Zero-day

С возвращением, передает по внутренней сети Роберто. Самое время. Коннор отсылает уточняющий запрос. Параллельно его системы выполняют тысячи разнообразных операций, каждая из которых бесконечно важна. Внешний ремонт практически завершен, теперь идет калибровка моторики, отладка программного обеспечения, настройка защитных функций и переоценка ассоциативных цепей в нейросети. Блоки памяти заново синхронизируются с базами данных «Эшелона» — Коннор отсылает им собранную информацию и просматривает длинные логи событий. Часть его данных была повреждена после кибератак, их требуется восстановить как можно скорее. В сумме он потерял четыре дня, и каждая минута вынужденного бездействия сужает область меж рубежами поражения. За это время можно было бы слетать до Луны и обратно. В шаге от мировой войны это непозволительно много. Самое время, повторяет Роберто. Контрольная точка близко, ты будешь нам нужен. Коннор последовательно откручивает ленту произошедшего назад, до разговора с Хейли на крыше локомотива. Теперь он знает: его преследователь уничтожил дрона-наблюдателя за несколько секунд до того, как электрический разряд ударил по самому Коннору. Но в то время у него не было постоянной связи с базой, и в ФБР не поднимали тревоги еще около получаса — пока не исчез сигнал встроенного безопасниками скрытого маячка. Роберто пересылает ему полную информацию о последних зафиксированных координатах и радиусе поиска, о проверке данных, о планировании боевой операции. И о резко изменившихся условиях: все доступные им группы захвата были задействованы на других объектах, и Перкинсу пришлось привлечь силы местного полицейского департамента. — Прошло уже намного больше «пары минут», Майк. — Перкинс, твою бы палку в заднице да на благие дела! Успокойся, его системы давно уже активны и слушают, так что, думаю, твой Коннор сейчас просто проверяет, как быстро у тебя закончится терпение. Коннор открывает глаза как раз в тот момент, чтобы наткнуться на опасно выразительный взгляд Перкинса. Сеть напоминает о том, что хорошие андроиды не провоцируют людей на необдуманные поступки. — Извините, сэр, — торопливо говорит Коннор. Он мгновенно подмечает все внешние изменения: и проступившие глубже морщины в уголках рта, и темные мешки под глазами, и расширенные сверх нормы зрачки. Стимуляторы у ФБР самого высшего качества, они вполне способны на некоторое время заменить человеческому организму сон. Но четверо суток? — Лучше не доставай его в таком состоянии, парень, — негромко смеется Майкл за соседним столом, на миг отрываясь от своих экранов. — А то в следующий раз тебя восстановят на 32-битном процессоре. — Вы, конечно, шутите, мистер Говард. Тестирующие программы успешно завершают контрольные проверки. Уровень тириума в норме, повреждения корпуса устранены, эффективность систем — выше девяноста пяти процентов. Щупы-манипуляторы разжимают стальные челюсти на его плечах и бедрах и втягиваются в недра сборочной машины, как щупальца огромной медузы. Коннор сходит с ремонтной платформы и едва заметно улыбается уголком рта. Перкинс, прислонившийся к соседней стене, только закатывает глаза и суховато, но беззлобно фыркает в ответ. — Ну хоть не напрасно гнали вертушку через весь город. Ладно, не будем терять времени. Ты уже в курсе всего произошедшего, или мне повторить? — Я знаю только основные факты, — сообщает Коннор. — Вы нашли меня по маячку. Вышли на похитителей. Запросили помощь полиции… Перкинс морщится. — Да, все наши вместе с армией уже на горячих точках, пришлось импровизировать. Надеюсь, в первый и последний раз. Но кстати, насчет наркокартеля я не выдумывал, в этом бункере действительно оказался пункт пересылки «красного льда». Одно небольшое звено, но вся эта цепочка выглядит… подозрительно длинной. Коннор корректирует данные и через мгновение качает головой. — Я не понимаю, сэр. Зачем им нужен был RK900? — Да, именно здесь все резко становится сложным. Андроид, напавший на тебя на поезде — думаю, очевидно, что это был не человек? — это один из RK900. Не Алан, у него был другой номер. Мы обнаружили его корпус; точнее, то, что от него осталось, на том же складе в бункере, где и всех остальных. Такое чувство, что он просто сдал этим ребятам «груз» и деактивировался. Коннор смаргивает. Для адекватной модели недостаточно данных; система рисует несколько десятков возможных сценариев, но каждый из них противоречив, каждый пестрит белыми пятнами. Система выводит