Odd-eyed

      – Спасибо за покупку, заходи ещё! – RK200, безусловно, его любимый клиент – как только стало известно, что сам лидер андроидов здесь закупается, бизнес быстро пошёл в гору. Весомый плюс.              – Вряд ли, Джеки, я завтра лечу в Вашингтон и после… – вздыхает Маркус и машет на прощание. – …будет очень много работы.              Продавец, сложив ладони рупором, кричит ему вслед:              – Хорошо, береги себя!              Маркус, не оборачиваясь, салютует в ответ.              – Сделаю!              RK200 чувствует себя несколько истощённым – настолько, что дважды проверяет свою систему на любые сбои энергоэффективности… всё хорошо, у него ещё шестьдесят семь процентов зарядки, и до критического уровня она упадёт лишь через несколько дней, поэтому, скорее всего, это моральная усталость.              Немного замедлив шаг, он звонит Коннору.              «Я не вовремя?»              «Ты имеешь в виду, что моей многозадачности не хватит на работу и разговор с тобой? – Коннор без подколок – уже не Коннор. – Пожалуйста, Маркус».              Маркус может физически ощутить, как становится легче на душе.              «Люблю тебя за твой сарказм. Есть прогресс?»              «Пока нет. Мы пробили по базам всю краску со стен и теперь проверяем нелегальные закупки владельцев магазинов и продавцов по всему городу. Это наводка Хэнка. Он сказал: зачем покупать краску, если у тебя и так есть прямой доступ? Не могу поверить, что я был так глуп, – рассказывает ему Коннор. И это не нарушение конфиденциальности, если ты даже не размыкаешь губ. – Мы отбираем людей, имеющих собственную студию или любое другое место, где можно спрятать спецоборудование для стирания памяти андроидов, и с навыками, достаточными как для этой задачи, так и для рисования, и не забываем проверять возможные мотивы».              «Звучит как долгая работа», – замечает Маркус, не завидуя своему возлюбленному.              «Ты себе не представляешь. Я за последние три часа отфильтровал две тысячи двести имён, и ещё семь тысяч двести пятьдесят четыре осталось».              Маркус невольно усмехается.              «Бедняжка, – ласково отвечает он, не скрывая обожания в голосе. – И кстати, ты вовсе не глуп. Ты просто человек, который даже не задумывается о нарушении правил».              «Ты зайдёшь ко мне перед вылетом?»              О, каждый раз, когда Коннор говорит что-то подобное, это будто удар по тириумному насосу.              «Конечно, зайду. И захвачу с собой картину для лейтенанта Андерсона, я… работал над ней какое-то время, думаю, ему понравится».              «О? Теперь мне любопытно!»              «Даже не проси. Тебе тоже придётся подождать».               Маркус знает, как сильно Коннор беспокоится за лейтенанта, и искренне желает укрепить связь между ними. К тому же, если быть абсолютно честным, RK200 давно хочет порадовать Хэнка, помня всё, сделанное этим человеком, чтобы помочь Коннору осознать свои чувства.              Хэнк, конечно, не Карл, но он заслуживает хорошего.              «Отлично. Но я требую поцелуй в награду за ожидание».              «Нам лучше не забыть о времени, иначе я пропущу вылет».              Смех Коннора переполняет ​​Маркуса теплом и любовью. В последние дни ему задавали много неудобных вопросов – и он, как обычно, отвечал ничего не значащими фразами, но, поговорив с Коннором (и решив не привлекать внимания, пока идёт расследование), Маркус понемногу начал подтверждать слухи. Да, у него есть близкий человек, нет, он не будет раскрывать его личность, пока они оба не захотят иного, пожалуйста, уважайте право человека на личную жизнь, и забудем об этом.              Это срабатывало до определённого момента, но интернет, похоже, всё решил за них обоих – и у RK800 уже появилась масса поклонников, которые называют его «милым», «драгоценным» и множеством не менее ласковых слов. Иным же, напротив, претит сам факт того, что Маркус занят, но ему всё равно.              Сам он абсолютно согласен с первыми.              – Привет, рыжик, – улыбается он, минуя холл общественного центра.              – Привет, зелёный, – отвечает Лекси из-за стойки ресепшена. – Когда к нам снова заглянет хороший мальчик?              