refrain

Плафоны, завитушки, чонгуковская рука на животе. Хосок страдальчески вздыхает и пихает Чонгука локтем под рёбра. — Я блин тебя ненавижу, — хнычет он и лезет через своего [жениха], зная, что так достать джинсы будет намного быстрее, чем залазить под кровать целиком. — Как будто вчерашних страданий было недостаточно, чтобы разорвать этот порочный круг… — Что? — Чонгук сонно морщится и в непонятках оглядывается, оценивая лежащего на нём парня, свесившегося с кровати. — Оу, а чья это миленькая задница тут? По комнате разносится смачный звук хлопка. Хосок вздрагивает от неожиданности и роняет телефон, в котором только что отключал звук. Парень гневно фырчит и обещает себе, что больше никогда не совершит подобной ошибки. Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь из его друзей узнал, что этим утром его отшлёпал по голому заду сам [блядский] Чон Чонгук. — Держи руки при себе, — шипит Хосок, яростно оборачиваясь в сторону парня. — Воу, — Чонгук поднимает в воздух обе руки, показывая свою готовность к капитуляции. — Для того, кто сейчас удобно устроился на моём стояке, ты слишком не в духе. Хосок моментально вспыхивает: его лицо приобретает печально известный пунцовый оттенок спелых помидоров. Твёрдая и горячая штука, упирающаяся в живот, вмиг становится ключевым объектом для его внимания. «Штука?», — мысленно всхлипывает Хосок. — «Какого чёрта я называю чужой член — штукой?». — Сорри, я уже слезаю. — Да я не против, если ты задержишься. Можешь располагаться хоть на всю оставшуюся жизнь. Хосок гневно сверкает глазами и торопливо сползает с обнажённого Чонгука, взмахивая рукой с джинсами так, чтобы тому гарантированно прилетело штаниной по наглой моське. — Не торопи события. Твой член — не единственное, что меня в этой жизни интересует. — Ну это легко поправимо, — Чонгук пожимает плечами как ни в чём не бывало, пока Хосок давится собственными слюнями и судорожно откашливается. — Так, — спешно переводит он тему, стараясь больше не пялиться. — Мы оставляем эту тему. И я пошёл за своими трусами. Он взмахивает рукой в сторону коридора, натягивает футболку, валяющуюся неподалёку, и боком пробирается к выходу из комнаты с джинсами, зажатыми подмышкой. Хосок привычно снимает своё нижнее бельё с крючка в прихожей и торопливо одевается. Он даёт себе полминуты, чтобы собраться с духом: ещё необходимо было забрать свою кожанку из комнаты и цивильно попрощаться с Чонгуком. Чувство вины, сохранившееся с прошлой версии этого дня, соответствующего настроения не добавляло. — Давай, — ворчит себе под нос Хосок. — Как оторвать бинты от раны. Он кивает своим словам, шумно выдыхает сквозь зубы и возвращается в комнату, стараясь играть уверенность. Подбирает свою кожанку у комода и надевает её так, словно для них с Чонгуком это в порядке вещей. Или как будто между ними изначально подразумевался лишь необременяющий перепихон (вот только Хосок знает, что это не так). — Ты уже уходишь? — интересуется Чонгук растерянно, и его голос звучит до ужаса одиноко. Хосок отстранённо кивает, грустно смотрит на свои обнажённые ступни с налипшим мелким мусором. — Мы же обменялись номерами, так что созвонимся, — он натянуто улыбается. И всё же пока что это продолжается недостаточно долго, чтобы рассеянная моська Чонгука перестала оказывать на него такое сильное воздействие. — Да, конечно. Созвонимся, — Чонгук потирает переносицу, и что-то в выражении его лица откровенно напрягает в этот раз. И не то чтобы что-то действительно изменилось в самом Чонгуке. Хосок тяжело вздыхает, ненавидя себя за свою податливость чужим настроениям, и оглядывает Чонгука с головы до ног, словно за предыдущие двенадцать дней он не успел насмотреться. (Ну конечно же не успел). — Хотя, если ты соберешься за две минуты, то можем пойти вместе. — У-у-у, — тянет довольный Чонгук, моментально повеселев, и ловким прыжком соскакивает с кровати. — Зовёшь меня с собой на свои важные дела? — Нет никаких важных дел, — ворчит Хосок, — просто сейчас сюда завалится твой брат в крайне расстроенных чувствах, а мне пока ещё дорога моя психика. — Думаешь, он