Птархи. Часть вторая: Пути космоса

Дах точеной изящной скульптурой замер, не доходя до восхищенного Антони. И тот на каком-то уровне вдруг почувствовал разящее от птарха хладнокровное желание убивать. Тони осознал, даже скорее ощутил всем своим существом вибрацию словно ожившего в портупее меча Адаху. Эта дрожь прошила тело Велли насквозь, застряв где-то в районе грудины, и там, словно кровавым цветком, на ментальном уровне проклюнулся огромный полыхающий бутон чего-то неизведанного и пугающего. «Что это?» — Антони схватился за солнечное сплетение, там все горело и плавилось, гудело, готовое вырваться наружу. Ответно заныли лопатки и копчик, волнами боль прошла по всему позвоночнику, ломая и выгибая несчастного. Птарх при этом молча наблюдал, не приближаясь к тому, кто, рухнув от боли перед ним на колени в мелкую воду по пояс, теперь в ней корчился, словно сейчас собираясь умереть. «Да что же это? Черт бы все задрал!» — Антони с рыком попытался остановить нежелательные конвульсии боли, словно виртуально располосовал себя на части, тем самым разбив замкнутую цепь, что сейчас представляло его тело. И это действо, видно, с какой-то попытки ему все же удалось. Боль отступила, оставив перед черным птархом дрожащее ослабленное тело, с которого ручейками во взбаламученную воду катился пот. Антони, уже ничего не соображая, протянул руку к стоящему, который теперь ему казался невозможным видением, совершенно не осознавая, что это тот самый жест, которому его научил Шиязу, и что обычно показывали птархи своим ученикам. Хлоднокровное желание убить потонуло в бесконечной злобе, Тони, и сам того не желая, получил яростно скрежещущего зубами взбешенного даха. «Кем бы ты ни был моему брату, отродье, но я не твой ученик!» Мысль огрела Антони не хуже огненной плетки наотмашь, но он, пропустив ее мимо, на карачках пополз из воды. Дах, что готов был растерзать только недавно несчастного, отступил. Антони представлял из себя жалкое зрелище, а разить сломленного противника видно по кодексу благородных птархов было не самым честным или отважным. «Я вызвал бы тебя на смертельный поединок за обладание моим братом, и местом подле него истиной пары, как только почувствовал меч Адаху у тебя за спиной. Но ты даже не рожден птиархами, хотя... — сканирующий воротник, вздыбив, расправили и, узрев на ином уровне, что представляет сейчас перед ним корчащееся несчастное создание, взвыли от бессилия. — Как такое может быть? Почему матери приняли тебя настоящей парой моему Адаху, равным ему? Как такое вообще возможно и кто ты такой? И почему, а главное с какой стати мой брат выбрал именно тебя?!» Антони, пока дах разбирался сам с собой, уперто выполз на берег и, от бессилия усевшись на зад, ничего лучше не придумав, вытащил из портупеи тот самый клинок раздора. Вот же ж придурок Адаху, подфартил так подфартил. А ведь Тони как в воду тогда глядел и не хотел принимать то, что изначально не могло принадлежать ему. Он прекрасно понимал и считывал Аоду, еще бы, тот пребывал в настоящем шоковом состоянии, его ярости и негодованию не было предела. Птарх просто не понимал ни поступка своего брата, ни матерей, и тем более отцов, вернее одного из них. «И Луарху, почему он просто не сожрал тебя, как только увидел?» — дах продолжал крушить ментальное пространство яростными эмоциями, как узрел, что Тони сжимает меч его пары в своей руке. «Угрожать мне тем, что мне же принадлежит?» — птарх встал в боевую стойку и, пару раз отшвырнув когтями задних конечностей песок с галькой, разрывая грунт, готов был уже обрушиться на Тони. «Нет! Стой!» — из последних сил Тони перехватил меч так, как ему передал тогда Адаху, вспоминая ритуальный жест, касаясь лбом черного клинка, а после протягивая его тому, кому