Птархи. Часть вторая: Пути космоса

Антони очень нервировало, что дамы-стражницы оттерли их во внутренние покои гнезда и там оставили под неусыпным конвоем. «Все нормально... не волнуйся, даже здесь чувствуется запах течной девы», — Аоду раздувал ноздри, Адаху на это только хмыкал и хищно облизывался. Природа брала свое, и мужчины-дахи прекрасно понимали, зачем они здесь и что от них требуется. Тони попытался уловить хоть что-нибудь... хотя кто бы ему еще объяснил, чем пахнут течные крылатые дамы. Тем более, как только они влетели в гнездо, ему вообще казалось, что ему полностью отрубили обоняние, уж больно тут все казалось стерильным, более того, даже чем-то выжженным. В прошлом ему уже объясняли понятие «запаха» для даха. И вот теперь от нечего делать Тони решил поэкспериментировать, «прочитать» окружающее его пространство. Сначала вроде ничего не изменилось... как с какой-то попытки вдруг стало казаться, что его острое зрение сильно подводит. «Что это?» — Антони попытался смахнуть вившуюся перед глазами пелену, как прикосновение к ней дало целый ряд ассоциации и необъяснимых объемных картин в голове. Тони даже с непривычки отпрянул, чертыхаясь уже вслух. «Я же говорил тебе, это невоспитанно», — осадил сквернословие бывшего человека Адаху. «Прости, кажется, я только что понял... как для вас это самое «пахнет»!» — скривился тот в ответ. «М-м-м, — проверили картину в голове Антони, — люблю сумеречнокрылых красоток! — масляно поглядывая в сторону на того же окраса братишку. — Они такие жаркие и энергичные!» «Подбирали явно по твоему вкусу, — скривился Аоду. — Мне вот ваш окрас с Антони больше нравится, нежели черные перья». «В следующий раз будет по-твоему», — мурчал сытый только предвкушением Адаху, виляя усиленно хвостом. Оставалось только выслушать отцовское напутствие от Аори, что обязательно включал ритуал. И... А вот что дальше, Тони старательно пытался даже не думать. Аори появился через какое-то время в сопровождении своей довольной до безобразия матери. Сумеречноликая, громко мурча, подошла плавно к стоящему возле Адаху Антони: «Мне поведали, что ты наделен даром, бывший человек». Интересно, а когда к его определению стали добавлять «бывший» или «не», задумался серьезно Тони, но в данный момент, когда рядом с головой нежно скалилась огромная пасть с острыми пластинами зубов, как-то память работала с лихими перебоями. «Ну, вот в первый раз чуть голову не откусили и снова дежавю», — не удержался мысленно Антони, отчего черноликая птиарх заразительно рассмеялась. «А ты забавный, Антони», — сказано было, несмотря на громадные размеры и ужасающую ментальную силу, что столь давила на присутствующих мужчин, очень по-женски и даже по-матерински. Птиарх сделала глубокий реверанс и припала на брюхо, нагибая к Тони грациозную шею, теперь ее золото внимательных очей было на уровне испуганных его навыкате глаз. «Я благодарна тебе, избранник луноликой птиарх, за то, что вернул мне моего любимого внука. И в благодарность я приму твоего родителя, как собственного сына!» Тони замер... вот оно, эта благородная крылатая дама сама вызвалась сделать прививки его отцу Джероми Велли и тот, если великие крылатые богини дахов позволят, станет... В этом случае определить, кем будет его родитель, Тони не брался, он и сам не знал досконально, что из себя представляет на данный момент. Но его папе дали шанс наравне с ним, и это было куда лучше, не имей он его вообще. И тут мысль Тони, метнувшись в сторону, невольно напомнила еще об одном человеке. «А Фил Кери, пара Хархи, что будет с ним?» — перед глазами снова висела, как живая, запись бесчеловечных опытов: вот лазерный скальпель вспарывает грудную клетку извивающемуся в путах несчастному человеку, вернее изгою, подстилке дахов, которую к несчастью для него выбрал один из птархов. «За него просил сам Хархи, и так как наша скорбь ушла и траур закончен, мы не видим смысла отказывать столь достойному птарху, живущему в тени нашего гнезда. Тем более именно он отвечает за свою бескрылую пару, как старший». Да, Фил Кери почему-то не нравился Адаху, странно, вроде как инструктор всегда стоял горой за своих учеников. Но Антони, помня военную науку, прекрасно осознавал, что среди засланных к крылатым людей хоть один должен работать шпионом для человечества. Отец? Трудно представить. Джероми Велли был чокнутым фанатиком и ученым, вряд ли его могли подмять под себя военные. Старший брат убитого Марина Смита и сам погиб, и потом, во всех записях, что смог найти Антони, фигурировали его отец или инструктор, из чего он сделал вывод, что старший Смит появился на планете дахов позже этих двух и, возможно, программы ученых не коснулись его в полной мере. А вот Фил Кери... да еще в свете тех безумных экспериментов, что над ним проводили, мог и сломаться. Но даже так Тони не хотел своему бывшему учителю зла. Если тот станет рыть под него, вот тогда он и предпримет необходимые для нейтрализации шаги, и потом Хархи... Как понял Антони, птархи не выбирают тех, кто прогнил основательно внутри себя, а значит Фил Кери изначально был неплохим человеком. «Но вам пора, наша дочь ждет вас, и помните, вы все трое должны принять участие в ритуальном зачатии». А вот эта фраза птиарха Тони прибила наповал, а он уже и забыл, ради вообще кого проделали столь длинный путь. «Главное, вообще выжить», — на столь не оптимистической ноте Антони вместе со своими птархами под конвоем увели в центральную часть гнезда. Аори умилительно смотрел им вслед, еще бы, он точно гордился сыновьями и их знаменательным взрослением, а его мать желала кучу благ и упитанных, здоровых, славных детей. Троих. И никак не меньше. *** Во внутренних покоях привратницы под странную гортанную песнь приступили к последней подготовке будущих отцов. Под хохотки у Антони отобрали всю одежду. Он впервые слышал, как смеются птиархи звонкими переливами, иногда