Odd-eyed

      – Итак… что тут у нас? – спрашивает Хэнк, когда они с Коннором пересекают ограждение и заходят в маленькую квартиру – немногим больше коморки.              – Ну… – отвечает офицер, слегка обеспокоенный присутствием Коннора. – Жертва… андроид.              Он глядит на RK800, выискивая признаки эмоциональных реакций – возможно, гнева или неудовольствия, но Коннор – профессионал и просто кивает ему, призывая продолжить.              – Не обнаружено никаких видимых признаков взлома, видимо, жертва впустила нападающего, и, эм… вот, как было найдено тело…              В итоге офицер просто показывает им тело, рухнувшее на пол прямо у грязной кровати. Приглядевшись повнимательнее, Коннор подмечает следы тириума на простынях – жертва была убита на постели. Он опускается на колени рядом с андроидом, осматривая его. Это мужская модель, HR400 – Коннор определяет его серийный номер и бывшего владельца и создаёт лог «допросить его». То, что это мог быть сексуальный партнёр андроида, кажется, согласуется со смертью в постели: убийца, должно быть, пытался начать половой акт, когда всё случилось. Регулятор тириумного насоса HR400 разбит: убийца, судя по всему, бил молотком в спину. Два сильных удара подряд.              Либо у преступника был безупречный глазомер, либо он потратил массу времени на изучение анатомии андроидов.              Особенно тревожно то, что часть оптического блока андроида удалена – левый глаз, и он так и не был найден. Взглянув на оставшийся, Коннор отмечает, что у этого андроида ярко-зелёные глаза.              Сосредоточься. Директива возникает спонтанно, и детектив ей следует – сейчас не время думать о своём парне. Он снова сканирует мёртвого андроида, но не обнаруживает никаких жидкостей – так что либо убийца потерпел неудачу в принуждении жертвы, либо оказался настолько осторожен, что ничего не осталось. RK800 склоняется к первой версии, хотя бы потому что вероятность подобной дотошности довольно низка.              Он рассказывает об этом Андерсону, и лейтенант кивает.              – Если убийца тоже андроид, – указывает Хэнк, просто чтобы убедиться, что они рассмотрели все версии, – тогда мы не сможем выяснить, что кому принадлежит, не так ли?              – Верно, – соглашается Коннор, продолжая исследовать место. Он находит на стенах бессвязные надписи о RA9 – их довольно часто можно было найти во время революции, а это здание давно не ремонтировали (и вряд ли будут в ближайшее время)… но что-то в них не так – он не может толком понять, как именно, но эти надписи отличаются. – Однако… Форма раны указывает, что орудие убийства – молоток. Андроид достаточно силён, чтобы причинить тот же вред голыми руками – взять с собой молоток в кровать кажется контрпродуктивным, это только предупредило бы жертву об истинном намерении убийцы.              И всё же нет ни отпечатков пальцев, ни капель крови, ничего. Кто бы ни был убийцей, андроид или человек, он точно знает, как скрыть следы. Холодный страх прошибает Коннора: единственный способ добиться такой точности и скрупулёзности – совершать подобное некоторое время.              – Хэнк… – произносит он, пытаясь прочистить свой голос, вернуть звуковой модуль в норму. – Нужно выяснить, не было ли сходных случаев за последние месяцы. Тела андроидов, пропавших без вести, возможно, проигнорированные как «не подлежащие ремонту» или жертвы революции девиантов.              Взгляд Андерсона заостряется.              – Думаешь, серия?              – Убийца нашёл время, чтобы уничтожить все следы… но даже не попытался скрыть тело, переместить… просто оставил здесь, чтобы кто-нибудь нашёл… ну, за исключением небольшого сувенира, который он забрал, – объясняет RK800, постучав пальцем по левой щеке на словах о сувенире.              Это вписывается в портрет серийного убийцы. И значит, они должны успеть его поймать, потому что такие люди обычно отправляются в своебразное «путешествие», и как только оно заканчивается, они просто… исчезают. Хэнк кивает.              – Сфотографируй здесь всё, даже то, что кажется незначительным. Мы можем отправиться в участок и просмотреть все доказательства, пока нам не пришлют отчёты на… ради всего святого, Коннор!              – Простите, – отвечает он, отступая от тела только после того, как проводит пальцем по синей крови и облизывает вещество – с момента убийства прошло уже добрых двенадцать часов, и большая часть тириума, вытекшего из тела жертвы, почти полностью испарилась, но он до сих пор… очень заметен. Достаточно легко найти.              – Кто позвонил в полицию?              – Хозяйка квартиры, – сообщает офицер. – Похоже, несколько арендаторов вчера жаловались на шум, и когда она постучала в дверь сегодня утром, никто не ответил. Она вернулась проверить со своим ключом и нашла… это. Два часа назад.              Хэнк и Коннор обмениваются взглядами. Им придётся обойти всех постояльцев и соседей в поисках возможного подозреваемого или хотя бы свидетеля.              – Можно ли поговорить с хозяйкой?              Офицер кивает Хэнку.              – Только она плохо говорит по-английски. С арендаторами она общается с помощью переводчика.              – Это не проблема, – говорит Коннор, шагнув вперёд. – В моей базе данных есть множество языков, нам не нужен переводчик.                            В квартире хозяйки Хэнк прислоняется к стене, а Коннор терпеливо присаживается рядом с ней, что-то говорящей с лёгкой дрожью в голосе.              – Por favor señora Laurenço, digame todo lo que recuerde.              Мисс Лоренцо отвечает по-испански, так быстро, что Хэнк не может даже разобрать слова, её речь прерывается лишь всхлипами, и тогда RK800 пытается её утешить, бормоча «Claro» или «Todo esta bien» и легко поглаживая её по руке.              А он здорово улучшил свои навыки «взаимодействия» – быть может, наблюдая за Маркусом и его друзьями из Иерихона… при этой мысли Хэнк коротко улыбается.              В конце концов Коннор поворачивается к нему.              – Вероятно, она даже не знала, что в этой квартире был андроид – она не признала его как одного из постояльцев, но, возможно, это из-за его обезображенной внешности. Всё, что она знает: он нечасто выбирался на улицу и к нему почти никогда никто не приходил. Он своевременно оплачивал счета и не любил, чтобы его тревожили, – переводит он для Хэнка. – Если бы не три жалобы с утра от разных постояльцев на шум этой ночью, она даже не стала бы проверять.              Хэнк хмурится.              – И она ничего не слышала ночью?              Коннор переводит вопрос на испанский и терпеливо выслушивает ответ.              – Она принимает корень валерианы. В это время она крепко спала.              Разумеется. Они подтверждают её историю, сверяясь с парнями, собравшими показания у постояльцев. Как только они покидают здание, лейтенант вздыхает.              – Поехали в участок. Ну что за сраный бардак.              Коннор склонен согласиться.                            Остаток дня Маркуса проходит в беспокойстве о случившемся, но он сдерживается и не звонит Коннору, опасаясь помешать его работе.              Ему удаётся ненадолго отвлечься на звонок Мередит: она рассказывает, как дела у них с Лео, потом они договариваются о будущей встрече у Карла – в итоге она зовёт Лео к телефону, и тот неохотно соглашается в следующий раз взять с собой гитару. Такие моменты Маркус всегда любит больше всего: именно через музыку они с Лео сумели наладить отношения, и RK200 всегда рад возможности вновь окунуться в атмосферу тепла и уюта.              И всё-таки он чувствует себя взволнованным и истощённым, возвращаясь в общественный центр и направляясь прямо к своему прибежищу на крыше.              И совершенно не ожидает найти его уже занятым.              Сцена, открывшаяся перед ним, моментально вызывает у него улыбку. Норт привела с собой Катрину, наверное, полюбоваться видом, но прямо сейчас он их совершенно не волнует – они потерялись в поцелуе.              Маркус не стал бы их тревожить, но ему сегодня очень нужна его доза медитации за фортепиано.              – Не хочу вас прерывать… – мягко произносит он. – Но я надеялся немного поиграть этой ночью.              Они тут же отскакивают в разные стороны, но Маркус умиротворяюще простирает руки.              – Всё в порядке, я совсем не возражаю… Просто… понимаете… Музыка. И вы вряд ли захотите присутствия кого-то третьего.              Да уж, это точно. Им обеим хватило нежелательных зрителей на всю оставшуюся жизнь. Не то чтобы Маркус возражал против продолжения их поцелуя во время его игры на фортепиано – кто будет против проявления любви двух прекрасных людей? – но это просто нечестно, не оставить им выбора.              