***
Утро. Через щели между плотным шторами в номер проникают лучи безумно яркого солнца. Оно пытается попасть в каждый уголок тёмной комнаты, чтобы заново дать ей жизнь при помощи мягкого освещения. Именно такой свет более благоприятен, ведь он и не слишком яркий, но одновременно и не слишком тусклый. На улице дует такой тёплый и приятный ветер, который, проникая через форточку в номер, сменяет духоту более свежим воздухом. На небе не было ни единого облачка, что свидетельствовало о прекрасной погоде, явно без ожидания осадков. За окном еле слышное пение птиц, но если хорошо прислушаться, то можно долго внимать такую приятную для ушей мелодию: тихую, спокойную, умиротворённую. И ведь никому не известно о чём они поют, что хотят нам донести своими песнями и хотят ли вообще? Солнечное утро, небо без облаков, тёплая, комфортная температура, пение радостных птиц — всё это говорило о том, что день обещает быть хорошим абсолютно для всех. Для всех, но не для него. Тренировки должны были начаться в 8 утра. Вчера Саша уснул только в 7 и то, потому что понимал, что это было необходимо. Ему был крайне необходим хотя бы получасовой отдых от всех этих пролитых слёз, переживаний и боли, принесённой своим сокомандником. Рома открыл глаза и, зевая, начал потягиваться, чтобы размять руки и ноги, которые так сильно затекли во время сна. Косточки на пальцах громко захрустели, но это никак не могло разбудить спящего полузащитника. Он встал с кровати и направился в ванную, отметив про себя то, что Саша ещё находится в царстве морфея, хотя обычно он вставал гораздо раньше него и был полностью готов к тому моменту, когда Зобнин только просыпался. Приняв прохладный душ, который очень хорошо взбодрил Рому, он вышел в общую с Сашей комнату в одном халате. Зобнин надел форму, предназначенную именно для тренировки, подготовил обувь и взглянул на часы, висевшие около кровати Саши. Время уже было 7:16, поэтому Рома решил, что пора будить самого молодого члена команды, если они вместе не хотят опоздать на тренировку и получить за это наказание от Черчесова в виде нескольких лишних кругов бега. Такого счастья никто не хотел, потому что их так изнуряюще гоняли на тренировках, что дополнительные нагрузки они бы попросту не потянули. Тяжёлая рука приземлились на плечо Головина. Пальцы хватательными движениями зацепились за эту часть тела, и Рома стал легонько трясти спящего. Никаких изменений не последовало, он всё также сладко спал, пуская небольшое количество слюны на подушку. На самом деле, с него можно было бы писать портреты. Саша был похож на маленького мышонка, который поджал под себя лапки и мило морщил носик, при этом тихо сопя. Рома ухмыльнулся и приподнял уголки губ в тёплой улыбке. — Какой же ты ещё ребёнок, —проговорил Зобнин и стал уже сильнее трясти младшего, — Ну же, Саша, вставай, уже скоро начнётся тренировка, а ты ещё даже в душе не был. Я не хочу опаздывать, просыпайся. Просыпайся! — последнее слово Рома сказал на уже более повышенном тоне, чтобы эффект был действенней. Это сработало: Головин открыл глаза. Его взгляд рассеянно метался из стороны в сторону, будто стараясь что-то отыскать. Он ощущал каждой клеточной тела, что убит, просто полностью уничтожен. Такое маленькое количество сна дало о себе знать, и даже сейчас, когда Саша просто расслабленно лежал на кровати, понимал, что у него нет сил абсолютно ни на что. Как он сейчас пойдёт на тренировку, которая продлится не менее двух с половиной часов в очень жестоком темпе? Пока Головин был погружен в эти размышления, Рому привлекло совсем другое. Смотря на своего сокомандника, он отметил, что его глаза были красными, будто он целую ночь плакал. Стоп. Что? Также взор упал на его невероятно сильно опухшие веки, которые, казалось, тяжёлым грузом, покрывали защитную оболочку глаза. Это ещё более подтвердило