Лекарство против смерти

Скорпиус вернулся в Мэнор уже в сумерках. От пережитой боли и обиды дышать всё еще было тяжело. Узнав от верного Винки, что отец в Лондоне, он испытал облегчение — от papa вряд ли удалось бы скрыть свое состояние, а вести разговоры и объясняться не было ни сил, ни желания. Поэтому, налив в гостиной стакан огневиски, Скорпс сел в кресло возле камина в своей комнате и прикрыл глаза. Приличный глоток немного примирил его с действительностью, и он уже решил просто забить на всё и расслабиться, но через несколько секунд резко допил содержимое стакана и со всей злости кинул его в стену. — Ничего не изменилось, — прошептал с горечью. И, с тоской покачав головой, чуть громче добавил: — Никогда не изменится. Для него я всё тот же мелкий спесивый мальчишка. * * * Приятельские отношения с Алом и Джеем переросли в крепкую дружбу. И Скорпс ни разу об этом не пожалел. Да и не был он, по сути, ни высокомерным, ни снобом, но если кто-то начинал обращаться к нему свысока или выказывать пренебрежение и задирать нос, то тогда все чистокровные малфоевские качества перли из него как на дрожжах. Братья Поттеры ржали, когда он сетовал на себя и злился от того, что в очередной раз не сдержался. Но они знали, какой он на самом деле, и их совсем не волновали его приступы надменности. Однажды Джей, глядя как очередной идиот, пытавшийся достать Скорпиуса, озираясь, торопливо покидает импровизированное поле стычки, где столкнулся с Малфоем-я-плевал-на-всех-с-Астрономической-башни, смеясь, сказал: — Скорпс, кровь не водица, а в тебе восемь поколений чистокровных засранцев. — И, похлопав друга по плечу, с дурашливым вздохом добавил: — Так что, смирись и не ерепенься. Но всё же большинство студентов и преподавателей Хогвартса знало Скорпса как умного, доброго, весёлого и готового на мелкие проделки и шутки парнишку. Даже добрая половина из тех, кто поначалу задирал и цеплял его, постепенно разбирались, что к чему, и отношения налаживались. Но не в случае с мистером Гарри Поттером. Он не знал, почему всё сложилось так, как сложилось. Откуда взялась их личная неприязнь. Видя, как при встрече морщится отец Джея и Ала, как делает вид, что Скорпиус — пустое место, как невнятно бросает при встрече: "Здрас" и тут же пытается уйти — словно ему неприятно находиться с Малфоем в одной комнате, — Скорпс с каждым разом психовал всё больше, бесился и злился. Поэтому вел себя всё высокомернее и сволочнее. А дома переживал и чуть не плакал, повторяя, сцепив зубы, как мантру: "Я не заплачу, я не за-пла-чу...". А когда ему исполнилось пятнадцать, Скорпиус Малфой влюбился. Пылко, всем сердцем и совершенно безответно. И много раз за эти годы он спрашивал себя: «Почему?». Почему он полюбил человека, которого практически ненавидел несколько лет? Всё вышло абсолютно случайно. Обливаться по утрам стало привычкой, и если Джей и Ал иногда уклонялись под разными предлогами, особенно летом, то педантичный Скорпиус перерывов на выходные и каникулы не делал. И то утро не стало исключением. Малфой уже почти неделю гостил в поместье Поттеров — друзья уговорили его пожить в доме их отца, ссылаясь на то, что последний появляется в родных пенатах крайне редко, пропадая всеми днями на работе, а Скорпиус как дурак согласился. Пробежав несколько кругов по парку вокруг дома, облившись ледяной водой и растираясь полотенцем, он уже собирался вернуться в дом, но взгляд упал на небольшой искусственный пруд: там по щиколотку в воде, широко расставив крепкие ноги, стоял Гарри Поттер. Руки были подняты, а пальцы сцеплены за головой, прямая спина и плечи бугрились мускулами. Когда он поворачивал шею или поводил плечами, разминаясь, они перекатывались и напрягались. Малфой завороженно смотрел на загорелое, тренированное тело. Он не знал сколько простоял так, разинув рот и таращась на голого хозяина дома — просто потерял счет времени. Хотелось подойти, поцеловать широкое плечо, провести по выступам позвоночника. Но больше всего — до покалывания в кончиках пальцев — хотелось погладить такую идеальную задницу. Неизвестно, чем