Ты - моя! Часть 2

Бурбон. Еще и еще, бокал за бокалом. Элайджа и сам не знает, сколько именно он выпивает, до того, момента, пока его не находят в баре Кол и Мег, на лицах которых неприкрытая жалость. Новость о том, что Лив выбрала Клауса ошеломляет не только его одного, но ни один из них не может объяснить причину поступка Оливии, после всего произошедшего. Элайджа совсем пьян, когда жалуется брату заплетающимся языком о том, как синеглазке на него совершенно плевать, и лицо Мег застывает в неверии, когда рассказ доходит до момента их прощания в палате. — Она меня просто больше не любит, — безжизненным голосом заканчивает Элайджа, на что блондинка взрывается яростью. — Не говори ерунды, — почти кричит она, — если бы не любила, так бы себя не вела. — Ты уверена? — со скепсисом спрашивает Кол, вскидывая бровь, — кажется, Лив совершенно ясно дала понять, что… — Что хочет причинить ему боль, — заканчивает за жениха Мег, кивая в сторону Элайджи, — и она бы так не сделала, если бы ей было на него плевать. Уж поверь мне. — И что же делать? — хмурится младший Майклсон, глядя на то, как Элайджа обводит мутным взглядом стойку, ища бокал, который стоит у него перед носом. — В первую очередь — вывести его из запоя, — твердо отзывается блондинка и не обращая внимания на вялое возмущение старшего Майклсона, смахивает в сторону полупустой рокс и тянет его к выходу. Кол спешит ей на помощь, и вскоре они уже едут в такси в сторону их квартиры, где укладывают Элайджу в спальне, что раньше занимала Лив. Они сталкиваются утром на кухне, и Элайджа хмурит брови, проходясь ладонью по спутанным волосам. — Что вчера было? — хрипло тянет он, глядя на Кола и Мег, которые с аппетитом завтракают блинчиками с шоколадным сиропом. — Думаю, с дезинфекцией твоих душевных ран покончено, — игнорирует его вопрос блондинка, указывая на стул рядом с собой, — что думаешь делать дальше? — А есть варианты? — почти рычит в ответ Элайджа. — Разумеется, — поджимает губы Мег, — ты, конечно, редкостный мудак, но все же подходишь оливке больше Клауса. И это не считая Лекси. И того, что она тебя любит. — Лекси? — непонимающе переспрашивает тот, слыша последнее предложение. — Вообще-то я имела в виду, Лив, — закатывает глаза блондинка, — но с каждой минутой я все меньше уверена в том, что ты ее достоин. Элайджа раскрывает было рот, чтобы возразить ей, но Кол расширив глаза, отрицательно качает головой, призывая брата не перечить, и тот внемлет совету и дальше лишь слушает. Мег говорит долго, ругает его, обличает, сокрушается о том, как ее подруга могла так вляпаться, но потом неожиданно приходит к выводу, что им просто необходимо помирится, и он не имеет права сдаваться без боя, если действительно любит Оливию. Голубые глаза смотрят в темно-карие испытывающим взглядом, и Элайджа твердо кивает, полагая, что этот факт даже не нуждается в подтверждении словами. — Тогда, нужно хотя бы поговорить с Клаусом, — решительно произносит она, лицо Майклсона искажается от злости. — Возможно, он лишь решил помочь матери своей племянницы, — неуверенно продолжает Мег, — и у него нет никаких тайных замыслов. — Сомневаюсь, — произносят почти одновременно братья, на что блондинка лишь закатывает глаза. — В любом случае, нужно удостоверится в этом, — сводит брови она, — может пригласим его к нам на ужин? — Не стоит, — морщится в ответ Кол, — завтра у нас собрание акционеров, и Клаус туда непременно придет. — Вот и отлично, — улыбается Мег, и пододвигает Элайдже тарелку с блинчиками, — приятного аппетита! Утром следующего дня, старший Майклсон просыпается в своей квартире, совершенно трезвый, и с гладкой поверхности зеркала на него смотрит уверенный в себе мужчина, с легкой темной щетиной, которая определенно придает ему привлекательности. В первый раз он думает о том, что план Мег вполне может сработать. Ведь ему уже раз удалось покорить упрямую синеглазку, заслужить ее прощение после случая с Кетрин, а сейчас у него даже есть союзники. И речь не только о Коле и его невесте. Элайджа не сомневается в том, что Лекси также встанет на сторону отца и поможет ему помириться с ее непокорной матерью, чтобы все наконец были