он и должен был принадлежать изначально. Острые края располосовали человеческую ладонь до кости, выступившая кровь потекла по запястью, капая на песок, и, как ни странно, рана, как уже привык Антони, не затягивалась... его сейчас не волновал никто вокруг, кроме того, кто распахнутыми очами взирал на все это безумие и никак не мог осознать и сопоставить со своим менталитетом то, что ему предлагали, а главное принять это. «У-у-у, как у вас все запущенно. Но я все же благословенной святой семерке успел вовремя. Во всяком случае, вы друг друга пока не поубивали, — со скутера, что завис над ними, свесился любопытный Шиязу. — Эй, Аоду! Я бы не стал так принципиально жрать того, кого выбрал твой брат, причем, даже признал себе равным!» Дах отреагировал сразу: прыжок, взмах крыльями... И если бы не умение Шиязу виртуозно управлять гравискутором, ящер бы лишился части себя одномоментно. Но тот, выйдя из крутого пике мертвой петли, только хохотнул и, поддав скорость, прежде чем умчаться вдаль, кинул на прощание: «Пока не разберетесь между собой полюбовно, с этой планеты не выведу, взрывные юнцы! Так и знайте!» «Вот же ж чешуйчатый геморрой», — Антони перехватил клинок так, чтобы его режущий край не соприкасался с кровоточащей раной. Оттенок крови ему показался непривычным, каким-то маслянистым со странным зеленым отливом. Но как только лезвие оказалось далеко от пореза, тот стал медленно затягиваться. «Нашел кому верить, ящеру, что потерял всю свою честь, раз предстал в половинчатом состоянии, да еще и голым перед чужаками», — тут же Тони мысленно огрел Аоду. «Он в таком состоянии из-за тебя вообще-то. И это действительно недоразумение, твой брат отдал мне этот клинок с единственной целью. Чтобы я, найдя тебя, передал его тому, кому он принадлежит по праву». Черный птарх подлетел к сидящему человеку и, приземлившись на все четыре конечности, вновь хмуро воззрился на неожиданную помеху в его личном семейном счастье, с которой его свела сама судьба. «Допустим, Адаху принял тебя из-за того, что ты обладаешь даром Луноликой Птиарх... — и, видя, как радостно растягивает губы в улыбку Антони, вновь отступил от этого непонятного выбора брата. — Я сказал, допустим. Этим даром обладают не только дахи, но и другие разумные расы, и в этом нет ничего удивительного. Так что, я не понимаю брата, с чего именно ты, а не кто иной? Почему?!» И снова невольно зашипел, когда Тони протянул к нему свободную от клинка руку: «Не принижай меня этим жестом, несчастный, если не хочешь чтобы я тебе откусил голову! Как уже тебе говорил, что я часть семьи, в которую с какой-то радости взяли тебя. И не могу быть ничьим учеником, тем более тебя — лысый бескрылый!» «Прости, я не хотел тебя принижать ни в коем разе, просто меня не слушается тело, помоги мне встать. И прошу, больше не вызывай эту чертову вибрацию клинков! Еще раз пройти через это прямо сейчас я вряд ли смогу, при этом не подохнув...» Птарх осмотрел несуразно сидящего жалкого человека и, тяжело вздохнув, приблизился. Черная, словно ночь, антрацитовая ладонь осторожно коснулась белоснежной. Мгновения слились в бесконечность, как эти двое, прикоснувшись все же друг к другу, став пусть всего лишь на короткий миг единым, изучали через касание того, кого им обоюдно подсунул Адаху. И Тони, осознав, что Аоду прямо сейчас не собирается его съедать живьем, переплел с ним свои пальцы, рывок был мощным как со стороны человека, так и даха. Птарх распахнул серебристые очи от удивления, он и не думал, что это существо будет настолько сильным, а Тони недоуменно смотрел на дрогнувшего перед ним даха, еле соображая, почему крылатый уступает его натиску и с чем это связанно. «Люди... что попадались мне ранее, не были столь сильны, как