Лекарство против смерти

Гарри долго молчал, сидя в своём кабинете, и всё пытался осмыслить слова Малфоя. "Я — гей, я — гей", — звучало в голове, мешало думать, вибрировало и сводило с ума. Чёрт побери, как такое могло случиться! Весь мир на грани катастрофы, а всё, о чём мог думать глава британского аврората — это о том, что он до искр из глаз хочет Скорпиуса Малфоя, ровесника младшего сына, самоуверенного мальчишку... и гея. И факт того, что парень — гей, просто сводил Гарри с ума. Он с трудом поднялся и медленно заходил по кабинету. Что с этим делать, Гарри не знал. Малфой раздражал, нервировал, выбивал из привычного ритма, а когда сегодня Гарри увидел, как белобрысый засранец пялится на нового аналитика и при этом глупо лыбится, его тряхануло не по-детски. Ревность, которую он никогда не испытывал, заволокла красным всё перед глазами, и ему с трудом удалось не заавадить Морено на месте, а Малфоя — не схватить за шкирку и не аппарировать туда, где тот будет принадлежать только ему, Гарри. И где так улыбаться будет тоже только ему. Поттер тихо застонал и упал в кресло, закрыв глаза. "Это физически невозможно, потому что я — гей", — снова произнёс немного хриплый от злости голос. Прикрыв глаза, Гарри представил слегка дрожащие в гневе губы, на которых его будто заклинило. Как бы они хорошо смотрелись, когда выцеловывали бы дорожку на груди Гарри, когда проворный и умелый язык вылизывал бы каждый кубик пресса, а эти чёртовы губы обхватывали крупную головку члена с выступающей прозрачной каплей и тут же вбирали бы его полностью в рот — одновременно мягко и настойчиво-возбуждающе. А длинные, как у музыканта, пальцы Малфоя, чуть касаясь, поглаживали бы яйца, неторопливо перемещаясь на мошонку. Малфой бы поначалу изучал, узнавал, был бы слегка неуверен и поэтому не спешил бы, давая Гарри и себе время. Видение было таким ярким, сводящим с ума, что Гарри затрясло от скопившегося напряжения и безумного желания. И тут воображаемый Малфой начал действовать настойчиво и решительно. Он заглотил член до самого основания, помогая себе рукой и издавая пошлые звуки, от которых позвоночник Гарри пронзило, будто электрическим разрядом, а умелая ладонь, уже не церемонясь, сгребла в кулак и яйца, и мошонку — сдавливая, но не причиняя боли. Поттер выгнулся, не в силах противостоять этому соблазну и теряя связь с реальностью... Вымышленные губы Скорпиуса Малфоя в быстром ритме двигались по немалого размера члену Гарри, а сам он, между тем, в рваном и стремительном ритме дрочил на губы, руки и голос Скорпиуса Малфоя. * * * Скорпс вылетел из кабинета и, пробежав мимо удивлённо глазевшей на него секретарши, вывалился в коридор. Его разъедали злость и обида, да такие, что, покидая стены аврората, он напрочь забыл про аппарацию. Он мчался вперёд не разбирая дороги, мысленно матеря и проклиная своего шефа, этого бесчувственного твердолобого солдафона. Боль и напряжение немного улеглись только тогда, когда он добрался до небольшого парка. Практически без сил, Скорпиус опустился на свободную лавочку и задумался. Что, ну что он делает не так? Ещё в Париже Скорпс решил, что не будет лезть на рожон, не будет стремиться раздражать Поттера, как делал это в детстве. Но выходило всё с точностью до наоборот: Поттер всякий раз бесился и злился, как раненый соплохвост, едва только видел его на горизонте. Скорпиус пытался быть вежливым и общаться с ним только по службе, но и это оказалось несбыточной мечтой. Этот гад ухитрялся задеть, оскорбить и унизить при малейшем удобном случае. Необоснованные нападки очень нервировали Скорпиуса и — более того — отрицательно сказывались на работе. Просидев несколько часов в парке, он решил, что больше ни за что не поведётся на провокации Поттера, будет с ним предельно вежлив, холоден и отстранён, а вернувшись в поместье, наконец смог заняться проверкой всего того, что они изъяли с Джеем из лаборатории Лонгботтома. * * * Драко заметил, что сын стал нервным и раздражительным, но