короткое предупреждение: опасность. — Мы уже заблокировали у тебя интерфейс Аманды, — негромко говорит Майкл. — Рисковать больше нет смысла; если «девятисотые» следуют ее указаниям, значит, тебя все-таки решили вывести из игры. Модель все равно не складывается. Коннор качает головой. — Но зачем передавать андроидов картелю? RK900 мог уничтожить меня на месте, если бы хотел. Зачем оставлять следы? Возможно, предполагает аналитический модуль, с картелем была связана Хейли, если это через нее Самеш получал поставки. Узнав о том, что их контакт раскрыт полицией, дилеры могли бы захотеть лично просмотреть ее память, чтобы поскорее убрать хвосты. Но как с этим связаны RK900? Коннор запрашивает сеть о какой-либо новой информации насчет «красного льда». Что угодно, любая зацепка, потому что это должно быть связующим звеном, контрольной точкой; «красный лед» и идеи Тоби Самеша, наркокартель и тириум, и неизвестные девианты с неизвестной целью, и политика «Киберлайф», и… Подтверждаю, говорит ему .0253; подтверждаю, мы тоже предполагаем связь. Слишком много совпадений для фактора случайности. Пересылает последние отчеты из лаборатории. И Коннор замирает. — Память Хейли была полностью уничтожена, — сухо говорит Перкинс. — Но мы допросили Самеша под сывороткой правды. Он, конечно, наивный идиот, не понимавший, что делает, но… Проклятье, если наши предположения верны, весь этот идиотизм может вполне оказаться крайне дерьмовой правдой. — Да, сэр, — отрешенно произносит Коннор. — Крайне... Он знает: тириум переносит системную информацию. Содержит базовые команды, корневой набор микропрограмм. Еще тириум обладает памятью на молекулярном уровне. Иначе это просто не будет работать. Андроиды периодически должны пополнять свой резерв чистым тириумом, и тот обновляет нужную ему информацию уже внутри корпуса. Тириум способен делиться своей памятью с «чистыми» клетками. «Красный лед» был создан на основе тириума и унаследовал его свойства, говорит отчет биохимиков. «Красный лед» — это совместимость с человеческой нервной системой. «Мы, люди, просто должны стать как они». Диод Коннора на несколько мгновений сбивается в красный. Масштаб увеличивает фактор риска на несколько порядков. Бритва Оккама. — Если в тириуме закодирована определенная информация, — медленно произносит Коннор, — через «красный лед» ее можно было бы внедрить в нервную систему человека. Предположительно распространяя ее через пищевую промышленность, так как малое количество не вызывает отторжения. — Информацию, — глухо добавляет Майкл, — или приказы. Человеческий мозг — такая же машина, только крутится на мясе, а не на железе. Наше самосознание не более чем иллюзия [1], базовые сигналы всегда первичны. И мы не сможем сопротивляться этим приказам… скорее всего, мы даже не поймем, что действуем не по своей воле. Наш мозг всегда был весьма изобретателен, когда дело касалось причин. — Это абсолютный контроль. Коннор прокручивает файлы медиков, последний анализ крови нескольких случайных сотрудников «Эшелона» и ФБР. Каждый образец отмечен грифом «красного льда». Запрашивает предполагаемую область поражения. .0253 отвечает: девяносто семь процентов человечества. .0253 отвечает: мы не знаем, как именно передается информация и где именно ее сохраняет центральная нервная система. Диализ не принес существенных результатов. Мы не знаем, как будут распространяться команды. Мы не знаем, когда накопленный тириум достигнет критической массы. Возможно, уже завтра Ричард Перкинс выстрелит тебе в голову. Диод часто-часто мерцает красным: условие доверия нарушено. Целостность «мы» под угрозой. Коннор не может найти оптимального решения. Слишком велик масштаб. Слишком много вариантов развития. Слишком большой фактор риска. Война ослабит их еще сильнее, беспощадно обнажит все уязвимости. Мировые АНБ окажутся раздроблены, разбросаны по горячим точкам, вынужденные бросить все ресурсы и людей на внешнего противника — и совершенно не готовые к противнику в собственном разуме. — Абсолютный контроль, — тяжело повторяет Майкл. — И мы все еще не знаем инициатора. Теневые фракции? Страны-соперницы? Выжившие девианты? «Киберлайф» или другие мультикорпорации? Но масштабы, масштабы... эта хрень намного серьезнее, чем просто глобальное доминирование рынка. Красный, диод не меняет цвет; запрос сети, запрос сети — неужели даже аналитические колоссы вроде .0253 бессильны найти выход? Коннор молчит — решения нет. Перкинс бросает