Под властью Магии

Бутылка огневиски. Именно столько надо было Северусу Снейпу, чтобы начать разговаривать самому с собой. Нет, не сочтите это за болезнь. Просто бутылка огневиски становилась тем мостом, что связывал душу и разум. Как часто мы говорим себе: «вот сейчас бы…», а дальше на усмотрение. Бросить к чёрту эту работу и умотать в отпуск… Пойти и сказать ей (ему) всё что хочу, а дальше будь что будет… Наплевать на мнение родственников и хоть раз позволить себе быть собой… О, всё это нам кричит душа. И тут же упирается в доводы разума. Ну брошу я работу, а жить на что буду? Высказать всё, а потом чувствовать себя оплеванным дураком? День побыть собой, а потом год выслушивать нотации? И, таки да, в такие моменты мы всегда прислушиваемся к разуму. Но ведь душу это не останавливает. И она продолжает нам нашептывать свои желания, которые мы стойко игнорируем. И, как итог, мы постоянно недовольны своей жизнью. Потому что не можем найти компромисс между душой и разумом. И вот сейчас Северус Снейп пытался как-то помирить эти две составляющие. Лили. Последнее время он всё чаще возвращался к этому образу. Да, она была сущностью, к которой нельзя применить человеческие критерии. Она была идеалом, видением, совершенством. Но никак не реальным человеком. Она не ела, не спала, не ходила в туалет. «У королевы нет ног»* — именно так он к ней и относился. Поэтому он не искал с ней встречи после ее расставания с Джеймсом. Он не хотел видеть в ней реального человека, женщину, мать. Он предпочитал помнить ее, как идеал. Но сейчас этот образ стал тускнеть. И причина этого банальна — Гарри. Именно в этом мальчишке Северус увидел то, что ни в какую не желал видеть в Лили — жизнь, желания, стремления, чувства. Гарри зацепил его с первого дня в Хогвартсе. Мелкий засранец, хитрюга, изворотливая дрянь. Он был золотой серединой между яркой солнечной Лили и бесшабашным авантюристом Поттером. Всё это будило желание узнать, понять и почувствовать. В отличие от Лили Гарри был живым. И это привлекало Снейпа так же сильно, как мотылька влечет свет. В нем проявилось всё то, к чему Северус всегда стремился и чему дико завидовал. Нет, Северус Снейп не был «рыцарем печального образа». Да он никогда и не скрывал своего стремления к власти, влиянию и собственной значимости. Вот только то, что чистокровным давалось от рождения, в его случае можно было добиться только талантом и адским трудом. Отсюда и тяга к знаниям, мастерству и, что уж там говорить, способности идти к своей цели по головам соперников. И он шел, добивался, топил конкурентов. Не гнушался ни «грязных» методов, ни использования служебного положения в личных целях. Он добился многого из того, что хотел. Многого, но не всего. Отвоевывая себе место под солнцем, Северус пожертвовал своим сердцем. Но как бы не оправдывался разум, душа хотела любви. Северус давно перестал быть наивным мальчиком, верящим в любовь с первого взгляда. Зато в расчет и личную выгоду он верил безотказно. Именно из личной выгоды он взял Гарри учеником. Пусть тот едва тянул на уровень «выше среднего», зато у зельевара появился повод дёргать его к себе в любое время. Когда можно было без отчета наблюдать за ним, касаться его, распоряжаться им. В какой момент эти простые и понятные желания переросли в другие: защитить, спрятать, обладать? Может когда Гарри стала грозить реальная опасность в лице Лорда? Или после, когда из безродного полукровки он вдруг стал Наследником Рода? А может, когда доверчиво затихал в его объятиях, измученный очередным ритуалом? Как бы то ни было, сейчас, после бутылки огневиски, Северус готов был признаться сам себе, что мальчишка ему не безразличен. А то, что почти ребёнок? Так юность — это тот порок, который проходит очень быстро. Ещё год-два — и его как не бывало. А пока… Любовников-однодневок ему хватает. Но поводом внезапно напиться стал, как ни странно, не Гарри. Джеральд Поттер, Наследник Поттер, как две капли воды походил на своего отца: и внешне, и по характеру. Даже Гарри не вызвал в первый раз в нем столько негативных эмоций. Там было, скорее, любопытство, а тут — явная неприязнь. И сколько не твердил себе Снейп, что это мелочно — душа требовала себе виру. Но снова победил разум — может стоит приглядеться? Может всё не так уж и плохо? Увы, уже первая пара у первогодок Гриффиндора подтвердила все опасения Снейпа. Джерри был точной копией Джейми. Самоуверенный, наглый, избалованный, ни в чём не знающий отказа, негодяй. Да, вот кто истинный мародёр! — Мистер Поттер, повторите, почему нельзя класть иглы дикобраза в котёл, предварительно не погасив огонь? — Может потому, что тогда какому-то зельевару-неудачнику придётся отскребать свой котёл от пола? — с ухмылкой заявил тот, покачиваясь на стуле. Это было оскорбление. Удачно завуалированное, но оскорбление. Поскольку учеников-первогодок никто и никогда не назвал бы «зельеварами». Ну что ж, мистер Поттер, вы сами задали правила этой игре. — Десять баллов Гриффиндору за ответ! А что касается вас, мистер Поттер, я с удовольствием посмотрю за вашим экспериментом! Я так полагаю, что талант к зельям вам достался от отца? Что ж, значит я могу быть полностью уверен в вашей некомпетенции! — Мой отец был самым первым в школе! — нагло заявил Джерри. — Минус двадцать баллов за пререкания с преподавателем. И да, ваш отец был самым первым имбецилом в школе! Всем приступить к выполнению задания! После этого урока Снейп, с чистой совестью, дал карт-бланш Драко и Ко, а уж Гарри сам справится. Ему отдельно намекать не надо.