Хороший мальчик – это Коннор. У Лекси есть прозвища для всех: Джош и Саймон, соответственно, «кофе» и «молоко», Норт – «босс», а Маркус был «шефом» до тех пор, пока не стал называть ее «рыжик» в ответ. Теперь Лекси именует его «зелёный» или «синий», по настроению. Маркусу нравятся и прозвища, и лёгкость, которую дарит ему это обыкновенное, неформальное общение после недель в компании политиков.              – Наверное, не скоро, с этим всем… – Маркус прерывает фразу. Расследование Коннора – это секрет Полишинеля: о нём все знают, но никто не говорит.              – Да, и скоро ты уедешь, так что лучше бы ему поднапрячься! – дразнит она, за что получает укорящий взгляд.              – Лекси, ты же знаешь, что он старается для всех нас. И я уверен, что если ты попросишь, он с радостью приведёт Сумо.              Она кивает.              – Было бы круто, – затем она разглядывает краски в руках Маркуса. – Больше особенных картин?              – Это был всего один портрет, Лекси…              – Ты изобразил его как Аполлона.              – Сам Аполлон ему бы позавидовал.              Они смеются, и Лекси наконец отпускает его, немножко поддразнив напоследок. Честно говоря, Маркус считает, что тема вполне подходит – Бог Солнца и покровитель искусств… но даже этот образ лишь бледное подобие того, насколько на самом деле Коннор значим для него.              Ему удаётся урвать себе несколько часов рисования, пока за ним не приходит Джош.              – Готов просмотреть план поездки?              Наверное, что-то в лице Маркуса всё же меняется, потому что Саймон легко усмехается.              – Знаю, знаю. Это скучно, но важно.              Они дожидаются Норт, и все четверо устраиваются на крыше, выверяя последние детали.              – Значит, самолёт за нами прибудет в два, сам полёт составляет час и двадцать восемь минут, поэтому мы, вероятно, успеем на послеобеденный чай к президенту.              Норт гримасничает.              – Разве это не британская фишка?              – Да, но ты слышала её акцент? – Джош не сказал бы, что его это волнует, но миссис Уоррен явно аристократка, и чувства человека, принявшего решение о судьбе их народа, не стоит игнорировать. Слишком важно произвести хорошее впечатление.              – Что у нас в программе? – спрашивает Маркус, почти чувствуя, как дрожит правый глаз.              Саймон протягивает ему ладонь, и Маркус касается её, открывая связь. И друг начинает:              – Закон о праве на труд уже реализуется, поэтому давайте обсудим его кратко. Проект «достойная смерть» тоже идёт хорошо, но, возможно, стоит напомнить людям, что наши погибшие заслуживают уважения и выяснить, есть ли новые подвижки… и остаётся только вопрос о праве голоса: и вот тут, уверен, нам будет, что обсудить.              Звучит как безудержное веселье. Часть Маркуса уже хочет вернуться к Коннору и укрыться в его объятиях. Но нет, именно за это они так долго сражались, то, что сейчас происходит – поистине великолепно, и он горд быть одним из тех, кто меняет всё к лучшему.              Просто у них много работы.                            Когда приходит сообщение о новом теле, Коннор сразу же прикидывает вероятности, пытаясь оценить, какая это модель, почему преступнику потребовалось больше времени, чем на предыдущие убийства. Самые ранние из них произошли с интервалом в месяцы, пока не нашли HR400: тогда убийца ускорился, вероятно, узнав о том, что его уже ищут. Но если так, зачем рисковать?              Справедливости ради, в этот раз тело не обнаружили бы, не сработай поблизости пожарная тревога: пожарники приехали проверить местность. Как выяснилось, по дурацкой причине – какой-то идиот бросил сигарету в мусорный бак, – но они всё равно эвакуировали весь этаж и проверили каждую дверь.              На этот раз офицер обращается прямо к Коннору.              – Это может быть хуже, чем мы думали, – говорит он, переводя взгляд с него на лейтенанта, и, помешкав, пропускает их внутрь. – Это… это плохо.              Быстрый скан комнаты не выявляет ничего нового – то же граффити, то же тревожное отсутствие ДНК, тот же модус операнди. Жертва лежит у изножья кровати, вероятно, сброшенная оттуда после того, как ей пробили грудь, и…              Коннор вглядывается в жертву и снова сканирует, его диод горит жёлтым, красным, и снова жёлтым.              