Odd-eyed

      Коннор проводит следующие несколько дней, напевая про себя всякий раз, когда он теряется в мыслях или занят достаточно простыми действиями, позволяющими его бездействующим процессам воспроизводить память о серенаде Маркуса.              Настолько часто, что Хэнк замечает: это не просто случайная мелодия. В конце концов, он детектив.              – Что ты поёшь? – спрашивает лейтенант, загружая посудомоечную машину и наблюдая за Коннором, накладывающим еду для Сумо.              Коннор мог ему сказать. Это совершенно нормально – проводить время с Маркусом, и после возвращения Коннор рассказал Хэнку о произошедшем с Карлом, опустив несколько… неуместных деталей. Так что быть искренним – это вариант. Как и дразнить Хэнка его вкусами в музыке, или… просто оставить это при себе.              Песня была для него. Мысль о том, чтобы быть единственным знающим, откуда она взялась вызывает у него улыбку, и есть ещё необъяснимое предчувствие, что Хэнк будет его дразнить, если узнает. Люди такие смешливые.              – О… – наконец решается он. – Просто мелодия, которую я услышал.              И небо просто немного синее. И Норт просто немного задира. И Сумо просто немного очарователен.              Почти так же, как и его игра с Маркусом в тот день, когда Коннор привёз собаку в Иерихон… Да, кажется, его мысли в последнее время кружатся только вокруг этого андроида. Он полагает, что это понятно: многие андроиды, ещё со времён революции, обращали свои взгляды на Маркуса и действительно восхищались им, за редким исключением. И некоторые люди тоже.              Коннор признаёт – Маркус совершенно точно заслуживает восхищения. Отвлечённо, он с едва заметным смешком представляет, как бы тот отреагировал на фото и видео из своего интервью со щенками, распространённые по всему интернету, особенно на комментарии под ними, например, когда щенок пытался прокрасться под рубашку, обнажая в процессе щедрую часть торса андроида.              Комментарии от «Боже, да, робо-Иисус, я уверовал» до «До этой недели я не знал, что я гей для андроида!» самую малость развеселили RK800, и это были только те, что касались внешности.              Ну, раз уж так вышло, это довольно неплохо.              Камски явно разрабатывал очень специфический дизайн, с прицелом на то, чтобы андроид мог «удовлетворить все потребности». Процессоры Коннора вздрагивают, пытаясь обработать все возможные последствия и в то же время поскорее прогнать их: повезло, что Карл – порядочный человек, который даже и не думал о злоупотреблении своим андроидом. Независимо от этого, Коннор не удивлён количеством поклонников Маркуса, хотя сам, кажется, не слишком обращает на это внимание. Он просто хочет, чтобы все они – и особенно люди – воздали должное Маркусу за его ум и тяжёлую работу по достижению мира между людьми и андроидами, а не за внешность и отлично спроектированное тело.              Ну что ж. По крайней мере, это начало.              – Просто мелодия, которую ты услышал? – Голос Хэнка вырывает его из собственных размышлений. – Малыш, ты смотрел в никуда с глупым выражением лица почти четыре минуты!              Точнее, четыре минуты и сорок четыре секунды. Продолжительность песни Маркуса. Он пожимает плечами.              – К чему вы ведёте?              Лейтенант моргает в течение нескольких секунд, задаваясь вопросом, почему, чёрт возьми, Коннор не замечает, как странно он себя ведёт… но, эй, это Коннор. Он в первую очередь не до конца осознаёт, насколько он странный.              – Я веду… – начинает он спокойно, – к тому, что ты выглядишь и звучишь как втрескавшийся по уши школьник!              – Что? – в голосе андроида слышится слегка недоверчивая усмешка. Тем не менее, его база данных подтягивает несколько сравнений. Определение «втрескаться»/«школьный роман»/ «использование термина "втрескаться" для взрослых людей» – лишь малая часть файлов, попадающих в журнал Коннора для дальнейшего изучения в фоновом режиме.              – Да. Я понимаю, почему вы так думаете, – весело комментирует он, завершая свою задачу несколькими почёсываниями за ушами Сумо. – Но нет, я не «втрескался».              – Можешь ты хотя бы сказать мне название этой проклятой песни? – спрашивает Хэнк, выглядящий заинтересованным поведением Коннора, но не настолько, чтобы попытаться вытянуть правду. – Ты так долго её напевал, что она застряла в моей голове, я должен её убрать!              «Ушной червь» – выдаёт ему название явления его система и подбирает несколько примеров. Он вздыхает – похоже, в конце концов, придётся раскрыть тайну.              – На самом деле у неё нет названия. Это фортепианная импровизация, Маркус сочинил её для Карла, когда мы были у него несколько дней назад, – подойдя к телевизору, RK800 настраивает связь, чтобы спроецировать память.              Хэнк наблюдает за возникающей сценой, приоткрыв рот – равно под впечатлением от способностей Коннора и от странного хоумвидео.              Маркус улыбается, глядя куда-то влево от наблюдателя.               – Импровизация.              Лео Манфред, немного не в кадре, громогласно:              – Как насчёт песни для Коннора?              Кадр слегка подёргивается, без сомнения, оттого что андроид удивлённо вздрагивает.               – Может быть, немного… рано просить его сочинить для меня песню.               – Чепуха, – провозглашает Карл Манфред. – Любой, в ком есть искра жизни, несёт в себе искру музыки. Давайте послушаем это, Маркус: песня для Коннора!              Чёрт подери, ну, теперь Хэнку точно любопытно. Песня «для Коннора»? И в следующий момент: похоже, Маркус и Коннор встречаются взглядами, и это означает, что Маркус смотрит прямо в камеру добрую пару секунд.              И это – тлеющее пламя, сынок.              