Сплетение

Пока он бежал до хижины Эби, он заметил, как со стороны леса к ней же несутся и воины Ваканды. Он всегда чувствовал их присутствие, и его предупреждали о том, что за ними с Эбигейл ведется «ненавязчивое» наблюдение. Раздражение поднялось в его душе — почему же они не предотвратили то, что заставило Эби испугаться? Беспокойство за девушку набатом било в виски, и это заставило лишь ускориться. Краем глаза он заметил, как из окна выпрыгнула темная фигура. Он в мгновение ока кинулся ей наперерез и схватил за горло. Фигура сдавленно охнула и забилась в его ладони. Шея была на удивление тонкая, да и сам размер фигуры… Был детским. Баки поймал себя на мысли, что слишком ясно он ощущает пальцами бешеный пульс и ослабил хватку. Фигура с громким хрипом свалилась ему под ноги. К ним подбежал воин и рывком поставил фигуру на ноги. — Что случилось?! — спросил воин. Баки краем уха слышал разговор, но даже дослушивать его не стал. Он ворвался в дом Эби и включил свет. И сразу же опешил от увиденного. В комнате было несколько детей, лица которых были вымазаны в белой краске на манер боевого раскраса. Один ребенок спрятался под стол и дрожал от страха, двое без движения лежали на полу. Последнего Эби сбила с ног и, приставив к горлу нож, нависла над ним. В её взгляде не было ни капли того тепла, которого он видел обычно. Это были глаза бойца, которого прожевала война и выплюнула. В дом наконец ворвались воины и заключили Баки и Эби в кольцо, наставив на них копья. Баки все еще боялся подойти к замершей Эби — лезвие ножа было слишком близко к горлу ребенка, который уже пускал пузыри соплей из носа от ужаса. — Брось! — крикнул Эби воин. Она вздрогнула. Оглядевшись, она отбросила нож, словно его рукоятка в момент нагрелась до обжигающе большой температуры. Эби обхватила себя руками и затравленно огляделась. В её глазах мгновенно появились слезы и полились по щекам. — Какого… Черта… — выдавила она. — Кто это? Воин скомандовал опустить копья. Двое мужчин подошли к детям и проверили наличие пульса — Эби не убила их, просто вырубила. Баки нахмурился и уставился на вожака, ожидая хоть какого-то вразумительного ответа. — Дети из соседней деревни, — пояснил он. Хмурясь, он за ухо поднял хныкающего мальчика и велел возвращаться в деревню. Баки подошел к Эби, которая тряслась, словно осиновый лист и неловко похлопал её по плечу. Она бросила на него непонятный взгляд и отошла к раковине. Баки видел, как дрожат её руки, когда она наливала себе стакан воды. Залпом выпив его, она утерла рукой влажный подбородок и так и осталась стоять к ним спиной, судорожно сжимая края столешницы. Баки уже успел изучить основы языка Ваканды и коротко переговорил с вожаком. Тот пообещал разобраться с шалопаями, которые до смерти напугали «Снежную газель» — так прозвали жители Ваканды Эби. Баки лишь криво ухмыльнулся: безобидная на вид газель оказалась той еще штучкой. Он даже не мог подумать, что Эби может причинить хоть кому-то вред. Воин распрощался, бросил последний взгляд на Эби, которая словно превратилась в статую и замерла на том самом месте рядом с раковиной. Он отдал приказ своим, и воины покинули хижину, оставив Эби и Баки одних. Барнс проводил их взглядом, а как только полог за ними в последний раз колыхнулся и замер, повернул голову и опять посмотрел на Эби. Она все еще стояла и дрожала, поджимая пальцы босых ног. Баки подошел к её кровати, взял одеяло и накинул ей на плечи. Поддавшись сиюминутному порыву, он приобнял Эби за плечо и растер его, чтобы она быстрее согрелась. Эби опустила голову еще ниже, закрыв лицо волосами и поплотнее закуталась в него. — Спасибо, — едва слышно сказала она. — Давай сядем, — предложил Баки, и даже не дождавшись ответа Эби, подвел её к кровати, усадил, и опустился рядом. Замолчали. Постепенно дрожь Эби прекратилась. Она залезла на кровать с ногами и с головой укуталась в одеяло. Баки заметил, что торчат только кончики больших пальцев на ногах. Они показались ему такими маленькими и забавными, что сразу же захотелось их пощекотать. Затем в нем опять поднялась липкая удушающая волна и перед глазами все поплыло. Эби