счастливы. Теперь, Майклсону останется выяснить лишь, что думает по этому поводу Клаус, и он спешит в офис, где на половину десятого назначено собрание акционеров, на которое тот должен обязательно явится. Рабочий день начинается с доклада начальника отдела кадров, который выкладывает перед Элайджей рассыпь резюме на должность секретаря, чем приводит его в ярость. Воспоминание о том, с чьей помощью он разрушил свою жизнь еще слишком свежо, и ничего не понимающий сотрудник едва успевает ретироваться из президентского кабинета, когда голос Майклсона становится похожим на рычание. Отсутствие кофе, как и то, что его братья опаздывают, заставляя ждать всех остальных участников собрания в глазах которых Элайджа невольно читает неодобрение, предсказуемо не улучшает его настроения. Кол появляется пару минут спустя, протягивая ему стаканчик с эспрессо, и нарушая напряженную атмосферу, несколькими шутками, и Элайджа немного расслабляется. До прихода Клауса. Они встречаются глазами, не говоря ни слова, и дальше старший Майклсон думает лишь о том, когда же наконец закончится чертово собрание, рассеянно слушая доклады собравшихся подчиненных, потому что-то, что для него на данный момент действительно важно совсем далеко от цифр их отчетов и не поддается статистике. Клаус делает вид, что не замечает его пристального взгляда, молча слушая очередную речь, а Кол только успевает переводит глаза с одного брата на другого, чувствуя, как атмосфера неумолимо накаляется, и к тому моменту, когда заканчивается последний доклад, и сотрудники по одному покидают большой зал, происходит взрыв. — Как ты мог? — цедит Элайджа, подходя к Клаусу почти вплотную и не позволяя ему оступить к выходу. Голос президента полон ярости, и несколько задержавшихся сотрудников невольно замирают, не сводя с него полных любопытства взглядов. — Собрание закончено, — торопит их Кол, подталкивая к выходу, надеясь избежать публичного скандала, но братья не дают ему такого шанса. — Ты сам разрушил свою жизнь, Элайджа, — громко говорит Клаус, щуря злые глаза, — и я тут не причем. Ты знал, что мне нравится Оливия. И теперь она свободна. А тебе лучше уйти в сторону! — Она — моя! — окончательно выходит из себя старший Майклсон, и Кол с ужасом видит, как его пальцы стремительно сжимаются в кулаки. — Уже нет, — выплевывает в ответ Клаус, и на его лице отражается превосходство, — Оливия теперь живет со мной. И спит в моей постели. Его последние слова сливаются со звуком глухого удара, который приходится Клаусу прямо в челюсть, и Кол едва успевает встать между ним и Элайджей, который явно не намерен этим ограничится. — Клаус, что ты несешь! — восклицает он, впиваясь в лицо брата взглядом, полным негодования. — Даже сейчас ты на его стороне, — морщится тот, вытирая с губы, тонкую струйку крови, — как предсказуемо… Но ни ему, ни тебе не изменить правду. Оливия не хочет тебя знать, Элайджа. И я не упущу этот шанс. — Только посмей, — рычит тот, и Колу стоит очень больших усилий, удержать старшего брата, которому не терпится продолжить драку, — только попробуй к ней прикоснуться! — Даже не сомневайся в этом, — выплевывает Клаус, качая головой, — а Оливия еще просила меня передать тебе, что ты можешь навещать Лекси… Ты не заслуживаешь ни ту, ни другую. Но если все же у тебя не хватит благородства оставить их в покое, в чем я честно говоря не сомневаюсь… то ты можешь рассчитывать на встречи с дочерью. По крайней мере, пока. Клаус умолкает, а Элайджа обессиленно опускается на край стола, пораженный его словами настолько, что даже не замечает, как тот уходит, оставляя их с Колом одних в большом зале, где воцаряется полная тишина. — Ну, по крайней мере, ты сможешь встречаться с дочерью, — подает голос младший Майклсон, — это уже что-то. Хотя Мег придет в ярость, когда узнает, что ты дал Клаусу в рожу. Но, видит Бог, он сам спровоцировал тебя. Элайджа не говорит ни слова, сжимая губы. Он слушает Кола в пол-уха, рассеянно глядя в окно. Ему становится плевать и на собрание, и на то, что его скандал с братом стал достоянием общественности, да и на самого Клауса в том числе. Майклсон думает лишь о том, что сможет увидеть Лекси. И он улыбается.