пока предпочитал не лезть в его дела: ещё лет десять назад они со Скорпиусом по обоюдному уговору решили, что если одному из них нужна будет помощь, другой не останется в стороне, но навязываться и встревать в личную жизнь друг друга они не будут. Скорпиус всегда старался быть самостоятельным и разумным, хотя и не стеснялся попросить совет у отца. Поэтому Драко молчал и ждал, когда сын сам к нему обратится. Заглянув в его комнату и увидев, что тот хмуро разбирает какие-то бумаги, Драко тихо прикрыл дверь, не став ему мешать. Он решил наведаться на конюшни. Альбус Поттер уже несколько дней работал у него, но Драко, в последнее время занятый документацией, всё никак не мог взглянуть на его работу. Нет, конечно домовики с завидной регулярностью докладывали об успехах мальчишки. И, что немаловажно, — хвалили. Даже старый Бризил, который работал на конюшнях с первого дня их появления, нахмурив кустистые брови и пожевав губы, сказал: — Пойдёт пока. А дальше поглядим. В конюшнях было тихо. Почти все кони были на выгоне, и только в дальнем стойле кто-то негромко разговаривал. Бесшумно подойдя, Драко увидел, как Альбус, стоя на коленях, лечит молодую кобылицу: — Молодец, девочка, — ворковал он с ней, как с ребёнком, аккуратно водя палочкой чуть выше копыта на передней ноге. — Ты моя умница. Кобыла благодарно мотнула лобастой головой, тряхнула гривой. — Ничего страшного, всё уже прошло, — продолжал Альбус. — Ты прости Зевса, он не специально тебя поранил... Майя, так звали летающую кобылу, всё кивала и кивала, тихонько звеня сбруей, как будто разговаривая со своим утешителем. Драко откашлялся, привлекая внимание. Не ожидавший его появления Альбус вздрогнул, обернулся и, увидев хозяина конюшен, смущённо улыбнулся. — Зевс ее случайно копытом ударил, — сказал, неловко поднимаясь. — Но вы не волнуйтесь, я уже залечил, — он погладил бархатную шею Майи. — Сегодня отлежится, а завтра уже сможет летать. Проверив всё лично и тщательно осмотрев раненую, Драко остался доволен работой своего нового помощника: залечил тот всё вполне профессионально. А самое главное — нашёл общий язык с Майей, которая особой покладистостью не отличалась. Оставив кобылицу отдыхать, они не торопясь отправились на выгон, долго обсуждали своих подопечных, даже немного спорили. А потом Малфой вдруг спросил: — Мистер Поттер, вы женаты? — он и сам не знал, зачем задал этот вопрос, просто как-то вырвалось само собой. Альбус удивлённо и немного озадаченно посмотрел на него: — Нет. — Он пожал плечами и добавил: — Зовите меня, пожалуйста, по имени или просто Ал. Драко кивнул, соглашаясь, и они опять обратили своё внимание на коней. — Альбус, — предложил Малфой, пока они разглядывали резвящуюся неподалёку Аллат. — Если уж вы не женаты, может, вам перебраться в охотничий домик? Какой смысл мотаться каждый вечер в Лондон? — он выжидающе посмотрел на Поттера, и тот почему-то опять смутился. Качнул головой, не соглашаясь: — Нет, мистер Малфой, у меня нет супруги, но есть дети, — и улыбнувшись добавил, — сын и дочь, близнецы. Теперь пришло время удивляться самому Драко: то, что Альбус Поттер оказался отцом двух малышей, его просто поразило. "Ничего себе, номер, — подумал он. — Это когда же успел только?" — но тем не менее, несмотря на вихрь мыслей, завертевшихся в голове, на лице его не дрогнул ни один мускул — Малфой всё так же внимательно глядел на свой табун и молчал. Разбили неловкую паузу весьма вовремя подошедшие к ним арендаторы, работающие на конюшне, и обсуждение новых денников, качества корма да ремонта крыши заняли не меньше двух часов. И только вернувшись в Мэнор, Драко подумал: интересно, а где у детей мать? Не Мерлин же их подкинул Альбусу Поттеру! * * * Ал всегда любил дом на Гриммо, в отличие от Лили и Джеймса. Огромная библиотека Блэков, в которой он забывал о времени, читая старинные фолианты, а также старые картины всех, ныне почивших, представителей этого некогда славного рода были довольно разговорчивы и