Ты - моя! Часть 2

Громкий смех Мег умолкает, а на лице Оливии застывает улыбка, когда Клаус вихрем появляется в гостиной и, не говоря ни слова, устремляется к двери. Выражение его лица — злое и решительное, совсем не способствует тому, чтобы задать уходящему Майклсону хоть единый вопрос, и даже следующий за ним Элайджа, не сразу находит слова, когда пытается удержать брата, настигнув уже у порога. — Это не то, что ты думаешь, — морщась, говорит он, и вина в мужском голосе слишком уж очевидна, — дай объяснить. Ками тут не при чем, я… — Она. Взяла. Деньги, — выплевывает каждое слово Клаус, морщась от отвращения, — так поступают только шлюхи. Ты, кстати, доплачивал ей за интим? Она была хороша, даже слишком. — Послушай! —  вновь силится достучаться до брата Элайджа, но предсказуемо терпит поражение. — Нет, — цедит Клаус, качая головой, — все и так ясно. Предельно ясно. — Что происходит? — пытается вмешаться в разговор Оливия, и братья на миг умолкают, поворачиваясь на ее дрожащий от тревоги голос. — Синеглазка… Элайджа отчаянно ищет слова, чтобы объяснить невесте непростую ситуацию, но Клаус опережает брата. — Твой жених приплатил Ками, чтобы она встречалась со мной, — кривится он, не сводя с Лив мутного взгляда, в котором ярость смешана с болью, и последней гораздо больше, чем Клаус пытается показать. Но Оливия видит это. Пару секунд она молчит, хмуря брови, после чего резко поворачивается в сторону Элайджи. — Это правда? Майклсон ничего не отвечает, но вина, что отражается в темных глазах красноречивее любых слов. — Но зачем? — Разве это не очевидно? — горько усмехается Клаус, — хотел, чтобы я переключил свое внимание. Хитрый план, братец. И ведь сработал. Синие глаза расширяются, и Оливия на мгновение замирает, прежде чем ее полный гнева взор впивается в лицо жениха. — Это слишком даже для тебя, Элайджа Майклсон. Пару секунд они просто смотрят друг на друга в полной тишине, но прежде чем Элайджа успевает сказать хоть слово в свое оправдание, в гостиной появляется Камилла, лицо которой совсем мокрое от слез. — Клаус, прошу тебя… Девичий голос дрожит и на миг всем присутствующим кажется, что на лице Клауса появляется выражение сожаления, но в следующий миг видение исчезает, и алые губы растягиваются в злой улыбке. — Твоя работа окончена, любовь моя, — тянет он с издевкой, будто наслаждаясь тем, что от его слов лицо Ками искажается от боли, — здесь клиентов больше нет. — Я люблю тебя! Клаус умолкает, пораженный ее фразой, и на миг в гостиной воцаряется мертвая тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипами Камиллы, которая не отводит взгляда от застывшего Майклсона, будто ожидая решения своей участи. Напряжение нарастает, и тишина уплотняется, становится физически ощутимой, и тем громче и бескомпромисснее в ней звучать слова Клауса, который наконец поднимает на плачущую девушку тяжелый взгляд. — Ты мне противна, Камилла. Я не хочу иметь с тобой ничего общего. А сказочки о любви прибереги для своих новых клиентов. Закончив, он резко разворачивается и скрывается за порогом, а Ками, лицо которой бледнеет почти до синевы, едва успевает ухватится за спинку стула, чтобы не упасть. — Мне жаль, — выдыхает Элайджа, глядя на то, как страдает его подруга, но прежде чем он успевает подойти к ней, чтобы утешить, на его пути появляется Оливия, выражение лица которой не предвещает Майклсону ничего хорошего. — Ты ничего не хочешь мне объяснить?