бы закончился его неожиданный вуайеризм, если бы мистер Поттер не разбежался и не нырнул в пруд. Очнувшись от громкого всплеска воды, Скорпс вздрогнул всем телом, и, не оглядываясь, убежал в дом. С тех пор всё стало только хуже. Желание то нахамить, то кинуться на шею и зацеловать противного Поттера боролись между собой с переменным успехом. Но Малфой не мог позволить себе ни того, ни другого. Оставалось только стискивать кулаки и криво улыбаться. Закончив Хогвартс, он поступил в Сорбонну и надеялся, что новая обстановка, новые приятели и учёба помогут забыть наваждение по имени Гарри Джеймс Поттер. Со временем, образ Поттера потускнел, и Скорпиус вспоминал о нём всё реже. Учёба отнимала слишком много времени. Да и смазливых, готовых на всё парней было в избытке. А когда серьёзно начал заниматься сложными и опасными ядами, мысли о своей детской и наивной влюбленности исчезли совсем. И всё же, получив приглашение от Министерства магии Британии, он не удержался от искушения. Хотя и пытался убедить себя, что едет исключительно для оказания помощи. * * * Простившись утром с Алом, Скорпиус быстро позавтракал с отцом и аппарировал в Аврорат. В кабинете под номером двести сорок четыре стоял рабочий стол, занимавший большую часть помещения, и несколько стульев. На одном из них сидел Джеймс Поттер и внимательно читал какие-то бумаги. Увидев вошедшего Малфоя, Джей на секунду замер, не веря глазам, а потом, заорав на весь кабинет "Скорпс!", кинулся обнимать старого друга. Скорпиус и сам был рад его встретить. За последние десять лет они виделись всего несколько раз. Джей почти не изменился, ну, может ещё подрос немного и раздался в плечах, но хулиганская улыбка всё та же, да и шебутной характер, видно, тоже: — Дружище, какими судьбами? Что, во французском Аврорате места мало стало, территорию расширяешь?.. — несколько минут они, смеясь, по-дружески тискали друг друга, хлопали по плечам и пихались, как в детстве. Наконец немного успокоившись и отдышавшись, сели за стол друг напротив друга. — Джей, я, собственно говоря, здесь по приглашению Министра, — тон Скорпиуса изменился, взгляд стал серьёзным и немного озабоченным. Сейчас Малфой никому бы не признался, что, хотя он и счастлив был видеть Джеймса, но всё равно немного разочарован. Он так надеялся, что в этом кабинете его ждет Поттер — только самый старший. Джеймс вскинулся, как будто подобрался. Прищурив глаза, он посмотрел внимательно и немного удивлённо. И вот перед Малфоем сидел уже не его друг детства — шалопай и задира Джей Поттер, а один из лучших следователей Аврората. Скорпиус не понаслышке знал: Джеймс не раз сотрудничал и с испанским аврорами, и со швейцарскими, и даже несколько раз летал в Штаты. Специализировался в основном на финансовых махинациях и подделке денежных знаков. И поэтому Скорпс никак не мог взять в толк: почему Главный отправил его именно к Джею? Тот между тем немного повертел в руках магловскую ручку. — Значит, это ты спец по древним редким ядам? — спросил, словно подтверждая свою догадку. Скорпиус кивнул, не отвечая. — Мне поручено ввести тебя в курс дела, — начал Джей немного мрачно, но Скорпс тут же перебил его: — Подожди, почему ты? Это вроде не твоя сфера деятельности? Поттер на это только отмахнулся, рубанув рукой в воздухе. — Дело уж больно щекотливое и опасное, — продолжил негромко, — чем меньше людей в курсе, тем лучше, — знакомым Скорпиусу жестом он потер переносицу. — Несколько дней назад из лаборатории профессора Лонгботтома был украден цветок — Лагурус, обработанный обезболивающим. Уверен, тебе не нужно уточнять, во что может вылиться это похищение. Скорпиус мог ожидать чего угодно, но эта новость повергла его в настоящий шок. Рывком поднявшись со стула, он замер. В голове царил хаос из мыслей и предположений. Пытаясь сосредоточиться, он начал методично мерить кабинет шагами. — Значит, кража книги всё же не была случайной! Хотя, как раз это, может, и было единственной случайностью, а всё остальное — уже продуманным ходом. — Он резко остановился и в отчаянье закрыл лицо