мысленно улавливая, что дамы его считают занимательным и славным. «Видно они меня воспринимают как экзотического зверька», — сделал тот не самый веселый вывод по отношению к себе. Тони, прикрывая ладонями свое сжавшееся хозяйство от внимательных глаз привратниц, старался спрятаться то за Адаху, то за Аоду. Но те словно не замечали нервные метания человека, тем более тут полосы тумана стали столь плотными, что ноздри Тони защипало. Мозг стал лихорадочно искать ассоциации и подкинул целую нарезку. Так пахли хризантемы в парке, по которому они любили гулять с сестрой Каси, только здесь аромат был прогоркло-навязчивым. Птархи не сопротивлялись и все процедуры с натиранием странными маслами перьев и кожи выносили с гордостью, а когда Тони попытался бегать от привратниц вокруг них, Адаху прицыкнул на него: «Стой смирно и дай девам обтереть тебя, зачатие новой жизни — великий ритуал! Так что не превращай его в балаган». И Тони ничего не оставалось, как позволить на себя вылить целый кувшин точно такого же масла. После им принесли три кувшина, и по запаху это был все тот же сок иллу. «Да, в этой смеси он есть, но тут еще добавлены другие ингредиенты, что будут поддерживать нас во время зачатия, но тебе лучше такое не пить», — принюхался к одному из сосудов Аоду, прежде чем выхлебать его весь. Сумеречнокрылый, сладостно потянувшись после выпитого, отправился к открывшейся им анфиладе, откуда шел самый убойных запах. «И то верно, — Адаху выпил свой, а после глянул расширенными зрачками на Антони. — Птиарха мы возьмём на себя, тебя она вряд ли подпустит. А я не желаю чтобы ты лишился головы или конечностей». «Но нам же было сказано, что все трое должны участвовать в процессе зачатия...» — с одной стороны, услышать, что ему не надо будет подходить к опасному птираху во время течки, радовало, но правила, как же быть с ними? И еще грело душу осознание того, что его защитят. «Это значит, что твоя сперма, как и наша, должна попасть в родовые пути сумеречноликой птиарх. А вот как оговорено не было», — успокоил Адаху Антони, а после масляно глянул на зад виляющего радостно хвостом Аоду. Тот уже было скрылся в проходе и совершенно не обращал внимания на то, о чем беседуют сзади него, так как на широком мягком ложе возлежала она, та, что готова была дать новую жизнь, и что при этом задумал его брат, Аоду не мог даже представить, ему явно было не до этого. На вошедших мужчин глянули свысока, а после, встав с ложа, повернулись фигурально задом. Хвост чуть отвели вбок, показывая налитые складки половых губ. Тони замер, это походило на темно-бордовый бутон розы, в середине которой все сжималось и пульсировало. Дама повернула к мужчинам божественный лик и прожгла каждого золотом полыхающих негодованием глаз: «Если бескрылый сунется ко мне, сожру. Мне все равно, что считают матери. Я вынашиваю детей и в своем праве. А вы двое можете делать все, что посчитаете нужным, но трое младенцев должны быть зачаты», — дали добро Адаху и Аоду, при этом надменно отвернувшись. Птархи переглянулись пьяными взглядами: «Ты будешь первым», — Адаху игриво наскочил на черную спину Аоду, прикусывая тому шею, подчиняя. «Но, брат, почему я?» — тот нехотя сопротивлялся, тем более запах течной самки забивал разум. «Так надо», — Аоду за зад потянули на себя, хвост задрали и, проведя под ним свободной рукой, заставили раскрыться анус. Адаху, хмыкнув, завалил своего брата набок, тот только крыльями хлопнул от неожиданности, одну лапу задрали вверх, раскрывая перед глазами Тони с чуть сизым оттенком брюхо и уже давно вывалившийся из половой щели член, тот раздвигал половинки головки, пошло причмокивая. «Главное, ты не должен слить раньше времени, братишка!» — в задницу толкнулись, плавным рывком натягивая на полную. Сок иллу, гормоны, запах течной суки — все смешалось в кровавую кашу удовольствия. «Тони, ты знаешь что делать, как тогда на планете уору... только поспеши и постарайся слить в него сперму как можно глубже...» — Адаху выплескивал слова в его голову рывками, как и двигался в стонущем под ним Аоду. И до Антони наконец-то дошло... он приблизился к своим птархам, огладил нежно поджарое брюхо Аоду, тот видно попытался его неосознанно цапнуть, но его шею прищемил пастью Адаху, придавливая к полу и не давая сильно рыпаться. Антони поймал двигающийся, обильно подтекающий член Аоду руками и, приставив к его раскрытой широкой щели налитый свой, толкнулся внутрь. То, как на все ментальное пространство расцвел похотью сумеречнокрылый, привлекло даже ожидавшую их даму. Та оглянулась на двигающуюся отдельно от нее связку, золотом глаз отслеживая каждого. Тони, качнувшись еще пару раз, кончил, протяжно застонав, головка члена Аори при этом сжала у основания его погруженный вовнутрь член, словно сцеживая остатки. «В сторону», — Адаху вышел сам и, смотря, как отвалился от Аоду человек, помог брату встать на дрожащие конечности, доведя того до птиарха, подпирая услужливо боком. Тони устало сполз у стены рядом с выходом, отрешенно смотря, как сумеречнокрылый пристроился сзади так и возлежащей к ним задом течной крылатой дамы. Аоду руками надавил ей на талию, заставляя сильнее прогнуться и выпятить ягодицы на него. Птиарх была явно не против такого, подстраивая свою стойку как удобно мужчинам, распахивая огромные крылья и громко вскрикивая при проникновении внутрь себя. Когда же Адаху вновь навалился на Аоду, введя на всю длину тому в задницу член, связка задвигалась, сначала рвано, затем в такт... Меж тем на Антони наваливалась усталость. Запах и ментальный шторм трахающейся тройки бил по мозгам, наверное, зря он не выпил того самого сока иллу, ведь смотреть, как эти двое в экстазе покрывают друг друга, сливая свое семя каждый раз в ставший огромным набрякший бутон, было неимоверно жутко и одновременно красиво... по лепесткам гениталий птиарха давно текло их смешанное семя, и когда