и её хижина растворилась в видении. Хижина превратилась в полутемную холодную квартиру. На кровати лежал сверток одеяла. Он протянул к нему руку, и, нащупав маленькое худое тельце, начал щекотать тощие ребра. Девочка залилась громким смехом, откинула одеяло и попыталась отнять руки от себя. Но её тощие ручки никак не могли справиться с уже ставшими достаточно мускулистыми руками старшего брата. — Баки! Баки! — визжала сестра, с трудом дыша от смеха и молотя пятками по матрасу. — Нашел! Сдаюсь! Прекрати! Баки! — Баки. Он вздрогнул. Вместо тоненькой маленькой девочки с черными волосами перед ним опять появилась Эби. Она смотрела на него через небольшую щелку, которую сделала в своем одеяльном коконе. — Опять вспомнил что-то? — Да, но это неважно. — Он тряхнул головой и запустил пальцы в волосы. — Лучше скажи, что вспомнила ты? Эби вздрогнула и пронзительно посмотрела на Баки. Она понятия не имела, как он догадался о её состоянии и неконтролируемых чужих воспоминаниях. Эби с шумом втянула воздух и опять скрылась в одеяле. — Вьетнам. — Голос её звучал глухо. — Рядовой Джеймс Купер. Ночной марш-бросок через какие-то болота. Эби зажмурилась. В душной темноте одеяла на неё вновь навалились воспоминания. Она резким движением откинула его и уставилась в потолок. Руки на инстинктах начали гладить все подряд: тактильные ощущения всегда помогали вернуться ей в реальный мир, когда становилось совсем туго. Глаза могут обманывать, но кожа — нет. — Я почти заснула. Наверное, — продолжила Эби. — Все было между сном и явью. Со дна болота неожиданно поднялись вьетконговцы и атаковали. Я, то есть… — Эби тряхнула головой. — Рядовой едва успел спастись. Он бросил товарищей на растерзание партизанам. А потом… Она повела плечами, вспоминая, как влажная ночь Вьетнама расступилась, уступая место реальной сухой прохладе ночи в Ваканде. Но мрачные тени вьетконговцев не исчезли. — Потом ты расправилась с детьми, которые ночью залезли тебе в дом, — хмыкнул Баки. — Эти навыки у тебя тоже из воспоминаний? — Нет… Не совсем. Эби начала безо всякого интереса водить пальцем по простыне. Вздохнув, она коротко рассказала Баки о своей юности. Когда дедушка умер, ей было восемь. Какое-то время она опять начала жить с родителями, и они относились к ней даже с симпатией. Мама говорила, что они отправили её к дедушке не потому, что они её не любили, а просто хотели подарить ей счастливое детство. Ведь из-за их работы они не могли уделить должного внимания маленькой Эбигейл. В то время мама Эби даже взяла продолжительный неоплачиваемый отпуск, чтобы вновь посвятить себя материнству. Но семейная идиллия не продлилась долго: спустя полгода у Эби проявились суперспособности. Схожая способность с дальней родственницей не на шутку напугала мать, а отец и вовсе взбесился. Ведь работа в Щ.И.Т.е все никак не могла наладиться, и он думал лишь о том, что это все из-за родства его жены с агентом Гидры. Эбигейл запомнила своего отца как сурового, скупого на эмоции, хладнокровного мужчину. Еще она чувствовала в нем какие-то комплексы: он вечно был на второстепенных ролях в агентстве. Он работал сначала с Хэнком Пимом, а потом, когда он ушел из Щ.И.Т.а, с Говардом Старком. Для отца Эбигейл эти мужчины были одновременно кумирами, и недостижимой вершиной. Ведь никакой упорный труд все же не может заменить гениальность, которая дарит природа далеко не всем людям. В итоге, единственное, в чем Джошуа Ленц стал похож на своих кумиров — сдал ребенка в школу-интернат и постарался забыть о его существовании. Но он вспомнил о ней, когда пришло время. Щ.И.Т. запустил тестовую программу для детей работников. В неё отбирались отпрыски важных агентов для воспитания «нового поколения». Эби не была пионером «Джуниор», потому что была слишком мала. Но как только ей исполнилось шестнадцать, отец приехал на её день рождения и первым делом сообщил ей о зачислении. Это было первым, что он сказал своей родной дочери за время долгой разлуки. Вскоре Эбигейл Ленц была кадетом четвертого набора программы «Джуниор», а отец наконец немного присмирел, добившись признания начальства Щ.И.Т.