Лекарство против смерти

Гарри открыл глаза. Сознание возвращалось медленно, и он долго лежал, не двигаясь, только внимательно смотрел на полный диск луны, заглядывающий в окно. Тусклые лучи освещали палату, и та хорошо просматривалась. Гарри сначала немного растерялся и не сразу сообразил, где он, но потом, наконец, память услужливо вернулась, и он зажмурил глаза. Теперь он отчётливо помнил, что умирал, вернее, знал, что умирает. И единственным его желанием было увидеть детей и ещё Скорпиуса. Скорпиус — светлый, солнечный мальчишка, который оказался совсем не жеманным снобом, как думал о нем раньше Гарри. Целеустремлённый и умный, как все Малфои, он был ещё и добрым, щедрым и абсолютно бескорыстным, что само по себе совсем не сочеталось с этой фамилией. За такое короткое время он стал для Гарри всем, он был необходим как воздух, как вода, как жизнь. Правая рука немного ныла, от неё отходили трубки. Гарри попытался пошевелить ею, но скорее всего она была зафиксирована магически, и у него ничего не получилось. За спиной вдруг кто-то вздохнул, и он повернул голову, пытаясь разглядеть сидящего в неудобном кресле Скорпиуса. Кресло было придвинуто вплотную к кровати, и Гарри не понял, почему сразу не обратил на это внимание. Даже со стороны было видно, насколько неподходящая у Малфоя поза для сна, но он спал, даже смешно похрапывал во сне, только временами хмурил брови и протяжно вздыхал. Гарри улыбнулся и погладил его по руке. Тот сразу встрепенулся: — Гарри? — Кресло немного отъехало, когда он вскочил и тут же плюхнулся на колени перед кроватью. — Гарри, ты очнулся? Слава тебе, великий Мерлин! Ты как себя чувствуешь? — Малфой торопился, как будто боялся, что замолчи он — и Гарри исчезнет. Гарри с трудом поймал его пальцы: те беспорядочно шарили сначала по его лицу, потом проверяли иглу капельницы, потом снова возвратились к лицу и сразу перешли на шею и грудь. — Скорпи, успокойся, — он несильно сжал ладонь. — Всё нормально, только вот затекла, — он указал глазами на правую руку. Скорпиус тут же вытащил иглу и, убирая капельницу, пояснил: — Сейчас, когда ты пришёл в сознание, в ней нет нужды. Будешь пить кроветворное. — Он повернулся и без перехода, как-то очень серьёзно сказал: — Ты, не предупредив меня и не взяв с собой, ушёл на вызов, ты словил чёртов нож и чуть не умер. Ты напугал всех нас до безмозглых пикси, поэтому, как только ты поправишься, я от души дам тебе по морде! И уверен — Джей и Лил ко мне присоединятся, а Алька убьёт своим укоризненным взглядом. Гарри смущённо улыбнулся одними губами. — Прости, я облажался, — он прикрыл глаза, внутри что-то заскребло, почти заскулило от радости, что не всё закончилось, что он жив, что Скорпиус рядом, волнуется и переживает за него. Уже давно Гарри не чувствовал себя настолько беспомощным и слабым, но при этом абсолютно, безумно, умопомрачительно счастливым. Губы Скорпиуса чуть ощутимо прикоснулись к его губам, он погладил его затёкшую руку, а потом заговорил — быстро, хрипло, проглатывая окончания: — Придурок, какой же ты придурок, я же тут... — он захлебнулся, судорожно вздохнув. — Я же чуть не сдох, я же чуть... — уткнувшись в безвольную ладонь Гарри, он тяжело запыхтел. — Скорпи, — у Гарри перехватило голос, — не надо, мне не привыкать. Я, можно сказать, здесь постоянный клиент, — он попытался подняться. — Даже думать забудь! — тут же зашикал на него Малфой. — Будешь лежать смирно и послушно, иначе магией так спеленаю, не обрадуешься, — он немного приподнял подушку под головой у Гарри и укрыл его одеялом до подбородка. — Спи, сон тебе сейчас необходим. — Потом, вздохнув, снова кое-как устроился в ненавистном уже кресле и совсем тихо добавил: — А я тут ещё посижу. Гарри не