Аоду занял место сзади Адаху, бывшего человека Антони Велли накрыло спасительным сном. В первый раз очнувшись, он понял, что кто-то укрыл его теплыми шкурами. «Наверное, привратницы». Рядом стояла вода и знакомые плоды, что росли рядом с домами дахов. Тони съел один, запив водой. Птархи до сих пор выполняли долг, трудясь над постанывающей крылатой дамой. Он не понял, как на сытый желудок провалился снова в спасительное марево, выплыв из него только тогда, когда все закончилось. Адаху и Аоду спали рядом с ним по разным бокам, вновь прикрывая его надежными крылами. Самой девы не было, как видно... зачатие прошло удачно, в помещении царила полутьма и рядом со спящими стояли кувшины с питьем и новые подносы с фруктами. Им дали выспаться, поесть, а после ненавязчиво, но с упертой неотвратимостью выгнали из гнезда, вернув Антони его одеяние из перьев. Оставалось только долететь до дома Адаху на гребне одной из долин в отдалении от властных дев и там отлежаться всласть. Тони не понимал свой организм, он снова засыпал на спине Адаху, еле цепляясь и стараясь не свалиться с него, впрочем, Аоду следил за ним, кружа рядом. И когда шар дома появился на столь знакомой для Тони скале, он уже думал, что точно не долетит, слетит спящим кулем на потеху громко щебечущим мамумрикам. Аоду успел поймать нескольких, пока те с криками метались у них перед носом, пытаясь спастись от безжалостных хищников. Что ж, мясо для перекуса у них было. А еще и крыша, почему-то все трое чувствовали, что, как только смогут, сразу смоются до долины Молодых, даже не спрашивая разрешения у всесильных матерей. *** «Трахали вы, а вымотался я», — наутро проснуться рядом с горячими боками дахов, ставшими ему по-настоящему родными, было замечательно. Главное, он не лишился головы, и жизнь продолжается. В доме стояла ощутимая прохлада, и от того тепло птархов приятно грело. «Зачатие детей берет на себя не только физические силы, но и ментальные. Твое семя также оказалось внутри птиарха, поэтому энергетику тянули со всех троих», — пояснил ему лениво зевающий Адаху. Аоду заглянул под крыло к Тони и, потеревшись о него, стал вылизывать, к этому процессу присоединился и Адаху. «Может, лучше искупаемся?» — начал было сопротивляться Тони, как Аоду, встав на задние лапы столбиком, подперев себя сзади хвостом, с глубоким вздохом вытащил из грудины завибрировавший меч. Тони сжал зубы до скрипа, его грудь словно прошили огненной болью, что после, размазавшись по всему позвоночнику, осела в копчике. Челюсти снова заныли, его организм напомнил о себе, что он готов вылезти из кокона, превратившись в неизвестно во что. «Вот». Антони протянули свой меч. И тот, врубаясь, запаниковал, меч Адаху, что Тони таскал везде за собой в спинной перевязи, как раз располагался за Аоду. «Погоди, я сейчас, только меч, принесу», — все же правильно, ведь на протянутый меч он должен отдать свой. А у него был только Адаху, да и тот изначально предназначался Аоду. «Нет, ты не понял, я отдаю свой меч, как и Адаху, именно тебе», — сумеречнокрылый покрылся легким румянцем на скулах. «Как это?» — не понял Тони. «В мире дахов тройки у мужчин не редкость, — напомнил Адаху, нежно улыбаясь Тони. — И также случается, что двое отдают свои мечи третьему, я поправлю твою перевязь, чтобы вместились оба». «А что же отдает тот, третий?» — не понял Тони окончательно. «Бывает по-разному, а когда ничего, если его меч был уже забран другим птархом. Ты будешь нашим... — в мозгах Антони снова изрядно покопались и, найдя сравнение, обрадовались. — О! Оруженосцем!» Оруженосцем? Он им что, слуга, что ли? Но видя, как Аоду начинает нервничать, младший Велли забрал меч. Сумеречнокрылый сразу повеселел и, виляя радостно хвостом, отправился на охоту. «Объясни мне, чего он так зацвел?» — Тони вертел теперь клинок Аоду, боль в грудине утихала, да и зубы нудно чесаться перестали. «Ну, ты был первым принят матерями, как моя официальная пара, поэтому твой статус оказался выше Аоду и приравнен к моему. Он же, протянув тебе меч, пошел, как вы говорите, ва-банк. Если бы ты отверг меч, он остался бы на уровне младшего мужа, а так принятием клинка ты сделал его равным нам обоим. И я тебе за это благодарен как никогда», — у Антони забрали клинок и, отложив в сторону, уверенно завалили под себя, усиленно вылизывая и недвусмысленно потираясь щипающимся членом. Так что, когда Аоду вернулся с охоты, обед немного отложили, практически до ужина, наслаждаясь близостью друг друга. На окраине поселения дахов в их доме на скале они пробыли долгое время, практически один местный сезон, вылетая только на кратковременную охоту в окрестностях за мамумриками и сукисмаками. Всем троим требовался глобальный отдых, даже встретиться с отцом Тони его птархи не дали. Объяснялось это тем, что тот прошел через процедуру прививки и теперь отлеживался, охраняемый своею парой. Да и Берга Кери с Малором к нему не подпустили. Хотя бывший товарищ и друг прилетал на своем птархе, отчаянно ища с Антони способ увидеться. «Почему я не могу поговорить хотя бы с Бергом? С отцом, допускаю, ему сейчас не до разговоров, но Берг... Он же прошел давно прививку и, как я понимаю, уже пришел в себя?» — недоумевал Тони, выспрашивая у своих крылатых мужчин. Тем более после той заварушки в космосе они не виделись ни разу, а так хотелось просто поговорить на подзабытом человеческом языке. «Дело не в этом, — замялся Адаху. — Малор, его пара из другого гнезда, а из-за пробуждения древнего и всей истории с Луарху от подобных встреч лучше пока воздержаться. Пообщаетесь через несколько сезонов, а лучше через один цикл». При этом дах отводил ледяные глаза в сторону и явно что-то недоговаривал. Аоду же на вопросы отсылал к брату, прикрываясь тем, что долго отсутствовал в тени гнезда и сейчас в политике птиархов-матерей вообще полное ничтожество. Ну, а когда встречи с Антони стал искать Фил