решит себя обеспокоить? — Чонгук звучит заинтересовано: так, словно Хосок должен знать Сокджина намного больше него самого. — Я в этом не сомневаюсь, — тоскливо отвечает тот и присаживается на кровать, наблюдая за тем, как Чонгук вышвыривает вещи с полок в попытках найти подходящую одежду. — Поэтому тебе бы поторопиться. Хосок хмурится и смотрит на свой телефон с пропущенным от Чимина. Ему бы стоило запомнить, в какое точно время приходит Сокджин, чтобы больше не попадаться ему на крючок. — Надень вон ту толстовку. — Хэй, разве я не буду в ней смотреться как гик? — фыркает Чонгук, прикладывая кофту, на которую указал Хосок, к своему накаченному торсу. — Ты во всей своей одежде будешь смотреться как гик. Ты вообще видел, во что ты одеваешься? — Хосок поднимает одну из оверсайз футболок и бросает на Чонгука скептичный взгляд. — Ну если тебя это утешит, то мне импонирует, что только я буду знать, что скрывается за этими огромными шмотками. — Уговорил, — хмыкает Чонгук и таки одевает выбранную Хосоком толстовку. Хосок пытается заставить себя игнорировать тот факт, что Чонгук натягивает джинсы прямо на свою голую задницу, не утруждая себя поиском нижнего белья. — Разврат в чистом виде, — шепчет Хосок в ужасе, пока топает следом за Чонгуком к выходу. И он с трудом удерживает себя от того, чтобы перекреститься, а ведь и сам далеко не невинная душа. И никакая огромная кофта не скроет эти накаченные бёдра. — Только тише, — Хосок прикладывает палец к губам стоит им выйти и хмурится, когда Чонгук усмехается его словам. — Серьёзно, он придёт с минуты на минуту. — Он что за километр меня должен услышать? — Чонгук закрывает дверь и подбрасывает ключи в воздух. — Ладно, пойдём уже. — Давай быстрее… Хосока прерывает громкий звук захлопнувшейся двери. Парень округляет глаза, прекрасно осознавая, кого нелёгкая могла занести сюда в такое время. Он хватает Чонгука за запястье и тянет его за собой, стараясь как можно тише и быстрее забраться на этаж выше, чтобы Сокджин их не заметил. К счастью, Чонгук схватывает всё на лету и абсолютно не сопротивляется. Они останавливаются через полтора пролёта, когда Сокджин начинает смачно лупить в дверь. — Чонгук, открывай дверь немедленно! Что за дерьмо ударило тебе в голову, мелкий упырь? Верхняя губа мелкого упыря начинает дёргаться, и парень с трудом удерживается от того, чтобы не заржать в голос. Хосок морщится и зажимает Чонгуку рот, мысленно заводя истерические разборки с самим собой на тему: «какого хера ты творишь»? Чонгук общим накалённым состоянием явно не проникается и наваливается на Хосока всем телом, впечатывая его в стену и утыкаясь носом ему в плечо. Он судорожно трясётся всё то время, пока Сокджин ковыряется в замке и захлопывает за собой дверь. — Быстрее, — Хосок пихает Чонгука в бок. — Нам надо смываться, пока он не понял, что ты куда-то слинял. — Я… да. Чонгук уже довольно сильно изжевал свою нижнюю губу в попытках не захохотать в голос. Хосок ему безумно признателен за такие жертвы. Они спешно спускаются и выбегают из подъезда. Чонгук неожиданно сильно пихает Хосока в живот и тащит его за собой вдоль дома. — Там люди Сокджина у той машины… давай быстрее, пока нас не заметили. Хосок с трудом заставляет себя не оборачиваться, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания: он и так удивлён, что они не заметили Чонгука и не ломанулись за ним. — А ты не слишком популярен у них, да? — шутит Хосок, стоит им только отойти за квартал от чонгуковского дома. — Чего? — Просто удивлён, что они не помчались за нами следом, — ворчит себе под нос Хосок и отмахивается, когда Чонгук бросает на него недоумённый взгляд. — Не забивай себе голову. Они бесцельно бредут, куда глядят глаза, болтая о всякой ерунде. Чонгук что-то яростно затирает об эскизах, которые он накануне обещал однажды показать (Хосок этого не помнит), горячем сексе (этого тоже, к сожалению), а также милых задницах (а вот это он бы предпочёл забыть). К собственному удивлению, Хосок отвечает не менее заинтересованно, и день постепенно даже преодолевает отметку «выше среднего, почти клёво» и