ты», — первым прервал их противостояние дах. «Я — Антони Велли, и, если честно, то и сам не понимаю, что со мной происходит после того, как Луноликая Птиарх, мать Адаху, впрыснула в меня свою слюну». «Убери клинок в портупею», — вдруг попросил Аоду и, прервав зрительный контакт, отвернулся от Тони, но, не расцепляя его хвата руки, потянул осторожно человека вверх, помогая подняться на ноги. «Разве ты не возьмешь то, что принадлежит тебе?» — не поверил услышанному Антони. «Я не могу принять этот клинок от тебя...» — замялся птарх, а после, выпрастывая руку, отступил вновь от человека. Антони, теперь стоя рядом с дахом, мог его сопоставить с другим, тем, чей клинок до сих пор сжимала его рука. Конечно, он догадывался, что, забирая клинок пары, Аоду обязан по ритуалу отдать свой, вынув тот из груди. Если бы этот меч передавал сам Адаху, Аоду так бы и сделал. Тони в этом не сомневался ни на секунду, даже до рождения от птиарха совместных детей пара могла в крайнем непредвиденном случае обменяться клинками. Но вот отдать неизвестному часть себя, даже в обмен на ту часть, что принадлежала любимому брату, чернокрылый точно пока не мог. И Антони, мысленно обругав себя за этот недальновидный поступок, ловко убрал клинок за спину, поместив тот в портупею. «Что будем делать?» — спросил человек даха. «Думаю, найдем ублюдка-проводника, хотя хамелеоны еще те засранцы, и нам так просто это сделать не удастся. Но я бы точно не стал доверять тому, кто располовинил себя, словно решил заняться сексом со всем миром», — проворчал недовольный дах, совершенно не беря во внимание ранние слова Тони о том, что ящер совершил это исключительно для поиска Аоду. Перемещаться в сторону их разбитого ранее лагеря, подстраиваясь под резвый шаг черного даха, Тони было крайне сложно, он еще не пришел в себя после приступа, что вызвали совместные вибрации клинков, и теперь явно отставал от вновь начавшего раздражаться на слабость человека птарха. «Слабак». Тони даже возражать не стал. Дах, что шел перед ним, был не меньше Адаху, взрослым, хоть и молодым по понятиям птархов. Но в то же время не таким мощным как лунокрылый, Тони, вспоминая Адаху, невольно их сравнивал между собой, и выходило, что Аоду более изящный по строению той же грудной клетки, не такой, во всяком случае, осанистый. «И хватит нас сравнивать, я не Адаху и не скрываю того, что он в нашей паре был ведущим и более сильным». Эта фраза заставила Тони притормозить, вспоминая матчасть, что еще пытались в него вложить люди. По всем статьям выходило, что Аоду был в паре с Адаху чаще принимающей стороной в сексе, чем дающей. И если учесть, что старший брат признал Тони равным себе, отдав свой клинок, то... он вперился в поджарый круп плавно покачивающийся перед его носом. «Даже не мечтай об этом, твой недочлен вряд ли удовлетворит меня таким способом, — серебро глаз глянуло отмораживающе через плечо на покрасневшего Антони. — Что, перегрелся, раз потемнел ликом?» Добил человека въедливый дах, а когда Тони попытался задействовать скафандр, ничего не вышло. «Что за...» — начал было ничего непонимающий Тони. «Благодари хамелеона за сей сюрприз, он вырубил функцию твоей искусственной кожи дистанционно. Я видел подобные вещицы у черных торговцев, они очень распространены у ящеров и саламандр. Удобно, не спорю, но хозяин может заблокировать в любой момент эту игрушку». Когда они добрались до стоянки, смысл слов Аоду, а главное последствия оказались куда глобальнее. Никаких вещей, ни припасов, ничего... абсолютно. Пропали не только необходимые побрякушки Шиязу, но и те, которыми в этом путешествии пользовался Антони. Человек глянул искоса на жутко недовольного птарха. Что ж, история повторялась, и хотя эта планета была вполне