Испорченная душа

Когда Кастиэль открыл глаза, он увидел в дверях неуверенно топтавшегося на месте отца и брата. Они будто боялись зайти внутрь, начать говорить, да и что нового Кас сможет услышать. Он чувствовал, что постепенно сходит с ума, ощущая себя неисправно сломанной игрушкой, которою родные руки близких попытаются починить. Вряд ли получится... Все тело ужасно болело, поэтому молодой Новак выбрал удобную для себя позу и замер, стараясь не шевелиться, чтобы не вызвать новый поток разрывающий боли. - Кас?.. - скорей простой выдох, чем вопрос. Кастиэль уловил еле заметные слёзы на глазах брата. Вот почему из-за него страдают другие? Когда он был маленьким, Габриэль всегда принимал весь негатив и отрицательные эмоции младшего на себя. Даже если ему очень плохо, он все равно будет делать все, чтобы Касу было лучше всех. А когда Кастиэль повзрослел, он постоянно поддерживал его, узнав о мучительной безответной любви. Он считал это своим долгом, и молодой Новак был ему за это очень благодарен, ведь без старшего брата он бы давно сошёл бы с ума. *** Габриэль почти задыхался, смотря на безжизненную оболочку родного брата. Ранее добрый, веселый человек, скромный романтик с огромным сердцем, превратился в бесцветную тень, лишь изредка напоминающую о том, кем он был раньше. Пустое тело, внутри которого не осталось ни чувств, ни эмоций, было до ужаса спокойное. Этот холод, исходящей от Каса, пробирал до самых костей, вызывая легкую дрожь. Посмотрев на отца, Габриэль понял, что он испытывает такие же эмоции, что тоже готов умолять Кастиэля, хотя бы одним жестом показать, что он ещё жив. - Кас, сынок, - вообще, папа не любил сокращение его имени, которое когда-то придумал Гейб, но сейчас, даже не обратил внимания на это. - Мм? - глаза Кастиэля были прикрыты. Он не смотрел на близких, не желая, подняв голову, увидеть в их взгляде неуютное чувство жалости, перемешанное с виной. Они в любом случае будут винить себя, даже в этой ситуации, когда Кас сам виноват, что влюбился не в того человека. От новых мыслей о Винчестере он не сдержал судорожного всхлипа, который стал отвлекающим маневром, чтобы никто не заметил, как парня забила легкая дрожь. - Ты в порядке? - из груди молодого Новака вырвался лёгкий смешок от вопроса. Неужели папа думает, что сейчас это уместно. Уместно спрашивать такое, надеясь... на какой ответ? На какой, твою мать, он надеятся ответ?! Все прекрасно? Нет. Все хорошо? Или наоборот ожидает услышать тихое и жалобное «нет»? Разве есть хоть какие-то слова, которые способны сейчас ответить на этот вопрос? Нет. Внутри слишком пусто, и эта пустота медленно убивает Кастиэля. Он медленно открыл глаза, посмотрев на отца и брата, и Габриэль с ужасом заметил, что ещё недавно небесно-голубые, весёлые глаза, излучавшие только добро, будто потускнели и померкли под натиском невыносимой боли. *** Полегчало по ощущениям только через минут десять. Дина била крупная дрожь, которую он не мог оставить, как бы не старался. Все лицо было мокрое, а глаза болезненно щипало от поступающих слез. Ноги ослабели, поэтому, когда он попытался встать, у него ничего не получилось, и он грохнулся обратно на холодный кафель. Неловко всхлипнув, он закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь успокоится. Как говорится «слезами горю не поможешь», особенно сейчас, когда он совершил такое зверство. Дин вновь попытался встать, и на этот раз его ноги смогли удержать ослабевшее от переизбытка эмоций тело. Стараясь держаться за стену, он вышел из туалета и, стараясь сдерживать судорожные всхлипы, дошёл до ванны. Нужно было привести себя в порядок пока Сэм не увидел его таким, потому что терпеть расспросы по поводу его внешнего вида не хотелось, так же как и отвечать на них. Как только дверь захлопнулась, Дин упал лбом на приятно холодное зеркало. Неровное дыхание выдало старательно скрываемую истерику. Ком в горле не исчез, даже наоборот - стал ещё больше, грозясь разорвать нежные стенки изнутри. В зеркале Винчестер встретился с лицом с человеком, который совершил страшную ошибку и теперь все жизнь будет расплачиваться за неё. Неужели это он? Парень, на которого виснут все девчонки? Парень, которого в прошлом году одноклассники признали одним из самых красивых во всей школе? Наконец, парень, который не испытывал вину за то что постепенно убивал Каса, когда узнал, что влюбился в него? Нет. Лишь тень. Осталось лишь бесчувственное тело, внутри которого только боль сожаления. Она настолько огромна, что вытеснила другие эмоции. Она настолько огромна, что скоро разорвёт бренное тело на части. «Гореть тебе в аду, Дин Винчестер!» Дин постепенно осел на пол и вновь закрыл глаза. Из памяти отказывался убираться образ Кастиэля, когда он лежал в луже собственной крови, беззащитный и полностью сломанный. *** Габриэль первым решился зайти внутрь палаты и, устроившись рядом с младшим братом, неуверенно начать разговор. - Кас, - тихий голос заставил Каса слегка поежиться и напрячься, из-за чего снова почувствовал лёгкий укол боли. Смотреть на Гейба не хотелось, не хотелось видеть в его глазах вину и что-то похожее на жалобное «прости...». Кастиэль, вообще, ничего не хотел. На чувство боли, обиды и унижения пришла холодная пустота, которую ничем не заполнить. Раньше сердце и душа были полны любви, теплоты и терпения. Была невыносима мысль о том, что совсем недавно, Кас, готовый прощать за все, любил Дина, очень сильно любил. А сейчас от одной мысли об этом человеке сердце замирало и сжималось от страха, что история может повториться. Лучше быть как можно дальше от него, надеясь, что Дин больше не будет его трогать. - Что? - долго не использованные голосовые связки отдавались неприятной хрипотой. Легкие болезненно завибрировали стоило Касу слово сказать. - Прости, что не уберёг... тебя... - задыхаясь от поступающих слез, прошептал Габриэль и уронил голову на мягкое белоснежное покрывало. Кастиэль округлил глаза и удивленно посмотрел на брата. Он снова и снова прокручивал его слова в голове, пытаясь понять за что вдруг извинился Гейб. Неужели он будет винить себя в том, что взрослый парень не нашёл в себе сил сопротивляться насильнику? Касу не пять лет, чтобы следить за ним и если что-то случалось винить себя в этом! Кастиэль набрал в легкие побольше воздуха и, напрягая все мышца лица, прошептал: - Ты не виноват, Гейб... *** - Эй, Дин, открой, пожалуйста, дверь, - Дин слегка вздрогнул от голоса младшего брата. Сколько он стоит за дверью? Сколько сдерживаемых всхлипов слышал? Вот черт! Дин открыл глаза и посмотрел в сторону откуда доносился голос брата. Сэм не должен видеть его таким сломленным, не должен, иначе будет допытываться, что произошло, а узнав, не захочет видеть старшего брата. Не захочет верить, что человек, который все детство был с ним, помогал, защищал, может быть таким жестоким и хладнокровным. Дин уже второй день прокручивал в своей голове варианты, что делать дальше. Винчестер извинится перед Касом и исчезнет из его жизни, как бы сложно теперь это не было. Теперь, когда он принял свою любовь к нему, разве он сможет его отпустить? Вряд ли, но он должен. После извинений, наверное, покончит с собой. Чтобы не пачкал землю своим присутствием. Чтобы милый, добрый ангелочек Кастиэль Новак мог жить спокойно, чтобы самому не страдать по нему, как малолетняя девчонка. - Хочешь помыться? - усмехнулся Дин, вспоминая, что сидит он здесь уже приличное количество времени, занимаясь самобичеванием и не замечая ничего вокруг. Он очень надеялся, что Сэму нужна ванная, а не человек, сидящей в ней, хотя надежда была практически прозрачной. - Нет, Дин, я слышал всхлипы, и если ты не откроешь дверь и не расскажешь, что случилось, я выбью её и сам вытряхну из тебя информацию. - Угрожаешь, Сэмми? А силенок хватит дверь выбить? - ухмыльнулся Дин, поспешно вставая и вытирая с лица слезы. Сэм и вправду может попробовать выбить дверь, хотя у него вряд ли получится, но рисковать не хотелось. - Нет. Я просто переживаю за тебя и хочу, чтобы ты все рассказал! - жалобно потянул младший Винчестер, вкладывая в этот голос все своё желание разузнать в чем дело и помочь. Дин быстро открыл дверь, проходясь по брату оценивающим взглядом. - Двойку получил, - легко соврал старший Винчестер. - Врешь, я вижу. Ты в жизни никогда не переживал из-за двоек, а сейчас... - Сэм присмотрелся и подрагивающим голосом прошептал: - у тебя глаза красные! Дин, ты плакал? - уже громче спросил он, внимательно и даже как-то строго смотря на Дина своими большими ореховыми глазами. - Нет, конечно, - неправдоподобно улыбнулся Дин, поражаясь проницательности младшего брата. Неужели его так легко прочесть. Глаза красные? Вот черт, надо было умыться! - Рассказывай! - приказал Сэм, садясь на большой диван, и жестом показал старшему брату сесть рядом. - Сэм, я совершил самую страшную ошибку в своей жизни. Ошибку, за которую я буду винить себя, пока не умру. - Какую? - будто заворожённый такой речью старшего брата Сэм, округлил ещё больше глаза. - Не могу сказать. Прости, Сэмми. Меньше знаешь - крепче спишь, так? - Но... - Нет, Сэм. Мне сейчас хреново, но я справлюсь. Это самое важное. - поспешно перебил Сэма Дин, добавив в свой голос нотки приказного тона. Сэм виновато опустил взгляд и встал. - Ладно, прости, - прошептал младший Винчестер и быстро скрылся в своей комнате. - Ты меня прости, Сэмми... - беззвучно произнёс Дин и упал на диван, закрыв лицо руками.