Символ Зла

If you say we're losing watch out we're taking the crown, thumbs go up all the way, no sign of slowing down. If you think we're exited I cannot tell you how much ‘cause life's a heartbeat away and we're never losing touch[1].

Ключ в замке поддаётся, как обычно и назло, не с первого раза — и даже не с третьего. Дверь упрямится в который раз, и Айзава некоторое время раздумывает над тем, чтобы выломать её. Но после сразу же вспоминает, что напротив живёт любопытная старушка, которая только притворяется немощной сухой веточкой, которую вот-вот по ветру пустит чужой лишний вздох в её сторону. Это «вот-вот» длится все четыре года, пока Шота живёт здесь, переехав со старой квартиры из-за того, что соседи, наконец, допетрили, что под боком живёт топовый герой. Внимание привлекать не стоит. В замке что-то будто бы хрустит и ломается, но это его обычная реакция на то, что мужчина, устав от тщетного сопротивления, которое продолжалось изо дня в день, прислоняется лбом к холодному металлу: в висках громкой птицей бьётся мигрень, глаза чуть ли не кровоточат от переутомления и дикой перегрузки, всё тело слегка ноет от чрезмерной активности. Айзава тихо вздыхает, сдерживая раздражение изо всех оставшихся сил, и пробует пробраться домой снова. Ключ сжаливается над ним — дверь неохотно поддаётся, но с радостью захлопывается, как только он входит, как решётка в тюремной камере. Шота заваливается внутрь и, не видя перед собой ничего, кроме серой дымки, прямым курсом направляется к дивану, как к ближайшей поверхности, где можно немного прикорнуть. Сегодня его глаза вымотаны сильнее, чем это бывает в другие дни: пришлось разнимать кучу злодеев, а потом разнимать кучу будущих героев, ведь он, как-никак, — классный руководитель. Или как там это дерьмо правильно называется. Шота иногда удивляется сам себе, сталкиваясь с тупостью или странными приоритетами своих учеников, что вообще позволил этим спиногрызам эксплуатировать его время. Но, с другой стороны, было невероятно интересно потихоньку корректировать направления самых интересных личностей, то раздувать огонь сомнений в юных сердцах, то прикрывать его стеклянным колпаком, наблюдая, как мечется пламя внутри ловушки, как теряет запал. Как стекло ломают грубой силой. Как изворотливо раскалывают. Как стекло покрывается льдом и лопается. Как стекло взрывается. Как стекло плавится и покрывает тело невидимой бронёй, позволяя перешагнуть планы Айзавы, даже не задумавшись над этим. Он кривит губы в усмешке. Конечно, работа над Мидорией предстоит долгая и сложная хотя бы потому, что тот болезненно фанатеет от Всемогущего и разделяет все его мысли по отношению к злодеям. Но Сотриголова как никто другой знает, что время точит всё, вплоть до нерушимых, казалось бы, идеалов, что правильные слова в нужное время — залог успеха. Но он не какой-то там «Все за Одного», о котором знало так много поколений героев и ничего не смогло сделать. Айзава прячет глаза в сгибе локтя: он взял у «Учителя» лучшее, учёл все чужие ошибки — всё будет идеально. Всё будет так, как хочет он. Шота переворачивается на один бок в надежде поспать несколько часов до того, как его снова дёрнут из Академии или геройского сообщества. В конце концов, Символу Зла, настоящему учителю для молодых умов, тоже нужно немного отдыхать.