром и едва припорошенную серебром лаванду.* *** - Ты очень плохой ребёнок, Карл. Очень. Теперь я понимаю, почему отец тебя сплавил. Океан в этом году, оказался на редкость холодным. Только ступив в набегающую на берег волну, юноша сумел в полной мере ощутить на себе его ледяные воды, мгновенно приковывающие ступни ко дну. Он обернулся тогда, с наверняка глупым выражением на лице к стоящему позади Нигану, боясь прочесть на его, строгое намерение вернуться. Но они не поехали в Ричмонд. Решили подождать до полудня. Быть может знойное светило в зените хоть немного прогрело бы аквамариновые всполохи. Оно и прогрело. Хотя когда мальчишка рванул в океаническую глубину, его всё равно окатило студёной зыбью. А мужчине и холод был нипочём. Он вышагивал тяжело, рассекая ясные воды и придерживая подростка за локоть, и временами посматривал на далёкий берег. На оставленную в одинокой тени машину и на разбросанные беспорядочно по белеющему песку вещи. И почему они не оставили их в ней? Хотя роли это никакой не играло. Они выбрали самое укромное и уединённое место на пляже, о существовании которого было известно, разве что им двоим. Очень романтично, как виделось Карлу и абсолютно по-детски – Нигану. Мужчина искренне поражался тому, с какой лёгкостью тот смешивает ребяческую наивность по отношении к нему со взрослой недоверчивостью ко всему остальному миру. Он вёл себя вежливо и учтиво с другими людьми, по крайней мере, в присутствии мужчины, но подчёркнуто сухо и отстранённо, стараясь как можно быстрее свести беседу на нет. Было ли это чем-то исходящим из воспитания или детства, Нигану оставалось только догадываться. - Эй, Ниган, - озорно восклицает юноша, вырывая того из раздумий и извернувшись неестественной фигурой над отражением. Со сгорбленной колесом спиной и покоящейся в водах рукой. - Не смей. Даже думать об этом забудь. Но малец был ещё и до крайности непослушным. Секунда и в мужчину летит прохладный поток, превращающий его аккуратно уложенные волосы в мокрое безобразие. Карл же разражается неуместным хохотом, только усиляющимся с исходящей от Нигана бранью и словами про плохого ребёнка. Однако его веселья не разделяют. Пара шагов в его направлении, которые он, конечно же, упускает и его валят в зыбкую глубину, в шутливой попытке утопить в ней. Ну, наверное, в шутливой. Спустя неизвестное число бессмысленного барахтанья он всё-таки высвобождается, ничуть не обиженный неожиданной схваткой. Не сказать, что этот инцидент войдёт в десяток его лучших воспоминаний, но впечатления от него, охваченные с лихвой, уж точно останутся лелеемой мыслью в юношеской голове. Ниган приникает к нему в несдержанном поцелуе, приобнимая за шею, очерчивая большим пальцем его острые скулы. Кусает в неистовстве губы мальчишки и пробует, будто на вкус, лаская языком его нёбо и кромку зубов. - Солёный, - хитро говорит он, оставляя ещё один, совсем лёгкий, на забавных складочках, образовавшихся на переносице недовольно скривившегося лица. *** Когда они возвращаются в автомобиль, то первым делом опускают стёкла на дверцах, разбавляя оседающую на их мокрых телах жару небольшим сквозняком и не глядя бросая одежду и обувь в ближайшее свободное место. После этого Ниган суетливо оглядывается в поиске оставленной поблизости сумки и, обнаружив оную под сиденьем, начинает рыскать в ней с неподдельным энтузиазмом. Карл же, расположившись на полу и откинувшись на стенку салона, совершенно не заботясь о том, что его насквозь пропитанное океаническими водами бельё испачкает ещё и покрытие в машине, с деланным безразличием следит за завязавшейся вознёй мужчины. Которое иссекает почти моментально и в геометрической прогрессии, стоит тому только приспустить мокрые плавки, вскоре снимая и вовсе, заменяя их на такие же, однотонные, но сухие и чистые. Пока мальчик жадно рассматривал оголившуюся задницу, до неприличия бледную по сравнению с остальным туловищем, Ниган усердно делал вид, что не замечает