Затем андроид начинает играть на фортепиано и – ну ни хрена ж себе! Прошло много времени с тех пор, как Хэнк вообще задумывался о романтике, но это, чёрт подери, настоящая серенада, если он что-то в чём-то соображает. Мужчина невольно задумывается, знает ли это Коннор – и вспоминая, насколько скуп самоанализ его парня в ситуациях, не связанных с миссией, лейтенант задумывается также, знает ли Маркус, что он делает и что это означает. Раньше Хэнк сказал бы, что ты не можешь сделать нечто подобное, не зная, но… теперь он не поставил бы на это ни цента.              Кроме того, он ещё не знает, нравится ли ему сама идея того, что лидер революции обращает внимание на его приёмного сына. В любом случае, пока не знает.              – Хм-м, да. Это было мило с его стороны, – комментирует он, сохраняя свой тон ровным и небрежным.              – Так и есть, – искренне подтверждает Коннор. – Маркус очень талантлив, он часто играет на фортепиано для Карла. Он даже показал мне одну из его картин. Я думаю, вам бы понравилось – он абсолютно бесполезен, как только вы поставите напротив него собаку, поэтому ваша теория могла бы быть правдой.              Пока что… неубедительно, как сам парень сказал бы. Он восхваляет Маркуса, но он и не скрывал своего восхищения с самого начала, и, ну, Хэнк может видеть, откуда это взялось. И всё же… импровизированные фортепианные песни? Позднее ночное свидание с щенками и картинами? Где же твои детективные навыки, Коннор?              Просто чтобы поддразнить его, Хэнк спрашивает:              – А ты точно уверен, что не влюблён?              – Я уверен, Хэнк, я… – начинает он, но всё равно создаёт запрос. Он организует недавние события в хронологическом порядке, чтобы реконструировать позже. Приоритет запроса – низкий и находится на периферии сознания, но задача «анализировать события для проверки вероятности влюблённости» теперь находится на рассмотрении. – Я никогда не думал об этом.              Да, конечно. Раньше он никогда не думал о себе, а после… были гораздо более важные приоритеты. Но сейчас всё устаканивается, переговоры идут хорошо (за исключением нескольких экстремистских групп, которые иногда устраивают демонстрации и доставляют реальные проблемы), и у Коннора теперь на самом деле есть время подумать о вещах, которые не относятся непосредственно к его народу и тому, что с ним происходит.              Маркус, вероятно, переживает нечто похожее, хотя, может быть, он справляется лучше, будучи девиантом дольше. Хэнк замечает короткую задержку Коннора, вероятно, означающую, что он действительно никогда об этом не думал. Что ж, теперь, скорее всего, будет – парень ненавидит чего-то не знать и наверняка докопается до сути… какой бы она ни оказалась.              Но лейтенант был детективом долгое время, и он знает, когда нужно подтолкнуть, а когда позволить вещам идти своим чередом.              – Хорошо, – произносит он, садясь на диван посмотреть новости (телевизор как раз включён), и, как и в последние несколько недель, главная тема – андроиды.              – Только вчера, после нескольких недель обсуждения и рассмотрения, штатом Мичиган было завершено и одобрено важное изменение: определения убийства, непредумышленного убийства, нападения и иных преступлений были расширены за счёт включения в них дополнений об андроидах, и это значит, что преступления против андроидов в настоящее время подлежат наказанию, вероятно, точно такому же, как и против людей.               Ни хрена себе. Хэнк бросает взгляд на Коннора, не отрывающего глаз от экрана с выражением, застывшим между неверием и счастьем.               – Также были внесены поправки в определение правонарушителя, соответственно, любые преступления, совершенные андроидами, будут караться согласно тем же законам, что применяются к людям. Мэр Детройта выступил с заявлением…               Всё это хорошо и замечательно на бумаге, но Андерсон знает, что ещё долго меры, принимаемые правоохранительными органами против людей, будут слабее, чем против андроидов, но… это важный шаг вперёд, и Хэнк не может разрушить безмолвное счастье Коннора.              RK800 и сам не замечает, как складывает ладони в молитвенном жесте, регистрируя это только когда соединенные пальцы касаются губ. Удивлённо опустив руки, он вытаскивает монетку из кармана и задумывается о том, видел ли Маркус эту новость. Коннор надеется, что она сделает его счастливым.                            – Мэр Детройта выступил с заявлением, пояснив некоторые ключевые моменты, предложенные и обсуждённые за последние недели.              По экрану бегут изображения с пресс-релиза мэра, и все четыре андроида перед ним просто подпрыгивают, ликующе крича.              – Да!!! – первой восклицает Норт, обнимая трёх своих друзей в алфавитном порядке.              – Мы сделали это, Маркус! – добавляет Джош, хлопая своего лидера по плечу, когда все они устраивают групповое объятие.              Саймон улыбается.              – Держу пари, Карл так гордится тобой сейчас.              Слова о Карле несколько омрачают настроение Маркуса, напоминая ему о медленном, неизбежном угасании отца, но он улыбается. Карл ещё здесь, и он горд. Даже несмотря на то, что он считает Коннора моим «парнем», размышляет RK200 с беззвучным смешком.              Если подумать, он невероятно легко с этим согласился – никто не нашёл причин в них сомневаться, наверное, потому что и не искали, но потом…              …потом была песня.              Маркус честно не знает, откуда это взялось, он просто действительно думал о Конноре и обо всём, что произошло между ними: о первой встрече, когда Маркус приближался к охотнику на девиантов, глядя в дуло его пистолета; о неожиданной боли в груди, когда он заметил, как Коннор обнимает себя у стены, скрываясь в тени от людей, частью которых он должен был себя почувствовать; о вечере, когда Коннор привёл Сумо поиграть. И чувстве, затеплившемся внутри, когда детектив отменил все свои дела ради того, чтобы сопровождать Маркуса и убедиться, что с ним всё будет в порядке.              