стал спорить, чувствуя как глаза сами собой закрываются. * * * Солнечный луч щекотал нос, шаловливо прыгал по ресницам, и Гарри, сдавшись, открыл глаза. Ночь выдалась ещё та: несколько раз его будил Скорпс и поил целым набором различных зелий, а под утро он сам так заорал от приснившегося кошмара, что Скорпиус подпрыгнул с кресла и заметался, ничего не соображая спросонья. Поозиравшись, Гарри понял, что в палате он один, Малфой ушёл. Этот факт ему не понравился, и он, забыв приказ не шевелиться, снова начал подниматься. Острая боль в левой половине груди резанула неожиданно и сильно. От неё перехватило дыхание, и Гарри откинулся на подушку, хватая воздух открытым ртом. И почти сразу раздался злорадный голос Малфоя-старшего, который входил в дверь: — Поттер! Вот что ты за идиот? И главное — годы идут, вон седина уже пробивается, а ты так и не меняешься. Переведя дух, Гарри усмехнулся и кивнул на стоящее рядом кресло. — И я рад тебя видеть, Драко. Тот медленно, будто сомневаясь, опустился на предложенное место. — Чего опять геройствуешь? Тебе Скорпиус сказал не шевелиться, вот и слушай его. Он, в отличие от тебя, человек разумный и думающий. Гарри тихонько засмеялся, пожимая протянутую Малфоем ладонь для приветствия. — Да слушаю я его, слушаю, — он смутился. — Просто проснулся, а его нет, а мне без него не по себе, и я ненавижу больницы, вот и... — Гарри пожал плечами и только потом понял, что выдал себя с головой. Драко смотрел на него серьёзно, но спокойно, и проклинать судя по всему пока не собирался. — Слушай, Драко, — Гарри запнулся и, не давая себе возможности передумать, выпалил: — Люблю я его! Вот хоть заавадь прямо тут, хоть режь, — его голос набирал силу. — Никого не любил, привязанность была, секс по взаимному согласию — сколько хочешь, даже ошибочная влюблённость была, а тут как шарахнуло... — он с силой втянул воздух и покачал головой. — Я понимаю всё: и возраст не тот, и на невесту, готовую родить наследника, не похожу, только, — он посмотрел на Малфоя сверкая глазами. — Сдохну я без него... понимаешь? Он ожидал от Драко чего угодно, но тот только кивнул головой. Посмотрел на Гарри странным взглядом, в котором читалась несвойственная ему неловкость, и — что уж совсем было за гранью понимания — слегка покраснел. Потом глубоко вздохнул, как будто собираясь с мыслями. — Успокойся ты. Так и рана откроется снова, — он на секунду прикрыл глаза. — Понимаю я всё, у меня самого так, — и перевёл дух. — После смерти Асти любовников было полно, но всё не то: случайные, ненужные, чужие, — Драко замолчал. Не пытаясь ему мешать, Гарри ждал. — А тут он, — Драко вскинул голову и, казалось, ещё больше покраснел. — Правильный, добрый — как глоток свежего воздуха, как необходимость, без которой хоть вой. И ругал себя, и корил, и зароков сотни давал: "Забудь, не для тебя он. Чистый, непорочный, не марай его, не имеешь права!" — он тяжело вздохнул. — Только не выходит ничего, — Драко наклонился к Гарри низко-низко. — Понимаешь, не получается ничего. У Гарри снова перехватило горло, как от недавней боли. Догадка блеснула в голове зелёным лучом. — Алька, — прошептал он еле слышно, одними губами. Драко выпрямился, отворачиваясь. — А теперь сам хоть режь, хоть авадь, — и замер неподвижно и как-то обречённо. Отцовские инстинкты зарычали внутри, заорали дурниной: "Убью! Да как он посмел, моль недобитая! Да я его..." — захотелось сорваться с кровати, ухватить Малфоя за бледную шею, что торчала из ворота мантии, задушить, уничтожить. Но получалось только безумно таращиться на худощавую спину и часто сглатывать, дёргая кадыком. А потом вдруг внутренний голос, всегда ехидный и зловредный, насмехаясь, выдал: "Полно тебе, герой замшелый, перья