озабоченного взгляда направленного к нему. Как и крохотного бугорка, возникшего под тесно обтягивающей юношеские бёдра тканью. Он усмехается. - Я ненадолго отлучусь, - быстро проговаривает мужчина, натягивая на себя рубашку и брюки, - подожди здесь. Карл не сразу понимает о чём идёт речь. Мысли всё ещё вертятся вокруг совершенности чужого тела и когда он подскакивает, Ниган уже тянет рычаг, выпускающий пассажира наружу. - Куда ты? – он жестко перехватывает его руку, тут же отшатываясь. Это было чересчур грубо. Потупив глаза и сбавив немного тон, будто бы извиняясь, он виноватым голосом добавляет, - я хочу с тобой. Ниган улыбается ему снисходительно, словно маленькому ребёнку и абсолютно также треплет по голове, заверяя в несерьёзности его внезапной прогулки. - Всё в порядке, тебе действительно незачем так переживать, - он нежно проводит тыльной стороной ладони по щеке юноши, созерцая его прикрывшиеся от прикосновения веки, - просто хочу кое-чего прикупить, со мной тащиться вовсе не обязательно, - он разрывает контакт и спешно выбирается вовне, оставляя мальчишку с чувством разочарования и некоторой досадой, - даже переодеться не успеешь, как я вернусь, - продолжает с намёком, одновременно захлопывая дверь, - бывай. Хлопок и Карл остаётся один на один с самим собой и в оглушающей тишине. Напоследок выглядывает из окна, провожая взглядом до боли знакомую, удаляющуюся по отношении к торговым улицам спину. Мужчина вышагивает по тротуару так уверенно и так грациозно, подальше от поблёскивающего своими боками авто, что мальчишке становится вдруг невероятно тоскливо. Внутри разрастались мерзкие подозрения, от которых ему было не по себе. Раньше тот никогда не покидал его так неожиданно. Если где-то и образовывалась вероятность незапланированного променада, то уходили они только вместе и ни разу поодиночке. Гуляли до самого рассвета по опустевшему городу, мимо закрытых киосков и освещающих их пути фонарей. Может ли быть так, что подросток просто поднадоел ему? Со своими постоянными разговорами и вопросами, со своей неизмеримой жаждой жить и наслаждаться жизнью. Это ведь было так очевидно и парень понимал, что рано или поздно такое случится и его вычеркнут как осточертевшую вещь. Наверное, он бы даже смог смириться с этим. Наверное. С чем он не смог бы – так это с тем, что его продолжили бы держать подле, обзаведясь при этом влечением на стороне. Ниган его обманул. Не вернулся ни через десять минут, ни через пятнадцать. Ни через полчаса, ни через час. Карл давит в себе подступающую к гортани истерику. Он ведь накручивает себя. Верно? Может у того возникли какие-то затруднения или проблемы. Мало ли чего случается в этой жизни? Злость вспыхивает в нём ярче, чем тревога или жгучая ревность, полностью затмевая обиду. Он решает во чтобы то ни стало дождаться мужчины и выяснить у него причины подобной задержки, а также то, что он вообще думает об их отношениях. С этой идеей он и направляется к турмалиновым ягодам, беспечно покоящимся между кресел, надеясь в процессе поглотить вместе с ними и её тоже. Слишком уж стыдно ему стало за эти эмоции. Это слегка помогает. Бушующая внутри буря постепенно стихает и когда Ниган, наконец, возвращается, юноша, абсолютно равнодушный, лежит на самом дальнем сидении минивэна, скучающе листая какой-то глянцевый журнал с неизвестной французской барышней на обложке и по-прежнему без футболки. И без джинс. Кажется, намёк Нигана не то что был проигнорирован, но ещё и выполнен в обратную сторону, потому как на подушках тот расположился совершенно нагим. - Долго же ты. Скажешь куда ходил? – всё-таки вырывается из мальчишки тихое и раздраженное ворчание. Он поднимает на мужчину по-детски обиженный взгляд, но тут же заметив в его руках два чуть подтаявших рожка с ароматными сливками, как-то ловко растворяет его, заменяя нездоровой заинтересованностью. К креслам мгновенно начинает липнуть пряный запах ванили, от которого так приятно