первую догадку Зобнина. «Ведь вчера он ушёл таким счастливым, что могло пойти не так? Что могло заставить этого ребёнка так убиваться?». Рома не мог больше самостоятельно переваривать эту информацию в голове, поэтому спросил: — Ты плакал вчера. Что случилось, Саша? — первое предложение он произнёс в утвердительной форме, как будто был уверен в своих догадках на все сто процентов. — Н-нет, я не плакал, п-просто не выспался, всё хорошо, Рома. Я сейчас быстренько приведу себя в порядок, и мы пойдём на тренировку, не переживай. — Головин боялся, что у его друга, не дай бог, получится разговорить его, поэтому младший очень сильно старался делать свой голос более уверенным. — Кого ты хочешь обмануть? Я знаю тебя как облупленного. Саша, я просто требую, чтобы ты сказал мне! — Младший не смог сдержаться. Лежащие вдоль тела руки, которые слегка подрагивали, оказались на лице их обладателя. Он сделал глубокий вдох, который дался с трудом, ведь нос был наполовину заложен, и также сильно выдохнул через рот. Слёзы уже появились в уголках глаз, но буквально через секунду они стали течь по щекам. — Эй, мелкий ты можешь рассказать мне, ну же. Если тебя это так мучает, то зачем будешь держать в себе? Тем более я не расскажу никому, если ты сам не попросишь об этом. — Саша знал, что Рома просто так не останет. Он будет спрашивать у него об этом до тех пор, пока зеленоглазый не поведует обо всём. Именно из-за этого Головин убрал руки от лица, на котором Зобнин сразу же увидел мокрые дорожки от слёз, и сказал о себе же с усмешкой и дрожью в голосе: — Мы с Денисом п-провели ночь вместе. Ну, ты понимаешь… — Саша опустил глаза в пол и, облокотившись на левую руку, аккуратно сел. — П-после всего, что было, он сказал, чтобы я у-ушёл из его дома, — голос с большей силой стал дрожать. — Я же даже н-не понял сначала, думал, что это шутка, но он говорил серьёзно. Он просто в-воспользовался мной и тем, что я безумно влюблён в него, — зеленоглазому было крайне тяжело говорить об этом Роме, он уже эмоционально стал подготавливать себя к тому, что тот сейчас начнёт его унижать. По лицу Зобнина сразу было видно то, что он шокирован. И это не было лёгким шоком, который проходил через минуту, нет. Когда смысл всех слов дошёл до Ромы, то его удивлению не было предела. Он никогда бы не подумал, что Денис мог вот так поступить, ведь Зобнин уверен, что голубоглазый явно знал новость о том, что самый младший член команды безумно влюблён в него. Неужели он на самом деле сделал это? А главное —зачем? — Эм, Саша, ты серьёзно сейчас? Я не думаю, что Ден мог так с тобой поступить, он же не зверь какой-нибудь. — Я так и знал… З-зачем я тебе рассказал? Ты сейчас д-думаешь, что я специально его оклеветал? — Младший взглянул старшему в глаза, в них были застывшие слёзы. Взгляд передавал полное опустошение и боль, которые он снова испытал от того, что ему не верят. Рома на секунду прикрыл глаза и мотнул головой, чтобы освободить её от всех мыслей. По взгляду Головина можно было понять многое. Именно из-за взгляда он понял, что младший говорит чистую правду. Разум просто отказывался верить в то, что Денис мог так поступить, но Саше не за чем врать. — Я верю, Сашка. Прости, просто это так не похоже на Черышева, поэтому я был в шоке. Он тебя принудил к этому? — Нет, мы оба хотели этого, но я и думать не мог, что он так предаст меня, — тихий всхлип младшего. — Пожалуйста, не переживай так, я с тобой. — Рома сел ближе к нему и заключил в крепкие объятия. Он гладил Головина по спине, желая скорее успокоить. — Мелкий, я скажу тренеру, что ты простудился и несколько дней не сможешь появляться на тренировках. Она начнётся уже через 20 минут, мне нужно бежать, извини. Но как только я вернусь, обещаю, что мы подробнее поговорим обо всём этом. — Нет, Рома. Я пойду, не хочу доставлять радость этому тем, что