Директива, висящая в его фоновых процессах с тех пор, как Норт загнала его в угол, обновляется с «узнать, почему ты переживаешь об этом» до «подумай о том, как ты на самом деле относишься к Коннору».              – Маркус? Ты слушаешь?              Нет, он не слушал. Он перематывает последние несколько секунд – а, празднование… конечно, это идея.              – Конечно. Что вы, ребята, хотите сделать?              – Прямо сейчас? Я хочу пойти в парк аттракционов или на фестиваль – куда угодно, где полно людей и игр, и никто не будет иметь права причинить мне вред только из-за того, кто я.              Саймон торжественно кивает словам Норт.              – Звучит как план.              Иерихон стал общественным центром, и все четверо обычно координировали большую часть мероприятий, но несколько андроидов вызвались помочь – всем бездомным или нуждающимся в помощи андроидам, которые свободно могут прийти и получить крышу над головой, место для зарядки, запасные части.              Добрая дюжина добровольцев заботится обо всех, и каждый человек чувствует себя комфортно и безопасно. Всё, чего хотел Маркус для своего народа.               – Привет, Лекси. Мы уйдём ненадолго, – сообщает он медноволосой AX400. – Если что-то случится, просто позвони, хорошо?              – Ты слишком переживаешь, Маркус, – протестует она, качая головой. – Иди веселись. Мы выживем несколько часов, обещаю!              Уже уходя, Маркус слышит позади, как Норт и Лекси дают друг другу пять, но решает проигнорировать это – они никогда не перестанут дразнить его о том, как много он работает.                            Оказывается, парки развлечений действительно развлекают: Норт делает всё возможное, чтобы пройти аттракционы как минимум три раза. Но это лишь вопрос времени, прежде чем их, или, в частности, Маркуса, узнают.              – Мамочка, смотри! – Голос ребёнка и палец, указывающий прямо на него, говорят Маркусу: шанс на то, что маленький мальчик знает, кто он – безошибочно стопроцентный.              – Не показывай пальцем, милый… – пытается отчитать его мать, но двое детей уже бегут к ним: семилетний мальчик и одиннадцатилетняя девочка.              – Ты Маркус?              Саймону приходится опираться на Норт для поддержки: к такому количеству очарования его процессоры не были готовы. Маркус улыбается и приседает рядом с мальчиком.              – Да, меня так зовут. А тебя?              – Я Финн, а это Лили.              Мать догоняет детей, выглядя неловко (потому что он незнакомец или потому что он андроид – RК200 не знает). Но когда она пытается извиниться за поведение своих детей и увести их, он качает головой.              – Всё нормально. Они любопытны и хотят задавать вопросы, и я могу рассказать им всё, что они хотят узнать.              – Лили говорит, что ты не сражаешься, потому что на самом деле ты не сильный. Ты сильный?              Позади него Норт не может сдержать смех в наступившей тишине. Тёмная часть сознания Маркуса вспоминает, с каким отчаянием он дрался во время рейда на Иерихон, неизбежно убивая одного или двух человек в целях самообороны, но RK200 отступает и смотрит на малыша, выбирая варианты ответа, прежде чем начать:              – Что ж, твоя сестра имеет право верить во что захочет, – произносит он своим лучшим «голосом лидера Иерихона». – Я не сражаюсь, потому что считаю, что это неправильно. Может быть, я сильный, может быть, и нет… но это не определяет меня – или кого-то ещё – как человека.              Ребёнок, кажется, обдумывает это, протягивая:               – О-о-о.              Его сестра же с дерзостью, ужасно напоминающей ему Норт, бормочет:              – Именно это мог бы сказать кто-то слабый.              Дети. Маркус посмеивается над их выходками, хотя он может видеть, как растёт недовольство людей поблизости. Прямо сейчас брат и сестра заняты типичным спором «да!» – «нет!», а мать выглядит так, будто хочет исчезнуть… и никто не рад всему этому.              Оглядываясь по сторонам, Маркус просчитывает несколько курсов действий. Игра с молотом должна подойти.               – Эй, – он привлекает внимание детей. – Что скажете о том, чтобы я сыграл вон в ту игру для вас обоих? – спрашивает Маркус, указывая на стенд с яркой надписью «Проверь свою силу!». – Тот, кто окажется прав, получит приз.              «Ты читер! Тебе придётся сдерживать себя, чтобы не уничтожить эту штуку».              Слова Норт, просачивающиеся через сеть, заставляют его усмехаться.              «Не моя вина, что здесь нет никаких игр для андроидов».              Он идёт к стойке и платит человеку за ней – быстрый скан устройства перед ним показывает, что оно немного скорректировано, дабы подделать результаты, как и девяносто процентов таких игр. Тем не менее, модель Маркуса достаточно сильна, чтобы разломать беспилотный дрон, так что он вполне способен заставить снаряд пройти через заграждение и ударить в колокол, используя только сорок пять процентов своей реальной силы.              Оба ребёнка поражённо замирают от того, как Маркус принимает молот, размахивается одной рукой и бьёт, с лёгкостью добиваясь звонкого «динь».              Финн подпрыгивает на месте.              – Видишь? Я же говорил, он правда сильный!              Маркус сдерживает смех, а Джош и остальные качают головами.              – Давай, выбери свой приз, – предлагает он ребёнку, который счастливо бежит к мужчине и выбирает себе огромного плюшевого волка.              – Тебе нравятся волки? – спрашивает Маркус, когда тот гордо возвращается.              – Ну, я думаю, они ничего… – ответ на мгновение смущает андроида, но потом маленький мальчик легонько стучит по плечу сестры, заставляя её обернуться, всё ещё надутую и скрестившую руки на груди. – Но Лили очень их любит!              Естественно, старшая сестра вздыхает и обнимает игрушку как в последний раз.              «Это так сладко, что я могу развить человеческий диабет только от просмотра. Ты – до приторности примерный мальчик, Маркус».              