Зарисовки по Divinity: Original Sin 2

В какой-то момент Ифан не выдерживает. – Зачем, во имя Семерых, тебе нужен этот хлам?! Сандор осторожно разглаживает листок со списком хозяйственных покупок, торопливо накарябанный рукой какого-то кладовщика. Возле его ноги сушится стопка книг. Бессмысленная тяжесть! Книги, по мнению Ифана, и в общем-то не очень полезны. Нет, бывают занятные, вроде тех же «Когтей обмана» или сборников старинных легенд. Бывают учёные, которые тоже нужны, хотя как правило вся их премудрость довольно далека от настоящей жизни. Но в любом случае, по мнению Ифана, книгам не место в твоём рюкзаке посреди леса, где исчадия Пустоты и магистры Ордена могут прятаться по разные стороны одного куста. Сандор смотрит на Ифана. В его чёрных глазах светятся алые точки от костровых бликов, губы подрагивают в намёке на улыбку. Ифан почти забывает, о чём думал мгновение назад. – Когда всё закончится, – начинает Сандор совершенно серьёзным тоном, – мы победим Божественный орден и станем героями, я продам это какому-нибудь коллекционеру. Подумай только, пособие по охоте на троллей, полученное прямо из рук охотника на троллей! Убитого троллем охотника, и перепачканное в троллиной крови. Настоящий раритет! Или вот архивные записи коварного магистра, увы, павшего во имя лучшего мира, – он трясёт просушенным листком. – Тоже заляпанные кровью, к слову, моей. Моя кровь должна сильно подскочить в цене после того, как обо мне начнут слагать легенды, верно? Ифан только разевает рот на эту потрясающую речь, а потом хохочет, не в силах сдержаться. Шутки у Сандора – это нечто. Рядом пренебрежительно хмыкает Красный Принц, явно не собираясь снисходить до столь нелепой беседы, и громко хихикает Лоусе. – Жаль разочаровывать, но ничего не выгорит, шеф. Она поднимает за уголок семнадцатый том энциклопедии Хуберта, половина корешка которого пропала из-за пролившегося яда. Ифан под страхом смерти не сможет ответить, был ли это яд очередной хищной твари, или просто кто-то из них самих разбил склянку с зельем. Лоусе назидательно воздевает палец. – Раритеты должны выглядеть презентабельно. Папаша Джорис так и говорил: возьми, говорил, любую ерунду, раскрась как следует, обработай долотом, вот тебе и раритет. А если чего из настоящего склепа притащишь, да ещё с настоящим проклятием, так кому оно нужно. – Ну, хорошо, – покладисто соглашается Сандор. – Не ничего не продам, оставлю всё себе. Когда мы победим Божественный орден и станем героями, я добуду себе дом, создам библиотеку, а потом стану вспоминать былые приключения в уютной комнате в компании любимого друга. Вот, например, как мы получили это... – он не глядя вытаскивает из стопки книг красный блокнот, и Ифан невольно содрогается, вспомнив подземелье Найлза. Даже после всех лет войны, убийств и пролитой крови, Ифана замутило тогда от столкновения с больной, безумной жестокостью. – Хм, ну, может, не это. Сандор быстро засовывает блокнот в бездонный рюкзак. Ифан отказывается понимать причину, по которой книжица не стала растопкой для костра. Горела бы славно. – Не завидую я тому другу, которого ты собираешься запереть в своей... хм... библиотеке, – ворчит он себе под нос. Дурным зверем из глубин памяти выскакивает картина былого: Люциан в гулкой прохладной библиотеке Академии, взгляд одновременно весёлый и укоризненный. «Как можно столь пренебрегать знанием, друг мой? Зря, что ли, мудрецы старались собрать записи о всех тайнах мира, о которых ровным счётом ничего не знают?». Голос Сандора разбивает непрошеное воспоминание и развеивает его осколки в дыме костра. – И правильно, не завидуй. Завидовать самому себе глупо. – Верно... постой, что?! Краска заливает Ифану лицо, стоит только понять смысл последней фразы. Или не понять? Может, Ифан упустил часть разговора? Может... Лоусе снова хихикает, глядя с жадным любопытством. Ифан немного жалеет, что не зарос бородой по самые глаза, так, чтобы глупый румянец не позорил его в самые неожиданные моменты. – Что «что?»? Взгляд Сандора невинен как у деревенского простачка, не представляющего, чего там мелет его язык. Ифан с самого начала не верил этому взгляду ни единого мига. – Ничего, – бурчит Ифан и замолкает, уставившись в огонь. Пламя пляшет животворящим теплом, и в его языках Ифан снова видит образ библиотеки. Золотистой, солнечной и такой нелепой, что в ней не может быть места Люциану, даже если бы тот оставался живым.