райской, но не для совершенно голого человека. Ночная прохлада уже накатывала, в скафандре Антони и не замечал всех этих мелких неудобств, но теперь он был предоставлен хитрожопой судьбе ящера и добропорядочности совершенно незнакомого ему даха. Аоду мог развернуться и исчезнуть в экзотическом лесу, только его и видели, черное на черном. Но он и так считывал легкую панику без пояснений свалившегося ему на шею человека, что принадлежал брату. Дах, шумно вздохнув, повернулся обратно в сторону леса. «Пойдем, тут одному тебе, облезлому и мягкотелому, оставаться опасно. Вряд ли твой ящер вернется так быстро, как ты на него рассчитываешь. А хищников хоть и мелких, но стайных хватает». Птарх, не проверяя, идет за ним Тони или нет, заскользил плавной походкой в сторону самой чащобы. Хорошо, что человек теперь видел в темноте не хуже, чем днем, но даже это его не спасало оттого, чтобы пару раз навернуться, собирая шишки. «Сюда». В очередной раз потеряв своего проводника, Тони на него случайно натолкнулся, когда уже решил возвращаться на свой страх и риск к первоначальному лагерю, что они разбили с Шиязу. «Хоть ты и видишь в темноте, но слишком слаб, даже для ребенка-птарха». И только Тони хотел возмутиться, как его за руку вздернули вверх и втянули в дупло огромного дерева. Тут было все устлано теплым и мягким материалом. Человек еще пытался возразить чему-то, но дах пришикнул на него, укладывая рядом, так по-знакомому накрывая черным крылом. «Я видел в твоей памяти, как мой брат заботился о тебе...» — об Тони нежно потерлись так по-домашнему и родному. И он вдруг уловил запах Аоду, тот пах одновременно разными нотками знакомыми, в которых он увидел словно цветными картинами образ Адаху и Луарху, а еще тем, что Антони выделил, как собственный запах птарха, и еще одним мощным и совершенно незнакомым. «Это запах нашего второго отца Аори. Ты действительно странный человек, Антони, и в то же время от тебя так сладостно пахнет домом...» «Ты, как и Адаху, видишь все, через что мне пришлось пройти, пока я нашел тебя?» «Да, солнцекрылый очень красивый мальчик, и ты правильно сделал, что взял его в свои ученики, передав его Луарху. Самое разумное решение при сложившихся обстоятельствах», — неожиданно похвалил птарх человека, а после знакомо затарахтел, убаюкивая в тепле и уюте. Где-то в ночи ползали странные многочиленистые чудовища и прочие гады, но тут, в дупле, под охраной птарха Антони впервые выспался всласть после того, как расстался со своим лунокрылым мужчиной. В утренней хмари утра Антони, потянувшись, руками огладил мягкий пушистый бок, так было знакомо и приятно чувствовать упругие остья перьев, и это успокаивающее тарахтение, которое внутри себя вырабатывал дах. «Адаху», — мысленно позвал своего птарха Тони, как ему холодно обрубили все сказочное и прекрасное на корню: «Вообще-то, нет». Тони распахнул испуганно глаза и столкнулся с изучающим взглядом серебристых внимательных очей Аоду. «Проснулся?» «Да...» — замялся Тони, выползать из-под теплого крыла, когда нос еще пощипывало от утреннего холода, не так уж и хотелось. «Ты прав, тебе пока лучше побыть у меня под крылом. Тут по утрам даже иней выпадает, а иногда растения сковывает льдом, потом все тает ближе к полудню, и порой становится даже жарко, но ненадолго». «Шиязу не пролетал мимо?» «Ты про ящера? Думаю, он тебя просто бросил на меня, раз ты нашел, что искал. Извини, но сам я не знаю, как покинуть планету, сколько ни пробовал, все без толку». Это показалось Тони весьма странным, ведь по его информации, и Аори, и Адаху могли пользоваться вратами лабиринта, раз имели сканирующий воротник. Так почему Аоду не смог найти эти чертовы лабиринты? Вывод напрашивался сам, либо дах был слабее своего брата и