щекочет в носу парнишки. Карл тут же садится, откладывая издание к корзине покоящейся подле него и протягивая к лакомству свои подрагивающие от волнения руки. Шумно сглатывает вмиг накопившуюся слюну, неуверенный в том, что ему позволят коснуться этих прелестных спиралевидных вершин после его непозволительно нетерпеливого поведения. Даже если большая его часть была им надумана и имела существование лишь в голове. Но Ниган только кивает и вкладывает в ладонь мальчика вафельную оболочку, не без зависти наблюдая за тем, как незамедлительно окунается розовый язычок в густую белую массу. В попытке отвлечься от возникающих в голове образов, он сходу съедает добрую половину мороженого, даже не поморщившись от обжегшего его горло холода. Он так и продолжает стоять, опершись о переднее пассажирское кресло и изредка прикладываясь к стремительно исчезающему пломбиру. В какой-то момент Карл краем глаза замечает, как тот что-то перекладывает из заднего кармана брюк в дальние отделения сумки, но будучи слишком увлеченным поеданием своего сладковатого угощения, решает не придавать этому особенного значения. И дело вовсе не в желании позабыть обо всём и безответственно закрыть глаза на свою дальнейшую участь. Правда. Просто, в конце концов, он решил довериться Нигану. Ведь если в их связи появится какой-либо разлад, ставящий её под угрозу, тот ему скажет об этом. Можно даже не сомневаться. Ведь скажет же? - Чего это ты разделся? – задорно проговаривает мужчина, кивая на неприкрытое юношеское достоинство, - никак меня дожидался? Карл окидывает его оценивающим взглядом и сводит ноги вместе, зажимая член между ними, чтоб не глазели тут всякие. - Ага, дожидался, - с вызовом произносит он, за пару ходов приканчивая размокший рожок, - а ты никак мороженщика совращал. Иначе и не объяснить твоё затянувшееся путешествие. Тот пожимает плечами. - Однако я как видишь, не опоздал. Ты действительно ещё не успел переодеться, - выпад в ответ, - не пояснишь, кстати, почему всё-таки? Карл стойко выдерживает на себе пристальный и изучающий взгляд Нигана и, обворожительно улыбнувшись, широко разводит чуть румяные колени, делая весьма недвусмысленное приглашение. - Бельё было мокрым, а замену я найти не сумел, - он притворно разводит руками, обозначая своё невезение, - к тому же мне захотелось вишни. Накинь я на себя что-нибудь, и оно рисковало получить парочку неприятных пятен. Мальчишка замолкает, выжидающе поглядывая на мужчину. Чувствуя приливающее к лицу смущение под напором проникновенно осматривающих его коньячных глаз. И с чего он вообще решил, что годится на звание соблазнителя? Ниган подходит медленно, словно хищник, подкрадывающийся к своей жертве. Останавливается на расстоянии вытянутой руки и осторожно касается волос юноши, заправляя одну выбившуюся и особо непослушную прядь за миниатюрное ушко. Ощущая прикосновение, оно мило краснеет и краска эта, тут же заливает и очаровательное лицо. Карл едва различимо хмыкает. Перекладывает по-собственнически его руку на прелестно предоставленную нежностям шею и, продолжая удерживать, плавно ведёт ей вдоль острых ключиц и груди. Слишком интимный и будто бы непритязательный жест. - Тебе нравится, когда я трогаю тебя здесь? – глухо шепчет мужчина, обводя кончиками пальцев покрывшийся мурашками ореол соска. Мальчишка задыхается от этих касаний, чувствует, что сойдёт с ума, стоит только уверенной, увитой голубоватыми венками руке сжать его чуть посильнее. Но отрицательно мычит что-то неясное, притягивая Нигана ближе. Впивается в него отчаянным поцелуем, запечатляя на чужих тонких губах свою страсть, желание и немую просьбу применить их в чём-то куда более интересном, чем пустые вопросы. Тот всё понимает, но не собирается вот так просто облегчать страдания юноши. Взор падает на его истекающий предсеменьем орган, такой открытый и беззащитный, жаждущий смелых ласк и слегка подрагивающий от этого. Чудесное зрелище. Мужчине это даже как-то