Кери через свою чернокрылую пару, дахи тут же лихо засобирались в долину Молодых. «Может, Фил стал под меня рыть? И птархи решили на своем уровне нас с ним развести, опираясь на семейные традиции и кланы?» — решил безрадостно младший Велли. Спрашивать пока было бесполезно, но Тони понимал, что его крылатые что-то мутят, не давая при этом рыться у них в головах. Так что через пару дней Тони уже восседал на спине Адаху, который сильными ударами крыльев набирал высоту. Аоду летел следом, прикрывая им спины, груженный баулами необходимых вещей, и их взор был направлен на долину Молодых. Антони чувствовал теплоту двух чуть вибрирующих мечей, украшавших его спину, а еще нежные взгляды сумеречнокрылого, что, кажется, цвел, предвкушая приятное путешествие, на всю округу. Тем более там в долине любящие отцы ждали своих теперь уже спаянных, как истинная тройка, сыновей. *** После того, как компания птархов под предводительством Адаху и с ушлой лапы Шиязу разгромила огромный оплот уору, нападения на планету дахов прекратились хотя бы на время. В долине Молодых крылатые мужчины вели свое неспешное хозяйство, занимаясь охотой и сбором спелых плодов, делая запасы в глубоких пещерах, где даже в жару стоял промозглый холод и стены украшали живописные друзы льда. Крылатые ждали холодного сезона, наполненного бесконечными ветрами с сильными порывами, обильными ливнями и градом. Тогда летать над плато будет очень тяжело, да и зверье попрячется, пережидая природные напасти. Антони прогуливался на пару с Рыжиком, пробираясь по тонкому уступу, что тянулся далеко вдоль кряжа внутренней стороны долины. Рахту, что отзывался только на имя, данное ему Тони, пока не брали на охоту. Да и носить человека на спине ему все еще категорически запрещали. «Не горюй, меня тоже не берут», — успокаивал его Тони, и если ему как раз на охоту совсем не хотелось, то вот желание этого дахского подростка поучаствовать наравне со взрослыми в таких мероприятиях он понимал как никто другой. Он тоже в отрочестве часто хотел с отцом побывать во всевозможных взрослых тусовках. Но Джероми Велли все же был ученым до мозга костей и редко выезжал на показательные вечеринки, в том числе и охоту, которая в системе Двойного Кольца устраивали лишь для знати и их приближенных, нередко приглашая туда знаменитостей и успешных исследователей. Рыжик немного припадал на задние лапы и пахло от него умопомрачительно-сладко, так по-родному знакомой до одури смесью выделений Адаху и Аоду. По прибытию в долину Молодых троица обосновалась в своих ранее выделенных апартаментах рядом с королевской парой. И теперь, когда все долги были уплачены перед матерями и состояние здоровья восстановлено, уже несколько раз менялись на ночь с Луарху и Аори своими младшими партнерами. Да, статус Тони был равный его мужчинам, но по возрасту он все равно считался младшим в их тройке. Конечно, у него каждый раз спрашивали разрешения перед этим, и, если Антони не хотел секса с отцами, то его не заставляли силой, отлюбливая за ночь на всю катушку сами. Ну, а если Антони немного хотел отдохнуть от прессинга любимых, он сам уходил к Луарху и Аори и те тут же отсылали недовольного Рыжика к своим сыновьям. Царственная пара была куда нежнее с ним, относилась более бережно, предусмотрительно и не утрахивала на полную, как сорвавшиеся с цепи Адаху и Аоду. Те же мало того, что перепихивались периодически между собой, успевали за ночь укатывать еще и Антони, отчего тот был весьма измотанным и иногда очень даже злым. Они отошли от главных пещер уже достаточно, и когда вид на входы в них закрыли широкие листья бурной местной флоры, Тони поманил Рыжика в один из сухих гротов, хорошо освещенный, с приятным узким колодцем в середине, что позволял литься свету сверху... Он огладил тут же все понявшего молодого птарха. И Рыжик, счастливо виляя хвостом, полез мордой прямо под его перьевую юбку Тони, вылизывая эрегированный член и поджавшуюся мошонку своего вожделения. Клинки вновь за спиной завибрировали... Тони был обязан носить их все время, если выходил из комплекса пещер, облюбованного крылатыми мужчинами. Грудина заныла следом, и он, сжав зубы до ломоты в челюсти, громко простонал. Боль прошила по позвоночнику волнами несколько раз, но после откатила, оставляя похоть. Язык Рыжика скользил по его члену, умело подрачивая, все же старшие мужчины юношу уже поднатаскали в постельных утехах. При этом дах не сводил с Антони распахнутых глаз, проецируя на менталку открытое желание, приправленное одуряющим возбуждением. И когда Тони толкнул его на бок, заставляя лечь, крылатый для удобства приподнял хвост и одну из задних лап, показывая вывалившийся из щели раскачивающийся член. Залупленная головка раскрылась широкой уретральной щелью, обильно подтекающей вязкими выделениями. Тони, сорвав перьевую юбку, опустился перед ним на колени, зажимая ими нижнюю лапу Рыжика, и, поймав одной рукой подрагивающий стояк даха, придержал... головку пальцами. Его член надавил на уретральную щель даха, Рыжик, охнув, руками зарылся в мягкий мох, что устилал всю поверхность пещеры. Дах явно боялся на инстинктах навредить Антони, но тот, видя, как подрагивающая задранная лапа выпускает отросшие смертоносные когти, понял, что проникновение оказалось болезненным. Он застыл, давая привыкнуть, свободной рукой скользнув по промежности к анусу крылатого. Задница Рыжика открылась тут же и из нее побежала белесая струйка. Ноздри Антони расширились, жадно вдыхая, смесь спермы Адаху и Аоду сорвала все предохранители. Тони рукой обвел широкий разработанный вход и, не мешкая, погрузил внутрь жара по запястье. Рыжик вскрикнул, рассыпаясь призывной горловой трелью, обалдело поймал взгляд Антони, потянулся к его рту своим, выставляя призывно длинный язык, который Тони тут же втянул в себя, пропуская глубоко в рот, посасывая и лаская. Теперь даха накрыло похотью, и, когда