Это не Маркус. Это вовсе не модель RK, к тому же Маркус – единственный существующий RK200. Кроме того, они говорили меньше часа назад, Маркус встретится с ним перед вылетом, а этот андроид умер примерно шесть-восемь часов назад, судя по испарившемся тириуму на простынях и полу.              Но по какой-то причине этот андроид выглядит – или переделан так, чтобы выглядеть – пугающе похожим на Маркуса.              Экзотический цвет кожи, длинные тонкие руки, характерная форма головы, один зелёный глаз и один голубой… если бы они смогли получить доступ к голосу жертвы, Коннор поставил бы хорошие деньги на то, что он был настроен совершенно определённым образом.              Нет никаких недостающих частей. Скорее, это гибрид – старое шасси HR400, к которому присоединили части, взятые у всех остальных жертв.              – Чёрт возьми… – бормочет Хэнк, придя, похоже, к тому же выводу, что Коннор.              Они все думали, что граффити так тщательно выполнено, чтобы обеспечить алиби дотошному убийце, которые хотел сработать под сумасшедшего андроида. Правда гораздо хуже. Сексуальное насилие действительно было ритуалом – поклонением, и своим богом их убийца избрал самого RA9.              Граффити – не просто попытка скрыть свою личность, это подлинная одержимость, извращённое поклонение RA9… и его олицетворению, о котором все думают, но никто не говорит прямо.              Маркус.              – Андроид – гибрид… – голосовой модуль Коннора лагает, когда его системы сражаются с паникой, и в голос прорывается статика, но детектив собирается. – Убийца попытался… попытался подобрать части других моделей, чтобы создать как можно более точную копию RK200, вероятно, для исполнения какой-то оккультной или другой ритуальной фантазии…              – И когда гибрид оказался хуже оригинала, он разочаровал преступника и был уничтожен.              Хэнк может видеть это так же ясно даже без встроенного сканера. Невероятная точность надписей увела их в неверном направлении, дело было не в зацикленности и не в собирательстве – больной ублюдок пытался построить своего собственного Маркуса, живого RA9, исполняющего любые извращённые мечты.              Маркус – главная цель безумного убийцы.              Маркус в опасности.              – Мы должны предупредить людей в Иерихоне, – диод Коннора возвращается к красному, а сам он прямо отсюда пытается связаться с Маркусом.              «Маркус! Маркус, ты меня слышишь?»                     «Ошибка RK200 104. Невозможно установить соединение».                     Есть миллион причин, по которым это может случиться – он может быть уже в самолёте или в спящем режиме на зарядке, но системы Коннора всё равно снова прошибает паникой.              – Я не могу с ним связаться.              Лейтенант жестом просит одного из офицеров связаться с Иерихоном старым способом, а сам нежно сжимает плечо Коннора, пытаясь привести его в чувство.              – Всё нормально. Мы выясним, что случилось. Давай сосредоточимся на деле, мы найдём этого сукина сына.              Коннор кивает и, несмотря на вид жертвы, отталкивающий его почти физически, сканирует её заново, пытаясь изучить как можно тщательнее.              Да, этот отличается от остальных. Он должен был стать «особенным». Даже идеальным. И его удерживали долгое время – настолько, что полимер вокруг запястий не может полностью сформироваться, повреждённый ограничителями, достаточно сильными для андроида.              Коннор касается лба жертвы и пытается запустить диагностику.              – Двигательные системы андроида отключили вручную с помощью внешнего устройства.              Так значит, жертвы не соглашались, их отвлекали, а потом обездвиживали. Тот, кто это сделал, много знает об андроидах, вероятно, работал с ними или над ними в какой-то момент жизни.              Хэнк почти так же обеспокоен, как Коннор.              – Важнее другое… жертвы доверяли ему настолько, что он смог подобраться достаточно близко для того, чтобы их вырубить. – Он качает головой. – Чёрт. На всякий случай отправьте наряд в дом Александра Волкова. Что ещё ты видишь, Коннор?              – На одежде жертвы частицы цементной пыли. Скорее всего, его держали на стройплощадке или в похожем месте. Аккумулятор жертвы израсходован, как будто его долгое время целенаправленно тратили, оставляя на низкой зарядке. Любимый проект убийцы, идеальное создание, которое должно было воплотить все его фантазии… Он пытался по максимуму приблизить мечту к реальности и связал гибрида… – Коннор продолжает сканировать, всматриваясь в смятые простыни, погнутую спинку кровати и царапины на полу – он почти не нуждается в реконструкции, представляя себе, что произошло. – Но потом жертва либо оказалась недостаточно хороша, либо отказала ему, либо попыталась воспротивиться, вырваться на свободу… поэтому убийца снова взялся за молоток. – Но на этот раз удары нанесены спереди – два смертельных и ещё восемнадцать из чистой ярости.              Грудь гибрида полностью разрушена, распростёртая на полу, а ноги свешиваются с кровати – его столкнули вниз во время драки, и убийца сел на него сверху и бил снова и снова, пока…              RK800 внезапно не хватает воздуха, когда он наконец видит: под ногтями гибрида… мельчайшие следы крови.              У них что-то есть. Он проводит пальцем по крови и пробует её на вкус.                            – Маркус…              RK200 с улыбкой оборачивается.              – О, привет, Джеки. Что-то не так?              Он почти неузнаваем без своих шапки и фартука и смотрит на Маркуса с дрожащей улыбкой.              –Н… ничего. Ты не летишь в Вашингон?              – Лечу. Просто жду здесь, хочу попрощаться с парнем, – Маркус улыбается простой мысли о Конноре. Увы, ему сказали, что их с Хэнком только что вызвали на место преступления, поэтому ничего не остаётся, как ждать.              – Парень?.. Так это… правда?              Маркус усмехается, его поза расслаблена: в одной руке картина, другая в кармане.              – Виновен по всем пунктам! – говорит он, дивясь своему легкомыслию. – Но ни в коем случае не проговорись таблоидам, или они придут и за тобой!              – Я… Я не скажу.              Заминка необычна. Маркус как можно более незаметно сканирует человека перед собой.              – Джеки? Что-то случилось? – осторожно спрашивает он, подмечая высокий уровень стресса, резкий выброс адреналина и расширенные зрачки.              – Нет. Нет, я… – Джеки опускает голову и почти шепчет. Маркус хмурится: человек выглядит совершенно непохожим на себя – живого, весёлого парня, встречавшего его в Беллини.              – Ничего, – его голос едва различим, но тонко настроенный слуховой модуль Маркуса улавливает, как слово «ничего» повторяется снова и снова.              Человек как будто в шоке или в состоянии фуги. Маркус перебирает протоколы здравоохранения, пытаясь подобрать наилучший вариант в своих ограниченных, базовых медицинских данных. Всплывают несколько директив: поддерживайте разговор с пациентом, говорите с ним мягким, успокаивающим голосом, предложите выслушать.              – Джеки, с тобой что-то сделали? – спрашивает он, и сострадание побуждает его мягко сжать плечо человека.              Губы Джеки дрожат в неловкой улыбке, и на мгновение Маркус чувствует облегчение – пока человек не накрывает его руку своей: какое-то устройство проталкивается сквозь полимер, отчего андроид невольно стискивает зубы; и система перестаёт отвечать.              Последнее, что видит Маркус перед тем, как всё погружается во тьму – это следы тириума на пальцах Джеки и картина Хэнка, упавшая на асфальт.                            «Коннор? Разве ты не…»              «Норт, послушай, это важно, где Маркус?»              «Маркус? Разве он не с тобой? Он сказал, что поехал в участок…»              Вот оно, чувство страха, с новой силой захлестнувшее с головой, вопящее «слишком поздно!». Он отгоняет бессмысленные директивы и пытается сосредоточиться.              «Его видели в участке, но он так и не вернулся».              Паника в голосе Норт нарастает, словно она постепенно осознаёт происходящее.              «Что? Самолёт через двадцать минут, он, должно быть, уже едет к нам».              «Я пытался с ним созвониться, но он не отвечает. Нет связи!»              «Чёрт. Ты думаешь, он…» – она не может заставить себя закончить фразу.              «Всё, что мы знаем – то, что он уже полчаса как пропал, но мы определили личность преступника, – отвечает Коннор, в то время как Хэнк везёт их в квартиру продавца, не сводя глаз с дороги. – Мы скоро найдём его, но, возможно, вам придётся улететь одним».              «Это тот жуткий парень из галереи?»              «Нет, Волков был дома, когда к нему приехал наряд, и на благотворительном мероприятии в момент убийства последней жертвы, – объясняет он. – Это Джеки Дэвис, парень, работающий в художественном магазине.              «Что?!»              «Поверь, я сам хотел бы ошибиться. – Теперь всё ясно: имя продавца тоже было в его списке подозреваемых – кто-то, одержимый андроидами, имеющий доступ к запасам краски. Но их с Хэнком внезапно вызвали на место преступления и… – В любом случае, садитесь в самолет и улетайте. Попросите Саймона извиниться за отсутствие Маркуса. Как только доберётесь до президента, расскажите ей – и только ей – всю правду. Чрезвычайно важно, чтобы она поняла: Маркус её не обманывал, а люди до сих пор не признают нашу свободу».              «Поняла».              «И постарайтесь сохранить всё в тайне. Если хоть кто-то узнает, что Маркус пропал, убийца может запаниковать и поторопиться с ритуалом, а нам важна каждая минута, что мы сможем выиграть».              У Норт миллион вопросов – о каком ритуале говорил Коннор, как он догадался, что Маркус мог бы предложить в критической ситуации, почему нужно держать в тайне исчезновение… но RK800 был незаменим в их борьбе за освобождение и действительно любит Маркуса. Она знает, что он сделает всё для его спасения, и смягчается.              «Катрина остаётся в Иерихоне, она проследит за всем, пока мы не вернёмся».              «Отлично. Мы заходим, оставляю политику вам, ребята».              «Можешь на нас рассчитывать. И, Коннор?»              «Да?»              «Пусть этот ублюдок заплатит».              Ещё совсем недавно Коннор был бы не согласен с жёсткой позицией Норт, но сейчас, когда у него отняли того, кого он любит… Коннор готов вершить правосудие без колебаний.              В участке ему рассказали, что Маркус заходил, но его отпустили с обещанием позвонить, как только Коннор вернётся. Свидетели поблизости сообщили, что он разговаривал с человеком, по описанию похожим на Джеки, и что RK200 будто споткнулся на ровном месте, а человек его подхватил и куда-то увёз. Никто даже не заподозрил в этом злого умысла.              Один из свидетелей подобрал выпавший холст с двумя акулами: большой белой и тигровой посреди океана синего и серого.              Коннор почти заплакал, увидев его, и даже Хэнк почувствовал, как что-то болезненно сжалось в груди.              В магазине сказали, что Джеки сегодня взял выходной, и поэтому Хэнк с Коннором прямо сейчас осторожно подбираются к его двери, опасаясь застать внутри. Они кивают друг другу, и Хэнк пинком распахивает дверь, выхватив пистолет.              – Твою ж… мать… – в квартире нет ничего особенного, но как только они заходят в спальню парня, совершенно ясно, что они имеют дело с безумцем. Взять хотя бы коллаж из фотографий Маркуса во всю стену – испещрённый заметками о том, куда он пойдёт, что будет делать, с кем разговаривать… вплоть до самого последнего снимка. Распечатка фото, ставшего таким популярным в интернете – Коннор, подхвативший Маркуса на руки.              RK800 прокусывает губу – если одержимость Джеки настолько укоренилась, именно ревность могла спровоцировать решение уничтожить копию и похитить настоящего Маркуса – успеть раньше, чем кто-то ещё. Коннор на миг прикрывает глаза и начинает сканировать стену, выискивая зацепки.              Присмотревшись, он видит заметки о внешности Маркуса: увеличенное изображение его лица с подписью «полимер Pantone 17-1436, сиена»; фото его рук, исчёрканное измерениями; и, конечно, крупным планом глаза: под синим нацарапано «AK700», а под зелёным – «нет совпадения – найти замену».              Следующее фото – чёрт… это селфи с Маркусом. Под ним старательно выведено «первый контакт», ниже бессвязные надписи о RA9. Там же время, дата и приклеенный чек о покупке Маркуса в день их первой встречи… стомиллилитровый тюбик акриловой краски 18-1438 Марсала.              Коннор сохраняет почерк Джеки в базе, а потом внимательно осматривает остальные стены спальни – они тоже полностью покрыты граффити о RA9.              – Проклятье, Коннор, глянь сюда, – тем временем Хэнк заметил сдвинутый каркас кровати и решил посмотреть под ним.              Вот почему они так нигде и не нашли EM400. Но важнее то, что андроиду недостаёт внешнего корпуса рук и всей его лицевой панели, включая нижнюю челюсть.              