О, Норт.              «Я ничего такого не сделал!» – протестует он, но Джош, похоже, согласен.              «Я думаю, что это просто побочный эффект твоего присутствия. Ты вызываешь такую реакцию у людей».              «Эй, это было не к месту».              «Должен ли я напомнить про щенков?»              «Это был один раз, Саймон!»              «Что-то мне подсказывает, что это смущение».              «Ты всё перепутал: это была подсказка о том, что самое время заткнуться».              Их беззвучный, добродушный спор настолько отвлекает, что Маркус почти пропускает благодарность матери за потраченное время и за подарок для детей, но он уважительно улыбается женщине и машет на прощание двум маленьким озорникам, пока они уходят рука об руку.              Хорошо.              Это было довольно мило.              – Два раза, – в конце концов вслух говорит Норт.              – Что?              – Это было два раза, – повторяет она и перечисляет, загибая пальцы. – Один на интервью и один, когда Коннор привёл свою собаку в центр.              Упоминание о детективе и об их спокойном вечере с Сумо на крыше вызывают неожиданно глубокий отклик внутри Маркуса: его тириумный насос набирает скорость, когда запускаются несколько вспомогательных процессов. И некоторые совершенно неуправляемы – один сосредоточен на анализе каждой чёрточки лица Коннора в тот момент, когда он безмолвно предложил ему позволить Карлу поверить, что они вместе; второй вспоминает смех в его голосе, когда RK800 дразнил его о слабости к собакам; третий, и, пожалуй, самый настойчивый из всех, восстанавливает момент, когда Коннор протянул ему руку, говоря: «Маркус. В чём угодно». Практически требуя позволения помочь…              …чёрт.              – Ладно, ладно, я сдаюсь. Ребята, давайте вернемся, – говорит он после минуты молчания.              Испробовав в этом парке почти всё, что могло бы понравиться андроидам, остальные лишь согласно пожимают плечами. Однако на обратном пути Норт догоняет его, шагая в ногу.              – Выкладывай.              Маркус смотрит на неё с лёгким подозрением.              – Выкладывать что?              Джош фыркает, идя на полшага впереди него.              – Ты шутишь? Ты так усердно обрабатываешь, что мы слышим жужжание отсюда!              Маркус сердито смотрит на своих друзей, но вздыхает, реконструируя события в уме, чтобы поделиться с ними, и это приносит ему новое открытие: Норт видела. Её поведение в тот день, когда Коннор привёз Сумо в Иерихон, внезапно приобретает гораздо больше смысла. Как она увидела это раньше, чем он вообще понял? Наверное, дело в том, что их модели были разработаны с совершенно разными целями, и, хотя они теперь свободны думать сами за себя, базовое программирование может быть источником многих их знаний.               – Хорошо, мне может понадобиться совет.              – О? В чём? – тут же отзывается Саймон как неофициальная правая рука Маркуса.              – Это немного длинная история… – он протягивает руку и убирает кожу, зная, что его друзья поймут и сделают то же самое.              Передача воспоминаний трём людям сразу – это вызов, но они отлично справляются.              Маркус мгновенно сожалеет об этом, когда Норт смеётся.              – Это не смешно.              Джош не согласен:              – Это немножко смешно, – говорит он, широким жестом хлопнув Маркуса по плечу. – Лидер девиантов запал на экс-охотника? Это блеск, друг!              – Значит, ты готов признать, что я была права всё это время?              Маркус закрывает лицо обеими руками. Вид такого крайнего смущения вызывает в Норт невольное сочувствие, и она продолжает:              – Эй, перестань, я думаю, это очень мило. Чёрт, ты никогда не играл так для меня, это должно быть действительно что-то!              Маркус усмехается, и система Норт считает, что «подбодрить друга» ей удаётся.              – Я написал тебе портрет.              – Который очень красив, и я всё ещё храню его в своей комнате, вспоминая с любовью, но сейчас мы говорим о Конноре.              Не уступает ни пяди, верная себе, размышляет Маркус.              – О чём здесь говорить? У меня могут быть… чувства к нему, хорошо, но я просто не знаю, что с ними делать!              – Ну… – светски рассуждает Саймон. – Когда у кого-то есть чувства, следующий шаг должен заключаться в их проявлении.              Маркус почти застывает, ошеломлённый полумиллионом «что, если», которые его основной процессор буквально швырнул ему.              – Нет, ни за что.              Они добираются до базы Иерихона и падают кто где в укрытии Маркуса на крыше – Норт занимает кресло, а Маркус приваливается к фортепиано с Саймоном и Джошем по обе стороны от себя.              – Почему нет? – резонный вопрос.              – Ну, он не чувствует ко мне то же самое, для начала.              С кресла доносится довольно грубое фырканье.              – Откуда ты знаешь?              – Ничто в его взаимодействии со мной не предполагает иного.              – Да неужели? – Норт пересекает пространство между ними, хватая его за руку и проматывая несколько изображений подряд: реакции Коннора, когда они гладили вместе Сумо, его выражение, когда сенбернар связал их вместе, и момент в машине. «Ты на самом деле можешь на меня рассчитывать. В чём угодно». Абсолютная искренность, взгляд, прикосновение. «Маркус. В чём угодно».              Саймон и Джош переглядываются. Аргумент Норт довольно весом.              – Норт, перестань… это же Коннор. Он только-только свыкся с тем, что сам испытывает эмоции, ничто из этого не доказывает, что он чувствует что-то особенное ко мне.              Хотя технически это правда, она всё равно хочет ударить своего друга по лицу.              Бывший охотник на девиантов ещё не вполне адаптировался, и это немаловажный факт: при всей его гладкости, опыте и уверенности в работе он может быть совершенно невежественным в отношении себя.              