***
Первым, что увидел Баки когда очнулся, это гладкий светло-серый потолок. Он закрыл глаза, потому что свет был слишком ярким после бессознательной тьмы. Было тихо, Баки слышал лишь свое дыхание и то, как бьется сердце. Он опять медленно поднял веки и повернул голову к окну. Пейзаж за ним показался ему знакомым. Оглядевшись уже в палате, он узнал её — именно тут он приходил в себя после того, как его вытащили из криостаза. Он пошевелил рукой и ногами — мышцы немного отдавали болью, но в целом был порядок. Баки напряг пресс и сел на кровати, запустив пальцы в волосы. В голове была привычная пустота. На задворках сознания начали мелькать смазанные образы, которые не вызвали никаких эмоций, и Баки сразу же отмахнулся от них. Он знал, что ничего хорошего в этих воспоминаниях нет. Но все же что-то странное, непривычное было в ощущениях. Он помнил, что после битвы в Сибири с Железным человеком, Стив привез его в Ваканду. Шури не удалось выковырять Код, и он попросил погрузить его в стаз… Он помнил, что его выводили из него — ведь он помнил эту палату. Зачем его вывели в прошлый раз? Он поднял голову и уставился на дверь. Перед глазами из дымки появилась голограмма Роджерса. Он улыбался. — Я нашел того, кто точно сможет помочь тебе. Помнишь Конрада, врача? Травил смешные байки и одновременно наживую штопал раны, потому что обезболивающего не было… У него есть внучка — Эбигейл, и она психолог. Эбигейл. Это имя отдалось сладкой истомой в груди. Баки прижал к ней руку, где сердце выбивало бешеную дробь. С чего бы такая реакция? Он нахмурился и принялся копаться в своей же памяти. Эбигейл вспомнилась ему теплыми прикосновениями, запахом цветов и жарким солнцем. Соленые слезы под пальцами и горячий шепот, который повторял его имя: «Баки, Баки, Баки». В палату постучались и вошли, спугнув наваждение. К нему заглянул врач и начались стандартные процедуры осмотра и оценки его здоровья — физического и психологического. Эби сидела в технологической лаборатории и смотрела, как Шури колдует над очередным устройством. В голове была блаженная пустота после наркоза и супер быстрого лечения вибраниумом. После драки с Баки у неё было сломано два ребра и красовались синяки на шее. Но уже спустя несколько часов она была абсолютно здорова. Мысли опять возвратились к Баки и Эби погрустнела. Она начала выводить пальцем на холодной поверхности столика бессмысленные узоры, чтобы как-то отвлечься. В том, что Баки превратился в Зимнего солдата была полностью виновата она. Если бы не трусила, если начала бы убирать код раньше… В горле пересохло и Эби растерла его. Прикосновение к шее все еще было болезненным, но скорее эти боли были фантомные. Никогда еще Эби по-настоящему не душили. В тот раз она и правда находилась в смертельной опасности, Баки мог её убить. Но все же он сумел достать пульт и обезвредить самого себя. Эта была одна маленькая хорошая новость из всего этого ужаса. В лабораторию по винтовой лестнице спустился врач. Он оповестил, что Барнс очнулся и он только что закончил полный осмотр. Эби встрепенулась и соскочила со стула. Врач передал информацию Шури и они втроем начали анализировать её. — Видимо, его мозг намного чувствительней к электричеству, чем мы думали, — протянула Шури. — Гидра десятилетиями с помощью него изменяла память Баки, — ответила Эби, нервно пожевывая ноготь на большом пальце. — Ничего удивительного… — Её голос чуть надломился. — Что он вновь забыл. Шури бросила выразительный взгляд на неё, но Эби была поглощена изучением отчета, так что не заметила этого. На самом деле, Эби просто смотрела на закорючки письменности Ваканды и перевод под ними для неё, но это все в равной степени не имело для неё значения. В висках било только «забыл, забыл, забыл». Не этого ли она хотела? Эби даже не нарушила слово, данное Баки. Эби бросила взгляд на две полупрозрачные перчатки, которые лежали на столе. Эти перчатки Шури изобрела совсем недавно и они помогают сделать объединение нервных систем мягче и быстрее. Эби больше не надо тратить