распускать. Убить! Задушить! Кровиночку мою обидели! — голос хихикнул, беснуясь. — Чей сын в твоей-то постели спит? Поди не историю Хогвартса по ночам Малфою-младшему рассказываешь?" Гарри выругался сквозь зубы, но тут пришло в голову: возможно, и у Малфоя первая реакция была похожей? Однако сдержался, не убил его тут же, на кровати. Да и Алька не девица малолетняя: раз выбрал хорька, значит, серьёзно всё. И будет ещё время об этом подумать и поговорить с сыном. А Драко тоже признался, не скрыл, не увильнул. Наверняка уверен был, что Гарри точно прикончит его, но не смолчал. Выходит, Алька для него не игрушка, не очередная соблазнительная задница. Гарри полежал, выравнивая дыхание, и неожиданно рассмеялся, выплёскивая накопившийся негатив и снимая напряжение. Ничего не понимающий Малфой удивлённо обернулся, пялясь на него во все глаза. Поттер уже откровенно ржал, держась за грудь и периодически охая от боли в ране. Драко сначала возмущённо фыркнул, потом, смирившись, махнул рукой и тоже захохотал, сгибаясь и уперев ладони в подлокотник кресла. Они долго не могли успокоиться: периодически глядели друг на друга и снова начинали смеяться. В конце концов у Гарри пошла кровь из раны, быстро пропитывая больничную пижаму. Увидев это, Драко резко прекратил веселье. — Всё, хватит ржать, — сказал, поправляя Поттеру подушку, — а то тебе снова операция потребуется, и мой собственный сын не задумываясь оторвёт мне за это голову. Вытиравший от слёз глаза Гарри хмыкнул. — Два идиота не первой свежести. Драко тяжело вздохнул. — Поттер, как мне ни горько, но вынужден с тобой согласиться, — оба опять хохотнули, но тут Малфой поднялся. — Пойду-ка я позову кого-нибудь из персонала, пусть тебе перевязку сделают. — И уже у самой двери добавил: — Там Альбус в коридоре сидит, он меня сменит. А Скорпиус убежал домой переодеться, сказал, что через час будет, — Малфой помедлил, а потом кивнул головой и вышел. * * * Альбус медленно брёл по утреннему Лондону. Мысли скакали в голове, не задерживаясь надолго, и думать получалось какими-то урывками. Полностью поглощённый новыми отношениями, непривычными и манящими, он не подумал о том, как их воспримут его родные, чьё мнение ему небезразлично. И поэтому, когда отец, внимательно глядя в глаза, спросил его о Драко, Ал растерялся и даже испугался. Но отец удивил его. — Сын, одно дело заполучить Малфоя, — сказал тот, грустно улыбнувшись и не пытаясь читать нотации, — труднее удержать его рядом. Больно уж они своевольные гордецы. Но если Малфой кого полюбит, — улыбка на всё ещё бледном лице, стала шире, — тот самый удачливый сукин сын на этой земле! — Ал поначалу не понял, откуда отцу-то это может быть известно, но тот, отвернувшись к окну, тихо сказал: — Мы со Скорпиусом уже какое-то время вместе. — Потом тяжело вздохнул и добавил: — Могу я хоть немного тоже побыть счастливым? Сказать, что это заявление удивило Ала — не сказать ничего. Он долгое время молча взирал на отца с раскрытым ртом, пока тот не стал беспокойно ёрзать на кровати. Но и тогда Ал не знал, что сказать. Он ведь и так был не особенно силён в речах, а тут вообще не знал, как выразиться. Отец мрачнел на глазах. — Ты против? — тихо спросил он. — Осуждаешь? Алька замотал головой. — Пап, ты чего? — он улыбнулся, беря Гарри за руку. — С чего вдруг решил, что я против или осуждаю? — он как в детстве потёрся носом о широкую, мозолистую ладонь отца. — Удивился я просто. Вы же двое терпеть друг друга не могли и грызлись постоянно. — Точно, — Гарри смущённо улыбнулся. — Вот и догрызлись. Алу подумалось, что странная эта штука — жизнь. Абсолютно посторонний человек непонятно как и по каким причинам становится самым нужным и самым необходимым, и без