меня не будет. Слишком много чести, — недовольно фыркает Головин. — Давай скорее собирайся, у нас мало времени. И знай, что я буду всегда рядом с тобой, если он вдруг захочет что-то сказать или сделать тебе. — Спасибо, — тихо сказал Саша и поспешил в ванную, чтобы принять душ и немного освежиться. Но как только он встал с кровати, то в глазах резко потемнело, и картинка начала рябить. Вот что делает один час сна за целые сутки. Зайдя в ванную, он первым делом подошёл к зеркалу и отметил, что выглядит просто ужасно. Опухшие лицо и веки, красные и воспалённые глаза, шикарно. Головин, смотря на своё отражение, закатил глаза и скорее поспешил в душ. От прохладной воды он почувствовал себя лучше, но не на много. Выйдя в общую с Ромой комнату, он поспешил скорее надеть спортивную форму, взять бутсы в руки и поспешить вместе с другом на тренировку.***
На поле все разделились группами и болтали, это значит, что тренировка ещё не началась. Они успели, что очень радует. Парни пошли в сторону стоящего к ним спиной Игоря Акинфеева и близнецов. Капитан так активно жестикулировал, что Рома с Сашей невольно улыбнулись. Пустив взгляд дальше по полю, младший увидел Дениса. Он стоял вместе с Марио в обнимку, расположив свои руки на худой бразильской талии. Фернандес лишь смущённо улыбался, скрестив свои руки за шеей голубоглазого. Саша не мог поверить своим глазам. В его голове лишь звучало: «Почему он стоит с ним? Зачем он обнимает его и так широко улыбается? Они ведь никогда так раньше не делали, что случилось?». Из своих мыслей Головина вернул на землю голос Ромы. Старший проговорил: — Не обращай внимания, он просто перед тобой так специально себя ведёт. С сокомандником они дошли до Акинфеева и Миранчуков. Все трое сразу удивлённо посмотрели на Сашу. — Эй, что с твоим лицом? — первым голос подал Игорь, братья легонько кивнули ему на заданный вопрос, поддакивая. Головин растерялся, он не думал, что это настолько заметно. Он сразу не мог сообразить, что же сказать, но благо рядом стоял Рома, который произнес: — Он просто немного простыл, недомогает. Плохо спал из-за этого. — Саша кивнул в качестве доказания слов Зобнина. Младший восхвалял Рому всем сердцем, что тот так выручил его в этой ситуации. Головин снова посмотрел на Черышева. Их взгляды встретились. Денис ухмыльнулся сам себе и игриво поднял брови, смотря Саше в глаза. Последнему стало очень больно от таких действий. «Он ещё и издевается», —прозвучало у младшего в голове, но оторваться от этих ярко-голубых очей он не мог. Черышев был рад, что смог удержать взгляд Саши. Он был доволен собой, что Головин просто так не опустил его вниз. Снова игра бровями и белоснежная улыбка были отправлены в адрес самого молодого члена команды, а также в этот же момент голубоглазый еле заметно для других потёрся гладкой щекой об руку бразильца. Этого не увидел никто, кроме него. Не было ни единой души, которая могла бы заметить это. Но заметил тот, ради которого всё это делалось. Увидел Саша. Его взгляд стал затуманенным, тело перестало слушаться его обладателя. Головин подумал, что сейчас просто рухнет на траву. Опять боль, постоянная боль. Её причиняют намеренно, специально. Голубоглазый попросту эмоционально насилует этого ребёнка. — Мне плохо, — только и успевает сухо бросить Саша Роме, уходя с поля. Увидев шедшего к ним тренера, Головин скорее подошёл к нему и сказал о том, что простуда берет вверх над его телом и ему нужен отдых хотя бы на 2 дня. Заглянув Саше в глаза, Черчесов даже немного растерялся. Они казались настолько больными, что тренер просто не мог не отпустить его. Он убежал с поля. Ему так хотелось скрыться от этих проблем, от этих мыслей, от этого человека. Увидев то, как незамедлительно покидает стадион самый молодой участник команды, Денис улыбнулся. Он сделал то, что хотел. Достиг своей цели.