кучу времени завоевывая доверие пациентов, им не нужно приучать самих себя к вторжению в свой мозг. — Я бы не сказал, что он вас забыл, Эбигейл, — подал голос врач. — Он не смог вспомнить вашу внешность, он забыл, что происходило последний месяц, но если обратить внимание на изменения в работе вот этих отделов головного мозга… — Он указал пальцем на подробную анимационную схему. — Когда я упоминал ваше имя, прослеживался выброс серотонина, а так же активация гиппокампа и коры передней островковой доли большого мозга. Дальше Эби не слушала. Еще не все потеряно для неё, у Баки остались если не воспоминания о ней, то хотя бы приятные эмоции. Остаток доклада Эби витала в облаках, и решительно отбросила мрачные мысли. Внутренний голос, который назидательно до этого вещал о «еще об одном шансе для сохранения своих принципов» умолк. Они еще какое-то время обсуждали состояние Баки и сошлись на том, что один день еще можно дать и ему, и Эбигейл передышку, а затем с помощью чудесных перчаток Шури наконец начать заниматься уничтожением Кода. Как Эби не хотелось это отложить еще на чуть-чуть, это было невозможно. — Значит, мы еще какое-то время будем располагаться тут? — неуверенно спросила Эби. — Как хочешь. Можем вечером вместе со мной махнуть во дворец, переночуешь там, — бросила Шури через плечо и занялась работой. — На пятом этаже, где собственно, лазарет, можешь выбрать любую свободную палату. — Да, спасибо. Эби поспешила покинуть лабораторию, но не забыла прихватить перчатки. Топая следом за врачом, который вызвался быть её провожатым, она мяла их в руках и опять размышляла. Все вертелось вокруг Баки, который забыл. Была мизерная вероятность того, что при очередном замещении личности некоторые воспоминания из быстрой памяти безвозвратно исчезли. Эби стоило бы уповать на то, что это были именно воспоминания об их близких отношениях. Для врача-психолога Эбигейл Ленц это было бы идеально, но юная и романтичная натура Эби негодовала. Ей хотелось и дальше испытывать тот трепет от взглядов и прикосновений. Строгий врач одернул романтичную натуру, наконец вспомнив о высоких моральных ценностях. И заключил, что Эби достаточно наигралась в влюбленность и пора спускаться с небес на землю. Ведь какие перспективы на серьезные отношения с человеком, который по возрасту годится в деды, если не в прадеды? К тому же, Баки преступник, которого сейчас разыскивают по всему миру. Живое оружие, которое своими руками исполняло приказы Гидры, тем самым изменив двадцатый век. Что может быть общего у них — современной девушки и разбитого солдата, что затерялся во времени еще с сороковых? Эби продолжала себя уговаривать оставить эти чувства, которые ничего, кроме боли в итоге не принесут. В палате было ужасно скучно. Эби поспала совсем немного, повалялась на кровати, тупо глядя в потолок, следуя взглядом за широкой оранжевой полосой солнца, что ползла по нему. Порывшись в своих вещах, она отыскала плеер, но эти песни они с Баки уже заслушали до дыр, и тоже надоели. Мысли опять вернулись к Баки, и Эби закатила глаза. Ей не хотелось о нем думать, ведь каждая мысль вызывала болезненный укол в сердце. Но как о нем забыть, если он её пациент? Эби закусила губу и уставилась в окно, которое открывало чудесный вид на густые джунгли, залитые закатным сиянием солнца. Она осторожно начала рассуждать о том, что Баки повидать стоит: как минимум затем, что она его лечащий врач и ей по определению важно знать о его самочувствии. Эби не нашла серьезной причины не делать этого. Покрутившись вокруг небольшого зеркала, и расчесав пальцами волосы, она направилась в палату Баки. Врач говорил о том, что Баки лежит в особой палате — чтобы попасть туда нужно, чтобы в систему был добавлен биометрический код. Конечно же он добавил и код Эби, но это еще тогда насторожило её. Вновь Баки заперт, словно опасный зверь. Подойдя к нужной двери она приложила ладонь (прямо как в шпионских фильмах!) и дверь бесшумно скользнула в сторону. Эби осторожно заглянула в палату. Баки стоял