приближается к банальному «клёво». Они набредают на неизвестный им обоим парк и обходят его целиком, прежде чем окончательно запыхаться. — Куда дальше? — интересуется Чонгук, когда они доходят до конца аллеи и Хосок успевает знатно подмёрзнуть. — Мы могли бы пойти и прошвырнуться по торговому центру, — пожимает плечами тот. — Там, по крайней мере, тепло. — Можно забраться в Макдак или в Бургер Кинг и проторчать там весь день. О, а потом завалиться на какой-нибудь фильм. На эмоциях Чонгук подходит ближе к Хосоку, хватает его за ладонь, переплетая их пальцы, и начинает размахивать их сцепленными руками. Хосок с каким-то особенным трепетом подмечает, что кончик носа и щёки у того покраснели от холода. — Ладно, — соглашается Хосок, понимая, что ему всё равно некуда спешить. — Давай сегодня повеселимся. — Миссия «Иди на хуй, Ким Сокджин», — торжественно заявляет Чонгук. — Боже, ты ненавидишь своего брата больше, чем кто бы то ни было на этом свете. Чонгук лишь хмыкает в ответ на это утверждение, и Хосок не знает: смущаться ли ему, что тот даже не пытается оспорить его наглое заявление. Они доезжают до центра на полупустом автобусе. Чонгук всё не отпускает руку Хосока и улыбается так солнечно, что тот попросту не может сдержать ответной улыбки. Между ними прохладный осенний воздух словно нагревается. Хосок крепче сжимает ладонь Чонгука в своей и старается выбросить все лишние мысли из головы. Сейчас, в этой версии настоящего, пусть важными останутся только эти моменты. — По отделам точно не хочешь прошвырнуться? — интересуется Хосок, когда они, промчавшись по первому этажу через толпу, добрались до эскалатора. — А что, хочешь мне что-нибудь прикупить? Что-нибудь, достойное моего мажорного вкуса? — и дёргает бровями. Хосок чуть ли не запрыгивает к Чонгуку на руки от хохота. — Мы уже решили, что у тебя ботанский вкус. Я скорее представлю тебя, выбирающим одежду в супермаркете между ковриками для ванны и тапочками для сада. — Не настолько всё плохо, — обиженно ворчит Чонгук, надувая губы. — Вот поэтому я и ненавижу просыпаться в середине дня, — вздыхает Хосок, переводя тему. Перед ними потоки людей, которых, кажется, несёт течением, а не силой собственных ног. — И ведь это даже не выходные. Их с Чонгуком выносит в какой-то нелюдимый угол, откуда они теперь с грустью и тоской обозревают воцарившееся вокруг безумие. Хосок судорожно пытается понять, в какой стороне и на каком этаже находятся ресторанчики, но отсутствие поблизости карты явно не помогает ему в ориентировании на местности. Чонгук и вовсе ссылается на свой топографический кретинизм. — Предлагаю устроить рискованный заплыв, или мы проторчим тут до скончания дней. Хосок не особо рад такому решению, но всё же не находит иного выбора, кроме как согласиться на эту отважную экспедицию. Они ходят кругами около часа, прежде чем до них наконец доходит, на каких эскалаторах надо проехать и где именно нужно свернуть. А когда они находят столик на двоих посреди фудкорта, то буквально несутся к нему со всех ног, боясь, что за драгоценные секунды его может кто-нибудь занять. — Ура, — Хосок воодушевлённо хлопает ладонями по столешнице. — Ура, мы сможем поесть. Чонгук согласно хихикает. — Посиди пока тут, я пойду куплю еды, — сообщает он, вытаскивая на свет крохотный чёрный кошелёк. — Есть какие-нибудь пожелания? — Возьми мне то же, что и себе, — пожимает плечами Хосок. Когда Чонгук возвращается с двумя подносами, с которых еда чуть ли не валится, Хосок начинает сожалеть о собственном поспешном решении. Не совсем утихнувшее похмелье (оно постепенно превращается в перманентное хосоковское состояние, о нём уже даже вспоминать кажется чем-то странным и противоестественным) резко напоминает о своём существовании. — Кто вообще может столько съесть, — шипит Хосок, когда Чонгук размещает перед ним его половину. — Я голоден, — пожимает плечами Чонгук и хлопает в ладоши, предвкушая грядущую обжираловку. Хосок хватается за стоящий перед ним стакан с газировкой, но тут же одёргивает пальцы, ощущая, как болезненный холод проникает через его пальцы вплоть до самого