Антони, найдя нужное уплотнение, промял, птарх затрясся, выгибая, как мог, крылья. Уретральная щель потекла еще сильнее, и возможность отыметь ее, проникнув на полную, стало куда реальнее. Что Тони незамедлительно и сделал, прислушиваясь к ментальному шторму крылатого, и, не найдя там даже отзывов боли, совершив небольшой откат бедрами, повторил маневр. Его рука теперь входила куда глубже. Дах дрожал, сопел, истекая слюной, продолжая своим языком скользить во рту Антони. Его налитый фаллос вибрировал при каждом погружении члена Тони до упора, а одуряюще двигающаяся рука человека, что подтрахивала сзади, привносила еще больше ярких образов, поднимая волну возбуждения вверх, захватывала Антони, подстегивала к продолжению активных действий. Хватило обоих ненадолго. Дах отпрянул от рта Антони и, оскалив острые смертоносные зубы в широкой гримасе, слил, струей спермы выталкивая член Тони из себя и зажимая задницей его руку у себя глубоко внутри. Тони был к этому готов, он дал сперме чуть стечь, толкнувшись обратно в пока еще широко раскрытую расслабленную уретру, и, догнав в несколько толчков, кончил ответно. Теперь оставалось подождать, когда анус ослабнет, и можно будет вытащить из Рыжика застрявшую руку. «Только мой, Антони», — Рыжик, чуть отпыхавшись, замурлыкал, расслабляясь, руку Тони, которой он ласкал его сзади, всю облизали дочиста, потираясь где только можно ушными веерами. После острой близости хотелось спать, и когда Тони улегся у него под боком на подушке мягкого мха, обнимая, его ответно притянули руками ближе и сразу накрыли золотым крылом, словно скрыв от всех остальных, теперь уже уверенно и в своем праве. Наверное они проспали так несколько часов подряд, свет в колодце ослаб, небо стало наливаться цветом крови. Тони, выпроставшись из конечностей Рыжика, нашел свою юбку, крепя ее обратно на талию, пора было возвращаться, скоро вернутся с охоты их мужчины и тогда он сможет показать всем, что его отношения с Рыжиком вышли на новый уровень. «Странный вид секса... но если щель в члене партнера ласкать языком, то это очень даже приятно, да...» — на входе их убежища лежал задумчивый предок. Он осмотрел Антони Велли и даже как-то не стал ерничать о его природе. «Что ж, поздравляю, этот солнцекрылый мальчишка хорош». «Спасибо, Авидей, а вы решили не принимать участие в охоте?» — немного смутился Тони, думая, как давно крылья глади вод тут возлежат и что этот предок слышал из их представления. «У Луарху полно сильных дахов, так что продовольственные запасы сделают и без меня. Надо же было приглядеть за парой расшалившихся мальчишек, коль взрослым сейчас не до них. Так что, да, я тут с самого начала и я очень удивлен, что ты, бывший человек, справляешься в сексе с нами как верхний». Рыжик за спиной Антони скромно засопел, стыдливо ткнувшись ликом в лопатки Антони, как раз между двумя мечами. На что Тони притянул его за шею ближе к себе, не давая прятаться от предка, правда давая уткнуться солнечнокрылому мордой себе в грудь. «Я...» — начал Тони, немного застопорившись. Пообщаться с предком дахов без лишних глаз была великая удача. С Тони рядом все время маячил кто-то из старших в семье, но сегодня повезло. Аори с Луарху отправились в сторону посадочных ступеней, так как не запланировано прибыл шаттл Шиязу, а Адаху и Аоду еще утром умотали на охоту. И, как правильно заметил Авидей, юрких пацанов охрана просто прошляпила, ну а тот, увидев, что мальчишки решили укрыться в других пещерах подальше от лишних глаз, поменял дислокацию для созерцания падающих вод искрящегося каскада. «Ты хочешь со мной поговорить», — подсказал замявшемуся двуногому Авидей. «Да, я не понимаю, что происходит... в последнее время», — Тони присел на первую теплую поверхность выступающей скалы и поманил Рыжика к себе. Тот радостно улегся у его ног, положив тяжелую голову на колени человека. Ему нравилось, когда Тони перебирал его ушные веера и начавший только отрастать благородный ворот, пальцы человека были нежными и ласковыми, и эти незамысловатые движения убаюкивали и умиротворяли. «Пока вы трое принимали участие в ритуальном соитии с сумеречноликой принцессой, я встречался со всеми дахами, чьими половинами стал твой род. Мне было необходимо уяснить, что дает эта связь нам крылатым и что вам бескрылым людям, вернее тем, кто раньше был человеком», — Авидей рассуждал медленно, не торопясь с удовольствием рассматривая, как Рыжик льнет к Тони и как получает ответную ласку. Крыльям глади вод явно нравился этот золотокрылый мальчишка, возможно потому, что окрас у таких, как он, исторически не поменялся. Пальцы младшего Велли, проходя по золото-рыжим перьям, замерли на мгновение от услышанного, прежде чем снова пуститься в путь. И Авидей прекрасно это уловил, хотя Тони пытался блокировать свое сознание, как мог. «Тебе же интересно это, не отрицай», — зеркально уточнил старший крылатый. «Да, скрывать такое глупо... и что вы поняли, о великий?» — сознался Тони, а когда поднял голову, утонул в озерах внимательных очей. Даже общаясь в столь непринужденной обстановке, его продолжали изучать, пристально и всепоглощающие, вдоль и поперек, делая какие-то непонятные для младшего Велли выводы. «Твой молодой друг сущий ребенок, что не уверен в себе. И хотя он силен физически, но эта его особенность ранит и делает весьма уязвимым. Малор переживает за свою пару и пытается сделать все, чтобы бескрылый стал счастливым». «Бергу Кери просто изначально не везло в жизни», — уточнил Антони вывод даха. «Да, я видел его прошлое, оно тяжело, но... не так ужасно, как у двух других». «Отец», — невольно выдохнул про себя Тони, закрывая глаза, встречаться с правдой реальности оказалось тяжко. «Твой родитель силен и любим его парой Рихту, я не волнуюсь за него. Ты же в курсе, какие ваше племя ставило опыты на первых людях, что разделили судьбу дахов?» — младшего Велли