у окна и, как Эби несколько минут назад, пялился в него. Эби кашлянула, привлекая к себе внимание. Он медленно обернулся и на его лице промелькнула радость. В глазах вновь зажегся знакомый веселый огонек, но почти сразу же потух. Опять. — Привет, — первым поздоровался он. — Привет. Голос Эби охрип от волнения, и она кашлянула еще, неловко растирая шею. Баки увидел это и отвел взгляд. Он выглядел очень пристыженным. — Ты помнишь меня? — осторожно спросила Эби. Волнение поднялось в её душе, и она принялась заламывать пальцы, опустив взгляд в пол. — Ты Эбигейл… — медленно проговорил Баки, хмурясь своим мыслям. Как и в первый день. — Стив говорил, что ты можешь помочь. Эби не смогла ничего вымолвить, так что просто кивнула. Она чувствовала, как Баки смотрит на неё своими печальными глазами, и её душа рвалась на части. Все доводы о том, что эти отношения заведут в никуда, таяли. Но… Он не помнит ничего к ней. Ну, или почти ничего. Эби бросила на Баки еще один взгляд и медленно подошла к нему. В неловкой тишине они уставились в окно. Баки быстро потерял интерес к пейзажу и начал разглядывать Эби. — Как ты себя чувствуешь? — спросила она. — Странно. Эби тяжело вздохнула. Она чувствовала себя потерянной, не знала что делать. Её разрывали на части противоречия, и от этой нестабильности хотелось сбежать. Эби никогда не любила такого — ей нравилось, когда все было просто и очевидно. Но с Баки не могло быть просто. — Я причинил тебе боль, — вновь заговорил Баки. Она тряхнула головой и сказала, что все хорошо. Баки лишь покачал головой и сжал губы в тонкую жесткую линию. Он хмурился, ведь перед его глазами начали мелькать обрывки воспоминаний. Как он методично избивает чумазую Эбигейл, у которой связаны руки. Кулак врезается в её ребра, и он чувствует, как под пальцами хрустят её кости. Затем ненастоящая рука сжимает её шею, такую тонкую и хрупкую. Еще одно усилие и под пальцами больше не будет биться пульс. На секунду палата померкла у него перед глазами, воспоминание полностью захватило его. Лицо Эби краснело с каждым мгновением, из глаз текли слезы, а губы с трудом произносили его имя. Баки покачнулся и ударил ладонью в стекло. Эби охнула и обняла его за талию, пытаясь удержать. Эта близость — тонкие руки у него под ребрами, горячее дыхание на плече и волосы, щекотавшее шею — вызвала еще одну тошнотворную волну воспоминаний. Но воспоминания были словно испорченной пленкой — они были темны, он мог различить лишь неясные движущиеся фигуры. — Тебе надо прилечь… Баки на ватных ногах, опираясь на плечо Эби, еле-еле дошел до кровати. Голова опять закружилась от воспоминаний, он на секунду потерял связь с реальным миром и запутался в пространстве. Баки осознал, что рухнул на кровать, только когда приложился затылком о изголовье. Тупая боль развеяла нахлынувшие картины прошлого. Его дыхание перехватило, когда он понял, что его нос уткнулся в светловолосую макушку Эби, а сама она частично лежит на нем, упершись ладонями ему в грудь. Наверное, падая, он утянул её за собой. Эби растянулась на Баки и не смела шевельнуться. Ладонью она ощущала, как сердце его начинает биться быстрее и быстрее, щекой и макушкой она ощущала его тепло. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Баки пах саванной и жарким солнцем. — Извини, — простонал Баки. Он не знал, что сделать первым — растереть макушку или приобнять Эби за плечо, помогая встать. Рук на все не хватало. Он криво улыбнулся собственному дерьмовому каламбуру и положил ладонь на Эби. Но не на плечо, как хотел, а на спину, между лопаток, словно не хотел, чтобы она уходила. Она приподняла свое лицо, и Баки увидел румянец на её щеках. Эби скованно улыбнулась и распрямилась, отходя от Баки на несколько шагов. — Все хорошо? — опять поинтересовалась Эби больше у пола, нежели у Баки. — Я слышала, как ты ударился головой. — Все хорошо. — Баки запустил пальцы в волосы и растер пульсирующее от боли место на затылке. Баки чувствовал неловкость. Язык тела Эби говорил о том, что она нервничает в его