Испорченная душа

Глубоко в душе тлела надежда, что, может, врачи не узнают в Дине человека, который довёл до истерики одного из пациентов. Может, они не думают об этом и уже давно забыли о нем. Руки холодели, ведь если они всё-таки узнают его - беды не миновать. Но он должен. Должен перебороть свой страх и сделать то, что задумал. С каждым пройденным километром, приближающим его к больнице, сердце сжималось все больше и больше, ужасно ныло, просило вернуться домой и не идти к Кастиэлю. Больше всего сил тратилось, чтобы не сорваться сейчас с места и не убежать, как можно дальше от больницы. Благо, на улицах почти никого не было. Мелкий холодный дождь уже привычно капал на русый ёжик волос, Дин, не обращая внимание на слякоть, шел по лужам, спрятав замёрзшие руки в карманы куртки. Осень всегда была для него самым не любимым временем года, но сейчас стало абсолютно все равно на дождь, на холодную, забегающую за шиворот воду, на неприятные грязные лужи, на все. Кажется, просто не осталось сил, даже про себя ворчать на непогоду. Наверное, за последние несколько дней он потерял столько моральных и физических сил, что просто не осталось на подумать. В голове уже автоматически возникали картинки, которые он пытался забыть, но у него никогда не получилась. Они уже впитались изнутри в каждую стенку черепной коробки. «Кас лежит окровавленный в школьном туалете. Разбитый и униженный человеком, которого любил...» Черт... Дин облокотился на мокрую стену какого дома и, прикрыв глаза, снова постарался направить свои мысли куда-нибудь в другое русло. Думать о чём-то другом, хотя бы на минуту без мыслей, что он уничтожил любимого человека. «Ты заслужил страдать, ублюдок! Не ной теперь! Сам виноват!» Неловко шмыгнув, Винчестер отлепился от стены, на которую в итоге чуть ли не лёг, и пошёл дальше, слегка пошатываясь. Он, кажется, уже смирился, что пожирающее чувство вины, становилось с каждой секундой все больше и больше, и будет становится, пока, наверное, просто не разорвёт душу на части. И тогда внутри останутся только острые осколки, режущие бренное тело изнутри, медленно и мучительно больно. Свинцовые тучи нависали над городом, будто готовясь упасть на него и закрыть своей темной пеленой. «Наверное, совсем скоро пойдёт дождь и смоет неприятную грязь, смешанную с пылью, впитавшуюся в асфальт, с улиц». Буквально на секунду промелькнула мысль, тут же затерявшись в голове. Белая, светящиеся яркими фонарями больница очень выделялась на сером бесцветном фоне. Наверное, из-за туч, ещё совсем недавно яркий, бурлящий жизнью город превратился лишь в свою тень, так же, как и большинство его жителей. Не долго думая, Винчестер открыл дверь в больницу и вошёл внутрь. *** Дни стали ещё однообразней. Будто тогда кто-то дернул рычаг «жить/существовать». Кастиэль чувствовал, как с каждым днём все становится только хуже. Родители, брат, они пытаются помогать, они очень стараются, и беспомощность просто сводит их с ума. Знали бы они, что так ещё хуже, намного. Что Кастиэль чувствует себя ещё хуже, когда видит в глазах целый океан жалости и чувства вины. Вчера он слышал, как плакала мама, а отец старался её успокоить. Она говорила, что это они виноваты в том, что произошло, они виноваты, что Кас больше похож на робота, чем на человека. Было просто невыносимо больно слышать такое. Тогда Новак просто ушёл в свою комнату и завернулся в одеяло. Очень хотелось заплакать, но... слез не было. Вообще ничего больше не было. Это сводило с ума. В груди образовался большой ком, становившийся с каждой минутой все больше, а он не мог даже заплакать, чтобы стало легче, а ведь хотелось. Зарыдать так, чтобы сорвать голос, чтобы задыхаться слезами, громко и горько, но нет. Будто внутри поставили барьер, который не позволял выпустить эмоции. Они навсегда заперты внутри его тела, пока не разорвут его на части. Кастиэль пытался отвлекаться от невыносимой боли книгами. Их у него много, и он не все прочитал, а теперь сидит целыми днями в своей комнате, читая все подряд. Даже не всматриваясь в сюжет, просто, способ отвлечься от желания прострелить себе башку. «Все нормально». Эта фраза стала невыносимой ещё давно, но молодой Новак упорно продолжал говорить её. Наверное, никто не верил, но и правду говорить никто не заставлял. Кас и сам не верил, но почему-то продолжал говорить. А почему тогда они продолжают спрашивать? Если и так прекрасно знают, какой будет ответ? Молодой Новак чувствовал, как с каждом днём гниет и умирает маленький комочек надежды, превращаясь в горечь и безысходность. *** Габриэль видел, что младшему брату не становится лучше. Он чувствовал, как Кастиэль постепенно закрывается от него, хотя Гейб всегда был человеком, которому он рассказывал все свои тайны, чувства, эмоции, но... теперь единственное, что он получает от своего брата - монотонное, холодное «все нормально», по глазам в такие