а. Он гордился Эби также, как в свое время гордился сыном. Тогда Эби казалось, что отношения в семье наконец налаживаются. Она с головой ушла в учебу, показывала только высшие балы по всем предметам. Первый год, который оказался лишь вводным курсом, она закончила с отличием. Многие пророчили ей головокружительную карьеру. Джошуа Ленц светился от счастья. А потом на втором курсе выплыла мутация Эбигейл. И если это еще удалось замять, и секрет дальше небольшой группы осведомленных преподавателей не вышел, то неспособность Эбигейл на убийство скрыть уже не удалось. И ведь это даже не было настоящим убийством. Всего лишь смоделированная ситуация, о которой многие догадывались. Считав показатели мозговой деятельности, психологи программы забраковали Эбигейл Ленц, спрогнозировав множество провалов важных миссий в будущем. Это не было позорным изгнанием из программы — ей было предложено место стажера в другой программе. Эби согласилась, ведь она ужасно боялась расстроить отца. Но и в той программе она не прижилась — именно там она узнала, чем чревато слияние разумов без согласия. То непреднамеренное убийство подозреваемого надломило Эбигейл, и её отправили на лечение. Поняв, что Эбигейл никогда не станет ценным агентом Щ.И.Т.а, отец окончательно отвернулся от неё. Она так и не поняла, почему провал в обучении на агента отец воспринял как собственный. — Но нет худа без добра, — подытожила Эби чуть хрипловатым от долгого рассказа голосом. — Когда я лечилась, я поняла, что хочу стать психологом. Так что я на скопленные стипендии, которые получала в программе и небольшое наследство дедушки, смогла оплатить обучение в Лос-Анджелесе. — Не очень веселая история. — Ну, как получилось. — Эби равнодушно пожала плечами. Они вновь замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Эби думала о собственной семье, в которую так и не смогла вписаться, как ни старалась. Но теперь их нет, но и в душе у неё нет ни капли скорби или чувства утраты. Баки думал о том же — воспоминание о младшей сестре всколыхнуло эмоции в его душе. Ведь он даже не задумывался на протяжении этих лет о том, что у него была семья. Он воспринимал себя как одиночку, который появился из ниоткуда. Теперь мысли о семье поселили в нем щемящее чувство одиночества и горькое чувство утраты. Спасаясь от этого, он бесцельно скользил взглядом по комнате. Ему нужно было за что-то зацепиться, чем-то себя отвлечь. Взгляд упал на нож, который откинула Эби. Он встал и взял его в руку. Он был небольшим, помещался на его ладони. Но он точно был не из Ваканды. Он провел подушечкой большого пальца, проверяя остроту. Он оказался неожиданно острым, и оставил царапину. Баки фыркнул, и засунул палец в рот. — Откуда он у тебя? — спросил Баки. Эби от этого вроде как обычного вопроса сильно смутилась и отвела взгляд в сторону. Баки сначала удивился, а затем догадка прокралась мерзким червячком в мозг и начала грызть. Он сузил глаза и уставился на Эби, которая явно не знала куда себя деть. Он поджал губы и небрежно кинул нож на стол. — Прятала под подушкой? — холодно поинтересовался он. Она вместо ответа втянула щеки и отвернулась. Баки скривился. — Ты говорила о доверии, но сама прятала нож под подушкой, — подытожил он. Эби все же бросила пристыженный взгляд на Баки. Он выглядел очень разочарованным и она не на шутку испугалась. Она вскочила на ноги и бросилась к Баки, широко расставив руки. — Баки, прости! — заныла Эби, поджимая губы. — Я… Я прятала нож под подушкой, но не потому, что боялась тебя. Точнее… — Она стушевалась от его тяжелого и обвинительного взгляда. — Сначала, да, боялась. Теперь нет. — Скажешь, забыла убрать его из-под подушки? Эби надулась и уперла руки в бока. — Так и скажу. Баки потер ладонью глаза. Сейчас он понял, что дико устал и ему резко захотелось спать. А может его организм так среагировал на ссору с Эбигейл. Он тяжело вздохнул, а потом, не удержавшись, широко зевнул. Эби демонстративно сложила руки на груди. — Иди спать, — подозрительно вежливо произнесла Эби. Он понял, что его выгоняют. Ни слова не сказав, он уткнулся задумчивым взглядом себе под ноги и потопал к себе в хижину.