присутствии. Немудрено — он совсем недавно чуть ли её не убил. Баки тяжело вздохнул — ему было так стыдно, он бы все отдал, чтобы получить способность отматывать время назад. Но, увы, ни у кого власти над временем не было, прошлое нельзя изменить. Он потупил взор и уставился куда-то вбок. — Я сожалею, что причинил боль. Эби вздохнула и осторожно присела на край кровати. Она свела кончики пальцев вместе, и у Баки в голове зажглась лампочка с осознанием, что он помнит этот жест. Эби делает так, когда думает о чем-то очень важном. Он весь обратился в слух и уставился на неё. — Не вини себя. Это я виновата. Я должна была раньше уничтожить код Гидры, но медлила, я… — Эби тяжело вздохнула и покачала головой. — Просто струсила, потому что… Мне надо будет распутать ту боль, которая увила твои воспоминания. Баки понял, о чем она говорит, но не понимал, откуда у него это понимание. — Ты не обязана это делать, — заявил Баки. Эби лишь улыбнулась и посмотрела на Баки. — Ты мне уже это говорил. — Она протянула руку, словно хотела дотронуться до него, но в последний момент передумала и опустила ее, и сжала одеяло. — Но я должна помочь. «Потому что ты мне не безразличен», — пронеслось у Эби в мыслях, но высказывать она этого не стала. Баки смотрел на неё и хмурился. Неожиданно Эби вскочила и быстро направилась к двери. — Ну, увидимся завтра! Отдыхай. — А ты куда? — Баки поспешно встал с кровати. — К Шури… Я… Э… — Глаза Эби беспокойно забегали. — Она пригласила меня на ночевку. Ну, знаешь, девчачьи посиделки, все такое… Покраснев, она поспешно скрылась за дверью.***
Баки проснулся и медленно раскрыл глаза. В голове была приятная дымка, которая надежно скрывала все мысли. Его взгляд блуждал по комнате, но он даже не пытался приглядеться, где именно он находился. Но стоило ему наткнуться на женскую фигуру в белом халате, как дымка в голове начала отступать. Женщина, даже наверное правильней было сказать, девушка, сидела к нему вполоборота на высоком стуле, закинув ногу на ногу, и внимательно читала что-то в бумажной папке. Баки рассматривал каждую черту её профиля: курносый нос, губы, тонкая изящная шея. Светлые волосы были убраны в строгий пучок, но несколько мягких прядей выбивались из прически, добавляя нежности в строгий образ. С каждой секундой, которую он тратил на любование девушкой, в душе разгоралось пламя. Девушка была такой родной, такой знакомой… Но он не помнил её имени. Он попытался открыть рот и позвать её, но ничего не получилось. Губы словно слиплись. Баки попытался разомкнуть их рукой, но не смог пошевелить ею. Взгляд наконец оторвался от девушки и опустился ниже, на него самого. Он сидел на железном стуле, а его руки: одна железная, другая его родная, были прикованы к подлокотникам массивными армированными зажимами. Девушка шумно вздохнула, захлопнула папку и небрежно кинула её на стол к остальным документам. Баки опять уставился на неё, и от её красоты практически позабыл о том, что прикован. Она закрыла глаза и устало терла переносицу. — Эби… Это имя хриплым стоном вырвалось из горла. Губы с сухим треском разлепились, причинив боль. Баки почувствовал во рту металлический привкус крови. Девушка вздрогнула, повернулась к нему на стуле и уставилась на него. Она склонила голову и улыбнулась, и от этой улыбки Баки стало тепло на душе. Эби изящно соскользнула со своего стула и медленно, покачивая бедрами, направилась к нему. Цокот её каблучков о металлический пол эхом раздавался по комнате. Все внимание Баки было приковано к Эби, но краем глаза он начал выхватывать детали, ранее которые он не замечал. Вытянутые лампы, что свисали с высокого потолка, массивные шкафы с экранами, на которых мелькали символы различных показателей… Она приблизилась и вытеснила собой все остальное. Её ладони скользнули по его бедрам и он через ткань ощутил их… Холод. Холодным был воздух, который заполнял его легкие, смораживая внутренности; холодный металл стула под ним, холод оков на руках. Он посмотрел на Эби, она опять улыбалась. Но эта улыбка