Понимая ход мыслей друга, Норт благодарно кивает.              – Да, всё нормально, Маркус, мы пойдём, – говорит она, поднимаясь и протягивая руку Катрине. – Мы пришли посмотреть на закат.              – Отлично, приходите в любое время.              Слова подразумевают «Дай мне знать заранее, и я не буду вам мешать», и WR400 это знает.              Она улыбается и оборачивается к подруге.              – Пошли.              Перед уходом Катрина улыбается их «бесстрашному лидеру».              – Спасибо, Маркус.              – За что?              – За то, что привёл её ко мне.              Он качает головой, не желая принимать благодарность за то, чего не совершал.              – Она бы ворвалась в участок, как только услышала новости, – мягко отмечает RK200, зная, что это правда. – Я просто немного помог.              Если бы Маркус верил в судьбу, то мог бы сказать, что их встреча была предначертана: Катрина переживала трудные времена, и никто лучше, чем Норт, не смог бы помочь ей избавиться от роли, на которую их обеих когда-то запрограммировали.              Когда девушки уже начинают спускаться по лестнице, он решает сыграть для них коротенькую (меньше минуты) мелодию в трёх верхних октавах. Услышав первые ноты, Норт ненадолго замирает, улыбнувшись, и свой путь они с Катриной продолжают уже рука об руку.              Маркус играет потом ещё очень долго, пытаясь отвлечься от беспокойства.                            По возвращении в участок Коннор и Хэнк тут же зарываются в дело, несколько раз проходясь по всем доказательствам в попытке составить хотя бы примерный портрет маньяка. Подозрение RK800 подтверждается: было найдено ещё четыре тела, убитых сходным образом – с пробитой грудью, – и у каждого отсутствовала какая-то деталь… но из-за глобальной зачистки, проведённой после революции и продолжавшейся несколько месяцев, даты смерти найденных совершенно перепутались.              Хэнк с Коннором выясняют время гибели первой предполагаемой жертвы убийцы с молотком – через два месяца после революции, остальных же нашли через примерно одинаковые промежутки времени. Самое последнее убийство произошло незадолго до того, как преступления против андроидов официально объявили преступлением.              Все тела обнаружили люди, и никто даже не подумал сообщить об этом в полицию (особенно о самых ранних), потому что… ну кто сообщает в полицию о «сломанной вещи»? И так как корпуса андроидов не подвержены разложению, тела признали жертвами революции, особенно со всем этим граффити о RA9.              Коннор смотрит на них. Это… разочаровывает, но он так и не смог определить шрифт.              Если только…              – Хэнк?              – Да, парень?              – Послушайте, – он увеличивает на мониторе фотографии граффити с места преступления и встаёт, крепко сжав монету. – Андроиды могут писать идеальным шрифтом. Но этот почерк я не могу определить, потому что он не идеален. Он не настолько чёткий, несмотря на то, что копия очень близка к оригиналу.              Потом он увеличивает фото с места преступления, на котором захвачена камерой часть небольшой кухни.              – Посмотрите на холодильник.              – Когда мы приехали, он был отключен и пуст, ведь андроиды не нуждаются в еде… – лейтенант смотрит на фото, выискивая, что именно могло быть так важно в открытом холодильнике, пустом, не считая влаги в морозильнике…              – Сукин сын.              Капли воды в пустом морозильнике означают, что его какое-то время использовали, а после того, как холодильник отключили, лёд, образовавшийся внутри, растаял.              – Мы предположили, что жертва была постояльцем из-за граффити и потому что мисс Лоренцо не узнала его вследствие шока, – продолжает Коннор, вертя монетку в пальцах и рассуждая, – …но граффити написано не андроидом, а кухня использовалась. Что, если… не жертва впустила убийцу, а убийца жертву?              Убийца – человек, мужчина. У андроидов есть цветовые модули, если он изменил цвет волос и кожи своих жертв так, чтобы они выглядели одинаково, хозяева квартир могли легко поверить, что убитые и были постояльцами, а преступник просто растворялся в воздухе.              – Граффити было ложным следом, – отмечает Хэнк, оглядываясь на фотографии – но должен признать, что исполнение неплохое: для человеческих глаз почерк выглядит размеренным и чётким, на рисование наверняка ушло немало времени… к несчастью для их серийного убийцы, у них есть взгляд настоящего андроида. Если бы не Коннор, сложив вместе отсутствие отпечатков пальцев, жидкостей и других признаков, указывающих на человека, они точно решили бы, что убийство – дело рук андроида.              Так что это человек, мужчина, одержимый андроидами и забирающий часть каждого из них на память.              – Мы должны предупредить людей в общественном центре, – говорит RK800, и страх снова ледяной волной прокатывается по его системе, пока она проецирует на карту города все места, в которых обнаружены тела.              Спасибо RA9 и другим высшим силам, граница обозначенной территории даже и близко не пролегает рядом с новым Иерихоном. Можно с уверенностью предположить, что серийный убийца охотится на андроидов, ведущих уединённый образ жизни или проводящих значительно больше времени среди людей в сравнении с другими. Но ему всё равно будет легче, если он предупредит Маркуса и остальных.              Убийца, кажется, не отдаёт предпочтения мужчинам или женщинам, единственное, что можно выделить во всех случаях – это признаки того, что убийца собирался или имел сексуальный контакт со своими жертвами. Одно из найденных тел оказалось не оборудовано для такой функции, но челюсть жертвы была вывихнута, и Коннор предположил, что убийца попытался осквернить её рот… это была самая странная находка из всех. У неё также не пропало никаких частей тела: только чип, отвечающий за полимерную кожу, отчего андроид стала фарфорово-белой, будто сломанный манекен с разбитой грудью.              Фаулер велит им помалкивать, пока у них не будет весомых зацепок по делу.              Удивительно, но Гэвин тоже не открывает рот – хотя не совсем: Коннор слышит его ворчание, когда тот проходит мимо к кофейному автомату, и звуковой модуль распознаёт слова мужчины.              – Просто пиздец. Будто нам мало своего дерьма, теперь ещё и какой-то ебучий извращенец начал убивать андроидов. Проклятье.              Хотя детектив Рид оказался… ну, собой, то, что самый нетерпимый из них даже не пытается оправдать поступки убийцы, невероятно обнадёживает. Коннор благоразумно не высказывается об этом, чтобы не спровоцировать защитно-язвительную реакцию Гэвина.              «Не волнуйтесь, – думает RK800. – Я никому не скажу, что у вас на самом деле появилась совесть».              Он позволяет себе коротко улыбнуться – возможно, можно поблагодарить Маркуса ещё и за это… и он устремляет свой лучший щенячий взгляд на Хэнка, пока мужчина не стонет, отпуская его жестом.              – Отлично! Отлично, не смотри на меня так! – восклицает лейтенант. – Но раз уж ты идёшь туда, если ничего не найдёшь о жертвах, спроси, может, кто знал их или что-то ещё!              – Сделаю! Спасибо, пап!              Заслуженный офицер лейтенант Хэнк Андерсон остаётся смотреть в никуда, потрясённо осознавая, как его только что назвал Коннор, пусть даже сам он и называл андроида «сыном» всё чаще и чаще.              Он выпускает смешок и стряхивает оцепенение. Этот парень его в могилу сведёт.                            – Привет-извини-мне-нужно-видеть-Маркуса-это-важно!              – Воу, дай себе немного вздохнуть… В смысле, нам не нужен воздух, но ты выглядишь так, будто тебе бы не помешал, – Джош опускает руку на плечо Коннора, запуская быстрый скан. Повышенный уровень стресса – тревога? – и… – Ты бежал?              – Да, – подтверждает детектив, уже поднимаясь по лестнице. – Найди Саймона и Норт, и подходите к нам.              Да, определённо тревога.              Маркус не жалуется, когда Коннор влетает в двери и сгребает его в объятия.              – Эй… – и уж точно не возражает быть прерванным страстным поцелуем, но, очевидно, RK800 чем-то невероятно взволнован.              Он отнимает ладонь Коннора от своего лица и переплетает пальцы, убирая кожу и открывая связь.              – Поговори со мной, Коннор.              Поток беспокойства и «пожалуйста, пожалуйста, будь в порядке» едва не сбивает Маркуса с ног. Он пытается отправить в ответ самые обнадёживающие чувства.              «Я здесь. Мы вместе. Всё хорошо».              Детектив с дрожащим вздохом успокаивается и немного ослабляет объятие, как раз к тому моменту, когда Джош, Саймон и Норт присоединяются к ним на крыше.              – Ты хотел нам что-то сказать?              Коннор кивает и поворачивается лицом к остальным, становясь рядом с Маркусом.              – Сегодня меня вызвали на расследование убийства, – начинает он. – Жертва оказалась андроидом, и у нас есть причины полагать, что преступник – серийный убийца.              Осознание мгновенно проступает на лицах всех четверых. Это действительно плохо. Но ни один из них ничего не говорит, и RK800 продолжает:              – Улики были оставлены так, чтобы указывать на преступника-андроида, но мы определили человека-мужчину как наиболее вероятного подозреваемого. Это не окончательный вывод, но большинство убийств произошло близ южной стороны города, и все жертвы были андроидами, живущими довольно уединённо, и в каждом случае присутствовало сексуальное насилие. Я передам их фотографии, имена и серийные номера, если кто-нибудь в центре опознает жертв, причины, по которым они могли последовать за незнакомцем…               Маркус снова берёт Коннора за руку.              – Конечно. Мы будем здесь и окажем любую помощь, которая потребуется.              Напряжённый кивок в ответ рождает внутри RK200 желание унять эту тревогу поцелуем. Жаль, что это так не работает.              – Да, спасибо… и, пожалуйста, попытайтесь убедить всех андроидов, проходящих мимо или живущих вдали от центра, заходить почаще, напоминайте не следовать за незнакомцами и подозрительными людьми… ДПД пока не хочет огласки, чтобы не спугнуть убийцу, но…              Но он не может просто сидеть и ждать, пока кто-то продолжает убивать их людей.              – Я поговорю с Катриной, – предлагает Норт. – Не так давно на неё напали лишь потому, что она – модель WR. Мы можем отправить сообщение «будьте осторожны», связанное не с твоим расследованием, а с её случаем.              Катрина неохотно делилась своей историей, не желая внимания, но Норт знает, что она – хороший человек и ​​будет первой, кто захочет что-нибудь сделать, как только узнает о произошедшем.              – Это будет отличным началом, да… – голос Коннора затихает, а Саймон смотрит на Джоша и Норт.              – Хорошо, – кивает он. – Давайте начнём. Норт, поговори с Кэти, я напишу первый черновик нашего сообщения.              Джош протягивает руку детективу:              – Если ты пришлёшь мне фотографии и имена жертв, я могу проверить, не пропал ли кто-нибудь из наших.              Буквально через десять секунд Коннор остаётся наедине с Маркусом и видом города под ними.              У них действительно отличные друзья.                            Он чувствует, как руки Маркуса обнимают его со спины, и наконец расслабляется в объятиях – всё напряжение этого дня оставляет его, успокаивающие прикосновения рассеивают его без следа.              – Лучше?              Тёплый шёпот RK200, наверное, утешил бы его даже с зияющей раной, разделившей его лицо пополам. Коннор нервно усмехается собственному гиперактивному воображению.              – Немного.              – Я знаю, что поможет, – не отпуская его руки, Маркус отступает назад, пока они оба не оказываются у фортепиано. Он усаживает Коннора рядом с собой. – Играй со мной.              Тот растерянно моргает. Играть? Он может найти ноты, но…              – Маркус, я не…              – Все нормально. Я буду левой рукой, ты можешь быть правой, – почти шепчет в ответ Маркус и вновь сплетает пальцы их рук: собственной правой и левой Коннора.              В поле зрения RK800 снова всплывает запрос на взаимодействие, и как только он принимает его, RK200 берёт первые несколько нот. Коннор не видит их перед глазами, но чувствует мелодию – Маркус импровизирует, проецируя ему свои эмоции. Не беспокоясь о аккордах, Коннор позволяет своей правой руке играть то, что визуализирует благодаря связи с Маркусом.              Бросив взгляд на своего партнёра, Коннор видит, что Маркус закрыл глаза. Он не осознает, в какой момент их игры это происходит, но вскоре следует его примеру.              Когда отзвуки последних аккордов затихают, детектив снова открывает глаза.              Маркус смотрит на него.              – Как ты сейчас?              – Маркус… – RK800 думает, что может просто растаять под этим взглядом. Ужасно, ужасно несправедливо, что он настолько пронзителен – и всё же Коннор любит его. – Это было… прекрасно…              – Это мелодия, которую я слышу, когда думаю о тебе.              В любой другой момент детектив высмеял бы привычку Маркуса быть настолько приторным… но прямо сейчас – после дня, полного страха и тьмы – это именно то, что ему нужно. Напоминание о том, что, несмотря на всё плохое, в этом мире есть нечто прекрасное, и правильное, и… приятное.              Через их соединённые руки Коннор может чувствовать всё, что RK200 к нему испытывает. Это одновременно ошеломляет и радует; и ещё до того, как Маркус успевает склониться вперёд, Коннор уже знает, что он собирается сделать.              Этот поцелуй не похож на те, что у них были раньше. Левая рука Маркуса зарывается в волосы на затылке Коннора, а потом сползает на шею и остаётся там – и RK800 мечтает никогда не покинуть этот сладкий плен. Поцелуй становится всё глубже и глубже, пока Маркус не подаётся всем телом вперёд, заставив Коннора чуть откинуться.              Они на мгновение отстраняются, не отводя глаз друг от друга, не разрывая связь и позволяя эмоциям свободно течь по ней в обе стороны. Резким, почти внезапным движением Маркус опускает крышку инструмента, а потом тянет Коннора за талию и усаживает на фортепиано.              – Маркус…              Единственный ответ, который получает Коннор – дорожка поцелуев по его шее и шквал эмоций через связь, и этого достаточно, чтобы уничтожить все появившиеся варианты диалога. Все сенсоры его кожи реагируют на прикосновения Маркуса так, словно никто и никогда не касался его раньше.              – Скажи мне остановиться, – шепчет Маркус ему в шею. Иными словами, он спрашивает, действительно ли Коннор этого хочет.              RK800 тихо смеётся, откидывая голову, чтобы облегчить его любовнику доступ.              – Ты и твоя тяга к драматизму, – выдыхает он с весьма красноречивым рывком рубашки Маркуса. – Если ты сейчас остановишься, я больше никогда с тобой не заговорю.              Разумеется, ни один из них не останавливается, а вечер заканчивается ногами Коннора, обёрнутыми вокруг талии Маркуса до тех пор, пока оба не теряют контроль настолько, что все их вторичные процессы зависают, и единственное, что они регистрируют – это контакт. И когда напряжение, искрящее между ними, достигает апогея, всё теряется в белом шуме.              Секс андроидов по определению не настолько грязный по сравнению с человеческим, но очистка после всё равно нужна – из-за хладагента, который высвобождается, дабы не перегреть компоненты.              Но прямо сейчас для Коннора это не имеет ни малейшего значения, и он позволяет себе просто быть, свободно обернув руки вокруг плеч Маркуса, пока его интерфейс прогружается обратно, почти полностью отключившись на несколько секунд.              Никаких запросов, никаких подсказок, только информация вспомогательных процессов о его статусе, температуре снаружи и других, совершенно несущественных вещах, которые могут и будут проигнорированы.              – …ух ты, – всё, что он говорит.              – Да, – Маркус тоже не блистает красноречием, уперевшись лбом в грудь Коннора. Большинство его систем остыли, но он делает глубокий вдох, чтобы ускорить процесс. – Я действительно хочу это сказать, прямо сейчас.              Они больше не связаны, но Коннор уже догадывается, что к чему – и его руки на плечах Маркуса напрягаются в ожидании.              – …сказать что?              И в голосе Маркуса нет ни грана сомнений, когда он говорит, устремив на него этот невероятно великолепный сине-зелёный взгляд.              – Я люблю тебя.              Коннор закрывает глаза. Невозможно. Меньше года назад для него была бы дикой даже мысль услышать такие слова в свой адрес – машины, предназначенной для выслеживания и отключения тех, кто осмелился попытаться решать за себя… и теперь… он свободен. Свободен выступать против отвратительных приказов. Свободен существовать как человек, свободен любить и быть любимым. И всё благодаря необыкновенному существу, которое он держит в своих руках.              – Я тоже тебя люблю, Маркус.              И ни один серийный убийца-психопат никогда не отнимет это у них.