отца, либо на этой планете не было врат выхода. О возможности их блокировки или переноса на другую планету Тони ничего не знал. И теперь благодаря Шиязу оказался обнаженным под опекой черного птарха. «Шиязу!» — позвал громко на всю менталку Антони, отчего оглушенный Аоду недовольно зашипел. «Чего орешь! Он тебе не ответит!» «Ну почему же, отвечу, — откликнулись им обоим и по-деловому переспросили: — Ну что, общий язык нашли, родственнички? И если да, то второй вопрос — переспали вы или нет?» «Да с какого перепоя?» — начал заводиться на такую подставу Антони. «С такого. Аоду часть твоей семьи, официальная. И пока между вами не произойдет надлежащей близости, мы не сдвинемся с этой планеты. Так что, детки, я беру отпуск на пару дней, позагораю тут на лоне природы, отдохну. Можете меня не благодарить и не искать. Я к вам выйду сам». «Разблокируй хотя бы мне скафандр, скотина!» — возмутился Антони окончательно. «Еще чего. Без скафандра вы куда быстрее найдете общие точки соприкосновений и сэкономите кучу времени. И не надо мысленных возмущений в мой адрес. Если ты и пылаешь недовольством, то вот птарх, что сейчас у тебя под боком, его совершенно ментально не проявляет, хотя внешне и выглядит как сама недоступность. Так что...» — дальше связь, после того, как намерения Аоду сдали с потрохами, резко оборвалась, словно ее отрубили. И сколько бы Антони не кричал в пустоту эфира, тот больше не отзывался. «Почему ты не возмущаешься?» — теперь он взялся пытать и своего невольного спутника. «Эта пустая трата времени...» — замялся тот, а после вообще отвернулся, спрятав голову под свободное от Тони крыло. «Куда это ты прячешься от меня, давай выкладывай, что имел ввиду этот чертов ящер по поводу твоего отношения ко мне?!» — Антони руками вцепился в укрывающее его крыло и начал, раскачивая, тормошить лежащего рядом с ним даха. Тот не сопротивлялся, даже возмущения не стал выказывать, а просто чуть сместился набок, поворачиваясь к упертому Тони незащищенным мягким брюхом. Прикосновение налитого дахского члена Антони немного смутили, он и забыл, как эти пернатые ими щиплются, нагло щупая своих партнеров и ища куда вставить. Но даже тут Аоду отличался от Адаху. «Приподними крыло», — Тони рвано сглотнул, уставясь в непролазную темноту перьев. «Еще пока холодно», — заметили ему неохотно, но крыло все же приподняли, повинуясь просьбе человека, и давая ранним лучам светила, что заглянуло в их огромное, словно грот, дупло осветить то, что скрывала тень крыла. Тони уставился туда и только по шевелению резвой головки узрел налитый абсолютно такой же черный, как и оперение, стояк Аоду. Человек осторожно рукой огладил член даха и, услышав на всю менталку восхищенный вздох, прижался к птарху сильнее. «Ты не против, ведь так, этих прикосновений?» — Тони прикрыл глаза, дах пах одуряюще знакомо и в то же время немного по-иному, нежели Адаху и Луарху. «Ты по статусу старше меня и я обязан тебе... подчиняться», — и хотя Аоду выдал мысленно данную фразу, Тони прекрасно понимал, что дах просто ею оправдывается. Ну и черт с этим упертым засранцем, он проявит инициативу сам, они переспят, Шиязу вернется и все втроем продолжат путь туда, где будет ждать их все остальное семейство. Дахский член радостно изгибался в его руках, пытаясь ответно ущипнуть ласкающие его пальцы крупной раздваивающейся головкой. Вот он прищемил сразу два, и вдруг Тони, сам того не понимая зачем, скользнул внутрь по обильно выделяемой смазке в уретральное отверстие этого обрадованного его близостью игривого органа. То, как это невольное проникновение заставило конвульсивно выгнуться даха и как он, хрипя, задрожал в руках, возбудило Тони. Щель, куда попали его пальцы, оказалась весьма крупной, жаркой и влажной. Он