не отражалась в зеленых глазах. Их взгляд тоже был холодный и колючий. — Сол-дат, — медленно, по слогам сказала она. Она сжала руки, впившись в Баки длинными острыми ногтями с красным лаком. В нос ударил сладкий запах духов, вызывая тошноту. Она подалась еще ближе, но Баки вжался в спинку стула, в тщетной попытке отодвинуться. — Солдат… — немного разочарованно протянула она. Она схватила его за подбородок, до крови оцарапав кожу, и прижалась к его сухим губам. Баки зажмурился, но почувствовал, как его напряженное тело в момент расслабилось и словно превратилось в желе. Губы послушно разомкнулись и она скользнула между них языком, все таким же холодным, как железо, на котором сидел. Тело пронзила острая боль. Он закричал, а перед глазами начали мелькать картинки воспоминаний. Седой смуглокожий мужчина в прицеле его снайперской винтовки. Палец уже готов нажать на спусковой крючок, он затаил дыхание и… Рыжеволосая женщина закрывает собой мужчину, оборачивается и смотрит прямо на него. Мгновение, и раздается выстрел. Приклад винтовки дернулся и уткнулся в его плечо. В прицел он видит, как и женщина, и мужчина оседают на землю, а под ними растекается алая лужа крови. Задание выполнено. В большинстве воспоминаниях он видел мир лишь в прицел своей снайперской винтовки. Очень редко смотрел жертвам в глаза лично. Как тому окровавленному старику, который глядел на него умными темными глазами. Назойливый женский плач из машины бил по нервам, но он не отдавался раздражению. Любая эмоция: что негативная, что позитивная, сразу же душилась многогодовой военной выправкой и программой Гидры. Говард, Говард. Ему не принесла удовольствия сломанная шеи женщины, но тишина, что воцарилась после этого, успокоила его сердцебиение. Он резко дернулся и лбом ударил женщину в нос. Она громко закричала и отшатнулась от него. Баки зарычал, словно зверь и подался вперед. Он бешеным взглядом уставился на пятящуюся назад блондинку. Его взгляд заставил её нервно рассмеяться. Она отняла ладонь от лица, показав ему сломанный нос, из которого хлестала кровь. Раздался стон металла. Баки с усилием дернул железной рукой, и она сломала крепление. Ухватившись за второе крепление, он практически играючи сломал его. В зеленых глазах женщины мелькнул испуг. Затем она растянула свои губы в улыбке. — Ничего не изменится, Солдат. Нет милого парня Баки Барнса, он умер. Баки налетел на неё, схватил за горло и прижал к столу. Женщина пыталась разжать его хватку, но лишь оставляла алые полосы на его железном запястье. Она открыла рот. — Баки… — жалобно произнесла она. — Баки… Его окатило жаром. В его руках была настоящая Эби, которую он своими же руками и душил. Он сразу же разжал пальцы, сделал шаг назад и упал на спину. Он оказался в воде. Под ним шел ко дну Стив. Сердце гулко забилось о ребра от страха — он не может потерять друга. Превозмогая боль от сломанного тела, он начал грести вниз. Он схватил друга за предплечье и начал всплывать. Тяжесть тянула его ко дну, Баки почувствовал, как выбивается из сил. Упрямство и желание жить лишь удерживало его от того, чтобы полностью расслабиться и дать темным водам укрыть его тело в своих бездонных глубинах. Он сделал последний широкий жест рукой, и вытолкнул себя из воды. Воздух ворвался в его легкие, и он закашлялся. Перед глазами появилась худая женщина с густыми каштановыми волосами, заплетенными в косу. На её лице было беспокойство, но затем оно сменилось улыбкой. Ладонь дала несильный подзатылок. — Баки! — возмущенно сказала она, подхватив его под мышки и вытаскивая из ванны. — Хватит так шутить! Его тело было непривычно маленьким и слабым. Женщина подняла с пола ведро и окатила Баки водой, смывая мыльную воду. Затем она быстро завернула его в пушистое полотенце и подняла на руки. Её теплые губы нежно коснулись его щеки, а мягкие пальцы убрали одним движением мокрую челку с глаз. Он сморгнул воду с ресниц и увидел перед собой Эби. Она улыбнулась, и Баки понял, что на этот раз она настоящая. — Баки… Баки… Баки… Она порывисто