Лекарство против смерти

Игнорировать Поттера получалось из рук вон плохо. Казалось, тот запустил неведомый механизм в теле Драко, когда лечил его, и теперь это самое тело стало нереально чувствительным. Стоило Альбусу оказаться в поле зрения, что-то внутри начинало дрожать в ожидании, спина покрывалась каплями пота, а ноги делались противно ватными. Драко психовал от бессилия, матерился так, что самому тошно становилось, срывался на всех, попавших под горячую руку, но вернуться к прежнему образу жизни не мог. Бессонные ночи стали его постоянными спутницами, и без того бледное лицо походило на восковую маску, а тёмные круги вокруг глаз создавали впечатление, что у Драко опасная и затяжная болезнь — он похудел, из рук всё валилось. Драко прекрасно понимал, что долго так не продержится и загонит себя в гроб намного раньше, чем отведено ему судьбой, но выход не находился, и это сводило с ума. Он всегда считал, что после всего пережитого никогда больше не откроет своё сердце для кого бы то ни было. Но Альбус Поттер, как истинный сын своего отца, разрешения не спросил. Он ворвался в размеренную, устоявшуюся жизнь Драко ураганом, тайфуном, смёл всё, что Драко имел, и оставил его опустошённым, как сдувшийся воздушный шарик. А ещё были тренировки Зевса. Драко обещал его натаскать Корбину Слексу, одному французу с английскими корнями, который предложил просто заоблачную сумму за пегаса, если тот будет готов к скачкам. Поэтому Драко упорно ходил на конюшни и работал с конём; большую часть времени — на глазах у Поттера, чувствуя себя при этом мазохистом-самоубийцей. И сейчас Малфой возвращался в дом, оставив взмыленного Зевса в стойле на попечение домовиков. Уходил быстро, торопясь, чтобы, не дай Мерлин, не столкнуться со своей личной Немезидой. Белые башенки особняка уже виднелись неподалеку, когда из-за кустов выскочил человек. Запомнившаяся на всю жизнь Авада пронеслась так близко, что опалила щёку и чувствительно задела правую руку почти у плеча. Но научившийся выживать в самых трудных ситуациях Малфой не растерялся. Палочка сама прыгнула в руку, едва он о ней подумал, и Драко, метнувшись от второй Авады за широкий ствол дерева, бросил в нападавшего Ступефай. Глухой звук падающего тела был хорошо слышен, но нападавший мужчина уже почти сбросил заклинание, и разозлённый Малфой для убедительности шибанул его ещё раз. Потом подошёл к лежавшему и только тогда смог опознать его. Блейз не сильно изменился за эти годы, всё тот же чёртов красавчик со смоляными волосами, только возмужал и заматерел. На несколько долгих минут Драко замер, не понимая, что не так, а потом понял, что тёмные глаза Забини — такие же неподвижные и замершие, как и тело. — Что за ерунда происходит? — озадаченно моргнул он, но в этот момент с громкими хлопками во дворе начали появляться домовые эльфы. — Хозяин Драко пострадал! — хором заголосили они. — У хозяина кровь! Хозяину срочно нужно в Мунго! — А ну, тихо! Чего разгалделись! — сердито прикрикнул Малфой и вытянул руку, указывая на пленника. — В мой кабинет его! Быстро! И свяжите покрепче, а то больно прыткий, — добавил, слегка успокаиваясь. Проследив и убедившись, что его приказы приняты к сведению, Драко обследовал кусты, за которыми прятался Блейз, но, не найдя ничего подозрительного, вышел на тропинку, ведущую к дому. И тут же на него в прямом смысле налетел Альбус Поттер. Чтобы не дать парню упасть, Драко ухватил его за плечи, и знакомая уже дрожь волной пробежала по телу. Ал тяжело дышал, взъерошенные волосы как никогда придавали ему сходство с отцом, а взгляд, полный тревоги, лихорадочно обследовал лицо, руки, грудь Драко. Тот грустно улыбнулся. — Мистер Поттер, где-то пожар? Альбус покраснел и смутился, но взгляд не отвёл, продолжая усиленно ощупывать Малфоя взглядом с ног до головы. Наконец удостоверившись, что серьёзных повреждений нет, Поттер облегченно выдохнул, высвобождаясь из тесного захвата. — Тинки сказал, что на вас напали в парке? — Альбус явно чувствовал себя не в своей тарелке, но всё же преодолев смущение, начал быстро осматривать пострадавшие руку и лицо. Драко замер, перестав даже дышать. Как и в первый раз, руки Поттера действовали на него непостижимым образом. А этот чёртов голос! — ...