локтя. — Чёрт, сколько льда ты насыпал? Туда лимонад то вообще поместился? — Упс, это моя кола, — хихикает Чонгук и меняет их стаканы. — Ты сумасшедший, — бормочет Хосок и хмурится, когда замечает загоревшийся экран мобильника. — Но он не должен звонить в это время, — бормочет он недовольно и продолжает жевать картошку, собираясь забить на звонящего Чимина в этот прекрасный день, полный вредной еды. — У вас есть определённое время для разговоров? — хихикает Чонгук, у которого, кажется, локаторы вместо ушей. — Может случилось что-то, вот он и звонит не по графику. Хосок морщит нос и отмахивается от парня. Не будет же он вдаваться в подробности того, что такое сложно не заметить, когда проживаешь один и тот же день несколько раз. — Я просто хочу провести время с тобой, — пожимает плечами Хосок и откидывается на спинку своего стула. — И я точно знаю, что ничего страшного не произошло. — Оу, значит я могу считать это началом медового месяца, — широко улыбается Чонгук и облокачивается на стол, призывно наклоняясь вперед. Хосок, сам от себя такого не ожидая, заливается громким хохотом и запрокидывает голову. — У нас не было [свадьбы], чтобы это был медовый месяц, — хихикает он и кидает в довольного Чонгука остатками своей картошки. Хосок игриво улыбается и тоже наклоняется ближе: так, что их лица оказываются сантиметрах в пятнадцати друг от друга. — Но как только поженимся, устрою тебе самый незабываемый месяц в твоей жизни. Нет, его сердце совсем не начинает биться, словно сумасшедшее. Чонгук смущённо шмыгает носом, но продолжает упрямо смотреть Хосоку в глаза, не сдвинувшись ни на миллиметр. — Что ж, предложение принято, — отвечает он на полном серьёзе, и Хосок начинает переживать за свою адекватность. Впервые за последнее время он мимолётом надеется, что эта чёртова петля времени не разорвётся и ему не придётся завтра отвечать за свои опрометчивые заигрывания. В ту же секунду экран хосоковского мобильника снова моргает неярким светом, и Хосок невольно переводит на него взгляд. — Блядь, — вздыхает он и глаза его округляются то ли от удивления, то ли от испуга. — Всё нормально? — уточняет Чонгук. «ОМАГАД! ЭТО ТОТ ЧУВАК? С КОТОРЫМ ТЫ ВЧЕРА СВАЛИЛ С МОЕГО ДР?», — гласит сообщение в его мобильнике. — Кажется, меня сейчас убьют, — натянуто улыбается Хосок. — Твоя цель — меня защищать. — От кого? — рассеянно интересуется Чонгук. Хосок оглядывается по сторонам, выискивая Чимина. Тот находится у Чонгука за спиной: около выхода из обеденной зоны, столах в десяти от них. На его лице отчётливо различается пугающий замес из негодования, злорадства и предвкушения. — Сюда идёт парень, у которого я вчера был на дне рождения, — приглушённо сообщает Хосок и нервно потягивает колу через трубочку с булькающим звуком. — Ты же говорил, что всё нормально, если ты уйдешь? — хмурится Чонгук. — Возможно я немного приукрасил действительность… Хэ-эй! Чимин, привет. Что ты здесь делаешь? Только что подошедший парень уже открывает рот, чтобы выговориться, но в этот момент он бросает мимолётный взгляд на Чонгука. Чимин так и застывает с распахнутым ртом. — Чонгук, познакомься. Это Чимин, день рождения которого нас и свел. — Эм, привет? — неуверенно здоровается Чонгук и неосознанно повторяет за Хосоком, отхлёбывая холодной колы. — Ммм, а как морозит мозги. — А я говорил, что ты насыпал слишком много льда. — Да, привет, — наконец отмирает Чимин и переводит ошарашенный взгляд на Хосока. — Приятного аппетита, хён. Хосок ощущает себя не в своей тарелке, когда не может понять: Чимин про еду или про Чонгука. — Ты зашёл поесть? — дружелюбно интересуется Чонгук, врубая свои социальные навыки на максимальный уровень. — Можешь сесть с нами, поболтаем, — его глаза становятся похожи на бездонные блюдца. Хосок вроде как понимает, что у того включился режим защиты тупого жениха, но всё равно ощущает дикий кринж от происходящего. Он надеется на то, что Чимин извинится и быстренько свалит. Надеется ровно до того момента, пока довольный Чимин не кивает головой. Дальше происходит что-то из разряда «жизнь меня к этому не готовила». Чонгук мгновенно