обняла его, уткнувшись лицом ему в грудь. Он облегченно засмеялся, прижимая к себе Эби. Его Эби. Она подняла голову, и он с ужасом увидел, как она плачет. Он бережно взял её лицо в свои ладони и начал губами собирать её теплые солоноватые слезы. — Баки… Баки… Баки… — все шептала она, в её голосе была бесконечная грусть и боль. — Пожалуйста… Давай закончим с этим заданием и вернемся домой. Он припал к её дрожащим губам. Они были мягкими и теплыми. — Нет! Этот крик проник в разум Баки, минуя уши. Он вздрогнул, и почувствовал, как Эби ускользает из его рук. — Ты мой! — визжала другая Эби, которая оказалась прямо позади него. Её руки обвили его грудь и больно сжали. Настоящая Эби в страхе отшатнулась, раскрыв рот в немом ужасе. Руки, сжимающие его, превратились в красные щупальца. Баки обернулся и ужаснулся — позади него был алый череп. Шею обдало ледяным дыханием, вызывая мурашки по всему телу. Щупальца схватили его за ноги, за руки, а одно обвилось вокруг его шеи. Эби протянула ему руку, но Баки не смог ухватиться за неё. Щупальца Гидры скрутили его, сжали и сломали. С громким стоном он проснулся и сел на кровати. Щупальца Гидры все еще стискивали его горло, мешая вздохнуть. Баки забился в судорогах и рухнул с кровати, приложившись плечом об пол. Боль отогнала остатки сна, вернув Баки подобие ясности мысли. Он запутался в простынях, а «щупальце», что обвило его горло, была наполовину стянутая его же майка. Баки процедил сквозь зубы ругательство, стянул её через голову и швырнул в угол. Его все еще колотила дрожь, а по коже ручьями стекал холодный пот. Он пару раз глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он сейчас уже точно не помнил, что ему приснилось. В голове была мешанина из темных и размазанных образов. Он положил на лицо ладонь и надавил пальцами на виски, пытаясь физической болью заглушить душевную. Нервы звенели в напряжении от разнообразных чувств. Страх, ярость, боль, возбуждение, радость, тоска, горе… Из-под ресниц Баки начали катиться слезы. Он с шумом вдохнул, запрокинул голову и начал часто моргать, пытаясь как-то унять их. Он шмыгнул носом и растер ладонью слезы по щекам. Баки просидел на полу еще какое-то время, пока истерика немного поутихла. Эмоции и мешанина воспоминаний отступили, но все еще маячили на границе сознания. Баки с трудом встал и огляделся — за окном небо только желтело. Наверное, часов пять утра, не больше. Вся его постель была сбита, подушка валялась на полу. Баки застелил её, но не потому что ему это хотелось, а просто, чтобы чем-нибудь себя занять. Простыни, и даже матрас были сырыми. Он ощутил неприятную пленку на коже от засохшего пота и направился в небольшую душевую, которая была встроена в его палату. Баки бездумно стоял под струями горячей воды, пялясь в слив. Как бы ему хотелось вместе с водой смыться туда и исчезнуть. Он закрыл воду только тогда, когда жар стал совсем нестерпимый, а воздух был настолько обжигающим и влажным, что было трудно вздохнуть. Баки вышел из душевой, обтер себя полотенцем, и уже хотел было выйти, но взгляд его зацепился за зеркало. Из-за пара от воды, или же по другим причинам, у Баки создалось ощущение нереальности происходящего. Словно это не он, он в чужом теле. Баки провел ладонью по гладкой поверхности зеркала, убирая конденсат. На него уставился красивый молодой мужчина с гладко выбритыми щеками, короткой стрижкой и дерзкой ухмылочкой. Баки отпрянул, испугавшись, затем приблизился к зеркалу вплотную, что оно опять начало запотевать от его дыхания. Чертыхнувшись, он стянул со своих бедер полотенце и насухо протер зеркало. Теперь в зеркале был изможденного вида мужчина с небрежной щетиной и влажными длинными волосами. Вместо лучистых голубых глаз с хитроватым прищуром были испуганно распахнутые, с тоскливым взглядом и тенями под ними. Он запустил дрожащие пальцы и зачесал волосы назад. Нет, это не мог быть Баки Барнс. Он застонал сквозь зубы и опустил голову. Ни хрена он не помнит, кроме убийств. Стив, Эби — они убеждают его в том, что