Ничего, ничего, повреждения незначительные, всё будет замечательно, сейчас мы их обработаем, и завтра вы о них уже забудете... Вот скажите на милость, зачем он это говорит? Да ещё тем самым хриплым шёпотом, который для Драко сродни афродизиаку. — Слава Мерлину, — еле слышно выдохнул Альбус, закончив осмотр. И почему-то именно эти слова стали последней точкой терпения Малфоя: он схватил Поттера за руку и аппарировал в дом. Они оказались в кабинете, но Поттер сразу убежал за своей целительской сумкой, после начиная быстро обрабатывать и залечивать все порезы и ссадины помельче — лишь на одну самую крупную рану была наложена повязка. Поэтому всё, что оставалось Драко — это терпеть и молча стискивать до боли зубы. А потом он закрылся в спальне и обречённо, зло дрочил, чертыхаясь и не зная, как ещё унять свою похоть и вожделение. Наконец, вспомнив о происшествии, Драко привел себя в порядок, вызвал авроров и отправился поговорить со своим бывшим другом. Но тот явно был под сильным проклятием, и казалось странным, даже немного страшным видеть всегда своевольного и независимого Блейза марионеткой чужой воли. Но на этом черная полоса и не думала заканчиваться. Настоящим шоком для Малфоя стало самоубийство Забини, и он, заперевшись в малой гостиной, планомерно напивался, пока через несколько часов Поттер настойчиво не потребовал открыть ему дверь, чтобы поменять повязку. Запах Ала забивался в нос, сводил с ума, умелые руки ловко орудовали бинтами и совсем не специально задевали голую, разгорячённую кожу плеча. И тогда Драко с ужасом понял: отведённое его благоразумию время истекло — совсем, всё, до капельки. Нетерпеливо оттолкнув мешающий стул, он обхватил Поттера за шею и наконец-то поцеловал, так, как хотел все эти мучительно-долгие дни: сильно, жадно, глубоко. * * * Ал вышел из камина в гостиной. — Папочка вернулся! Папочка мы тебя ждали! — тут же разнеслись по всему дому радостные крики. Дочка и сын в одну секунду оказались у него на руках и, перебивая друг друга, принялись рассказывать о том, чем занимались днём. Альбус внимательно слушал, улыбался и попеременно целовал то одну, то другую родные и любимые макушки. Что бы ни случалось в его жизни, рядом с этими сорванцами он забывал про все проблемы и неприятности. После ужина он уложил малышей и, немного поболтав с оставшейся на ночь сестрой, написал записку Малфою, сообщив, что берёт выходной, которого у него не было уже несколько недель. Отправив её с совой, он не раздеваясь улёгся на кровать и надолго задумался. С того дня, когда он вправлял Малфою позвонки и так необдуманно ласкал его тело, жизнь незримо изменилась. Ну, начать с того, что про себя Ал теперь называл мистера Малфоя только Драко. Он ждал его появления, очень ждал и в то ж время боялся. Боялся выдать себя, боялся, что Драко увидит, как Альбус рад каждому его появлению в конюшнях. Он тайком смотрел, как тот занимается пегасом, и любовался его умелыми действиями и самим Малфоем. А ещё поражался, как эти двое умеют понимать друг друга. Но хозяин поместья делал вид, что Альбуса не существует, и почти с ним не разговаривал. В последнее время Ал стал