него ты как будто напополам разделён: одна часть со всем миром, а другая только с тем, кто дорог, и даже если он далеко — половина тебя всё равно с ним. И почему он этого рядом с Мартой не понимал? Не чувствовал ничего похожего. Они ещё долго разговаривали обо всём, пока в палату не влетел растрёпанный и запыхавшийся Скорпс. Увидев Ала, он затормозил, но отец, хохотнув, позвал его: — Да иди ты уже сюда. Знает он всё, я рассказал. Сосредоточенно и с опаской косясь на Ала, Скорпиус подошёл к кровати и сразу опустился на колени, утыкаясь носом Гарри в бок. — Остальные сами догадались,— пробубнил невнятно. — Говорят, мы не очень-то и скрывались. — Да, хреновые мы с тобой конспираторы, — засмеялся отец, погладив белобрысую макушку. Промаявшись ещё минут пять, Ал нашёл предлог и сбежал: чувствовать себя явно лишним было неудобно. Он представил, как вытянутся лица у матери и бабушки Молли, когда они узнают о том, что и он, и отец теперь с Малфоями, и рассмеялся, решив, что их точно хватит магловская болезнь со странным названием "эпилепсия". Решив аппарировать в мэнор, Альбус свернул в неприметный переулок, подальше от любопытных глаз, но не успел достать палочку, как почувствовал сильный удар по голове. Не понимая, что произошло, он качнулся, очертания местности расплылись, а грязный асфальт прыгнул в лицо. * * * — Джеймс Сириус Поттер, отрывай свой худосочный зад от постели и быстро одевайся, — наигранно серьёзная Алек уже битый час пыталась вытянуть Джея на Гриммо. Они с Лили договорились встретиться там, и Алек обещала ей рассказать об одном месте в Мексике, где побывала год назад. Лил, мечта которой была — поучаствовать в раскопках именно в этой стране, буквально ухватилась за предложение, но из-за ранения Гарри пришлось повременить. И лишь теперь они договорились, только вот Джеймс упорно не хотел вылезать из кровати и всеми силами пытался удержать в ней саму Алек. — Джей! — разнёсся вдруг на всю небольшую квартиру пронзительный голос Лил. — Джей!!! Надо было знать Лили: она совсем не походила на мать и орать без причины, как уличная торговка, точно бы не стала, поэтому Джеймс — как есть, в одних трусах, правда, предусмотрительно пытаясь завернуться в простыню — кинулся на голос сестры, Алек следом. Взволнованная Лили металась по гостиной. — Алька пропал, — почти плача прошептала она, не давая вбежавшему брату сказать ни слова, и плюхнулась на диван, закрывая лицо руками. Джеймс несколько минут осмысливал новость, потом подсел к сестре. — С чего ты решила, что он пропал? — спросил, обняв её. Шмыгнув носом, та оторвала руки от лица. — Мистер Малфой забеспокоился, когда Ал не пришёл к обеду в мэнор. Он всегда укладывал детишек во время дневного сна. Драко решил, что он засиделся у отца или домой решил наведаться, уложил малышей сам, а потом, бесплодно прождав ещё пару часов, пришёл на Гриммо, — Лил вытерла мокрые глаза, не переставая хлюпать носом. — Там мы и встретились, а после отправились в Мунго. В коридоре встретили колдомедика, который лечит папу, и тот сказал, что Алька ушёл уже часа четыре назад! А медиведьма, дежурившая в холле, видела в окно, что он не аппарировал из двора госпиталя, а вышел в ворота. Джей стукнул по подлокотнику дивана. — Говнюк! Ведь был же чёткий приказ — в город ни ногой! — он задумался, сосредоточенно пытаясь решить, что делать. — Так, спокойно, — произнёс наконец, успокаивающе погладив сестру по плечу. — Нужно сообщить в аврорат. — Мистер Малфой из госпиталя сразу ушёл через камин к Дину, — высморкавшись, прошептала Лили и снова всхлипнула. — Мы решили папе пока ничего не говорить, ему нельзя нервничать. Одевшись за секунду, Джеймс отдал распоряжение: — Возвращайся на Гриммо — вдруг всё нормально, и