Саймон вмешивается в обсуждение:              – Хорошо, но подумай вот о чём: как ты сможешь узнать точно, если ничего не скажешь?              Норт отвешивает Саймону реверанс, жестом показывая: она всё сказала.              Джош добавляет:              – Кто сказал: «Если ты действительно чего-то хочешь, нужно иметь мужество попросить это»?              – Искажение моих собственных слов, серьёзно?              Джош снова хлопает его по спине.              – Вот что ты получаешь, когда ты вдохновляющий и мудрый. Тебе просто бросают это в лицо, когда ты идиот.              – Эй! – Маркус шутливо пихает Джоша, качая головой. Он может спорить и сопротивляться, но на самом деле RK200 благодарен друзьям за присутствие и поддержку. Внезапный шок осознания привязанности к Коннору, возможно, вышедшей за рамки товарищества, заставил его почувствовать себя очень уязвимым, и Маркус по-прежнему убеждён, что детектив не чувствует к нему того же… но разговор немного помог.              – Серьёзно… ты должен об этом подумать, – в конце концов предлагает Саймон. – По крайней мере, даже если он не чувствует того же… Это Коннор – он всё равно будет твоим другом.              Слышать именно от Саймона «это Коннор» в значении «он действительно хороший человек»… это рождает внутри Маркуса гордость оттого, что эти двое вступили на путь примирения, каким бы тернистым он ни был.              – Да, и кому угодно повезёт быть рядом с тобой, – замечает Норт, подмигивая. – Если он упустит шанс, не так-то он и умён для прототипа.              – Ладно, достаточно, – Маркус ценит комплимент, это правда… но он ощущает некоторую неловкость от призыва бывшей девушки встречаться с кем-то другим. – Вы все, кыш! Оставьте меня наедине с моей краской.              – Обещай по крайней мере подумать об этом?              Он кивает ей, уступая, и несколько вспомогательных процессов уже начинают размышлять над этим.              Верно. Ему нужно что-то нарисовать, или его голова взорвётся.              Три незавершённых эскиза спустя – потому что все они превращаются в портреты Коннора – Маркус может заключить, что да, его чувства к детективу точно изменились, и нет, они не уйдут в ближайшее время.              Чёрт.                            В следующий раз Маркус встречает Коннора на публичном мероприятии: одна из благотворительных организаций, с которыми работает Мередит, проводит кампанию по сбору средств для помощи жертвам красного льда в излечении и устройстве на постоянную работу. Его пригласили – Лео даже пошутил: «Приведи своего парня!», отчего андроид тогда только стиснул зубы.              Но Коннор появляется там с лейтенантом Андерсоном на буксире.              Какой сюрприз.              – Лейтенант, – приветствует его Маркус, кивая. – Не думал, что вы любитель светских мероприятий.              – И я не один из них, – грубо отвечает мужчина. – Но я всю свою проклятую карьеру пытался убрать красный лёд с улиц. Любой вклад в этот бой стоит комнаты, полной скучных богатых людей.               Достаточно справедливо.              – И какое у тебя оправдание?              – Хозяйка – невеста моего брата.              Да, это довольно солидная причина.              Коннор при этих словах оживляется, развернувшись к нему:              – Мередит устраивает вечер? Будет приятно снова её увидеть!              Маркус хочет его поприветствовать, но не может. Единственные варианты реплики, вспыхивающие перед глазами, это – комплимент наряду/комплимент глазам/комплимент чему угодно; и он не может заставить себя говорить – не перед Хэнком Андерсоном, ради всего святого!              Предоставленный самому себе, Коннор отдал предпочтение мешковатым, удобным вещам, но в костюме он выглядит потрясающе, просто безупречно. Недели встреч с ним, почти утопающим в гигантских свитерах, и Маркус забыл, что Коннор – …очень продуманная модель. Серый пиджак и брюки не слишком отличаются от его старой формы, но вырез намного более лестен, а белоснежная рубашка контрастирует с темно-бордовым галстуком, невероятно подчеркивающим цвет его глаз; Маркус мог бы потратить несколько минут, просто восхваляя хроматические аспекты всего этого.              RK200 думает, что у него большие, большие проблемы. Раньше он был благодарен Коннору как человеку, что смог преодолеть программирование и помочь им, несмотря на жёсткую хватку Киберлайф, пытающихся его удержать. Маркус восхищался самоотверженностью Коннора в той почти самоубийственной миссии проникновения в башню и освобождения андроидов, и с недавних пор – испытывал горячую благодарность за «визит с собакой» только лишь для того, чтобы он улыбнулся и повеселился. Но теперь Маркус в полной мере может оценить тот факт, что Коннор чертовски великолепен и проклятье, как он раньше не замечал?              Он знает, что время для приветствия истекает, но в конце концов ему удается пошутить об этом:              – А, так вот кто скрывался под этими толстовками!              Добродушный взгляд, полученный в ответ, стоит того.               – Кто бы говорил, мистер «у меня по всей груди открытые молнии».              Секунду шока спустя он отбивает удар:              – Прости, но это была одежда, которую я украл, чтобы не ходить голым.              – Как скандально! – шутливо замечает RK800. – Я уверен, твои фанаты были бы намного счастливее.              В этот момент Хэнк снова смотрит на них со странной задумчивостью. И особенно, кажется, он оценивает Маркуса, замечает Коннор. Он не понимает, почему – Маркус выглядит совершенно прекрасно, даже лучше, чем прекрасно: тёмно-синий пиджак и аквамариновый галстук привлекают всё внимание к его поразительным разноцветным глазам. К тому же сам Хэнк надел под пиджак полосатую рубашку, так что здесь нет места для споров о вкусах.              – Так, ладно, я должен выпить, – но, похоже, не мода была предметом озабоченности Хэнка, и оба андроида наблюдают, как он пробирается к буфету. Коннор по-прежнему чувствует себя смущённым.              Спонтанно он испытывает желание высказаться:              – Если серьёзно, ты выглядишь отлично.              – Спасибо, – отвечает Маркус, гордясь собой за невозмутимость в принятии комплимента. – Хотя я предпочитаю футболки с закатанными рукавами и полосами краски.              Коннор согласно хмыкает: действительно, он может отлично выглядеть в официальных костюмах, но они не отражают индивидуальность Маркуса. Он сам предпочитает испачканного краской Маркуса, валяющегося на земле с Сумо. Молчание затягивается, внезапно ощущаясь чуть-чуть неловким. Он не знает, продолжить беседу или что-нибудь спросить, как вдруг Маркус предлагает:               – Хочешь поздороваться с Мередит?              А. Он, вероятно, тоже почувствовал неудобную атмосферу, и это попытка её рассеять. Что ж, неплохо, Коннору любопытно увидеть женщину в своей стихии.              Мередит встречает их сияющей улыбкой, выглядя потрясающе в зелёном платье, и перехватывает Маркуса, обнимая.              – Маркус! Я так рада, что ты смог прийти! – её приветствие дополняется поцелуем в щёку, специально оставляющим отпечаток губной помады.              Маркус принимает его, потому что именно так она проявляет привязанность, и возвращает объятие.              – Ни за что не пропустил бы этот вечер, младшая сестра.              – О, пожалуйста, ты ненавидишь всё это почти так же, как Карл… – поддразнивает она, пока он стирает губную помаду с лица. – …но я вижу, что ты привёл своего спутника!              Коннор не освобождается от объятий, но его не целуют, возможно, потому что как бы ни была любезна Мередит, она не хочет пересекать границы. Андроид почти готов объяснить, что приехал сюда с лейтенантом Андерсоном, но потом вспоминает – Мередит с Лео считают их парой. Он коротко смотрит на Маркуса.              «У тебя всё в порядке?..»              «Да, мы можем просто попросить их сохранить это в секрете, потому что не хотим внимания СМИ», – приходит быстрый и продуманный ответ.              «Если бы я не знал тебя лучше, то сказал бы, что ты хороший лжец», – ухмыляется Коннор.              «Лжец, я? – Маркус звучит возмущённо даже через сеть. – Как ты смеешь? Я практически ангел!»              Голос Лео прерывает их молчаливый разговор.              – О, только посмотрите на себя, ребята!              Маркус подносит палец к губам, кивая в сторону камер, и молодой человек отвечает, изображая жестом молнию, закрывающую рот. Они смотрят друг на друга пару секунд, и каждый пытается сдержать улыбку.              Лео сдаётся первым.              – О, иди сюда, ты, большая жестянка! – и Маркус получает второе объятие.              Частью сознания Коннор отмечает: поразительно, насколько сильно отличаются слова, произнесённые ласково, а не злобно.              «Жестянка» можно рассматривать как практически расовый выпад против андроидов, и всё жё любовь в голосе Лео и крепкое объятие явственно подчёркивают контекст, в котором это слово значит что угодно, кроме оскорбления.              Как бы ни тяжёл оказался их путь к миру в последние несколько месяцев, он стоил того.              – И каково это – очутиться по другую сторону?              Лео слегка прикусывает губы.              – Не хочу лгать, приятель, это большое давление. Но очень важно, чтобы диалог продолжался.              Да, молодой Манфред знает больше, чем кто-либо, насколько важно говорить о вещах, о которых стыдно говорить. Он поворачивается, запоздало приветствуя Коннора.              – Коннор! Эй, рад видеть тебя здесь!              – И я тебя, Лео.              – Ты здесь от ДПД?              – Не я, лейтенант Андерсон, – объясняет RK800, по-прежнему чувствуя неуместность мнимой связи с семьёй, которой он на самом деле не принадлежит. – Я полагаю, организаторы пригласили его ради форума?              – О да, форум! – восклицает Лео, щелкая пальцами. – Будет информационный форум с ключевыми людьми: они поделятся некоторыми фактами о красном льде, его употреблении и обо всех интересах, скрывающихся за ним. Я тоже расскажу кое-что из моего… личного опыта.              Глаза Маркуса удивлённо расширяются – это большой шаг для Лео, и хотя его прогресс за последние несколько месяцев неизмерим, это не останавливает изумление андроида.              – А ты будешь там, Маркус?              – Я…              Чувствуя его колебание, Коннор решает, что сейчас самое время задействовать роль псевдо-бойфренда: он обнимает Маркуса за плечи и усмехается Лео:              – Конечно. Не пропустим ни минуты.              Маркус может ударить его позже, но сейчас эти двое должны провести как можно больше братского времени. Коннор замечает сине-зелёный взгляд, брошенный Маркусом искоса, но ни одно из его микро-выражений не говорит о гневе. Совсем наоборот, на самом деле, даже когда Маркус нежно толкает его локтем.              – Можешь ли ты поверить этому парню? – замечает он, глядя на Мередит с просьбой о помощи, и Лео усмехается.              – У-у, вы только начали, и ты уже под каблуком. Это печально, Маркус.              В то время как Маркус изо всех сил пытается не согнуться пополам в шокированном смехе, в сознании Коннора всплывает вопрос – почему Маркус должен быть под каблуком? Введя фигуру речи в поиск, он быстро ищет «под каблуком – романтические отношения» и, отфильтровывая некоторые… довольно буквальные результаты разной степени бдсм, он наконец находит то, что искал. Кто-то «под каблуком» – это тот, кто всегда уступает партнеру, к лучшему или худшему.              Ладно, в этом есть нечто забавное. Не то чтобы он сделал бы подобное с Маркусом. Образно или буквально.              Тем не менее, понятие всё ещё остаётся в его голове, и его весьма мощные процессоры с радостью разрабатывают сценарий, в котором будет задействовано физическое воздействие на Маркуса, несмотря на то, что в этот раз Коннор даже не делал запроса – всему этому способствует лишь чрезвычайно информативный материал, найденный в результатах поиска.              