***

«Наследник Поттер» — само это словосочетание будило в Гарри самые тёмные чувства. Два года разницы! Всего два! Учитывая то, что с матерью он разошелся, когда Гарри было чуть больше года, то выходило, что «наследника» этот Олень заделал сразу же! Значит и намерения были, и договорённости! И это всё при живой супруге! Мамочка! Какой же глупой ты была, что променяла Снейпа на этого Оленя! А с другой стороны… Может оно и к лучшему, что с зельеваром Лорда его не связывают родственные отношения. Не хотелось бы… Появления на факультете такой личности Гарри не мог оставить без внимания. Но и Джерри тоже не мог спокойно находиться в его обществе. Их вражда родилась с первого взгляда, с первого вскользь брошенного слова. Начиналось всё довольно безобидно: с обоюдных подколок и подначек. Но уже через пару недель превратилась в настоящую вражду. — Эванс, Эванс… Это случайно не твоя мать решила, что раздвинув ноги, грязнокровка может стать Леди? — заявил как-то вечером в гостиной Джерри. — Ну что, ты, Поттер. Просто мамаn искренне была уверена, что в волшебном мире даже у Оленя есть шанс стать львом. Увы, истинная сущность не поддается трансфигурации, Бемби! — расхохотался Гарри. — Бэмби? Гарри, почему Бэмби? — переспросила Гермиона. — Видишь ли, Мио, Джеймс Поттер имеет анимагическую форму оленя. Ибо сама Магия обязала его ходить с рогами. А Бемби? Согласись, это звучит лучше, чем «маленький тупой олень». Шутку не поняли только Уизли и ещё парочка полукровок. Зато весь остальной факультет неприлично заржал. Старшие курсы — потому что успели уже оценить влияние Гарри и не боялись последствий, а первогодки — потому что еще не поняли, в какое дерьмо они вляпались и как много проблем может принести обиженный наследник Рода. Но Джерри и этого хватило. Бедолага вылетел из гостиной, пылая праведным гневом и в мечтах строя план мести этому мерзкому бастарду. И разумеется первый, кого посвятил в свои обиды Джерри, был отец. Сова улетела в мэнор тем же вечером, а через день вернулась, принеся с собой посылку. Разворачивал ее Джерри в своей спальне и с непередаваемым восхищением уставился на старый потрёпанный пергамент, именовававшийся не иначе как «Карта Мародёров» и на нежнейшую струящуюся ткань родового артефакта, известного также, как «мантия-невидимка». Вот теперь он точно покажет всем, кто в Хогвартсе хозяин! Но и Гарри времени даром не терял. Через пару дней, после памятного скандала в гостиной, за завтраком Драко Малфою неизвестная сова тоже принесла посылку. Разворачивать ее сам наследник Малфой не стал, поручив это дело своим сквайрам. А когда Крэбб и Гойл сняли оберточную бумагу, то у них на руках оказалась магловская сказка и небольшой пергамент с пояснениями, написанный весьма знакомым Драко почерком. После прочтения комментариев «неизвестного» дарителя, книгу читали уже всем факультетом Слизерин. Читали и совсем по плебейски ржали над глупостью и наивностью главного героя. И кто бы мог подумать, что всего через неделю, история маленького оленёнка станет бестселлером в Хогвартсе, а кличка «Бемби» прочно приклеится к Джерри Поттеру. — Гарри, это твоих рук дело? — с усмешкой спросил на очередном дополнительном занятии Снейп, бросая на стол магическую копию маггловской сказки. — Ну, а что такого? — сделал наивные глаза Гарри. — Хорошая сказка. Между прочим, пусть скажет спасибо, что я им мультфильм «Том и Джерри» не показал. — Том и Джерри? — недоверчиво переспросил Снейп. — Что это за мультфильм? — Ну, про кота Тома и мышонка Джерри. Хотя… Боюсь подобного стёба мой опекун мне не простит… Снейп несколько секунд пытался уложить в голове информацию, а потом попросту расхохотался. — Да, профессор, я могу у вас попросить несколько ингредиентов. Они весьма специфические и купить их просто так школьнику будет проблема. — Что за ингредиенты, Гарри? — Пыльца Корнуэльских пикси, крылья эрфименов и выжимка из корня соториса. Снейп недоуменно приподнял бровь. В его голове уже сложились несколько оригинальных зелий, что можно приготовить с такими ингредиентами. А если ещё добавить несколько составляющих, что вполне законно может приобрести любой школьник, то разнообразие составов увеличивалось до двух десятков. — Ну и зачем вам такие специфические ингредиенты, Эванс? — Для личного пользования, профессор, — ответил Гарри показательно невинно хлопая ресницами. — Все ингредиенты ты можешь найти в хранилище, Гарри. Да, кстати, мне тут недавно доставили свежую слизь имперсима. — Оу, это же… Профессор! Это же такое поле для экспериментов! — потрясённо воскликнул Гарри, прекрасно понимая в каких составах используется это редкое вещество. А вместе с пониманием пришло и осознание того, что профессор не будет поднимать шума из-за нецелевого использования собственного хранилища. — Я даже не знаю как вас благодарить за подобную возможность… — А ты подумай, Гарри, — усмехнулся Снейп. — И ты не верно режешь листья ритолы. Профессор подошел к Гарри и положил свою ладонь на руку с ножом. При этом оперевшись свободной рукой на стол и прижавшись грудью к его спине. — Смотри, надрез должен быть точно поперечным, разрезая волокна под прямым углом. Если допустишь даже небольшой наклон, то при реакции заявленного объема может не хватить и зелье памяти вместо положенных двух часов будет действовать всего двадцать минут. Проникновенный шепот в самое ухо если и мог настроить на что-то, то точно не на работу. Но Гарри уже давно догадался об их игре и сейчас с удовольствием готов был поддержать предложенные правила. — Но если в зелье добавить пять капель сока календулы лунной, то эффект зелья станет пусть не таким выраженным, но куда более длительным, — заявил он, позволяя себе потереться о бёдро профессора. — Но календула скрадывает долговременную память. Такое зелье хорошо перед экзаменами, когда надо усвоить большой объем за короткое время, — Снейп провел большим пальцем по запястью, посылая табун мурашек вдоль позвоночника. — Но оно будет совершенно бесполезно, если вы действительно хотите получить фундаментальные знания. — И как быть в данном случае? — мурлыкнул Гарри, чуть поворачивая голову. Ровно за тем, чтобы посмотреть в глаза профессору. Ну и конечно, совсем случайно, его губы оказались всего в нескольких сантиметрах от щеки Снейпа. — Правильно готовить ингредиенты, — шепнул профессор, мазнув губами по скуле и отстраняясь, позволяя ученику самому заканчивать разделку.