он просто гуляет. А мы в аврорат. Уже не скрываясь плача, Лил только кивнула головой и шагнула в камин. * * * Гарри лежал с закрытыми глазами. Скорпиус всё время настаивал на том, чтобы он больше спал, но Поттер уже просто физически не мог. Привыкший быть всегда в движении, он и ранениям уделял не больше пары часов, а потом двигался дальше. Сейчас же из-за того, что рана была не магическая, всё было сложнее. Хотя, конечно, зелья помогали, только на лечение, как сказал Малфой, уйдёт минимум два-три дня. Гарри тяжело вздохнул. Там его парни ищут проклятущего Нотта, а начальник... Его мысли перебила открывающаяся дверь. На пороге возникла Панси Паркинсон. "Та-ак, вот её мне как раз и не хватало, для полного счастья", — подумал он, быстро соображая, что с ней делать. Ведь если Скорпиус поймёт, что она его бывшая — а он точно поймёт, к гадалке не ходи, — то неизвестно, как это воспримет. А что Скорпиус собственник почище его самого — это уже доказанный факт. Паркинсон тем временем молча подошла к кровати и протянула Гарри не совсем чистый листок, вырванный из обыкновенной тетради. Гарри уже хотел было взять, но Малфой, сидевший в том же неудобном кресле и делавший пометки в дневнике зельевара, отрывисто и тихо сказал: — Нет, не смей! — рука замерла на полпути, а потом и вовсе вернулась на прежнее место. Гарри недоуменно уставился на Скорпиуса. — На глаза посмотри, — ещё тише добавил Малфой на немой вопрос. Да, видимо, Гарри сильно расслабился из-за ранения, раз сразу не заметил, что всегда подвижные и сверкающие глазки Панси сейчас потухли и остекленели. — Стукни её оглушающим, только тихонько, — велел он, не отрывая от неё взгляда. Скорпиус кивнул, вставая, и еле слышно прошептал заклинание, ловко подхватывая бесчувственное тело. Капсула с ядом нашлась сразу, Скорпиус вызвал колдомедика и, дав распоряжения, передал поднятый с пола листок Гарри. "Поттер, меняю твоего сыночка на малфоевского сучонка!" — одновременно прочитали они одну-единственную строчку, написанную красивым каллиграфическим почерком. На Гарри как будто потолок обрушился. Грудь сдавило так, что не продохнуть. Он зашёлся кашлем, от которого тут же заболела рана. Испуганный Скорпиус схватил стакан с водой и, пытаясь напоить, сбивчиво зашептал: — Пей давай, пей, ты чего? Мы найдём его, найдём. Кто бы это ни был, Алька или Джей, с ними всё будет хорошо. Дверь снова открылась, и в палату с наигранной улыбкой зашла Лили: — Прив... — Кто? — перебивая, прохрипел Гарри. Лили побледнела, и по щекам тотчас покатились слёзы. — Лили, кто? — Гарри уже почти кричал. — Алька, — выдавила она и осела на пол, закрывая лицо ладонями. Гарри застонал сквозь зубы, откидываясь на подушку, а Скорпиус помог Лили подняться и усадил в кресло. Потом наклонился над Гарри и быстро зашептал что-то неразборчивое. Поттер дёрнулся: от осознания того, что собирается сделать Малфой, его аж затрясло, но удерживающие чары, которые накладывал Скорпиус, не позволили ему даже шелохнуться. — Скорпиус, нет, не смей уходить, — почти взмолился он. — Я не знаю, что этому уроду надо от меня, — Малфой говорил быстро и зло. — Но я собираюсь это выяснить. Ты только не волнуйся и поправляйся быстрее, — он наклонился к самому лицу Гарри и крепко поцеловал. — Люблю тебя. У Гарри не получилось даже голову поднять, а Скорпиус тем временем улыбнулся Лили: — Приглядывай за ним, — он кивнул на Гарри и быстро вышел. Поттер давно считал, что после всего пережитого больше ничто и никто в этой жизни не сможет причинить ему ту боль, что он уже однажды перенёс. Но судьба вдруг опять решила испытать его на прочность, собираясь отнять и сына, и любимого. И эту боль нельзя было сравнить ни с чем, она посильнее ножа и