руками. Господи, если бы они знали тогда, год назад, что принесет им эта находка, если бы они прислушались к надписи на камне и голосу разума! Не выдержав натиска собственной совести, Скорпиус глухо застонал: — Эмбер, Рай... Джеймс в удивлении таращился на Малфоя. Вид у того был, мягко говоря, странный. Обычно собранный и спокойный, сейчас Скорпиус вел себя как неврастеник. Бегал по кабинету, что-то бормотал себе под нос, заламывал руки и выглядел возбужденным, взволнованным и вообще пришибленным. Понаблюдав за ним ещё немного, Поттер, наконец, не выдержав, встал. Подошел к замершему на миг другу, надавил на плечи. — Сядь! — рявкнул громко. — А теперь давай по порядку и без истерик. — Превратив ручку в стакан, он наполнил его водой и подал его расстроенному другу. Дождавшись, когда тот выпьет, требовательно посмотрел. Отставив стакан в сторону, Скорпиус прикрыл глаза и помассировал виски, пытаясь сосредоточиться. Вздохнул, посмотрел на Поттера абсолютно больным взглядом, собираясь с мыслями. — Год назад я и мой коллега Райан Телор отправились в экспедицию на Тибет, — глухим и безжизненным голосом начал рассказ. — Это было уже не первое путешествие вместе. Рай был моим наставником — руководитель кафедры, очень талантливый учёный и мой хороший друг. Англичанин, уже много лет живший в Париже вместе с семьёй. Он старше меня на десять лет, а его жена, Эмбер, училась со мной в Хогвартсе, только в Рейвенкло. Возможно, ты её даже помнишь, впрочем, она нас и познакомила. Прочитав мой доклад о ядах, используемых в низовьях реки Амазонки, Райан предложил мне совместную экспедицию на Танзанию. С тех пор так и повелось. Экспедицию на Тибет мы планировали уже давно, но всё откладывали. А год назад, закончив более важные дела, наконец, отправились. Наш путь лежал в провинцию Кхам, самый высокогорный и труднодоступный район Тибета. А если точнее — в верховья реки Янзцы. Пять тысяч шестьсот метров над уровнем моря, — Скорпиус замолчал. Взять себя в руки было очень тяжело, но сказалась отцовская школа и, поборов приступ паники, он продолжил: — "Три ущелья" — так называется то место, куда мы прибыли. В десятом веке там существовал монастырь. На нашем языке его название звучит как "Лунное королевство". Не буду вдаваться в подробности, это всё сложно, но там, в отрытом случайно подвале под развалинами, мы с Раем и нашли древнюю книгу, придавленную большим камнем. На камне была сделана надпись на древнекитайском. Что-то типа: "Некоторые тайны лучше не знать, дабы сохранить этот мир в целости". От услышанного у Джея глаза полезли на лоб. — Заебись! — тихо выматерился он. Скорпиус кивнул, соглашаясь. — Древняя книга находилась в ужасном состоянии, — снова заговорил он. — Большинство страниц были испорчены. Я думаю, кто-то намеренно их уничтожил. Но на одной странице текст с трудом, но можно было прочитать, там и было написано о Лагурусе. — Он опять поднялся, принимаясь неспешно ходить и рассказывать менторским тоном, будто читал лекцию. — Дело в том, что монастырь был одним из немногих, в котором жили и работали не просто монахи, а монахи-маги. Они были отличными зельеварами и как никто другой разбирались в ядах. Ну, а название цветка было нам хорошо известно. В общем, — подвел он итог, — в Париж мы вернулись с книгой и двумя экземплярами цветка — как оказалось, добыть его очень сложно. Нам понадобилось пять месяцев на различные опыты и эксперименты, но в результате мы поняли, что нам и в правду не нужно было трогать книгу. Человек, владеющий этими знаниями, может разрушить экономику, уничтожить огромное количество людей и ввергнуть мир в хаос. Усовершенствованный, то есть обработанный обезболивающим, сок цветка действует не только на магов, но и на маглов. Причем, если от одной капли маг будет под Империо до тех пор, пока не дать ему противоядие, то магл умирает через сутки и никакое противоядие не поможет. — Почему не поможет? — спросил Джей чисто автоматически. — Видишь ли, Лагурус — цветок не магический, также, как и все травы, на основе которых варится обезболивающее. Маглы всегда использовали