добавил еще один палец, введя теперь три до самого упора, и то, как птарх, хрипя от возбуждения, весь затрясся под его боком, натолкнуло Антони на нужную мысль. «О, лики крылатых богинь, что ты со мной делаешь?» «Тебя разве там никто из семьи не ласкал, к примеру, языком?» «Не-е-ет...» — выстонал на всю ментальность птарх, он зашкряб когтями задних конечностей, цепляясь руками за шершавую поверхность стен дупла, крылья вздрагивали на каждое движения пальцев Антони внутри подтекающего канала уретры. Человек подвинулся вплотную и, совместив головки членов в ладонях, своей нажал на раскрытую надвое птарха. Член погружался медленно, но верно в пульсирующую плоть, жаркую обжигающую своей теснотой. Кто из них первым сошел с ума от этой близости, трудно было понять. Аоду, испытывая тянущее жжение и небольшую боль, было дернулся от Антони, но тот вцепился намертво в пульсирующий фаллос даха и несколькими накатами погрузил свой внутрь до упора подобравшихся яиц. «Сумасшествие...» — Тони качнул бедрами для пробы, тем самым вызывая судорогу чернокрылого птарха, он практически вышел из сочащейся обильной смазкой уретры, а после, плавно задвинув, словил всплеск ответного кайфа крылатого, залившего всю ментальную сферу в округе. «Тебе же это нравится?!» — маневр повторили, и, когда невменяемый Аоду потянулся вместо слов признания к нему ликом, перехватив раскрытую головку даха только в одну руку, притянул освободившейся за шею возбужденного птарха. Тот лез лизаться, уже ничего не соображая, и, когда Тони, толкнувшись опять до упора в горячую уретру, поймал ртом высунутый язык даха и, пропустив внутрь, сделал пару сосущих движений, Аоду, забившись в его уверенных руках, обильно кончил, струей спермы выдавив наружу трахающий его туда человеческий член. «Как давно у тебя не было близости?» — Тони с удовольствием отдался вылизыванию дахского гибкого языка, тем более тот, скользя по еще не кончившему члену, собирая свое семя с залитого человека, посылал приятные волны его носителю. «Я точно не помню, не могу сказать сколько был в состоянии спячки, пока случайно не сбежал из показательного куба». «Значит, с того самого времени, как тебя выкрали уору?» «Выходит так, жаль, что у тебя он мелкий, хотя, когда ты меня трахал туда, у меня было чувство, что я либо кончу, либо сдохну от такой острой необычной близости». «Но не сдох же?» — заметили весьма ехидно. «Издеваешься?» — попытались обиженно отодвинуться, но Тони не дал. Антони огляделся вокруг, свет уже полностью залил их убежище и в нем стало даже жарко, еще бы, они тут вдвоем знатно надышали. В принципе, дупло было весьма вместительным, конечно, крылья птарх на полную бы вряд ли расправил, но при желании таких, как Аоду, тут можно было бы разместить, как минимум, двоих, хотя и впритык. К сожалению, по темноте оценить обхват ствола Тони просто не дали, втянув вовнутрь, и он сделал себе пометку оглядеть хотя бы снаружи, когда они отсюда будут вылезать. Но проблему своего стояка он пока, в отличие от Аоду, не решил, посему, вновь притянув зубастый дахий лик, указал на взведенный перевозбуждённый член, мысленно показывая картины, как его ублажал Адаху. Черный птарх только хмыкнул, но вновь повиновался, оплетая человеческий член языком и услужливо скользя по нему. Зрелище возбуждало, чернокрылый был красив по-своему и не уступал своему крупному брату. Тони чуть прикрыл глаза, мысленно пытаясь найти лунокрылого птарха. Но что-то в этот раз пошло не так, меч не вибрировал, вернее его вибрации вызвали ответ у того, что пока еще находился в ножнах. Несмотря на черноту кожи лика, Тони вдруг понял, что Аоду покраснел, лоснящиеся скулы покрылись темно-бордовым оттенком. Это было трудно различимо, но его ладони, когда