рассказывали любознательному парнишке массу интересных и подчас кровавых историй. У маленького Альки, при таком обилии кузенов и кузин, друзей почти не было. Нет, он не был замкнутым или тихим ребёнком, но его интересы немного отличались от интересов его двоюродных братьев и сестёр. Те в большинстве своём увлекались квиддичем или просто полётами, девчонки — ещё танцами и нарядами. Ал тоже неплохо управлялся с метлой — спасибо отцу и Джею — и всё же предпочитал книги и разговоры с нарисованными магами. Поэтому его увлечения разделяла, по большому счёту, только Роза Уизли. Альбус хорошо помнил — когда ему было лет семь, отец решил убрать на чердак картину Вальбурги Блэк. Не проходило и дня, чтобы эти двое не схлестнулись в попытках оскорбить и обругать друг друга, и отец, наконец не выдержав, мощным заклятием оторвал полотно от стены в гостиной. Вальбурга голосила на весь дом, но Гарри был неумолим. Альке стало жаль бывшую хозяйку особняка, и он уговорил отца повесить сей шедевр в его комнате. Леди Блэк замолчала, а потом долго вытирала нарисованные слёзы. Вот так у мальчишки появился не просто друг, но и советник. Несмотря на то, что именно Ал из всех троих детей Гарри Поттера больше всего походил на отца, Вальбурга любила его как собственного внука. Ему единственному она рассказала, что в детстве мама называла её Валли и это сокращённое имя ей очень нравилось. После этого Альбус к ней только так и обращался. Вернувшись из Мэнора, Ал увидел на кухне готовящих ужин Лили и Кричера. Если у Ала была Вальбурга, то у Лил — старый домовик. Эти двое могли вместе делать любую работу, заниматься любыми делами, при этом Кричер всегда немного ворчал на девчонку, а та только посмеивалась. В результате Лили выросла отличной хозяйкой, умеющей бесподобно готовить, способной принять гостей и держать в порядке огромный дом, а заслуга в этом была, как ни странно, вовсе не матери, а именно старого эльфа, души не чаявшего в малютке. Вот и сейчас возившаяся с приготовлением салата сестра что-то весело рассказывала, а внимательно слушавший ее Кричер магией чистил картошку. Увидев Альбуса, Лили, бросив все дела, тут же кинулась к нему на шею: — Алька, засранец, сколько дней уже дома, почему ко мне не зашёл? — Да где уж тебя дома-то застать, — тут же влезая в разговор, скрипучим голосом посетовал Кричер. — Ты всё на работе, на работе. Свои магловские штаны, тьфу, — он в сердцах сплюнул, — протираешь. Ребята дружно рассмеялись на высказывание эльфа. — Вот видишь! — ответил Альбус, обнимая сестру. — Я-то заходил, да тебя не было. Папа сказал, что Кричер тебе передаст, и ты обязательно появишься. Кстати, отец тоже к тебе заходил в Аврорате, но тебя и там не застал. Притворно вздохнув, Лили погладила брата по широкой груди: — Работа братик. Три дня в низовьях Тибета — там наши отрыли захоронение, — ещё раз чмокнув Альбуса, она вернулась к приготовлению салата. — В общих чертах звучит так: похороненный маг был то ли монахом, то ли послушником, пока толком и не поняли. Но коллекция древних артефактов, находящихся при нём, просто потрясает — мы не знаем назначения и трети всех предметов! Поэтому меня и не было. — Она пожала плечами, считая этот факт вполне закономерным. — Сначала в горах, а потом безвылазно в лаборатории. Альбус понимающе хохотнул — если сестра чем-то увлечена, её ничего больше не волнует, — но тут же нахмурился, вдруг сообразив, что дети до сих пор не прибежали его встречать. — Крич, где близнецы? — воскликнул он, начиная волноваться. — Да не пугайтесь вы так, младший хозяин, — с кряхтением слезая со стула, отозвался домовик. Отлевитировал миску с очищенным картофелем в раковину и добавил: — С леди Вальбургой речи ведут, её очередь за ними присматривать. Быстро поднявшись по лестнице, Альбус направился в свою детскую. — Мистер, вы сжульничали! — раздался возмущённый вопль Вальбурги из приоткрытой двери. — И вовсе нет, — возражал негромкий мальчишеский голос. — Они сами так легли, я ничего не