замечать, что Драко очень хмур и вообще выглядит крайне изнурённым. Несколько раз он порывался спросить, как тот себя чувствует, но натыкался на отстранённо-равнодушный взгляд и не решался. Так же Ала озадачивало и собственное отношение к отцу лучшего друга. И дело даже было не в том, что его волнует мужчина — если честно, то Ал любые отношения считал приемлемыми, если по обоюдному согласию. И то, что его лучший друг Скорпс предпочитает парней, знал лет с тринадцати, но это не вызывало у него неприязни. Дело было в другом. Альбус никогда не думал, что сам может увлечься мужчиной, да ещё кем-то настолько старше себя. И он не хотел этого притяжения, тем более, чувства к Марте не прошли: они забились где-то в тёмных глубинах его души, притихли, замерли, но не исчезли. До сегодняшнего дня ему казалось, что Малфой вообще не видит его и не воспринимает. Всего лишь ещё один работник, ни больше ни меньше. Ала это вполне устраивало: ни обязательств, ни отношений, просто греющие душу сладкие спазмы при виде Драко. А потом он узнал, что на того напали, и что-то оборвалось внутри, грозя затопить собой всю сущность Альбуса Поттера и доведя почти до отчаяния, пока он искал пострадавшего Малфоя. И безумное облегчение, так сильно похожее на счастье, когда тот оказался живым и здоровым. Внизу раздался голос отца — значит, они с Джеем уже закончили ставить защиту на Малфой-мэнор. Он улыбнулся, покачав головой, вспоминая прошедший день. Отец и брат чуть не застукали их, когда Драко неожиданно его поцеловал. От этого поцелуя губы до сих пор были припухшими — и Ал, и Драко так увлеклись процессом, что на какое-то время просто забыли обо всём на свете. Для Альбуса всё было не так, как с Мартой — ярче, волнительнее. А ещё ему было просто офигеть как хорошо в сильных руках Малфоя. Отец и брат развили бурную деятельность, при этом папа всё время переругивался с Драко — хотя и Джею, и Алу было понятно, что эти пикировки совершенно беззлобны. Но было что-то ещё, откуда ни возьмись появившееся напряжение между папой и Скорпсом, когда тот появлялся рядом. Причём такое, что даже не всегда обращающий внимание на подобные вещи Ал сразу заметил. Это "нечто", казалось, можно потрогать руками, настолько оно ощущалось. Но самое главное — теперь Альбус знал, что отец, брат и Скорпс занимаются каким-то опасным делом, и это дело имеет отношение к Драко. * * * Вымотанный морально и физически, Гарри наконец вернулся домой. Голова гудела, как пустой котел, а тело ломило от усталости. Но зато он был уверен, что в мэнор теперь не проберётся ни одна сволочь. Несколько часов он ставил на поместье свою кровную защиту, усиливая её ещё и магией Джеймса. Малфоевская магия сначала сопротивлялась, и её пришлось почти "уговаривать", словно она живая и подвижная, как маленький, ершистый котёнок, но постепенно магия "успокоилась", и тогда дела пошли быстрее. Скорпиуса он видел совсем немного, в основном общался с Драко, который очень неважнецки выглядел: ещё больше похудел, осунулся и был какой-то встрёпанный, будто только что из постели вылез. Оказавшись дома, Гарри обнаружил за большим круглым столом на кухне обложенную со всех сторон книгами и свитками дочь. Перекинувшись с ней парой фраз, он уже собрался подняться к себе, когда Лили попросила: — Пап, послушай: И злое волшебство цветущей смерти, Рождённой там, где Сатледж [1] леденеет, Развеется, как только вы предмет сей Лишь поднесёте к проклятому ею... — она внимательно посмотрела на Гарри: — Ну, как тебе? Тот неопределённо пожал плечами. — Странные какие-то стихи, хотя красивые, не спорю. Лил кивнула головой, соглашаясь. — Это точно, только я думаю, что это больше, чем стихи, — она быстро поискала на столе другой фолиант и продекламировала: Предмет сей положите с телом рядом Испившего отравленный нектар Из сладкого Звезды Цветущей яда, И в тот же миг вернётся жизни дар...