***

Эби очень задело поведение Баки. Она не смогла четко осознать что именно ей не понравилось, и понимала, что её обиды иррациональны. Но все же ей нестерпимо хотелось провести Баки и поэтому спозаранку уехала в столицу на йогу с Шури, и слова ему не сказала. Уже в каре, который мчал её по равнине, распугивая пасущихся газелей, она поймала себя на мысли, что рассуждает о нем не как о пациенте. За такое короткое время Баки стал ей больше, чем просто пациентом. Она помнила их разговор про его нежелание стирания воспоминаний об их дружбе. Тогда она стояла на своем, уверенная в том, что так будет лучше всего. Но сейчас её решимость медленно, но верно подтачивалось. Она тоже не хотела его терять, но как их дружба будет продолжаться, когда работа будет закончена? Ей в любом случае нельзя оставаться в Ваканде. А он… Есть ли хоть маленькая надежда на его реабилитацию в большом мире, есть ли возможность вернуть Джеймсу Барнсу его светлое имя? В таких невеселых думах Эби провела остаток пути. Но, оказавшись в сердце Ваканды, из её головы вылетели все мысли. Столица была высокотехничным мегаполисом, сошедшим со страниц фантастики двадцатого века. Серые стеклянные небоскребы стремились ввысь, их шпили терялись в пышных белоснежных облаках. Но в отличие от других мегаполисов, которые все как один походили на огромный серый кусок бетона, все эти огромные здания гармонично вписались в окружающую природу. Даже в архитектуре вакандцы были впереди планеты всей. Они не подчиняют природу, не уничтожают по своей прихоти и ради выгоды, а живут с ней в симбиозе. Кар сделал небольшой круг над акваторией, и медленно приземлился прямо перед комплексом причудливой круглой формы. У входа уже ждала Шури и переговаривалась с еще какой-то девушкой. Стоило Шури заметить Эбигейл, как она резко прервала разговор. Собеседница выразительно посмотрела на неё, затем на Эбигейл. Эби думала, что их представят, но незнакомка запрыгнула на стоящий неподалеку байк (ну, Эби подумала, что это будет самым ближайшим аналогом этого летающего одноместного транспорта), взмыла в воздух и только её и видели. Шури улыбнулась как ни в чем не бывало и пригласила Эби внутрь здания. Конечно, во время тренировки с Шури поболтать не удалось. То ли тело Эби за такой короткий срок закостенело, то ли йога в Ваканде была на порядок сложнее. Тренер нещадно тянула конечности Эбигейл, советуя концентрироваться не на физических ощущениях, но на духовных. Но завязанной в узел очень сложно не думать о максимума растянутых мышцах. Когда тренировка подошла к концу и последние полчаса они просто лежали, Эби наконец вздохнула и расслабилась. Вот это упражнение она почти всегда выполняла без особого труда. Музыка вскоре начала проходить словно через её тело, унося астральное тело в другое измерение. Ритмичные этнические африканские басы лишь усиливали впечатление чего-то нереального. Когда тренер объявила, что на сегодня все, Эби не сразу пришла в себя. Дело ли в музыке, специальных благовониях или усиленной физической тренировке? Она кое-как собралась и встала с коврика. Шури же была донельзя энергичной, и буквально пышала силой. Она позвала Эби в бар, и она с радостью согласилась. Мысленно она понадеялась на то, что там будет тот же золотистый таинственный напиток, который она пила по пути в Ваканду. — Говорят, что сегодня ночью ты подверглась нападению местных жителей? — весело спросила Шури, как только они уселись за круглый столик рядом с панорамным окном. Эби скривилась и уставилась на реку, которая петляла между зелеными островками и домами. — Родители этих детей приносят тебе искренние извинения, — продолжила Шури. — Думаю, я тоже должна перед ними извиниться, — пробормотала Эби. — Как дела у Барнса? — поменяла тему Шури. — Неплохо. Эби все не могла оторвать взгляда от пейзажа за окном. Сейчас ей резко захотелось оказаться подальше от этого мегаполиса и вернуться в свою хижину. Ей не хотелось рассказывать Шури о Баки, потому что… Потому. Эби сейчас не хотела разбираться в самой себе, она устала. Ей хотелось лишь наслаждаться новыми эмоциями, которые всколыхнула эта небольшая разлука с её подопечным. — Для ослабления кода нужно как больше разнообразных воспоминаний и эмоций, — наконец заговорила Эби. — Нам можно будет немного попутешествовать по Ваканде? — Можно устроить, — отозвалась Шури, с хитрым прищуром глядя на Эби. Эби улыбнулась, наконец оторвала взгляд от окна и посмотрела на Шури. Распрощавшись, Эбигейл с легким сердцем возвращалась обратно домой. На душе было неспокойно, но это беспокойство было приятным. Словно перед чем-то удивительным и волшебным.