Vr & Tn

      У лобового иллюминатора, вглядываясь в искры гиперпространства, недвижно стоит Вейдер.       Сегодня от его фигуры веет твёрдостью, решимостью, спокойствием.       Должно быть, это — нечто от Энакина Скайуокера. Такого, каким он мог бы стать, не случись в его жизни… того, что всё же случилось.       Следом Траун вспоминает собственную жизнь и еле заметно хмурится.       Они оба пережили то, чего не пожелали бы никому другому. Энакина, генерала Скайуокера, обезобразила таинственная травма. Юного Митт’рау’нуруодо, подававшего большие надежды, — нежданно настигло отвержение сородичей, а потом навсегда изменила ссылка.       Теперь же оба они оказались в Империи.       Такими, как есть. Такими, какими их сделала жизнь.       Мысли движутся дальше, медленно и угрюмо.       «Не спрашивай, за что: скорее всего, ты сам выбрал такую участь, если только не был введён в заблуждение, — по давней привычке, Траун ведёт внутренний диалог, обращаясь то ли к себе, то ли к абстрактному невидимому собеседнику. — Спрашивай, зачем: сейчас у тебя есть именно и только то, чем ты располагаешь. И действуй».       …В сознании вдруг открывается чужое присутствие — молчаливое, пристально-внимательное, испытующее. Неожиданное, хотя едва ли удивительное.       На сей раз привычный до машинальности монолог обрёл постороннего адресата.       Не очень приятный, но весьма интересный опыт.       Траун невольно устремляет пристальный взор вперёд, но он упирается в непроницаемую черноту плаща.       Мгновение, ещё одно — и, развернувшись от иллюминаторов, главком устремляется прочь.       — Вы правы, гранд-адмирал, — произносит Вейдер, поравнявшись с Трауном. — Но вы пытаетесь принять то, с чем никогда не смиритесь окончательно.       — Как и вы, — почти неслышно отзывается Траун, поднимая голову, словно чтобы поймать его взгляд.       И это заставляет главкома задержаться рядом ещё на секунду.