моменты всегда было видно, что даже сам Кас в это не верит, но все равно говорит, чтобы от него отстали. Раньше братья очень много общались, обсуждали любую тему, которую случайно касались. Они могли разговаривать часами напролёт, всегда находя новые и новые поводы поговорить подольше. Теперь все не так, как было раньше, и лучше не становилось. Беспомощность буквально сводила с ума, но Габриэль не показывал виду. Только ночью срывался в беззвучный крик. *** Известие о том, что Каса уже выписали стало, как сильный удар под дых или гром среди ясного неба. Выписали, он не успел с ним поговорить, теперь вряд ли предоставится шанс, ведь Габриэль сказал, что будет если Винчестер снова подойдёт к Касу. «Почему ты всегда все поздно делаешь, а, Винчестер?!» От обиды хотелось закричать так, чтобы легкие болезненно завибрировали, чтобы сорвать голосовые связки, чтобы перейти на хрип. Но Дин молчал, наверное, из последних сил молчал. Ужасно бледное лицо стало ещё бледней под одиноким уличном фонарем. Раздался гром и буквально через несколько минут полил проливной дождь, на который так и не обратили внимания. Дин просто накинул тонкий капюшон и пошёл дальше, даже не замечая, что уже промок до нитки, и одежда, впитывающая все влагу, стало тяжелой и неприятно липла на кожу, но Дин не обращал на это внимания. В голове одна лишь фраза вытеснила другие мысли: «Не успел». *** - Кас? - дверь в комнату к младшему Новаку слегка приоткрылась, и показалась голова Габриэля. Кастиэль оторвался от книги, поняв, что все время, пока старший брат не постучал к нему, он перечитывал одно и тоже предложение уже в десятый раз. - Ты как? Опять этот вопрос. Ну неужели так сложно оставить его в покое, или спросить что-нибудь другое?! Не такое банальное! - Все нормально, - уже привычным монотонном голосом проговорил Кастиэль и хотел уже снова уткнутся в книгу, как Гейб в два шага оказался у его кровати, сев рядом. - Ты врешь, мы с тобой это прекрасно знаем. - Гейб... - Правду, Кас! - Гейб, все нормально, правда. Просто дай мне немного времени, хорошо? - вымученно попросил Кастиэль. В его голосе скользила надежда, что старший брат оставить его в покое, что уйдёт и оставит Каса наедине со своими демонами. - Кас, пожалуйста, я хочу помочь. Расскажи, что у тебя на душе, тебе же самому станет легче! - Нечего рассказывать. Если хочешь помочь - уйди! - снова хладнокровность и даже какая-то жестокость в голосе. Габриэль опустил голову и, безысходно вздохнув, поднялся с кровати. Когда он уже открыл дверь, чтобы выйти, он, не оборачиваясь, почти прошептал: - Если всё-таки ты захочешь рассказать - я всегда рядом, Кас, - и быстро вышел из комнаты, захлопнув дверь за собой. Минуты не прошло, как книга валялась на полу в противоположном углу комнаты, а сам Кастиэль, закрыв лицо руками, боролся с желанием закричать от неспособности по-другому выпустить боль. *** Зайдя домой, Дин сразу же увидел Сэма, сидящего в своей комнате с приоткрытой дверью. Он даже не посмотрел в сторону старшего брата, когда тот вошёл в дом. «То и понятно, ты же накричал на него не за что!!» Сняв мокрую куртку и обувь, он аккуратно прошёл к Сэму и сел рядом с ним на кресло. - Сэмми, эй, - он положил руку на плечо брата, но младший Винчестер скинул её, продолжая писать. - Ладно. Я... в общем... прости меня, я не должен был срываться на тебе. Просто у меня сейчас проблемы. Знаю, ни черта не оправдание, но... все же, прости меня, пожалуйста... Дин неуверенно встал и, выйдя из комнаты, закрыл за собой дверь полностью. «Сам виноват, Винчестер. Теперь расплачивайся». Он прошёл в свою комнату и, быстро сняв с себя мокрую одежду, переоделся в сухую. Вдруг успокаивающую тишину в доме прервал телефонный звонок. Винчестер быстро окинул взглядом свою комнату в поиске средства связи и, найдя, ответил на звонок. - Алло, - выдохнул в трубку он. - Дин, это Мэг, - Мэг. Дин её раньше ненавидел, кажется, за то что она хорошо общалась с Касом, или он внушил себе это? Неважно, сил больше не осталось на ненависть к кому-то, кроме себя. - Да, привет, Мэг, что ты хотела? - разговаривать не хотелось. Уже давно это желание пропало. Быстро и по делу. - Эм... учитель просил позвонить. Сказал, что тебя давно не видно в школе, и если ты не появишься, то тебя исключат. - Вот черт! - выругался Дин, закрыв глаза, и ударил себя по лбу. - Тот ещё. Ладно, давай. Завтра выходной, но учитель просил тебя прийти к ней около одиннадцати. Пока. В трубке моментально послышались короткие гудки, и Дин прислонил холодный экран телефона к лицу. Школа. Он совсем про неё забыл. Кажется, уже ничего не существовало, кроме боли. Что он скажет учительнице?! «Здравствуйте, я по дури изнасиловал человека и теперь мучаюсь из-за вины. Мне было просто не совсем до школы. Простите». Черт... В один момент телефон разбился в дребезги об стену, а Дин упал на кровать, закрыв лицо руками.