Поэтому он не оставлял отпечатков и слюны: просто-напросто надевая части шасси андроидов. Это чистая удача, что жертва смогла его поцарапать. В участке уже выясняют информацию об этом парне – буквально через несколько минут они узнают всё с момента его рождения и по сей день, – но прямо сейчас Коннор обеспокоен судьбой Маркуса, самый главный вопрос – где он может быть?              Всё становится ещё хуже, когда, ещё раз осмотрев пространство под кроватью, они находят планшет, и на превью остановленной записи отчётливо различима неподвижная фигура гибрида. Даже Хэнк судорожно вздыхает, прежде чем нажать на play.              –Пожалуйста… больно… – конечно, это было больно. Попытка собрать вместе несовместимые компоненты вызывает множество лагов в микросхемах, это ощущается, как гигантский вонзённый в местах соединений гвоздь. Коннор стискивает зубы – голос на записи невероятно похож на голос Маркуса.              – Всё будет хорошо, – говорит за кадром убийца. – Скажи это. Скажи, что всё будет хорошо. Солги себе, как лгал мне, – голос подрагивает. – Пой мне ещё.              – Я… – в плечевом суставе гибрида проскакивает искра, и он хрипит от боли – в руках убийцы явно пульт управления устройством, посылающим импульсы в микросхемы пленника.              –Пой мне! – вырывается приказ почти безумным тоном.              Гибрид рвано выдыхает и поёт, его глаза опущены и разбиты. – Держись… ещё совсем немного…              Коннор с силой нажимает на стоп.              – Ты в порядке, парень? – спрашивает Хэнк, точно зная, что вопрос не к месту – конечно он не в порядке. Будь всё по-другому, он предложил бы Коннору отстраниться от расследования – тот слишком эмоционально вовлечён… но он единственный детектив-андроид и единственный способен реконструировать сценарии. Они нуждаются в нём. Маркус нуждается в нём. И сам Коннор сейчас ни за что не отступится.              RK800 кивает и быстро каталогизирует всё, что может быть полезным.              Телефон Хэнка звонит.              – Андерсон.              – Мы раскопали кое-что про этого Джеки Дэвиса, – Хэнк даже не спрашивает, почему им это сообщает именно Гэвин, пока тот реально работает. – Его отец был жестоким пьяницей. Он купил андроида, чтобы тот помогал заботиться о сыне, но когда ребёнку стукнуло десять, андроида уничтожили, а сам дорогой папочка засосал пистолет. Мозги по стенке прямо на глазах ребёнка и всё такое. Джеки отправили в систему опеки. Он вышел оттуда в шестнадцать и устроился на свалку, где и проработал долгое время, а через пару недель после революции получил должность продавца в магазине Беллини.              Лейтенант не знает, что и думать. На самом деле, не столь важно, был их убийца жертвой жестокости или нет. Это ужасно, и зло, и очень печально… но Хэнк твёрдо верит, что можно пройти через ужасные вещи и выбраться, не желая никому причинять боль.              Маркус тому живой пример.              – А что андроид?              – То, что от него осталось, отправили в Киберлайф для восстановления и перепродажи. Это была модель CX100, серийный номер 214.330.521.              Глаза Коннора расширяются настолько, что в какой-то момент он опасается за свой оптический блок.              – …Адам.              Хэнк тоже с трудом в это верит. Он знал, что с этим парнем что-то не так, но это? Каковы были шансы на такое? Хотя, кем бы ни оказался тот андроид, они всё равно вызвали бы его на допрос, так что, чёрт возьми…              – Гэвин, наряд уже уехал из дома Волкова?              – Недавно. А что?              – Верни их обратно! Передай, что мы вызываем Адама в участок, нам нужно с ним побеседовать. Скорее всего, он не связан с убийствами, но может быть свидетелем, – он не дожидается ответа, просто бросает трубку и кивает Коннору. – Заберём планшет в участок и вызовем парней, чтобы они тут всё собрали. Как думаешь, сможешь понять, где это место?              Вероятность того, что Маркуса удерживают там же, где сняли видео, составляет семьдесят шесть процентов. Коннор поймёт, где это, даже если ему придётся выжать всё из своих процессоров.              Его диод кружит жёлтым с проблесками красного, но RK800 врубает охлаждение на полную мощность, наращивая вычислительную скорость, и стирает все ненужные сейчас запросы.               У него есть только разрозненные улики и главная директива.              Коннор всегда выполняет свои миссии.              Новая миссия: Спасти Маркуса.