немного льстит. Ни один человек на его памяти, который хоть каким-то образом попадал за закрытые двери удушливой, пропитавшийся запахом мужского одеколона спальни, так не хотел его. Причём ещё и так честно и так откровенно. На секунду ему даже становится неловко от своего намерения поддразнить мальчика, но он поспешно отбрасывает это чувство, руководствуясь тем, что небольшая игра лишь подогреет остроту их привычных прелюдий. Ниган неспешно расстёгивает свою рубашку и осторожно укладывает парнишку на дерматиновую обивку, обжигающую тому спину своей хладностью, одновременно покрывая поцелуями каждый миллиметр его благоухающей кожи, мгновенно вспыхивающей багровыми метками, постыдными следами их будущего совокупления. Тот жалобно стонет, полностью поглощённый томительной близостью. Не замечает, как правая рука мужчины перемещается с его талии куда-то вбок, далеко за границы сознания. Как берёт пригорстень ягод и крепко сдавливает их в кулаке. Лишь когда на его груди расплёскивается карминовый сок, ложась на ней неровными мазками неопытного художника, он недоумевающе вскрикивает. Скорее даже от удивления, нежели простого неодобрения. - Что… - задыхается Карл, - что ты делаешь? Он растерянно смотрит на алые всполохи, расчертившие его тело. Длинными полосами идущие от живота и вплоть до самой ложбинки между ключиц. - Делаю тебя хоть чуточку вкусным, - без зазрения совести лжёт ему Ниган. Едва ли вишнёвая кровь может хоть как-то сравниться с тем ароматом, что источает молодая плоть юноши. Он нахально проводит языком по местам своего преступления, с пошлым причмокиванием вбирая их в рот и не без удовольствия наблюдая за тем, как беспомощно прикрывает подросток рот, в тщетной попытке заглушить рвущиеся наружу стоны. Мужчина чересчур пристрастился к этому телу. Карл, со всей своей пылкостью и непрошибаемым нравом, ещё совсем и совсем дитя. И то, что он испытывает к нему что-то намного большее обыкновенных отцовских чувств, всё-таки немного его пугает. Разве можно вот так свободно наслаждаться обнажённостью существа, чья жизнь ещё считай, не загублена и имеет какое-то продолжение? Как оказалось, вполне. Карл совсем не такой, какими были его предыдущие пассии. Он щуплый, нескладный. С округлыми формами и их полным отсутствием. С вечно нездоровым румянцем, выгодно выделяющим его бледность и множеством острых, отовсюду торчащих косточек. Карл не плачет, если какая-то тряпка из его стильной кипы вещей внезапно вышла из моды, хоть и трясётся над каждой. Карл плачет, увидев океан в тысяча миллионный раз. Карл не ноет, если Ниган уделяет бейсболу чуть больше времени, чем ему. Карл ноет, скорее даже – недовольно бурчит, если Ниган приходит с тренировки позже оговоренного им часа и приготовленный ужин приходится заново подогревать. Он не такой. Лучше. - Если ты мне сейчас же не вставишь, я тебе член отгрызу, за ненадобностью, - беззлобно угрожает пацан, вырывая мужчину из размышлений. Тот звонко смеётся. Единственный минус - малец попался ему слишком уж наглый. А может и плюс. Смотря с какого ракурса глянуть. Ниган аккуратно приподымает мальчишку за поясницу, удерживая навесу, пальцами приникая ко входу, обрамлённому тугим, чуть красноватым кольцом мышц. Оно поддаётся весьма неважно, несмотря на постоянное их совокупление и Карл болезненно хмурится, ощущая постепенно проникающую в него инородность. Слишком узкий и слишком тесный. Нутро Карла жарко обхватывает его фаланги. Такой горячий, он влияет весьма благосклонно на эрекцию Нигана, мучающую его своим несдержанным давлением на крепкую ткань плавок. И на не очень крепкую – ширинку. Юноша учащённо дышит, в такт колотящемуся под рёбрами сердцу, от боли, до мелких рубцов прикусывая короткие ногти, пока одно особо удачное движение не заставляет его встрепенуться. Внутри словно задевают какую-то важную точку и он, уже знающий её невообразимые свойства, двигается сам, насаживается на ласкающую его тройку, необузданно