О. О Боже. Это за гранью неуместного.              – …верно, Коннор?              …и он просто полностью пропустил разговор. Коннор в замешательстве смотрит на Лео.              А! Это было чем-то вроде попытки высмеять Маркуса за то, что он согласился на просмотр форума.              Сам андроид выглядит смирившимся, качая головой. Он как раз собирается что-то сказать, когда они слышат шаги лейтенанта Андерсона.              – Коннор! Где ты, парень, куда ты убежал?              – Я просто был с Маркусом, – объясняет Коннор, и его рука снова возвращается на плечи андроида, будто показывая Маркуса как доказательство того, что он не бродит сам по себе. RK800 не вполне понимает побуждение постоянно отчитываться перед мужчиной… это часть того, чтобы иметь отца?              Хэнк, в свою очередь, поднимает бровь в ответ.              – Конечно, конечно, – бормочет он и обращается к хозяйке. – А, мисс Льюис. Спасибо за приглашение.              – Вам здесь очень рады, лейтенант Андерсон, – радушно улыбается Мередит, протягивая ему руку для рукопожатия – и оно удивительно крепкое, замечает детектив. – Я большой поклонник вашей работы и с нетерпением жду вашего вклада в форум.              Они успевают обменяться ещё несколькими любезностями, пока зов «мистер Манфред!» не отвлекает Лео и Маркуса. Мередит смеётся:              – Никогда не надоест.              Маркус надевает свою лучшую улыбку «глашатай мира», обращаясь к подходящему незнакомцу:              – Да? Который Манфред вам нужен?              – На самом деле, думаю, вы оба, – отвечает пожилой джентльмен. – Я работаю в Музее Современного Искусства, а Лео сказал, ты художник…              Наблюдая за Маркусом и Лео, ушедшими в дискуссию с группой других людей, Коннор чувствует секундный страх, внезапно осознавая своё одиночество в такой масштабной социальной ситуации, а затем чуть отступает к Хэнку и мгновенно успокаивается. Кто бы мог подумать, что это чёрствый и грубый человек станет источником комфорта в жизни Коннора? Он улыбается этой мысли, даже видя, как Маркус отступает обратно.              Однако, жаль. Он хотел бы ещё поговорить с другим андроидом, узнать, как он держится после новости о состоянии Карла.              – Уже раздел взглядом почётного гостя?              Неверный вопрос, Хэнк. Не из-за нарушения границ приличий, потому что Коннор пока слабо в них разбирается (у него по-прежнему такт кого-то, будящего людей пощёчинами). Но из-за непрошенных мыслеобразов, в которых RK800 действительно не нуждался, пришедших к нему с удвоенной силой от намёка на обвинение в голосе лейтенанта. Он резко оборачивается, едва не проливая напиток Хэнка.              – Я не… я не был… – его мозг мечется между «быть искренним»/«солгать»/«отмахнуться», поэтому в результате он бессвязно бормочет:              – Это было просто… я отвлёкся, ясно?              При этих словах Хэнк выглядит невероятно весёлым – возможно, потому, что Коннор, всегда такой аккуратный и правильный, на самом деле почти потерял самообладание от простого утверждения об интересе к Маркусу.              – Это половина ответа, сынок.              Ещё более иррационально, Коннор без раздумий выбирает вариант «солгать»:               – Не понимаю, о чём вы, Хэнк.              Звуки волнения снаружи отвлекают всех. Детективные инстинкты берут верх, и Хэнк с Коннором идут проверить обстановку вместе со службой безопасности – что действительно необходимо, ведь это смешанное собрание людей и андроидов. В то время как на бумаге всё блестяще, в реальности дела обстоят вовсе не настолько идеально: некоторые люди по-прежнему считают, что освобождение андроидов было ошибкой или даже преступлением. Те же, кого затронул оборот красного льда, винят их в его существовании: не существуй тириум, не появился бы и основной компонент для наркотика.              Небольшая группа протестующих собралась за границами места встречи, выкрикивая лозунги против андроидов.              – Пожалуйста, не беспокойтесь и продолжайте наслаждаться событием, – говорит им один из сотрудников службы безопасности. – Всё под контролем.              Коннор не убеждён, зная из первых рук, что всё всегда находится под контролем, пока не выходит с точностью до наоборот. И он мгновенно настораживается, слыша приглушённые крики «грёбаные андроиды!» и другие оскорбления.              Но прекращение мероприятия будет означать, что демонстранты добились своего, и потому их игнорируют, отчего успешность встречи только повышается.              Форум действительно очень информативен: Мередит – отличная хозяйка, выступающие отвечают на вопросы участников, и все работают блестяще. Коннор невероятно гордится Хэнком, чувствуя неловкость, когда мужчина стоит под прожектором: опыт детектива действительно колоссален, и вклад лейтенанта заметно мотивирует многих приглашённых инвесторов.              Лео Манфред тоже предлагает ценную информацию: пройдя весь путь от наркомана до активиста, он может полностью подтвердить, насколько разрушительна зависимость и насколько трудно для кого-то в таком уязвимом положении очиститься и вернуть свою жизнь. По привычке, Коннор быстро оценивает шансы на успех: вероятность восемьдесят восемь процентов, что большинство инвесторов будут достаточно убеждены в необходимости поддержки сбора средств: будь то моральное участие или просто деловые предложения для решения растущей проблемы.              Затем он ловит взгляд Маркуса, сидящего недалеко от него, на первом ряду перед кафедрой выступающего. RK200 косится на стеклянную дверь, сосредоточенность и напряжение в его взгляде настолько очевидны, что Коннор может предположить: он что-то анализирует. И что бы ни привлекло его внимание, Коннор тоже должен это видеть: чувства опасности и страха захватывают его, когда он поворачивает голову туда, куда смотрит Маркус.              