проклятья, она как лавина, которая сметает всё на пути и, перемолов в своих жерновах, выплёвывает никому не нужные останки. * * * Альбус лежал и думал. Он очнулся совсем недавно и теперь пытался сообразить и понять хоть что-то. Холодно, сыро и темно. "Почему я лежу на мокром полу? — мысли торопливо проскакивали в голове. — Или это не пол, а что-то другое? Что вообще происходит?.." К головной боли добавилась резкая боль в плечах. Альбус пошевелился, выясняя, что руки крепко связаны за спиной. Кое-как, упираясь головой в склизкую стену и превозмогая ломоту во всём теле, он поднялся на ноги. Голова слегка кружилась, видимо от удара, и Ал немного постоял, прижавшись к отвратительно воняющим доскам. Глаза привыкли, и теперь уже темнота не казалась такой пугающей. Место, где он находился, скорее всего было погребом под домом, которым не пользовались, или, вернее, пользовались как тюрьмой. Вывернутые плечи и руки всё больше давали о себе знать, и терпеть мучения скоро стало почти невыносимо. Нужно было оглядеться, и он попытался максимально расслабиться и потихоньку пошевелить пальцами. У него получилось, и он начал обходить помещение по периметру, интенсивнее сжимая и разжимая ладони. Хорошо, что руки связали верёвкой — с магическими путами было бы труднее. Ал не знал, кто его похитил, но подозрение уже начало зарождаться. После разговора с отцом ему многое хотелось обдумать, и он, совсем забыв о приказе не передвигаться по городу, нарушил его. Ему всё время казалось, что он самый незаметный человек в семье Поттеров и никому нет до него дела. Как оказалось, он ошибался, за что и поплатился. — Блядство! — выругался он, только сейчас понимая, во что может вылиться его исчезновение, и тихо застонал от навалившегося чувства вины. — Дети, Драко, отец... На ум вдруг пришло детское оскорбление, которое придумал Скорпс, каждый раз отгоняя от себя надоедливых приставал. — Подлюка! Чтоб тебе гиппогриф на башку насрал! — проорал он, разгоняя тишину, и снова привалился к стене. Да, пользы от этого никакой, но хоть душу чуть-чуть отвёл. Неожиданно дверь в стене, которую он из-за темноты не увидел, открылась. Высокий мужчина вошёл в помещение и закрыл собой вход. — Так-так, мистер Поттер, а вы оказывается браниться умеете? — рассмеялся он глумливым неприятным смехом. Альбус выпрямился, глядя исподлобья. — А я считал вас мальчиком-паинькой. Но, видно, гнилую поттеровскую кровь ничем не истребишь. Всё внутри закипело от желания удушить эту гниду, но, удерживая себя, он глубоко вздохнул и ровным тоном спросил: — Что вам надо? Тот снова хохотнул. — О, я много чего хочу. Например, конкретно сейчас я собираюсь напоить вас очень специфичным зельем. Ал отшатнулся, но мужчина быстро пересёк подвал, дернул его на себя и, зажимая нос, влил в рот какую-то гадость. Через секунду Ал понял — это тот самый "Империус". Во-первых, он всё же знал о деле, над которым работали его отец и брат, а во-вторых, действие этого Непростительного однажды испытал на себе. Благодаря Лил. Гарри всегда стремился к тому, чтобы его дети были готовы отразить любые нападения, и поэтому боевым заклятиям обучал сам, даже артефакт мудрёный домой принёс, чтобы заклятия не отслеживались. И одним строго-настрого запретил практиковаться. Но однажды сестра, ей тогда было лет двенадцать, решила потренировать Империо на садовых гномах, а Скорпс и Ал, не придумав ничего лучше, чем немного напугать её, спрятались на дереве. И когда она уже взмахнула палочкой, собираясь наложить заклятие на высунувшегося из норы гнома, парни с громкими криками сиганули ей чуть ли не на голову. Лили от испуга швырнула заклятием прямо в них, и оно попало точнёхонько в Альку. Ох, и влетело им всем троим от отца! Лил — за то, что должна была всё же думать, чем брата проклинать, а парням за то, что вроде великовозрастные оболтусы, а сами не только не умеют отражать заклятия, но ещё и девочек пугают, идиоты. После этого случая ему и Скорпсу было запрещено подходить к мётлам и летать, пока не научаться защищаться и скидывать Империо. И теперь снова это неприятное ощущение присутствия чужой воли, давящее и парализующее собственный разум. И холодные пальцы, прикасающиеся к щеке. — А ты тоже ничего так, смазливый, — прошептал отвратительный голос, от которого аж живот свело спазмами. — Приведёшь малфоевскую шлюшку, и мы покувыркаемся втроём. Услужливых мальчиков много не бывает. Здравые мысли так и норовили кануть в лету, держаться было всё труднее, но и скидывать эту дрянь, пока связаны руки, было нельзя. Будто чувствуя его мысли, преступник вдруг произнёс: — Поцелуй меня, — и, приближаясь к лицу Ала, добавил шёпотом, — страстно поцелуй. Спазм скрутил все органы в один большой пульсирующий комок, но Ал закрыл глаза и впился со всей силы, на которую был способен, в ненавистные тонкие губы. Сколько длился поцелуй, он не понял, но мужчина наконец оторвался сам и, глядя на него сверкающими глазами, начал развязывать руки. Его самоуверенности можно было только позавидовать. Внезапно дверь подвала с громким треском отворилась, и в проёме появился... Скорпиус Малфой. Все трое замерли на секунду. Нотт пришёл в себя первым. — О, какие люди к нам пожаловали, — кривляясь, проговорил он. Скорпс внимательно осматривал Ала, а тот незаметно скинул Империус и старательно сжимал и разжимал кулаки, стараясь вернуть рукам чувствительность. — Теодор Нотт, вы арестованы, — прищурившись, сообщил Малфой. "Ну, до чего же противный у этого мерзавца смех", — подумал Ал, когда Нотт заржал в ответ. — Ох, не смешите меня, мистер Малфой, — глумился он. — Даже легендарному Гарри Поттеру не удалось меня поймать, — он дёрнул Ала на себя, прикрываясь им, как щитом. От неожиданности и безумной боли в руках Ал не успел отреагировать и оказался прижатым к широкой груди спиной. Нотт держал его за горло своими большими ручищами. От омерзения затошнило, но Ал постарался успокоиться и не выдать себя раньше времени. Только Скорпиус не собирался ждать, он медленно подходил к ним. — Не обольщайся, паскуда, — цедил он сквозь зубы. — Я тебя рвать буду голыми руками — за Гарри, за Ала, за Телоров!.. — Альбус почувствовал, как преступник за ним вздрогнул всем телом и ещё сильнее сдавил ему горло. Понимая, что время пришло, он применил один из приёмов сестры, которая таким образом отшивала чрезмерно назойливых кавалеров. "Лил, дорогая, что бы я без тебя делал", — походя мелькнуло в голове, и он со всей силы впечатал каблук выходных ботинок в колено злодею. Тот взвыл, от боли и неожиданности ослабляя хватку. Алу только этого и надо было: вывернувшись из захвата, он пнул Нотта со всей дури ногой в живот, и тот, охнув, отлетел к стене. Парни не сговариваясь кинулись на убийцу, нанося беспорядочные удары. Но Нотт, хоть и был оглушён таким напором, быстро пришёл в себя и потихоньку начал отражать атаки. Сначала мощный кулак врезался в подбородок Скорпиусу — прикусив язык, тот отлетел к противоположной стене, потом попало Альбусу в глаз, да так, что фейерверки засверкали, и он оказался сидящим рядом со Скорпсом. Обезумевший Нотт надвигался на них и зло шипел — видно, парни всё же лишили его пары-тройки зубов: — Щенки, да куда вам против ме... — он не договорил, неожиданно вытянувшись и замирая. Потом рухнул к ногам своих пленников. Ал и Скорпиус сначала даже не поняли, что произошло, но в открытую дверь скользнула тень, и они услышали голос Алек Морено: — Ну что, герои недоделанные, живы?..