[2] Что-то засвербело в голове, зазудело — такое знакомое, но Гарри, слишком измотанный трудным днём, не придал этому значения. — Не знал, что ты поэзией увлеклась, — улыбнулся он, погладив Лили по рыжей голове. — Хотя на поэзию это мало походит, особенно последнее. Скорее — как инструкция по эксплуатации. Рассмеявшись, Лил снова принялась рыться в залежах своих бумаг. — Папка! Ну какая поэзия! — с победной улыбкой она выудила из пачки какой-то незнакомый предмет и выложила перед ним. — Помнишь, я не так давно была на Тибете? — Ох уж мне этот Тибет, — Гарри обречённо махнул рукой. — Все норовят там побывать, как мёдом эти горы кто облил, прямо эпидемия поголовная. — Не знаю как другие, а наша экспедиция была запланирована и готовилась два года. Гарри закатил глаза в притворном ужасе, и Лили возмущённо дёрнула его за руку: — Да ты смотри! В древней гробнице в низовьях Тибета мы нашли немало артефактов. Между прочим, — она ткнула отца указательным пальцем в грудь, — очень полезных артефактов, считавшихся давно утерянными. И уже почти со всеми разобрались, только вот этот и остался. Гарри поднял небольшой квадрат из мутного стекла, внутри которого еле заметно проступали контуры неподвижного шара — его круглые бока вплотную соединялись со всеми сторонами квадрата. Сначала Поттер ничего не увидел, но, присмотревшись повнимательнее, понял, что внутри шара находится что-то вроде серебристо-тёмного дыма, который кружил вдоль стенок шара и постепенно закручивался в центре в слегка размытую спираль. — Понимаешь, древние маги писали слишком витиевато и пафосно, причём, как правило, на латыни, вот и ломаем теперь голову, что и как. Но конкретно этот был аккуратно связан почти истлевшей лентой с пергаментами, которые я тебе читала, — Лили погладила загадочный квадрат пальцами. — Теперь бы ещё понять, что это за цветок и насколько он ядовит. Вот тут Поттера и стукнуло по мозгам, аж голова в первую минуту закружилась от догадки. — Лил, детка, а с чего ты взяла, что здесь о цветке говорится? — спросил он тихо, не желая спугнуть удачу. — Ну ты, папка, даёшь! Это же моя работа, я все факты сопоставила, всё не один раз перепроверила, да и клеймо в виде цветка на этой штуке есть — точно такое же на обоих пергаментах. Гарри быстро схватил один из документов. Это был не рисунок, только оттиск на бумаге, и если не рассматривать через увеличительное стекло, как делала Лили, ничего не увидишь. Такой же точно оттиск имелся и на квадрате, только сделан был прямо на ребре граней, поэтому цветок получался разделённым напополам. Гарри опустился на стул рядом с дочерью и запустил обе пятерни в волосы: — Лисичка! Ты хоть представляешь, что нашла? Удивлённая Лили только пожала плечами: — Ну, наверное этот квадратик может мир спасти? — и, снова хохотнув, обняла Гарри за плечи. — Папочка! Дорогой, в моём сейфе таких "спасателей" уйма хранится. Каждый второй может мир или уничтожить, или наоборот. Ещё несколько секунд Гарри приходил в себя, а потом, чмокнув дочь в нос, схватил артефакт и пергаменты, собираясь аппарировать. — Пап ты куда? Это государственное имущество, его завтра нужно вернуть, — возмутилась дочь, но Гарри только махнул рукой. — Вот завтра и напишу служебную записку на изъятие! — выкрикнул он и скрылся в аппарационном вихре. * * * Поттер пока плохо понимал, что со всем этим добром делать, но одно уже знал точно: ему нужен Скорпиус. Лучше него никто не изучил цветок — по крайней мере, из ныне живущих. Конечно, можно было и к