он какой-то другой человек. Хороший, добрый парень из Бруклина. Перед глазами вновь мелькнули какие-то образы, но Баки ничего не понял. Возможно он начал сам что-то придумывать, чтобы… Чтобы обрадовать этих людей, чтобы не расстраивать их. Стив пожертвовал всем, чтобы вернуть Баки. Но Баки нет. «Баки Барнс умер», — прозвучало у него в голове. Он застонал и опустил голову. «Твою маму зовут Сара. А еще ты засовывал газету вместо стелек». «Это не узнать в музее». — Голос Стива подрагивал, а в глазах промелькнула радость. Он выдал этот факт, но он возник в голове из ниоткуда. Он не принес ни чувства приятной ностальгии, ничего. Просто вложенная в мозг информация, как и досье на иранского ядерного инженера… Тошнота вновь начала накатывать на Баки, боль стянула голову стальным обручем. Из глаз опять полились слезы, он начал судорожно хватать ртом воздух. Горло скрутил очередной спазм, и плечи Баки содрогнулись. Его несколько раз вырвало, он хотел умыться, и смыть собственную блевоту, но мир начал бешено вращаться. Он ухватился за кран, но он был влажный, и пальцы соскользнули. Баки испугался — он падал, и никто ему не поможет. Удар был сильным, сознание начало ускользать в липкую черную бездну. Баки этому был рад. Он опять открыл глаза и уставился в знакомый потолок. Палата была залита золотым солнечным светом, а до ушей доносился веселый перелив голосов множества тропических птиц. В теле была приятная легкость, но стоило ему пошевелить рукой, как он понял, что эта легкость унесла все: и боль, и силы. Баки с трудом повернул голову, чтобы оглядеться, и его взгляд упал на девушку. Она сидела к нему вполоборота и что-то внимательно читала в бумажной папке. От дежавю внутри него все судорожно сжалось и словно бы сковало холодом. Что-то пронзительно запищало у него над головой, и девушка дернулась. Эта была Эби. Она бросилась к Баки и сразу же положила руку ему на лоб. От этого прикосновения все страхи отступили и писк прекратился. Баки повернул голову и увидел, что подключен к одному из каких-то мудрёных медицинских приборов Ваканды. Эби тяжело вздохнула и присела на край кровати. Баки чувствовал её взгляд, но встретиться с ним не решался. — Тебе стало плохо в ванне. Врач нашел тебя без сознания. — Я… Перегрелся в душе, наверное… — промямлил Баки. Эби еще раз тяжело вздохнула и отошла. Баки едва подавил желание вцепиться в неё и удержать рядом с собой. Но она вернулась и поставила рядом с ним поднос с едой. Молча она помогла ему сесть, заботливо взбила подушки у него под спиной и налила в высокий прозрачный стакан сок из графина. Баки уставился на еду тупым взглядом, словно бы не знал, что ему делать. — Баки, все хорошо? — еще раз спросила Эби. — Что-то случилось? — Просто… Мне приснился ужасный сон, — медленно произнес Баки, тщательно подбирая каждое слово. Эби промолчала, но недовольно поджала губы. Она села обратно на свое место и продолжила чтение. Баки механически впихивал в себя еду, не чувствуя вкуса. Он не был голоден, но понимал, что организму нужна еда. Когда он был на длительных заданиях, ему частенько на коммуникатор приходило системное упоминание о употреблении питательных пайков. От этой детали из прошлого Зимнего солдата к горлу опять подкатила тошнота. Баки не стал рисковать и отложил вилку. Эби шумно захлопнула папку и небрежно бросила в ноги Баки. — Главное в наших отношениях — это доверие. Ты помнишь это, Баки? Он кивнул, хотя и не помнил это. Опять он обманывает их. Эби, видимо, обладала телепатическими способностями, и поэтому лишь покачала головой и скрестила руки на груди. — Ни черта ты не помнишь. Её голос странно дрогнул. Баки бросил на неё короткий взгляд и с изумлением заметил, как в её больших зеленых глазах блестят слезы. — Я пришла за тобой, чтобы проводить в лабораторию. — Эби резко развернулась к нему спиной. — Сегодня я избавлю тебя от кода Гидры. Ты готов. Баки ничего не оставалось делать, кроме как кивнуть и выползти из-за одеяла. Эби не стала его долго ждать и первая выскочила из его палаты.