явно просканировали, а чуть позже у него в голове заплясали подброшенные картины опытов, причем эти кадры он в записях точно не видел. Древний открыл ему доступ к прочтенной памяти отца и инструктора. И когда Антони увидел кадры, как Джероми Велли вскрывают грудину, то похолодел изнутри. Крики, боль отчаяние, значит отец тоже через это прошел. Но видения резко отступили от его мыслей. «Не переживай, твой родитель силен и не сломлен. А вот... твой учитель, из-за которого не так давно были ободраны вживую несколько людей... он не тот, кем был прежде. И мне тревожно за Хархи. Даже мой собрат не может отрицать, что выбранный им человек резко изменился». Мысль в голове Антони запульсировала, Фил Кери... изменился. Интересно как? Сломался? Озлобился? Что теперь представляет из себя его инструктор, учивший их когда-то ритуальным танцам? «Но Хархи не бросит Фила Кери?» — уточнил он на всякий случай у Авидея. «Нет, мы не меняем пары и разделяем их судьбу до конца, пока кто-то из нас не уходит за грань к праотцам под льющуюся бесконечность любви праматерей летать на вечном небе, усыпанным сверкающими звездами», — Авидей тяжело вздохнул и положил крупную голову на сложенные спереди руки, прикрыв глаза. Его хвост лениво вильнул, а крылья чуть приподнялись, потягиваясь. «Меня принесли сюда из-за него, Фила Кери?» — начал догадываться Тони. «Да, Хархи не нравится одержимость его пары тобой. Слишком много расспросов, которые он не имеет права разглашать. Хархи попал не в лучшее положение. Человек его официальная пара, за которую он отвечает и лелеет, но в то же время его расспросы и попытки связаться с тобой вредят не только тебе, Антони, но и твоим дахам. А они в родстве с Хархи и все считаются единым кланом. Поэтому он попросил Адаху и Аоду унести тебя сюда под белоснежные крылья и защиту Луарху, а также меня. Так всем спокойно, тем более еще не известно, как повлияют прививки на него и твоего отца». Тони вспомнил о ритуале и о том, что после его завершения отца и инструктора по правилам отправят в долину Молодых испытать судьбу. И если еще не отправили, значит... «Тебе не говорят, но твой отец плохо переносит воздействие впрысканной смеси нашей ДНК, и возможно погибнет. А организм учителя пока никак не проявил себя. Из-за этого их обоих держат под сенью гнезда. Как я понимаю, чем старше человек на момент воссоединения с дахом, тем сложнее происходит инициация. Ты и твой друг Берг молоды и пластичны, поэтому генетический материал заработал практически на следующий день. Но на все воля единоликой птиарх, великой матери всех дахов». Антони замер, не веряще глядя в очи мудрому даху. Неужели его отец не выдержит даже первый этап и... умрет? «Не проявление реакции намного хуже, Антони Велли, — Авидей настолько четко сформулировал его имя, что Тони стало не по себе. — Да, твоему родителю очень плохо сейчас и он весьма слаб. Но твоему бывшему наставнику Филу Кери не позавидует ни один выбракованный, клеймённый и сосланный в долину Молодых. У них есть хотя бы мизерный шанс на жизнь и возможность уповать на волю крылатых богов и богинь». «Фил Кери обречен?» — Тони пробивала неприятная дрожь. «Да. Прошло достаточно времени, если нет реакции — значит ее уже не будет. И это дело времени, когда он сломается, как выработавший ресурс механизм». «Он... знает?» — сглотнул тяжело Тони. «Догадывается, как и любое живое существо, когда подходит финал жизни. Хархи не станет говорить своей паре, он просто будет с ним до конца». У Антони закружилось все перед глазами. Если Фил Кери обречён и чувствует это, тогда зачем вдруг понадобился ему он? Вот тут бывший военный Велли почувствовал великую благодарность как к своим дахам, так и Хархи. Ему точно нельзя встречаться с инструктором Филом. Да, даже встреча с отцом и Бергом повременит. В случае болеющего сейчас Джероми Велли сын ничем не мог помочь родителю, а только терпеливо ждать и надеяться, что под присмотром отцовой пары Рихту и птиархов гнезда тот все же выкарабкается и останется жить. У Берга же пока все было нормально, да и Малор точно не отдаст рыжего на растерзание людям. Антони глубоко вздохнул, успокаиваясь, воистину решение утащить его сюда, в долину Молодых, оказалось самым правильным. И как бы смешно ни звучало, но это смертельно опасное место стало вдруг самым безопасным в отношении Тони. Авидей, сложив ушные веера, сделал вид, что задремал, давая тем самым Рыжику и Антони понять, что разговор закончен. Тем более в небе все чаще мелькали силуэты возвращающихся дахов. Вечерело быстро, и все население долины старалось на ночь вернуться под крепкие стены уютно обжитых ими пещер. *** Два древокрылых, переданных им Шиязу с пометкой, что остальных он будет теперь слать только через людские каналы, в ужасе таращили глаза на Луарху и его окружение. Особенно их беспокоило то, что король данных мест был заклеймён. И информация от Аори о том, что Луарху уже оправдан, ситуацию не спасало. Эти двое, выкраденные на эпохе начала последней экспансии уору, проспали в капсулах, подобно Авидею, довольно долго. Так что положением дел совершенно не владели, да и бросающиеся знаки на шкурах выбракованных птархов, коих было здесь превалирующее большинство, вводило вновь прибывших в откровенный ужас, словно они попали в логово бандитов. «Проводить их до спуска с плато, — вынес вердикт Луарху, как только один из прибывших путано выщелкал, коряво делая реверансы, что они оба хотят вернуться под тень своего гнезда. — Дальше сами долетят, слишком жирно охранять подобных трусов». Новоприбывшие склонили головы, не возражая и даже не возмущаясь на столь болезненные эпитеты. Вопрос был закрыт, и жизнь отверженных продолжалась своим чередом. Начало сезона холодных дождей, что на их высоте не только несли град, но и периодически сменялись обильным снегом, встретили по-домашнему радостно. Припасов хватало всем. В пещерах крылатым