refrain

Хосок думает, что, может быть, Сокджин так и не дождётся ответа и уйдёт. Может, устроит засаду у двери или подъезда. Вообще, Хосок надеется на любой исход, где ему не придётся выслушивать все оры за безрассудство Чонгука прямо в лицо. Даже если ему придётся оставшуюся жизнь находиться в этой квартирке, питаться зубной пастой, а ещё, возможно, стать каннибалом. Хоть и шансов занять верхушку пищевой цепи у Чонгука явно больше, чем у него. Да и впал в безумие Чонгук накануне явно не в одиночку. В любом случае то, чего Хосок ждёт меньше всего, происходит уже в течение следующей минуты. Сокджин перестаёт кричать, а затем во входной двери щёлкает дверной замок. Чонгук чёртов гений, раз решил выдать дракону персональный ключ от собственной крепости. Глаза Хосока округляются в немом страхе, а сам парень не может перестать пялиться на Чонгука, словно умоляя его о чём-то. Например, спасти его бренную тушу. Или хотя бы замаливать за него грехи после того, как Сокджин его убьёт. Но Чонгук его ожиданий не оправдывает и просто усаживается поудобнее. Сокджин влетает в комнату словно метеор, и выглядит он, мягко сказать, пугающе: его волосы растрёпаны, а в глазах плещется адское пламя. — Почему мой день должен начинаться с твоих закидонов? — вопит он оглушительно, от чего его лицо краснеет. Хосок неосознанно делает шаг назад и врезается голенями в какие-то коробки. Сокджин моментально оборачивается на шум и злобно прищуривается. — А вот и наша золушка, я полагаю? Лично Хосок предпочёл бы быть не золушкой, а золой. Развеяться по ветру, а не ложиться под всяких богатеньких мальчиков. Сокджин грузно вздыхает и на несколько мгновений закрывает лицо ладонями. — Чонгук, поздновато для переходного возраста, поэтому давайте сделаем вид, что всего этого не было. Не сейчас, — Сокджин недовольно косится в сторону Хосока, — когда во всю идёт подготовка к свадьбе. И ты. Не думай, что подобное недоразумение позволит тебе качать деньги из нашей семьи. Потому что ты заберешь конверт, который я тебе любезно передам, и исчезнешь навсегда. Отлично, его не убьют. Хосок думает, что его пронесёт. Думает, что всё закончится хорошо. Мир, дружба, жвачка. Как он и любит. — Нет, — прерывает брата Чонгук, и бровь на его лице вздёргивается вверх в презрении. — Даже не думай, что ты от него откупишься, хён. Я тебе этого не позволю. — Чего? — переспрашивает ошалевший Сокджин. Хосоку думается, что глазные яблоки взбесившего братика Чонгука в ближайшем времени могут стать неплохим украшением для ковра. — Никакой свадьбы с твоей идиоткой у меня не будет. К тому же мы с Хосоком вчера обручились. Господи, блять, боже. Да тут и не пахло перемирием. — Вы с Хосоком что? — Хосок вроде как даже готов встать на сторону Сокджина, потому что для него всё это тоже большое потрясение. Он вообще не может вспомнить первое обручение в своей жизни, первый поцелуй с парнем в своей жизни, первый секс с парнем… Хосок очень хорошо понимает Сокджина. Вот только это не значит, что Сокджин понимает его в ответ. — Как это вообще понимать? — закипает. — По-твоему я должен сейчас обрадоваться и дать вам своё благословение? — Не думай, что я так просто сдамся, хён. Не сейчас. В этот раз я уступать не намерен. Хосок и сам не знает, откуда у него хватает наглости на следующую аферу. — Раз нам предстоит настолько длинный разговор, может мне сделать для нас кофе? Сокджин переводит на него разъярённый взгляд, но Хосок стойко держится. — Было бы здорово, — добавляет напряжения своим беззаботным тоном Чонгук. — Там есть банка с растворимым, если никто не против. В шкафчике слева на стене. — Не переживай. Устрою всё в лучшем виде. Хосок опасливо протискивается между стеной и Сокджином, который, кажется, вот-вот накинется на него с дракой, и выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь. Вот только идёт он не на кухню, а прямиком к выходу. Он резко выбегает в подъезд и со всех ног несётся прочь, как можно дальше. Когда дыхание застревает даже в горле, Хосок решает остановиться и оглядеться по сторонам. Через пару минут он находит одинокую пустынную остановку и пристально начинает изучать пути, по которым следуют автобусы. В голове пустота, считай что вакуум. Ждать долго не приходится, и вот Хосок уже садится на не особо удобное сиденье ближе к концу автобуса. Стоит только его пятой точке соприкоснуться с потрёпанной тканью, как из сумки снова завывает знакомая песня. В этот раз Хосок всё же решает ответить на звонок. — Да? — устало спрашивает он, решая пропустить ту часть, где он орёт на Чимина за свой неудавшийся утренний побег из квартиры Чонгука. — Хён, ну наконец-то, — раздаётся вопль из динамика, из-за которого Хосоку приходится отодвинуть телефон подальше от себя. Сидящая через проход бабушка недовольно косится в его сторону, и Хосок не придумывает ничего лучше, чем смущённо ей улыбнуться. — Хён, почему ты не брал трубку? Я звонил, кажется, миллион раз уже! — Да, я