***

Джеральд Поттер был, конечно, избалованным ребёнком. Но дураком, при этом, он точно не был. И какую «свинью» подложил ему отец, он понял уже через два месяца нахождения в Хогвартсе. Одно дело просматривать воспоминания в думосборе и смеяться вместе с отцом над шутками мародёров, достающих какого-то студента-полукровку, и совсем другое понимать, что этот студент вырос и теперь имеет влияние гораздо большее, чем его отец. Мудрость, обычно, приходит с годами. Но увы, к Джеймсу Поттеру возраст пришел один. Джерри помнил слова отца о том, что не знает жизни тот, кто в юности не был радикалом. Вот только в Хогвартсе его просветили, что эта поговорка звучит иначе: «Кто в молодости не был радикалом — у того нет сердца, кто в зрелости не стал консерватором — у того нет ума». И всю эту мудрость Джерри пришлось познавать на собственной шкуре. Увы, прозвище «Бэмби» самое малое из того, с чем ему пришлось столкнуться. Бастард отца, о котором тот отзывался с неприкрытым пренебрежением, на проверку оказался хитрым и хватким. А ещё пользующимся большим влиянием не только среди преподавателей, но и чистокровных учеников. А чего стоили только рассказы о том, что Эванс проклял Забини и в итоге Блэйза же и сделали виноватым. А история с Джинни Уизли? На факультете говорили, что Эванс использовал чистокровную ведьму в некроритуале. При этом информация докатилась до самого Лорда, но и тут Гарри вышел сухим из воды, отделавшись вирой в тысячу галеонов. Надо было быть идиотом, чтобы не понять очевидного. У Эванса слишком высокие покровители и воевать с ним все равно, что наступать на грабли. В любом случае прилетит тебе. А еще карта мародёров упорно показывала, что если Эванс не пропадал в лаборатории Снейпа, то проводил время в обществе Малфоя. Вот ещё один неизвестный пункт. Принц Хогвартса общался с полукровкой на равных. И это не могло не привлекать внимания. Но и просто так смириться со своим положением Джерри не мог. Вот только как быть? К Мордреду! Чтобы ни говорил отец, но своя шкура дороже. Значит с Эвансом надо договариваться.