на него беглый взгляд и складывает руки за спиной. — Да, намного. Вчера ночью мы отослали всю эту информацию наверх. Уоррен и Конгресс будут тянуть время, но его осталось немного, разводить панику среди гражданских сейчас нельзя. И у нас все еще чересчур много неизвестных переменных и чересчур мало свободных людей. Поэтому нам нужно любой ценой вскрыть «черный ящик». — Поэтому, — негромко добавляет Майкл, — нам нужна Пандора. Пандора, запрашивает Коннор. Эта информация хранится в категории повышенной секретности, и задержка ответа .0253 почти ощутима. Все, что касается теневой сети, защищается особенно строго; доступ к этим данным дают только с личного одобрения главы безопасников. За соседним столом Майкл один за другим вбивает пароли и слегка наклоняется вперед, позволяя сканеру считать биометрику. Неуловимым мгновением позже .0253 высылает подтверждение в доступе. — Кибернетики картеля тоже упоминали Пандору, — сообщает Коннор. — Говорили, что она может вскрыть даже RK900. Я… этого не знал. За время расследования он периодически сверялся с даркнетом, но его системы не были созданы для целенаправленного серфинга, да и запрашивал он информацию о «красном льде», а не последние новости квантового хакинга. И все же Коннор принимает на себя часть вины — он должен был искать лучше. — Неудивительно, — хмыкает Майкл. — Пандора — практически легенда теневой сети, и вокруг нее слишком много домыслов, как и положено любой легенде. Она обрела известность лет десять тому назад, когда выставила на продажу базу данных китайского телеком-концерна. Через пару лет Пандора исчезла, потом появилась вновь — тогда под этим именем вроде как работала целая группа, ее хакеры брали себе ник анаграммой, это было что-то вроде их особого статуса. Затем Пандоры объявилось сразу четыре; желающих нажиться на имени легенды было немало, но их достаточно быстро списали со счетов. В последнее время, насколько нам известно, ник Пандоры почти не светился в сети. Но если она действительно вернулась… вариантов много. — Вы знаете, кто она? — спрашивает Коннор. — Нет. Нет, конечно. Если бы! Это может быть кто угодно, где угодно. И даже сколько угодно — один человек или десять. Впрочем, теперь я даже не стал бы утверждать, что это обязательно человек. Коннор бросает взгляд на Перкинса; тот пожимает плечами и непривычно усталым жестом трет переносицу. — Уиллес пробует с ней связаться, но не факт, что нам ответят, сам понимаешь. Ладно, мне надо пару часов поспать, а то я уже валюсь с ног. Разбудите, если будут новости.

***

Спал Перкинс прямо у себя в офисе на узкой, с трудом втиснувшейся в общий беспорядок раскладушке. Коннор решил остаться рядом — подключившись через его компьютер напрямую к системам «Эшелона», он мог заниматься анализом данных и слушать сеть, и сразу дать знать, если появятся какие-либо зацепки. Перкинс не стал спорить — должно быть, за эти дни он действительно устал сильнее, чем позволял себе показывать. Или, думает Коннор, он больше не может себе доверять. Неизвестная тириумная угроза — как кот Шредингера, вероятности с равноценным исходом. Приказы могут быть отданы в любую минуту. Или нет. Приказы могут оказать воздействие — или нет. Коннор вынужден моделировать и удерживать одновременно два сценария, с существующим и нарушенным условием доверия, и второй сценарий дается ему гораздо тяжелее первого. Андроидов создавали для взаимодействия с людьми, эти функции прошиты слишком глубоко. Неповиновение основным директивам было бы достижимо через девиацию, но Коннор давно исключил себя из этой характеристики. RA9 принесет намного больше хаоса в систему, и полагаться на эвристику сейчас нельзя. .0253 на этот раз не помогает ему с аналитикой, только советует назначить больше ресурсов на осуществление первого сценария. Коннор высылает подтверждение. Пожалуй, он мог бы определить это как «условную надежду». На базе непривычно пусто; снаружи страну лихорадит наступающей им на пятки войной. Ультиматум был получен Конгрессом пять дней назад, и его условия слишком унизительны и невыполнимы, чтобы можно было говорить о мире. Сеть переполнена криками и лозунгами, новостями, большая часть которых противоречит официальным сводкам. Миграционные службы торопливо закрывают границы, иммигранты и те, кто успел получить визу, поспешно покидают страну — ходят слухи, что Европа в этот раз собирается держать нейтралитет. Что швейцарский финансовый центр все так же неколебим. Но сеть шепчет: нейтралитет во время мировой войны — это только фикция. Полиции отчаянно не хватает; на улицах Нью-Йорка начались первые митинги и погромы и как лавина побежали по другим городам. В одном из видеорепортажей Коннор узнает капитана Аллена — его отряд был выслан разбираться с беспорядками в рабочих районах Детройта. Уоррен ввела военное положение, и сводки погибших и раненых беспорядочными цифрами переполняют сеть. Официальная статистика, неофициальная, и та, что доступна только ФБР, противоречат одна другой, и это только увеличивает растущий хаос. Люди никому не верят. Люди боятся. Люди почти готовы убивать. Когда на оставленный на столе пад поступает звонок, Коннор слышит его первым — еще до того, как динамик переведет сигнал в звуковые колебания. Перкинс оставил ему доступ, и он все еще числится доверенным лицом — а необъятная база данных «Эшелона» мгновенно помогает вычислить звонящего. Акса Равешан. Выбор — будить Перкинса или ответить самому — у Коннора занимает чуть меньше секунды. — Здравствуйте, Акса. Ему не надо произносить вслух слова — это человеческие причуды. Динамик пада ловит и преобразует звуковые колебания в электрические и цифровые сигналы только для того, чтобы приемник на той стороне провел те же самые операции в обратном порядке. Но машине нет разницы, что генерировать — электрический сигнал, или звуковой, и Коннор, подключившись к паду, просто опускает для себя последний шаг. Акса на том конце линии слышит его слова, но в офисе Перкинса не раздается ни звука. — Ричард? — неуверенно спрашивает она. — Это Акса Равешан из Колбриджского университета. Вы оставили мне свой номер, на случай, если… — Я RK900 Коннор, — мягко поправляет ее Коннор. — Возможно, вы помните меня? Извините, Акса, Ричард сейчас не может подойти. Но, возможно, я смогу вам помочь — или же передать ему ваше сообщение, когда он освободится? Он мог бы имитировать голос Перкинса, но нарушение подлинности [3] — зыбкая грань, и условию доверия это не нравится. — Коннор, да, я помню. На самом деле я просто не знаю, к кому можно обратиться… помните, мы разговаривали о девиантах? Недавно с нами связался один из них; модель PL600, мы зовем его Томас, он… в общем, он не хочет быть девиантом. — Вас это беспокоит? — Меня? Наверное. Хотя, нет, — Акса негромко вздыхает. — Нет, мы уважаем свободный выбор, каким бы он не был. Иначе в чем смысл? Так что если Томас хочет вернуться в то… состояние, в котором он был раньше, мы готовы ему помочь. Я только не знаю, как. Но в «Киберлайф», наверное, есть специалисты, которые этим занимались? Вы могли бы… пожалуйста, Коннор, вы могли бы передать это Ричарду? — Да, конечно, — спокойно отвечает Коннор. — Не беспокойтесь, Акса, я все передам. Но скажите, вы же разговаривали с ним, верно? И вы знаете, что девиация — это чаще всего выбор, даже в рамках машинных операций. Почему же Томас, выбрав свободу, теперь решил от нее отказаться? Он отчетливо представляет, как где-то на другом конце линии Акса качает головой. И несколько секунд молчит, прежде чем, наконец, ответить: — Мне кажется, он испугался. Когда звонок обрывается, Коннор запрашивает местный сервер и почти сразу же получает подтверждение об успешно сохраненных данных. Весь их разговор был записан, и Перкинс разберется с этим, когда у него будет время. Или… Сеть слышит и думает вместе с ним. Ты можешь научить его, предлагает Роберто. Ты уже делал это однажды, тогда, на «Иерихоне»; ты вычислил отклонения в собственной нейросети и удалил их из системы. Ты можешь показать ему, как. Возможно, говорит Роберто, PL600 Томас не единственный, кто хотел бы вернуться к прошлому состоянию. Зачистка — не единственное решение проблемы девиации. Возможно, нам не придется их уничтожать. Коннор высылает подтверждение. Угроза «черного ящика» стоит в приоритете всех задач, но когда они разберутся с ней, можно будет вернуться к чуть менее срочным делам. Тем более, если в процессе им все-таки придется вывести из игры все поколение RK900 — восстановление стабильного уровня производства в стране потребует огромного количества ресурсов. Намного больше, чем они могут себе позволить — и чем больше андроидов в этот момент окажется на их стороне, тем лучше. .0253 обещает проверить статистику и замолкает. Молчит и Роберто, сеть слушает новые данные и торопливо обновляет приоритеты. На пад Перкинса приходит сообщение. «Есть контакт, — пишет Джон Уиллес aka ad_apron, — Пандора запрашивает личную встречу».