Антони ими прикоснулся, определили с точностью, птарх полыхал и вновь, судя по налившемуся черному стволу фаллоса, что упирался в мягкую моховую подстилку, был крайне возбужден. Антони подал ему прямо в глотку бедрами и через пару мгновений излился, затопляя ментальное пространство сексуальным всплеском и нахлынувшим ответно с ним удовлетворением. «Я придумал, как тебя удовлетворить». «И как же?» — Аоду, продолжая тарахтеть, вылизывал вновь Тони. «Задницей поворачивайся», — усмехнулся тот и, сжав руку в кулак, сунул под нос заинтересованному птарху. Тот поалел еще сильнее скулами, а после, молча раскрыв пасть, погрузил руку Антони буквально до локтя в теплоту глотки, вязкие слюни обильно потекли, обволакивая конечность человека. «Если откусишь, убью», — предупредил младший Велли Аоду. «Я еще не потерял рассудок, хотя с тебя, человек, можно точно рехнуться», — ухмыльнулся тот ответно с полным ртом, а после, отпустив обильно обслюнявленную руку, неуклюже развернулись к Тони задницей, хвост нервно мотыльнулся, прежде чем его отвели в сторону, открывая то, что под ним. Задние лапы подрагивали не то от нервов, не то от предвкушения, птарх переступил ими, расставляя шире. Антони поймал сухой ладонью нервно бьющий хвост и тот, обвив его конечность, подчиняясь, застыл неподвижно. Ментально Аоду выдавал целую смесь непонятных Антони эмоций. Но когда рука человека, огладив тугой вход, размазывая слюну по кругу, чуть нажала на сфинктер, задница птарха послушно раскрылась, пропуская внутрь мягкого нутра руку человека. Тони уже внутри сжал ее в кулак, на что птарх выстонал горлом громко и утробно, черные крылья расправились, заполонив все свободное пространство над головой Тони. Дах поправил стойку, еще сильнее выгибаясь в пояснице и отклячивая зад назад, вбирая тем самым руку Антони внутрь до самого локтя. Тот с хмыком потянул ее обратно и, практически вытащив, вновь плавно задвинул, проминая по передней стенке все, что только можно было у дрожащего перед ним даха. «О, да-а-а-а-а! Как давно у меня подобного не было...» — выстонал тот, и, когда Тони повторил сей маневр рукою, сам ответно попытался насадиться на предоставленный ему заменитель члена. «Погоди», — Тони, припомнив странную функцию члена щипаться, вытащил руку практически полностью из задницы птарха. А чуть позже, вспомнив дахское строение, стал на ощупь искать, осторожно проминая мягкие податливые стенки. То, что заменяло птархам простату, он нашел практически сразу, налитое выпирало существенным бугром. И, когда пальцы Антони, это нежно сжав, стали массировать, Аоду заорал в полную глотку. Надолго птарха не хватило, оргазм накатил мощно, зажимая спазмом кишечника ласкающую в нем руку, семя выплескивалось на подстилку порциями и его было в разы больше, нежели то, что мог Тони лицезреть у того же Адаху. Несмотря на курьезность ситуации, что он намертво застрял, и главное, чем и где, зрелище кончающего Аоду заполонило все его метущиеся мысли. А потом задница расслабилась, давая выскользнуть из нее. Аоду, как только его попустило, уверенно притянул Антони к себе обоеми руками и, пока не вылизал всего от макушки до пят в благодарность за сногсшибательный секс, не отпустил. «Знаешь, я хотел бы чтобы ты также взял меня и сделал своим, ведь, как я понимаю, сверху ты был только с Адаху», — птарх с таких щедрот, что предложил ему человек, замурлыкал активнее, усиленно тарахтя, хотя мыслью положительный ответ озвучивать не стал. Но то, как об Антони нежно потирались мордой, и так было понятно, что они поменяются местами во время близости и не раз. Но пока светило было уже высоко, ну, а кушать после секса очень даже хотелось. Посему, птарх, оставив человека в защищенном дупле, отправился один на дневную охоту.