Невиллу обратиться, но тот третьего дня отправился на симпозиум в Австралию, так что, как ни крути, а без Малфоя было не обойтись. "Ты ищешь повод, чтобы увидеть мальчишку, по которому уже успел соскучиться, или мне показалось?" — спросил внутренний голос. Поттер раздражённо мотнул головой: — Показалось! Он вышел из аппарационного потока в саду, недалеко от дома. Свет горел только в одной комнате на втором этаже. Стараясь не шуметь, прошёл в дом, успокоив по пути встрепенувшегося домовика. — Любезный, скажи мне, Скорпиус уже спит? Молодой эльфёнок, засмущавшись, прикрылся ушами. — Все спят, кроме Вилли и хозяина Драко, — пропищал он. Гарри понимающе кивнул головой. — Ясно. Ладно, Вилли, скажи хозяину Драко, что Гарри Поттер очень хочет его увидеть. — Как скажете, мистер Гарри Поттер, Вилли быстро! Эльфёнок обернулся в считанные секунды. Доложив, что хозяин встретится с ним в малой гостиной, он потянул Гарри за подол мантии, вынуждая идти за собой. Малфой ждал его в пижамных штанах и халате. — Поттер, ты совсем ополоумел? — прошипел он, недовольно морщась. — Ночь на дворе, приличные люди давно спят, и только святой Поттер всё бегает как ненормальный. — Прости, Драко, но дело не терпит отлагательств, — негромко сказал Гарри, снисходительно улыбнувшись на не очень гостеприимное приветствие. Немного помялся и попросил: — Можно Скорпиуса разбудить? Драко возмущённо закатил глаза. — Поттер! Сволочь! Днём-то тебе чего не работалось? — но сам уже направился к комнате сына. Гарри нервно вышагивал по ковру вдоль камина, когда, зевая и затягивая на ходу пояс халата, в гостиную спустился Скорпс. — Мистер Поттер, насколько я помню, вы отстранили меня от дел, сослав в мэнор? — его заспанное лицо не выражало никаких эмоций. Гарри понимал, что Малфой обижен, но делал ставку на то, что профессионализм и чувство долга не позволят тому отказать в помощи. Он молча достал всё, что взял у Лили, и положил на диван. — Я хочу, чтобы ты это прочитал и изучил. Если это то, что я думаю, а я уверен, что думаю правильно, тогда это спасение. Скорпиус медленно взял в руки артефакт и повертел его в руках. — Может, уже объяснишь, что это такое? — не глядя на Гарри, спросил он и, всё же не выдержав, присел на край дивана, с интересом разглядывая лежащие на нём вещи. Поттер чуть заметно выдохнул: как говорится, профессионализм профессионализмом, но вероятность того, что Скорпиус пошлёт его к ебеням, была велика. — Просто прочитай это, а потом я тебе всё расскажу. Скорпиус несколько минут изучал то один пергамент, то другой. Потом задумчиво сказал: — Всё указывает на то, что этот артефакт каким-то образом забирает чары цветка, а человек освобождается — живой и здоровый. — Он потёр переносицу и добавил: — Но в книге написано, что ни один маг не сможет излечиться от коварного зелья, если не примет антидот не позднее пяти дней. Гарри помолчал, задумавшись. — Слушай, а есть такая вероятность, что те, кто писал книгу, просто не знали об артефакте? — прищурившись, спросил он. Скорпиус с сомнением пожал плечами. — Кто теперь это скажет? Хотя, эти вещи по возрасту явно старше книги, — он сосредоточенно поискал, каким годом датированы предметы. — Вот, — сообщил, ткнув пальцем в самый низ рукописи, где, тоже в виде оттиска, обнаружилась нужная цифра. — Почти на четыреста лет! — он присвистнул. Потом тяжело вздохнул, поднимаясь с дивана. — Пошли в библиотеку, чего уж теперь, — и, собирая свитки, добавил: — Всё равно ведь не усну, пока не разберусь. Гарри послушно направился за ним. И не потому, что тот согласился помочь, а потому, что теперь отчётливо понимал: за Скорпиусом Малфоем он пойдёт куда угодно, хоть к чёрту на рога, хоть в