поддаваясь бёдрами. - Карл… Карл… - бессвязно шепчет мужчина, - могу я? – остаётся невысказанным его желание. Мальчик коротко кивает, разводя ноги как можно шире и Ниган, будто только этого и ждавший, подхватывает его под колено, начиная отвлекающе скользить губами от худощавой ляжки и до него, и далее, вплоть до лодыжки, пристраиваясь к восхитительно окатистым ягодицам. Карлу же до безумия неудобно и когда мужчина поддаётся вперёд, толкаясь в расслабившееся тельце, он судорожно всхлипывает, проезжаясь головой по скользкой обивке. Тот стоит перед ним на коленях, упершись ими в топкое кресло, и цепко удерживает его корпус на уровне паха, не позволяя двинуться даже чуть-чуть. Спина юноши неистово затекает под напором навалившегося на него мужчины и неестественно изогнутого позвоночника, и даже захлёбываясь вторгающимся в него с каждым толчком, удовольствием, он никак не может перестать думать о том, что она вот-вот переломится. Ниган загоняет член почти что на всю длину, с громким шлепком, сопровождающим каждое размашистое и резкое движение, от которого мальчик, опирающийся всего лишь на затылок и плечи, постоянно улетает макушкой в жёсткую стенку чёртового минивэна. Вот тебе и дельфин.** Боль ни разу не отрезвляет, он как никогда остро чувствует упирающееся в простату естество, ощущает как его мышцы уступают этому мощному напору, как немеют удерживающие его ноги и как упрямо мажет бёдрами устроившийся между ними Ниган. Слишком хорошо. Всего слишком. - По… годи… - вскоре вылетает из него то и дело срывающимся голосом, и только на выдохе. Мужчина не без усилия останавливается, внимательно оглядывая своих рук дело. Карл, Господи, Карл он… Ничего прекраснее Ниган в жизни не видел. С разметавшимися по обивке локонами - чистым каштановым потоком одного особенно дождливого дня, с красными и белыми подтёками на впалом животе, груди, дрожащий и с этим проникновенным взглядом умоляющим остановиться. Мужчина отстранённо собирает ладонью сгустки его семени и ягодного нектара, и в сознании его что-то перемыкает. Мальчишка и моргнуть не успевает, как они меняются вдруг местами. Не ожидавший такой внезапной смены расположения, он протяжно и оглушительно стонет. Он весь внутри. Полностью. Юноша отчаянно хватается за спинку сидения, пытаясь свыкнуться с этой мыслью. Ну, или с так глубоко вошедшим в него членом. - Что ты за зверь такой, - по-детски обиженно лепечет он, вытягиваясь поверх чужого взмокшего торса и мимолётно поглаживая его. Ему просто необходим перерыв. - Прости пацан, - невесело усмехается Ниган, целуя того в висок, - не удержался, - подросток даже и не представляет, каких нервов ему стоит это бездействие. Такой милый, умудрившийся обкончать себя до самого подбородка, малец выглядит просто великолепно. Самое то, для его требующего внимания стояка. Карл слегка царапает краем ногтя его образовавшиеся на щеках ямочки, нежно обводя полумесяцем каждую, а потом припадает к ним раскрасневшимися губами. Ведёт носом до самого уха и как малютка котёнок льнёт к колючей и чуть жестковатой щетине. Выдыхает медленно и выпрямляется. Теперь его водопад шелковистых прядей и чуть завитых к концу локонов, трогательно струится вдоль плеч, побуждая Нигана улыбнуться. У его мальчика снова стоит, и он также жаждет продолжения, как и он, но на то, чтобы начать вновь эгоистично вдалбливаться в податливое тельце, нет ни сил, ни желания. Он толкается неспешно, на пробу. Придерживает юношу за тонкую талию и усердно старается не замечать стекающую на его редкие рыжеватые волоски смесь. Мысленно извиняясь за то, какие вскоре неудобства она ему принесёт. Через некоторое время он добавляет темпа, проникая в парнишку под тем самым углом, который так ему полюбился. Поднимается, обнимая, и целует Карла в чувствительное местечко под скулой, отвлекает. Делает ещё несколько исключительно сильных толчков и пока тот млеет под его ласками, быстро выходит. Мальчик, тем не менее, разгадывает