Его процессоры видят происходящее гораздо более чётко, чем человеческие глаза: объект, который вот-вот разобьёт окно – через шесть десятых секунды. Должно быть, его бросил один из демонстрантов снаружи. Коннор пытается отсканировать… через стекло и на расстоянии это выйдет не слишком точно, но стоит подготовиться к удару.              Объект цилиндрический, преимущественно металлический и с распределением веса, что предлагает какую-то систему отвода внутри. Вероятность того, что это – светошумовая граната или нечто, содержащее аналогичное несмертельное взрывчатое вещество: девяносто четыре процента.              Должно быть, именно это видит Маркус, ведь они прототипы из одной и той же линии. И в следующий миг Маркус взлетает с места (с впечатляющей скоростью реакции), перескакивая через стол в сторону Лео.              – Ложись!!! – кричит он, прежде чем физически сдёрнуть брата с его места.              В то же самое время Коннор срывается с места, отбрасывая гранату обратно через стекло, подальше от человеческих глаз, прежде чем она взорвётся. Он быстро прикрывает глаза рукой, но несмотря на это, будучи ближе всех к объекту, Коннор оказывается наиболее пострадавшим. Он спотыкается, пытаясь остановить звон в аудиорецепторах, и проверяет глаза снова и снова.              Он смутно осознает, что Хэнк присоединился к сотрудникам службы безопасности, пытаясь восстановить порядок: несколько протестующих прямо сейчас пытаются прорваться в зал через разбитую стеклянную дверь, оскорбляя андроидов и обвиняя их в существовании красного льда.              Маркус дёргает его за руку, когда его зрение проясняется.              – Коннор! Коннор, ты в порядке?              – Я… – RK200 стоит спиной к окну, поэтому не может видеть происходящего там – и Коннор может сделать только одно, видя человека, вытаскивающего пистолет и стреляющего в Маркуса с криком: «Тебя даже не должно быть здесь, ты, урод!»              Он разворачивает их обоих, а затем падает на пол, утягивая с собой Маркуса и закрывая его своим телом.              Его рецепторы отмечают вспышку боли в левом плече, и он больше чувствует, чем видит, как тириум выплескивается и брызгает на Маркуса. Позади слышно, как разоружают стрелка, и это наполняет его облегчением. Объединенными усилиями службы безопасности и одного очень разгневанного Хэнка Андерсона демонстранты быстро окружаются и выгоняются (или задерживаются). Большинство из них предсказуемо разбегаются в разные стороны, явно недостаточно уверенные в своих убеждениях, чтобы противостоять реальной ответственности, поэтому только стрелок и двое других фактически взяты под стражу.              – Коннор! Проклятье, парень, что ты сделал на этот раз?!              О, Хэнк.              – Я в порядке…              На самом деле, Коннор не чувствует, что он в порядке, но следует за Маркусом, когда андроид тянет его встать.              Лейтенант совсем не впечатлён.              – В порядке? В порядке?! Сынок, да из тебя кровь хлещет! – рычит он. – Что я тебе говорил о том, чтоб не пугать меня до усрачки как сейчас, а?              – Прости! Я должен был… – мигание его интерфейса побуждает его обратить внимание на Маркуса – потрёпаннного, грязного и потрясённого, но в целом невредимого, – и индикатор «миссия выполнена» загорается синим под директивой «защитить Маркуса». Из уст Коннора не выходит больше ни слова.              Андерсон смотрит поочередно на обоих андроидов.              – Ты не должен был этого делать, – мягко журит его Маркус, быстро сканируя на ущерб. – Я мог бы перенести этот выстрел.              Его застрелил в упор в грудь сотрудник спецназа, и он выжил. Маркус мог бы пережить и выстрел наугад от случайного хейтера.              Коннор не смотрит ему в глаза.              – Просто потому, что ты можешь – это не значит, что тебе нужно.              В этот момент Маркус смотрит на Хэнка, и молчаливый вопрос в его глазах ясен даже для человека, который не очень хорошо знает андроида: он всегда такой?              Раздражённый вздох лейтенанта отвечает «да, всегда».              Маркус качает головой.              – Пойдём, – он берёт Коннора за руку с неповреждённой стороны. – Давай отведём тебя в ванную и посмотрим, смогу ли я вытащить эту пулю из твоего плеча.              Верно: протоколы здравоохранения Маркуса также включают основные методы первой помощи. Но Коннор загрузил их.              – Я могу справиться…              – Я уверен, что ты сможешь, – возражает RK200, его улыбка возвращается, игривая, как никогда, теперь, когда они больше не в опасности. – Но нужно ли тебе?              Коннор явно не удивляется, когда его собственные слова возвращают ему обратно. Маркус умеет соотносить.              Это не делает слабо нахмуренное выражение его лица менее привлекательным.              Хэнк припечатывает:              – Просто иди, Коннор. Мы закончим здесь сами. Мудак, которого мы взяли, ответит за покушение на убийство, и я уже вызвал наряд для задержания и допроса двух других.               Некоторые вещи никогда не меняются, и лейтенант знает, что Коннор не сдвинется с места, если он не заверит его, что их «миссия» находится под контролем.              – Сделай всё, что нужно. Иди, почини себя.              Это резонное замечание.              Кроме того, как сказать «нет» умоляющим глазам Маркуса? RK800 не может решить, какой из них имеет более увлекательный оттенок.              Ну что ж. Если ничего другого не осталось, момент тишины вдали от толпы будет полезен для повторной калибровки его слухового и визуального ввода, всё ещё одурманенных из-за гранаты.              Это единственная причина, по которой он тяжело опирается на Маркуса, когда они уходят; это не имеет никакого отношения к тому, насколько надёжно и безопасно ощущается тело другого андроида.              Никакого.