было уютно, единственное, через световоды нещадно лило. Но все оказалось великолепно продуманно, влага тут же уходила, и если не выползать к анфиладам, ведущим на выход из пещер, то температурный режим упал несущественно. Во всяком случае, даже Тони не мерз, как раньше бывало в обжитой птархами долине под тенью гнезда, правда он это списывал на изменившееся тело. И хотя внешне он оставался прежним, словно замороженным, то внутри все периодически гудело, как будто собираясь взорваться от легкого толчка. «Здесь, в долине и на плато, сезон дождей суров и растянут. Там, где гнезда, все пролетает гораздо короче, да и эффект куда мягче», — Адаху услужливо грел Антони со спины, впрочем, тому хватало нескольких одеял, сшитых из теплых пушистых шкур слипсов. «Может, эти шкуры обменивать на нужные вещи с птиархами или птархами, живущими рядом с гнездами?» — огладил Тони прекрасный искрящийся мех. Птархов в их мире торговые дела не слишком интересовали, да и понятие денег тут на планете получалось весьма размыто, но вот бартер с тем же Шиязу у них шел всегда на ура. «Увы, предвзятость и суеверия, проще их, как товар, толкать тому же Шиязу. Можно попробовать, хотя бездушные сверкающие слезы ангела идут куда с большим откатом», — ехидно заметил лунокрылый, подтверждая в который раз, что если сами дахи к торговле холодны, но что это прекрасно знают и даже пользуются в отношении других рас и миров. Морозы как раз завернули сильнее. Подчиненные Луарху подтвердили, что озеро на плато покрылось льдом. И в самые суровые дни к ним пришел тот, кого даже это общество, которое принимало всех выброшенных как отходы, видеть оказалось не радо. Тони вначале не понял, что вообще не так. Он слышал громкую перебранку у промозглых анфилад, что вели наружу, и когда, укутавшись в шкуру слипса, вышел на шум, узрел странное явление. Стражи, что дежурили у входа, пытались вытолкнуть наружу весьма промерзшего даха. На его перьях казалось застыла изморось, да и то, как выглядел этот несчастный, доказывало, что долина Молодых не райское место. Показавшийся Луарху задвинул замершего Тони к себе за спину, словно скрывая того от посторонних глаз, а после недовольно выщелкал о том, что разрешает остаться прибывшему до первой оттепели. Стражники на это громко выругались на дахском, выдавая ушераздирающие ноты, но оспаривать слово короля не стали. Сам же Луарху мигом утащил за собой не к месту вышедшего Антони обратно в теплоту пещер. «Почему вы не рады этому даху?» — любопытство распирало, а еще пришла мысль, а вдруг этот несчастный болен и поэтому его не допускают к другим как прокаженного. «Он не дах, он ободранный», — брезгливо прорычал Луарху. «Ободранный?» — Тони вспомнил о том обряде, когда с покусившихся на чужих партнеров сдирали живьем кожу вместе со всем оперением и железами. «Да, то, что ты посчитал изморосью, след того, что этого даха много лет тому назад уличили в недолжном поведении и подвергли лишению покровов. Я знаю, он живет на соседнем небольшом плато. Там условия еще суровее, чем у нас, а в этом году морозы стоят сильные, давно такого не было на моей памяти. Тони, те, кто предал собственных же братьев, никогда больше не прощаются ими. Я могу ему только даровать легкую смерть, если ободранный попросит, но не более того», — Луарху между делом поймал пестрого дурня-даха, что вечно имел в мозгах всех и вся, транслируя откровенное выдуманное порно на всю менталку, и отдал ему распоряжение накормить гостя, брезгливо морщась. От этого недальновидного идиота вечно воняло сразу, как минимум, шестью или более половыми партнерами, и ладно бы кто взял пацана из них в свою семью, но нет, этого слабого на ебливый зад дурня просто пользовали все, кому не лень, как последнюю шалаву, ничего не обещая и не давая взамен. Что ж, хотя отверженные и не любили тех, кто оказался совсем в яме их иерархии, но гостеприимством все же отличались. Пестрый, мысленно просношав мимоходом Антони и Луарху с собой в разных композициях, побежал радостно выполнять распоряжение короля отверженных, лихо виляя подвижным хвостом. С этого момента так и повелось. Антони не разрешали приближаться теперь к выходным анфиладам, но он часто издалека в них замечал мелькавшие пестрые перья спешащего с очередным гостинцем в виде еды для незваного гостя. Другие дахи постарше только хмыкали, а некоторые тут же пытались загнуть пестрого под себя, оставляя на его шее и холке откровенные укусы меток. Аори, что как-то потерял прогуливающегося по пещерам Антони, случайно налетел на такой акт принуждения к сексу, граничащий с изнасилованием. Влетело настойчивым поклонникам по полной, и если бы пестрый не заверял как дятел, что он сам не против, возможно к ободранному добавилось бы еще парочка таких же, но уже из местных. Естественно, тот поставил в известность свою пару, и Луарху уже на следующий день отправился беседовать к спасающемуся у них гостю. Тони проскользнул за его белым хвостом, правда оставаясь в тени короля. Луарху глянул на него весьма недовольно, но все же прогонять не стал. Его сейчас интересовал ободранный и пестрый идиот, что даже при появлении короля не отлипал от опущенного даха. Разговор оказался долгим и изнуряющим. Луарху, выщёлкивая и делая па в замысловатом танце, выспросил у ободранного все досконально, по всем пунктам. Тот отвечал очень вежливо, низко припадая в пируэтах и завершая каждую фразу богобоязненно «Да, великий». Антони ментально из общения этих двух никто транслировать не думал, и хотя его элементарный теперь был куда лучше, но все уловить в этом танце, что напоминал больше охоту с откровенными наездами Луарху в сторону гостя, он естественно не смог. Дальше вообще произошло то, что Тони никак не ожидал. Луарху, подойдя к пестрому, основательно тяпнул того в районе холки, буквально выгрызая кусок с мясом. То, как пронзительно кричал этот дурень, привлекло практически всех к месту этого шокирующего действия. То, что последовало за этим, Антони никак не мог предвидеть. Луарху объявил всем, что отдает молодого даха с согласия обоих на поруки ободранному и разрешает новоявленной паре поселиться на их плато с противоположной стороны падающего каскада. Несколько дахов, очень сильно возражающее, щелкало челюстями. Тони поморщился, именно ими периодически и пах этот пестрый дурак. Но Луарху крутанул пестрого даха спиной к возмущающимся и показал свою метку зубов. «М-да, во отец дает», — Адаху оказался рядом с Антони вместе с Аоду. «А что он сделал и главное зачем?» — все же подноготная к действиям короля пока для него была не совсем понятна. «Так в старину тех, кто выбирал в пару ободранных, помечал держатель земли, на которой разрешали жить паре, — Авидей оказался с другой стороны от Тони.