Ты - моя! Часть 2

Сначала Элайджа не чувствует совсем ничего. Слова Оливии звучат в его ушах вновь и вновь, но он будто не может понять их смысла. Никто и никогда не ставил точки в его отношениях, кроме самого Майклсона и то, что происходит сейчас не просто непривычно. Это совершенно сбивает с толку. О, Элайджа пережил много обид, истерик и ультиматумов. По большей части о тех, кто не имел для него не малейшего значения и все подобные ситуации разрешались легко, совсем не задевая его чувств. Но то было «до». С Оливией Картер все с самого начала идет по неконтролируемому им сценарию и Майклсон уже сбивается с толку, считая, сколько именно раз он поступал так, как не поступал никогда прежде. И то, что Лив ведет себя так, уже почти привычно, как и тот факт, что его маленькая мегера легко прощает обиды и всегда возвращается в его объятья. Он думает о том, что сказать ей еще, планирует очередную встречу, все еще не веря в том, что Оливия говорила все эти слова о том, что между ними все кончено всерьез. Конечно, синеглазка обижена. Возможно она даже думает, что ненавидит его, но все это скорее очередное проявление ее упрямства. Она не сумела бы разлюбить его. И уж точно, не хочет, чтобы их ребенок рос без отца. Ведь не хочет же? Осознание реальности приходит медленно. Элайджа черпает его их полного жалости взгляда Кола, который делится с ним информацией о том, как Лив устроилась у них в квартире. Из рассказов брата о том, как она каждый день плачет, но все же планирует свою жизнь дальше и его имя в этих планах не звучит ни разу. Из цветов, которые Оливия возвращает, из писем, что не читает, из звонков, на которые она не отвечает. Все эти крошечные кусочки мозаики складываются воедино, и Майклсона наконец накрывает жестокая правда. Лив не простит его. Не вернется. Между ними и правда все кончено. Один за одним, он признает эти факты, проговаривает их про себя, но даже в этот миг Элайджа знает, что не сможет. Никогда не сможет с этим смириться. Дело даже не в оскорблённом эго, не в том, что впервые в жизни, он не может получить то, что хочет, и не в том, что он потерял контроль. Дело в том, что без нее ничего нет. Совсем ничего, что имело бы хоть малейший смысл. Его проекты, новая стройка, довольные клиенты, взлетающие вверх акции компании, братья, что пытаются достучаться до него — все это он видит словно через мутное стекло. Все это — будто происходит не с ним, а он сам словно замирает где-то в тени, в душном полумраке, наблюдая за тем, как жизнь проходит мимо. И тогда приходит ярость. Сначала на чертову секретаршу, что оказалась рядом так не вовремя, на Гасса, из-за которого Лив уехала в Нью-Йорк, на Кола, который не увел его домой, на Мег, на Клауса и на всех вокруг. Постепенно круг гнева замыкается, и в нем остается лишь двое. Злость на себя уже привычна, и Элайджа почти не замечает ее. Он знает, что виноват, знает, что облажался по полной, но при этом, ему не дает покоя мысль о том, что он сделал все, чтобы исправить свою ошибку, но синеглазке этого показалось недостаточно. Злость на Лив — как глоток морозного воздуха. Неожиданно бодрит, но при этом отдаем колючим комом в горле. Оливия вовсе не отрицательный персонаж в этой истории, но Майклсону все проще становится не видеть ее и в роли жертвы, потому что она не только испытывает боль, но и причиняет ее. Боль, что разыгрывает его на части, и, кажется, никогда не закончится. Она не должна была поступать так. Не имела права вычеркивать его из своей жизни, не могла решать за их ребенка, хочет ли он знать отца. Эти мысли сводят Элайджу с ума, лишь подогревая ярость на строптивую невесту, которая своим упрямством разрушает его жизнь, и пару дней спустя он, после ночи в компании бурбона, находит решение. Так ему, во всяком случае, кажется. Лив не хочет его прощать. Ей мало его извинений, признания вины и осознания совершенной ошибки. Вот только маленькая синеглазка, по всей видимости, не совсем представляет каково это — жить без него и без его поддержки. Но Майклсон готов показать ей, что значит быть совсем одной. Элайджа знает, что поступает подло. Знает, что Лив придет в ярость. Но также он знает, что других вариантов просто нет. Она должна вернуться к нему. И если синеглазка не хочет делать этого по-хорошему, значит, ему придется заставить ее по-плохому. На то, чтобы заблокировать ее счета ему хватает одного звонка в банк, президента которого он знает еще в учебы в колледже. Майклсон придумывает историю о том, что беременность не лучшим образом отражается на внимательности невесты, и она уже ухитрилась несколько раз оставить кредитку в самых разных местах, что произошло вновь этим самым утром. Вот только Оливии совсем не хочет идти в банк и заниматься бумажной волокитой, и было бы просто отлично, если бы ее карты, и ту, что дал ей Элайджа, на время заблокировали. Приятель, смеясь, соглашается, вспоминая истории о беременности жены, и к тому моменту, когда они заканчиваются разговор, Лив оказывается лишенной доступа ко всем средствам, а на лице Майклосна змеится полная злорадства улыбка. Но ему этого мало. В голосе Гасса удивление смешано в любопытством, когда Элайджа назначает ему встречу в своем офисе, но начальник бюро не может отказать своему самому крупному клиенту, и в назначенное время он уже ждет Майклсона в приемной, осматривая дипломы и сертификаты. — Приветствую, мистер Майклсон, — улыбается он, завидев спешащего к нему Элайджу, — чем могу быть полезен? Это касается вашей новой стройки у реки? — Давайте пройдем в кабинет, — холодно отзывается тот, скользя взглядом по все еще пустующему месту секретаря, — простите, что не могу угостить Вас кофе. Секретарша… уволилась. — Пустяки, — тут же откликается Гасс, — в тому же я только что выпил отличный эспрессо у нас в бюро. Вы хотели мне что-то показать? — С чего вы взяли? — вскидывает бровь Элайджа, удобнее устраиваясь на своем кресле. — В противном случае, Вы приехали бы сами, — пожимает плечами мужчина и продолжает игрывым тоном, — ведь в нашем бюро есть кое-кто… — О ней я и хотел поговорить, — перебивает его Майклсон, и Гасс невольно хмурится, словно понимая, о чем пойдет речь. — Простите, но не могу, — качает головой он, — я знаю, что ваш новый проект очень важен, но Оливия еще не закончила работу с нашими новыми клиентами, а позже я обещал ей отпуск и… — О чем Вы? — морщится Элайджа, окидывая Гасса полным недоумения взглядом. — Разве вы не хотите, чтобы Оливия занялась вашей стройкой у реки? На лице начальника бюро отражается искреннее удивление и непонимание, но миг спустя оно ошеломленно застывает, когда Майклсон дает ему ответ. — О нет, мистер Гасс, — тянет он, выделяя каждое слово, — мне нужно совсем не это. Я хочу, чтобы Вы уволили ее.