подскакивает со своего места, любезно указывая на него Чимину, а затем стаскивает стул за соседним столиком и ставит его настолько близко к хосоковскому, насколько это вообще возможно. И плюхается на него. То есть на стул, но Хосок бы поспорил с этим утверждением, потому что одна чонгуковская нога все же оказывается у него на коленях. — Да, спасибо, — рассеянно тянет Чимин и опускает свою сумку на освободившийся стул. — Пойду закажу еду. — Так значит ты вчера свалил, пока никто не видел? — с виду безобидно интересуется Чонгук, как только Чимин отходит от их столика. — Как будто ты на моём месте поступил бы по-другому. Чонгук некоторое время настойчиво разглядывает своего новоявленного парня чуть ли не в упор, но Хосок решает сделать вид, что ничего не замечает. И он не совсем улавливает, что происходит в следующие несколько мгновений, но, когда он снова поворачивается в сторону Чонгука, тот пассивно макает свою картошку в соус и безрадостно улыбается. — Я что-то… — Благословен будь, фастфуд, — неожиданно вскрикивает вернувшийся Чимин, опуская свой поднос с едой на столик. Хосок вздрагивает и совершенно теряет нить не случившегося с Чонгуком разговора. Тем временем Чимин плюхается напротив парочки и с напряжённой гримасой, подразумевающей под собой доброжелательность, рассматривает то одного парня, то другого. Он медленно раскрывает обёртку на своем двойном чизбургере и плотоядно в него вгрызается. Хосок читает в хитрющих глазах, что тот готовится к целому потоку весьма провокационных вопросов. (Вот же блядь). — Я сейчас вернусь, — сообщает Чонгук с набитым ртом и делает гигантский глоток колы, морщась. — Ага, — отрешённо кивает Хосок, поворачиваясь в сторону поднимающегося парня. По ногам сразу обдаёт прохладой, и Хосоку даже становится немного грустно без чонгуковских конечностей на нём. В это же мгновение Чонгук наклоняется к нему и чмокает его своими жирными и блестящими от еды губами. Чимин на заднем фоне пытается сделать вид, что он вовсе не подавился сейчас едой и не задыхается в приступе дикого кашля. Хосок боковым зрением замечает, как по лицу его друга начинают скатываться слёзы, и всё это приобретает пик своей комичности, когда Чонгук, проходя мимо, довольно грубо хлопает Чимина по спине. Хосок на мгновение прячет лицо за ладонями и сквозь расставленные пальцы наблюдает за тем, как Чимин судорожно сюрпает колу через трубочку в попытках справиться с першением в горле. — Чувак, — наконец ошарашенно выдыхает Чимин, стоит Чонгуку скрыться из зоны слышимости, и шмякает свой стакан с напитком на стол. — Я знаю. — Это же, блин, Чон Чонгук собственной персоной, — Чимин хаотично размахивает руками, явно не зная, куда выплеснуть всё бурлящее в нём удивление. — И ты сидишь с ним посреди торгового центра, хаваешь бургеры и [целуешься]. У всех, блядь, на глазах! — Да, это был немного неожиданный поворот сюжета, — вздыхает Хосок и старается как можно незаметнее проверить, не пялится ли кто на них. — Если это дойдёт до его невесты или до его брата, тебе капец, — Чимин качает головой и невесело усмехается. — Не знаю, чем ты думал. — Неожиданно он подскакивает на месте и, наклонившись в сторону Хосока, переходит на шёпот. — Вы и до секса добрались? Пожалуйста, скажи, что вы не трахались… — А сам как думаешь? — Хосок хмуро буравит друга взглядом в ответ. — Ну всё, — Чимин демонстративно отряхивает руки. — Ты угробил репутацию женишка, и теперь тебя закопают. Возможно, даже запекут и будут подавать в качестве горячего блюда на свадьбе. — Свадьбы не будет, — ворчит Хосок. — Что? — Чонгук отменил свадьбу. И мы с ним вроде как даже успели обручиться. Не настоящими кольцами, правда, но… что? Чимин окидывает Хосока таким взглядом, словно переоценивает всё его существование заново. — В какой такой морской узел ты себя завязал, — восторженно шепчет он, — что богатенький мальчик решил отказаться от всего ради тебя? У меня просто шестерёнки начали сейчас скрипеть из-за того, что я не могу осознать, какого чёрта происходит. — Взаимно, — бормочет Хосок и стекает по стулу. Кажется, это никогда не закончится.