заметил, спасибо, — ворчит Хосок и отворачивается к окну, провожая взглядом спешащих куда-то людей. — Что вчера вообще произошло? — Оу, — старший тяжело вздыхает, — ты уже в курсе, значит. Хотя уместней, наверное, будет поинтересоваться, кто ещё нет. — Ну не думаю, что кого-то кроме меня интересовало то, что ты подцепил какого-то парня у барной стойки и бросил друга на его дне рождения. Хотя, знаешь, Юнги был просто на седьмом небе, когда узнал, что ты переключился на кого-то ещё. Хосок решает проигнорировать выпад в свою сторону. Чимина вчера он уже поздравил, а значит, что с того хватит. — А что по поводу того, с кем я уехал? — А с кем ты уехал? Хосок решает ответить сразу коротким «Чон Чонгук» и прекратить это безумие. Пресечь на корню. К чёрту всю эту историю: в старости он ещё будет над таким смеяться. — С кем я уехал? — вместо этого пасует Хосок. — Хён, ты мне ответь. — С кем-то, — блеет Хосок, паникуя. — Так ты знаешь, кто это был, или ты всё забыл напрочь? — Ага. — Что «ага»? — теряется Чимин. — Я всё забыл, но я знаю, кто это был. — Как такое вообще возможно, — на том конце провода что-то гремит и чувствуется, что Чимин убирает сотовый от лица, но вопль всё равно оглушительно громкий: — Мам, проверь, пожалуйста, Серенди! Кажется, она навернула что-то на кухне. — Кошка, — поясняет Чимин уже для Хосока. — Эта мерзавка так и не слушается: срёт где угодно, но только не в лотке, ты что. Иногда я думаю, что повозить её мордой по батарее — единственный эффективный метод. — Ой, ну прекрати. Уверен, что ты так не делаешь. — Будто ты не знаешь, на что я действительно способен. — Пытаться пьяным станцевать стриптиз на чужом столике и издеваться над животными — не одно и то же. — Хорошо, уговорил, я просто немного преувеличил, — Чимин вздыхает. — И не увиливай от темы. Ты действительно захомутал вчера незнакомого парня? — Ну как незнакомого, — тянет Хосок, растеряв окончательно всю свою напускную смелость. — О боже, так я его знаю? Кто это? Кто-то свой в доску, или я с трудом пойму, о ком речь? Хосок делает глубокий вздох. — Чон Чонгук. Чимин заливается громким смехом. Хосок даже слышит, как тот пару раз смачно ударяет себя ладонью по колену. — А Сокджин, наверное, держал Вам свечку, — Чимин всё ещё пытается успокоиться. — А если серьёзно. — Вся проблема в том, что я серьёзно. Хосок первый раз в жизни почувствовал, что тяжесть молчания в буквальном смысле может давить на плечи. — Стоп, какого… вот прям серьёзно-серьёзно? — Именно. Я бы с радостью узнал, что это сон, но сомневаюсь, что это возможно. — Сейчас иду, мам, — снова отдаляется голос младшего, прежде чем вернуться обратно. — И кто кого трахнул? — Я этого не слышал. — Ну хёооон. — Нет. Мне и без этого хватает поводов для беспокойства. — Что такое? Раньше тебя так после секса на ночь не пробирало. — Проблема не в сексе, Чимин. Тут такое дело, — откашливается. — Просто кое-кто из-за вчерашней ночки отменил свою свадьбу. — Хён, — ошарашенный и подавленный голос Чимина вгоняет Хосока ещё в большую тоску. — Что же за акробатические номера ты вчера показывал в постели? — Без понятия я, не думал никогда, что у меня есть какие-то особые умения, — Хосок устало проводит ладонью по лицу. — Моя первая вообще говорила, что я никогда не научусь трахаться. — Видимо ты был не в той роли. — Ой, заткнись. — Нет, ну, а что, может я прав? Я выдвинул весьма неплохую теорию. — Но это пока ещё ничего не доказывает. — Поживём — увидим, да, хён? Чёрт. Мне пора идти. Ты там только слезами комнату свою не залей. Будут у тебя ещё охуенные мужики, не переживай. — Чимин, — злобно шипит сквозь зубы Хосок. Будь этот его донсэн сейчас в зоне досягаемости, он бы однозначно отвесил бы ему леща. — Созвонимся, — радостно бросает Чимин и сбрасывает звонок. Хосок закрывает глаза и призывает себя посчитать от десяти до единицы. — Молодость, — неожиданно сипит рядом с ним бабуля, от чего парень вздрагивает и подпрыгивает на месте. — В вашем, детки, возрасте я и не такое вытворяла. Чего наши молодые тела только не могли, верно? — Ага, точно, — бездумно поддакивает Хосок и судорожно пытается вспомнить, сколько ещё остановок ему ехать, прежде чем выходить. — Но знаешь, дорогой мой. Иногда мы делаем что-то быстро и бездумно, а уже завтра обо всём жалеем. Вот поэтому чем старее мы становимся, тем мнительней и трусливей. Решаться на что-то, не обдумывая, порой тоже бывает полезно. — Что-то звучит сомнительно, бабушка. А как же здравый смысл? Бабушка лишь пожимает плечами и заговорщицки подмигивает. Остаток пути парень проезжает в ужасном напряжении. Когда Хосок добирается до дома, он падает на диван и откидывает телефон, даже не посмотрев на время. Он сворачивается клубочком и мысленно пытается огородить себя от происходящего наяву кошмара. На улице всё ещё ярко светит солнце, но Хосок максимально абстрагируется от реальности. Он и сам не замечает, как сладкая дрёма поглощает от кончиков пальцев ног до самой макушки.