Азкабан, хоть в библиотеку Малфой-мэнора ночью. Им потребовалось почти два часа, чтобы хоть как-то сопоставить все полученные за время следствия факты. Упоминания о Лагурусе были весьма скудные, и всё же, кое-как уговорив портрет Бартоломеуса Малфоя, предка Скорпса, жившего пятьсот лет назад и бывшего в своё время известным зельеваром, помочь им, они отыскали его дневники. — Знаешь, — устало потирая глаза, пробормотал вконец уставший Скорпиус. — Либо всё, что написано в пергаменте, просто сказки, либо древние монахи и зельевары что-то упустили, — он бездумно перебирал раскиданные по всему столу пергаменты. Гарри тяжело вздохнул, полностью согласный с ним. В каждом источнике говорилось только о зелье-противоядии, способном избавить от зависимости, и нигде об этом, будь он неладен, квадрате! Гарри чувствовал себя совершенно измочаленным — и физически, и магически. Да ещё и Малфой усложнял ситуацию: он разговаривал, объяснял, советовался, но делал это так отстранённо и холодно, что Гарри еле сдерживал себя, чтобы не схватить строптивца в охапку и не залюбить до умопомрачения. Хотя оно, это помрачение, у Гарри в голове, по всей видимости, уже случилось, раз вместо того, чтобы сосредоточенно работать, он только и делал, что пялился на Скорпиуса. Тот, понятное дело, всё замечал, но упорно игнорировал. Гордый, гадёныш — как и все Малфои. Поморщившись, Гарри поёрзал на стуле: конечно, он догадывался, что эти предметы мебели относились к какой-то там династии невесть какой эпохи, но неудобными они были настолько же, насколько дорогими, то есть безумно! И поэтому почувствовав, что его задница абсолютно задервенела, став плоской, как доска, Поттер, даже не пытаясь делать вид, что слушает о чем-то вещавшего Скорпса, молча пересел на диван и облегчённо выдохнул, на секунду прикрыв глаза. * * * Драко проснулся ещё затемно. Раненая рука довольно ощутимо ныла. Вспомнив, что зелья он последний раз принимал в кабинете, Драко, ворча на самого себя за непредусмотрительность, запинаясь, медленно побрел по полутёмному коридору. — Мерлин великий, а домовые эльфы-то на что? — спохватившись, пробубнил он уже у самой двери. — Чего сам попёрся? Ох, Драко, Драко — деградируешь. Мозг хоть изредка включай... — но, видимо, в отличии от тела, мозг спал и рационально думать не мог. Зевая, почёсывая живот и шаркая ногами в домашних шлёпанцах, Драко вошёл в кабинет. Свет от настольной лампы освещал только лежащие на столе в полном беспорядке книги и фолианты, но его было достаточно, чтобы в полумраке рассмотреть фигуры двух человек, спящих вповалку на большом кожаном диване. Не веря глазам, Драко медленно подошёл ближе. Поттер лежал вытянувшись, положив голову на один округлый подлокотник и упираясь ступнями в другой. А ещё он обнимал Скорпиуса — уткнувшись носом ему в шею, тот прижимался изо всех сил, но всё равно наполовину свешивался с дивана, и с первого взгляда было понятно, что если бы не сильные руки Поттера, валяться сыну на полу. Со всего маху и совсем не по-аристократически шмякнувшись на ближайший стул, Драко обречённо покачал головой. — Поттер, Поттер, и ты туда же. В этот момент сын вздохнул, потёрся носом, и Поттер естественным жестом, как будто так и должно было быть, сильнее притиснул Скорпиуса к себе. — Два старых идиота, — пробурчал себе под нос Драко. Забыв про зелья, он вернулся в спальню и, даже не пытаясь больше уснуть, всё думал: что же теперь делать? [1] Сатледж — река в Азии, самый крупный приток Инда. Протекает по территории Китая, Пакистана и Индии. Исток находится на Тибетском нагорье на высоте 4630 м. [2] Моя безграничная благодарность гениальной Рейна Рей за стихи, специально написанные для этой главы.