Аир, Мальву, Белладонну в медицине, просто они не знают ни соотношений, ни пропорций для зелья, ни правильное время для сбора. Так что яд Лагуруса является совсем не магическим, да и Империо — единственное непростительное, которое не влияет на магическое ядро, а только на разум и координацию движений, — Скорпиус сел, переводя дух, и в упор посмотрел на друга. — А вот для приготовления противоядия, помимо чистого сока цветка, нужна кровь Пегаса. — Ну, ни хрена себе?.. — взвился Джеймс. Малфой удрученно кивнул несколько раз, подтверждая свои слова. — Причем, кровь любого Пегаса не подойдёт, нужен только конь с лунным окрасом. — Скорпиус потер лоб, чувствуя подступающую головную боль. — Лагурус — одно из немногих растений, которые цветут только при свете луны. У Аравийцев существует поверье, что давно, когда на земле не было людей, тут правили боги. И вот разгорелась война между богом войны Аль-Каумом и прекрасной богиней полнолуния Аллат. Воины Аль-Каума могли превращаться в гнедых летающих лошадей с черными глазами и гривами, их называли "огненными лошадьми". А рыцари Аллат, обращались в великолепных белоснежных коней. Однажды, преследуемый несколькими огненными конями, белый пегас спрятался в горах Тибета. Он был изранен в бою и очень слаб от усталости. Ему очень хотелось пить, но поблизости не было ни реки, ни ручья. Вдруг в свете полной луны он увидел растущие на одном из пологих склонов фиолетовые цветы с яркими желтыми тычинками. Пегас направился к этим необычным цветам, и вот его окровавленное копыто случайно коснулась одного из них, оставляя на нем красный след. В это время на небе начало потихоньку всходить солнце, а луна поползла на закат. Цветы медленно закрывали свои лепестки, а тот, который задел конь, вдруг наполнился прозрачной и прохладной утренней росой. Пегас долго пил, но роса всё не кончалась. Наконец напившись, он оглядел себя и понял, что совершенно излечился и полон сил, а его грива и хвост были уже не чисто белые, а с золотистыми волосками, как лучики заходящей луны. Вот так и появились необычные летающие кони с красивым и редким окрасом "Лунный свет". — В висках уже стучало от напряжения, но Скорпиус только поморщился. — Пегасы, как и единороги, — магические животные. А магия, как ты знаешь, маглов не лечит. Джеймс несколько минут молчал, переваривая полученную информацию, потом сурово посмотрел на Скорпса и задал вопрос, которого Малфой и ждал, и боялся: — Где сейчас книга и полученные в процессе опытов зелья? Скорпиус опустился на стул и, глядя Поттеру в глаза, еле слышно прошептал: — Не знаю. Вот тут и у Джеймса чуть не случилась истерика. Вскочив как ужаленный, он упер руки в край стола, пошатнувшись. — Вы что, алхимики недоделанные, совсем с ума посходили? — заорал во всю глотку на вздрогнувшего от неожиданности Малфоя. — Мало того, что припёрли эту хрень в Париж, так ещё и умудрились её просрать! Ты же понимаешь, чем это грозит?! — он тяжело осел на стул. Запустил обе руки в волосы и застонал, почти завыл. — Джей, подожди, я немного неточно выразился, — Скорпиус дернул его за руку. — Полгода назад я должен был лететь в Японию на семинар. За два дня до моего отъезда квартиру Телоров ограбили. Унесли картины, серебро, деньги и книгу, которую Рай боялся хранить в лаборатории и поэтому носил домой. Я уже хотел отложить поездку, но Рай меня отговорил. Он спрятал чистый сок в одной из ячеек камер хранения на вокзале Кингс-Кросс, а с готовым составом собирался еще немного поработать и потом всё уничтожить. Я нехотя, но уехал, а там... — Скорпиус запнулся, прикрывая на миг глаза. — О том, что случилось в Париже после моего отъезда, я узнал только через три недели по приезде обратно, — произнёс дрогнувшим голосом. — Райан и Эмбер были мертвы. Эмбер убили Авадой сразу — наверное, чтобы не мешала, а вот Рая долго пытали. Когда авроры ворвались в дом, проследив след Непростительных, он был ещё жив и передал для меня послание. Сил у него уже не осталось, и голос звучал еле слышно. Всё, что смогли разобрать авроры — только два слова: "ключ" и "рюкзак".