делал. — Делал, делал, я видела! — пришла на помощь пожилой даме девочка. — Ты магией помог им пелевелнуться! Мальчишка видимо не собирался сдаваться: — Не пелевелнул, а перевернул, — передразнил он девчушку. — Когда ты только "р" начнёшь выговаривать! На несколько мгновений воцарилась тишина, пока девочка обижено не протянула: — Ну и что, зато я не жулю, как ты. — Маленькая мисс права, — снова заговорила Вальбурга, уже спокойнее, — вы не должны были пользоваться магией и обманывать нас. — Альбус даже представил, как она отчитывает мальчика, а тот краснеет и сопит. — Это, сэр, не по-джентльменски. Ал решительно открыл дверь и вошёл. Дети и прежняя хозяйка дома играли в плюй-камни, но увидев его, малыши повскакивали со своих мест и с воплями: "Папочка!" кинулись его обнимать. — Валли, дорогая, они тебя не сильно утомили? — обратился к Вальбурге счастливый отец семейства, обнимая детвору и глядя поверх белобрысых макушек. Та чуть возмущённо фыркнула: — Вот ещё, да я сама их пятнадцать раз утомить могу! Ал громко рассмеялся. — Да знаю, знаю, — ответил он, поднимая сразу обоих детей на руки. — А теперь попрощайтесь с леди Блэк, нас ждёт ужин. — Спокойной ночи, леди Вальбурга! — тут же наперегонки выпалили близнецы. Альбус понёс их к двери, но остановился на полпути. — Спасибо, — сказал почти шёпотом, обернувшись, но дама на картине услышала и благосклонно кивнула головой. * * * Гарри вернулся домой затемно. Альбус и дети уже спали. Стараясь не шуметь, он прошёл на кухню в надежде поесть. Ужин, накрытый Стазисом, ждал его на столе. — Ночь на дворе, добрые люди спят давно, — раздалось недовольное бормотание домовика. Вздохнув, Гарри устало опустился на стул. — Да ладно тебе, когда это я рано приходил, — убрав чары, он накинулся на еду. — Шо, Лил была, шоли, — спросил с набитым ртом. Кричер закивал головой: — Была, была моя красавица, ужин помогала готовить. Расправившись с едой, Гарри заглянул в бывшую комнату Джеймса, где спала малышня. Алька хотел сначала их в своей разместить, но Вальбурга в кои-то веки, по мнению Гарри, подала правильную идею: в бывшей спальне Джея было больше места и обе комнаты находились рядом, так что Ал занял свою, а ту переделали под детскую. Ребятишки были замечательными, весёлыми и любознательными. Глядя, как они сопят в своих кроватках, Гарри задумчиво улыбнулся. "Надо же, — подумал вдруг. — Я, получается, дед... — И тут же неожиданно ударило в голову: — Так чего тогда тебя, козёл старый, на молодняк потянуло?" Гарри аккуратно закрыл дверь и медленно пошёл в свою комнату. Покачал головой: седина в бороду, бес в задницу. Нет, конечно, он бороды отродясь не носил, даже более того — терпеть не мог щетину на лице и бреющие чары знал лучше аврорского кодекса. А сорок с небольшим — не возраст для мага, с его-то физической подготовкой и силой магии! К тому же, он часто замечал на себе оценивающие взгляды, да и флирт многих дам частенько поощрял, сам заигрывал. В общем, всякое было, но вот чтобы так — до безумства, до потери контроля — никогда. А ведь Малфой не строил ему глазки, не кокетничал и не флиртовал. Кривился, злился, психовал и ненавидел — это да, но ничего похожего на грязные намеки или заинтересованность не было и в помине. Правда, и мужиками Гарри не интересовался никогда, даже в мыслях не было. Откуда что взялось? Гомофобом он, конечно, не был. Дин Томас вон уже лет пятнадцать жил с Генри Уилсом. Один — отличный аврор, другой — превосходный невыразимец. Частенько пиво после работы вместе пили. Да и бывший кэп Оливер Вуд с его Флинтом никогда отвращения не вызывали. Эти — так и вообще ещё в Хоге мутить начали. Сходились, расходились, каждый по разу даже жениться умудрился и развестись, и детей заиметь. А поди ж ты, всё равно вместе. — Зараза, как же всё не вовремя, — пробормотал Гарри, раздеваясь и ложась в постель. — Цветок этот ещё. Всё один к одному. Сон сморил его почти сразу, хотя подумать о том, что Малфой чертовски красив, он всё же успел.