— Луарху выспросил у меня, существует ли подобный обряд. Ну, вот я и подсказал. И хотя он забыт всеми и вся, но его никто не отменял. Ободранный не может оставлять свои метки на паре, у него уже нет желез, поэтому сей знак делает за него правитель». «Тем более пацан подрос и если бы не многочисленные настойчивые поклонники его задницы как в прошлом, так и сейчас, постепенно бы блудить как раньше точно перестал. Да он даже мысленно стал куда меньше представлять развратных действий, нежели было до моего пленения уору. Но, увы, в нашем мире начать с нуля после такого доступного к себе отношения практически невозможно. Любой мимо пролетающий свободный дах учует, что он был откровенной подстилкой, и завалит под себя, если сочтет нужным, — Аори одобрительно смотрел на действие своей пары. — Ободранного избегают не хуже заразы, да и такая метка Луарху будет куда впору. Практически он пацана сделал своей собственностью — рабом — и отдал ободранному как наложника. Так что к такой паре никто точно не сунется. И потом, у ободранных обоняния нет, так что читать этого засранца он не может, а значит... они идеально подойдут друг другу». «Главное, чтобы обратно сам не сбежал к своим бывшим ебарям», — ехидно хмыкнул Аоду, совершенно не испытывая сочувствия к пестрому. «Те в последние недели так его истаскали, что он точно к ним добровольно не пойдет. Вон как зад пытается заныкать и спрятаться за ободранного. Любо дорого, давно бы так — цены бы не было, — Луарху, сделав все должное, вернулся к своей семье. — Я специально немного выжидал, чтобы этот мелкий идиот понял, что если не остановится, нападки на него только усилятся». Король хитро глянул на обломавшихся экс-любовников, напоследок предупредив, что даже в случае данной пары закон по обдиранию кожи действителен. И судя по тому, как все лихо разбежались, ободранным никто из отверженных становиться точно не желал. Как только холодный сезон перевалил пик и повернул в сторону оттепелей, зарядив безостановочно дождями, новоявленная пара ушла, груженная щедрыми припасами и теплыми шкурами слипсов. «Приданое», — усмехнулся про себя Антони, но рассуждать на эту тему долго не получилось. В один из дождливых дней, когда совсем потеплело, прилетела та, которую точно тут никто не ждал. По темноте непроглядной ночи в сопровождении единственной стражницы Ахари в пещеры отверженных влетела могучая сумеречноликая птиарх, неся в широкой перевязи под тройной грудью небольшой сверток, с пищащим в нем маленьким дитем. Наверное самой большой неожиданностью это стало для Луарху, тот не знал просто, что делать в такой ситуации, так как детородным птиархам вход в долину Молодости был запрещен законом. «Я хочу видеть бывшего человека, — дева золотом глаз прошила короля отверженных и все его окружение. «Ну, и в чем я провинился?» — Антони не хотел даже близко подходить к рассерженной фурии. Но когда их глаза пересеклись, другого не оставалось. «Лишь бы голову не откусила...» Но Ахари, стоявшая рядом с огромным птиархом, нежно заулыбалась, подбадривая. Так что делать было нечего, и бывший человек, сделав неуверенные несколько шагов, вышел из перевозбужденной толпы, что набежала на столь грандиозное представление. «Поздравляю», — птиарх, брезгливо осмотрев все собрание, села столбиком на свой широкий зад, напоминая этим огромную кошку, а после, сняв с себя сверток, протянула его Тони. «С чем?» Дите запищало еще сильнее, от чего птархи защелкали, переговариваясь. «У тебя дочь и теперь ты точно уже не человек», — дама ждала. А у Антони вертелось в мыслях только одно «нападет или нет?». Зато Луарху оценил ситуацию куда быстрее, радостно завиляв: «Это значит, что долина Молодых может провозгласить себя отдельным гнездом!» «Матери приговорили мою дочь к выбраковке, но так как это первый случай на памяти нашего народа, ее, мою малышку, было решено по-тихому сжечь. Но... — птиарх подняла выше сверток, нежно потерлась о него сложенными веерами. — Я никому не дам убить своего ребенка только потому, что у нее две груди и вместо задних лап человеческие ноги. Подумаешь, нет хвоста, но она несет в себе дар луноликой птиарх и все понимает, даже отвечает на ментальном уровне. Как можно сжечь такое чудо?» Птиарх нежно защелкала, успокаивая тем самым свою малышку, а когда Антони все же медленно и верно подошел к ней, обтерлась и об него, оставляя собственные метки: «Она совершенно здорова, моя Лауста, береги ее, — кивнув своей спутнице на притороченные к поясу обширные баулы, — моего молока хватит на несколько дней. Жаль, я не могу задержаться подольше, в гнезде остались двое моих крылатых сынов, что требуют к себе не меньшего внимания». Тони вручили сверток, баулы поставили у ног и, не прощаясь, ушли прочь. Ахари, выступавшая проводником, поклонилась мужчинам и, хитро улыбаясь, заспешила вслед исчезнувшей принцессе. «С ума сойти...» — Тони, развернув сверток, рвано сглотнул, лицо плачущей Лаусты белоснежное в контрастной оторочке черного пуха, предвестника перьев, так сильно напоминало ему сестру Каси.