аферу и протестующе хнычет, пытаясь вернуть орган на место, но безуспешно. Мужчина доводит себя и его до оргазма буквально парой движений и обильно изливается тому на поясницу и бок, несколькими выплесками даже попадая себе на пресс. Как бы ему не хотелось сделать это внутрь подростка, выучка не позволяла. Они не позаботились о презервативе – большая оплошность с их стороны, имеющая вот такие последствия. Юноше, конечно, было плевать, но об этом он поговорит с ним как-нибудь в другой раз. Когда будет более расположен к научно-воспитательным и не очень, беседам. Он ощущает некоторое касание к своему телу и, подняв взор на его источник, обнаруживает пробующего на вкус свою пятерню Карла. Точнее белёсую влагу, опутывающую её тонкими паутинками. - Солёный, - ехидно произносит тот, повторяя слова мужчины. Ниган прикладывает все силы, чтобы проигнорировать этот далеко не приличный жест. Он поднимает с пола какую-то валяющуюся неподалёку футболку, оттягивает полы своей рубашки и вытирает той остатки спермы со своего торса, после чего передаёт парню. Лицо того мгновенно меняется, вытягивается выразительно, принимая вид шокированный и непонимающий одновременно. - Это месть? Зачем ты так с ним? – тянет печально он, вещь в свои руки, не принимая. Позволяя мутным подтёкам застыть на нём плёнкой будто вскипевшего молока. Мужчина недоумённо опускает глаза на покоящуюся в своих ладонях ткань и незамедлительно встречается ими с несчастным взглядом испачканного мышонка. Губы против воли растягиваются в злорадном и извращённом оскале. - Нам ни к чему грёбанные свидетели, - чуть подумав, заговорщицки шепчет он ему, - К тому же, рано или поздно, но этому суждено было произойти. Я же сразу сказал, что она мне не нравится. Подросток обиженно поджимает губы, но в ответ не говорит ничего. Потом постирает. Ниган же в свою очередь встаёт и отходит к приборной панели, попутно отправляя испорченную майку в полёт, куда-то к боковым окнам. - Нам пора выезжать, - с придыханием отчеканивает он, садясь на водительское сидение, - скоро стемнеет. Не поторопимся, придётся ехать по тем ухабинам в темноте. Накинь на себя что-нибудь и поспи, - коротко оглядывается он на устало вытянувшуюся в неге фигуру. И всё-таки малец бесподобен. - Ага, - беззвучно выдыхает Карл, обессиленный после разрядки и несостоявшейся ссоры. Он тянет из сумок предусмотрительно прихваченный из дому плед и небрежно накидывает его на себя, морщась от стянувшего кожу семени. Глаза предательски слипаются, и когда его голова находит, наконец, удобное положение на сгибе руки, он моментально проваливается в глубокий сон. Видится ему почему-то лаванда. Тонким шлейфом вплетающаяся в его грёзы. *** Наутро следующего дня, когда Карл волшебным образом просыпается в постели их столичной квартиры, сонно потирая глаза, он обнаруживает в ворохе брошенной у подножия кровати одежды, свой шелковый шарф. С аккуратно приколотой к нему неприметной и поблёскивающей брошью. И он абсолютно уверен, такой в его гардеробе никогда не водилось. Он растерянно оборачивается на умиротворённо посапывающего на покрывалах мужчину и улыбается, слегка проведя по ней пальцем. Переливающаяся лаком деревянная касатка, лукаво поглядывает на него, капризно ударяя мощным хвостом по кусочку шершавой ткани. Какой же он всё-таки дурак. Вот причина, по которой уходил Ниган. Мороженое было только лишь для отвода глаз. Интересно, сколько сувенирных ларьков он облазил в поисках подобной вещицы? Карл любовно прикладывает заколку к губам, крепко зажмуриваясь, ожидая, что она вот-вот пропадёт из его рук. Исчезнет, будто её и не было. Но нет. Она здесь, крепко удерживаемая дрожащими пальцами. Он аккуратно отцепляет её от ткани и кладёт на прикроватную тумбу. Ложится обратно в постель, на своё прежнее место, теснее прижимаясь спиной к широкой поджарой груди. Он чувствует лёгкое прикосновение к своему загривку – тёплый и незначительный поцелуй. - С днём рождения, Карл.