Испорченная душа

Кастиэль, почти не думая, собирался в школу. Завтра. Уже завтра он должен будет пойти туда, где встретится с человеком, которого он до ужаса боится. И ничего не может с этим сделать. Просто кинув пару учебников в рюкзак, он замер. Тело сковал страх, и, кажется, молодой Новак потерял возможность двигаться. Думать, чувствовать что-то кроме пожирающего ужаса. Внутри все скрутило, и Кас почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Положив прохладную ладонь к лицу, он начал глубоко и поверхностно дышать, старясь побороть панику. - Эй, - в комнату без стука вошёл Габриэль, и Кастиэль вздрогнул, резко оборачиваясь. - Ты как? Вопрос, от которого молодой Новак готов был вывернутся на изнанку. Хотелось съязвить, саркастически пошутить. Сделать, хоть что-то, а не просто еле заметный кивок. Почему ему постоянно задают этот вопрос?! Даже прекрасно зная ответ, они упорно продолжают спрашивать. Иногда так хотелось просто закричать, чтобы его оставили в покое, оставили наедине со собой и своими мыслями. Почему они снова возвращаются и спрашивают, спрашивают?! Будто не знают ответ. Вновь накатила злоба, но сил, чтобы выплеснуть её не хватило, именно поэтому Кас неуверенно кивнул и, сев на кровать, подпер рукой подбородок. Габриэль, с минуту потоптавшись на месте, осторожно подошёл к брату и присел рядом. - Я вижу, ты боишься. Если он посмеет тебя тронуть... ты только скажи, я ему все кости выбью, - нежность в его голосе на секунду сменилась на практически неконтролируемую злобу, и Кас заметил, как сжались кулаки Гейба. Молодой Новак лишь кивнул и, встав, подошёл к окну. - Мне перед сном всегда нравилось смотреть в окно. Считать звезды... - с какой-то безэмоциональной грустью сказал он, что слегка напугало Габриэля. Раньше тёплые воспоминание вызывали у младшего брата лишь довольную улыбку. А теперь... теперь только печаль, хотя это было понятно. Он, как и все, понимал, что как раньше уже не будет. Дин собственноручно разделил красным маркёром жизнь на до и после. Встав с кровати и бросив скомканное «спокойной ночи», Габриэль вышел из комнаты, оставив Каса наедине с собой. *** Холодный ветер задувал под куртку. Обдувал Дина со всех сторон, а он, будто не замечая этого, продолжал идти, даже не пытаясь спрятаться холода. Из груди вырвался иронический, пропитанный горечью смешок. Кажется, все свою жизнь он и делал, что старался прятаться от холода. Сначала смерть родителей, потом это. Все жизнь его тело окутывает мрачная пелена горя и боли. Она прилипла к его жизни, как жвачка к волосам, и вряд ли когда-нибудь отстанет. Наверное, Дин просто устал. Бороться, быть сильным, прятаться от боли. Больше просто не было сил. Не было той веры, что грела его душу, не давая упасть, шанс на счастливый финал, что всегда был с ним. Но он сам же её и потопил. Уничтожил в прах, оставив только пыль, гонимую холодным ветром далеко от этого места. Дин остановился на старом мосту, разделяющий город на две половины. Рябь медленно расходилась по воде, холодный ветер задувал в уши, проходил сквозь грудь, будто забирая все эмоции из уставшего тела. Унося их далеко, оставляя только пожирающую пустоту и желание... прыгнуть. На лице невольно появилась улыбка. Уже самому становится смешно от этих страданий. «Хватит ныть, Винчестер! Ты не прыгнешь - это понятно! Ты слишком слаб, чтобы очистить землю от своего существования!» Дин зажмурился и облокотился на перила моста, неловко шмыгая носом. Слезы давно кончились, сейчас их не было. Была только пустота. И холод, продувающий до костей, до самого сердца, дотрагиваясь до души. Кажется, все внутри замерзало, превращалось в замершую льдину из чувства вины, боли, сожаления... Постепенно действие алкоголя спадало. И снова больно. Да, коньяк и правда действует, как хорошее лекарство от боли. В груди снова заныло, а пушистые ресницы покрылись инеем из слез. Желание забыться снова ударило в голову. Просто заснуть и, если получится не скоро проснутся. Забыть обо всем. Просто забыть. На улице темнело. Тучи добавляли серого цвета и угрожающе весели над городом. Собравшись с мыслями, Дин пошёл по направлению домой. Завтра он должен быть в школе. Иначе ко всему прочему прибавится исключение, а этого не хотелось. Винчестер молча считал людей, спешащих домой под зонтиками. Их было немного. Всего несколько человек. Вдруг Дин остановился. В прозрачном оконном стекле скромного кафе сидела молодая пара. Девушка о чём-то увлечённо рассказывала своему парню, а он слушал и улыбался. Они выглядели такими... счастливыми. В уютном, теплом помещении было хорошо, будто там другой мир, более светлый, более счастливый, а Дин находился, будто в зеркальном отражении той реальности. Где вечный дождь, пропитанный болью и отчаянием. На душе стало ещё хуже. «Если бы ты сразу признал свои чувства, вы бы могли так же сидеть. Так же увлеченно о чём-то беседовать. Ты разрушал ваше общее будущие, Винчестер! Растоптал и выбросил на помойку!» Неловко всхлипнув, парень улыбнулся, наблюдая за самыми счастливыми людьми. Возможно, у них есть какие-то проблемы, может, с учебой или с родными. Но у них есть они. Они вместе и счастливы. На языке ощутилась неприятная уже знакомая горечь сожаления. Дин сам погубил шанс на такое же счастье. Он сам виноват. С грустью опустив голову, он спрятал руки в карманы куртки и пошёл к дому. *** Кастиэль резко сел на кровати. Очередной кошмар накрыл его с головой и осознание, что этот всего лишь сон, приносило массу облегчение. Ему снился опять Дин. Опять его сильные руки, прижавшие его к земле, опять удары, опять боль... Посмотрев на время, Кас понял, что осталось всего пять минут до будильника и ложиться спать смысла не было, да и не особо хотелось. Быстро поднявшись с кровати, он взял подготовленную с вечера одежду и начал одеваться. Медленно, растягивая, как можно больше тот момент, когда ему придётся идти в школу. После кошмара, страх усилился. А что если Дин захочет ещё раз? Собственное сердце забилось глухо и очень быстро, вызывая неприятное чувство тошноты, на которое молодой Новак не обращал особого внимания. Тишину прервал робкий стук в дверь. Обернувшись, Кас увидел брата. - Эй, Кас. Ты готов? - неуверенно спросил Габриэль, все не решаясь заходить в комнату. Кастиэль скромно кивнул и, жестом показав ему зайти, одел легкую куртку. Повесив рюкзак на плечо, он подошёл к Гейбу. - Мне страшно, Гейб, - прошептал парень дрожащим голосом прошептал Кастиэль и опустил глаза. - Не бойся. Если, что, я всегда на связи, - по-доброму улыбнулся Габриэль и, похлопав брата по плечу, вышел из комнаты. Молодой Новак, с минуту потоптавшись на месте, пошёл за ним. Кастиэль был голоден, но чувство тошноты, появившейся после короткого взгляда на еду, помешало ему откусить, даже самый маленький кусочек от своего любимого бутерброда. Бросив равнодушное «я не голоден», он попрощался с родителями и направился к выходу из дома, отказавшись от предложения Гейба его проводить. Лучше одному. Просто подумать обо всем. Как раньше. На улице было ужасно холодно и зябко. Солнце не грело, превратившись в просто бело-желтый шар, висящей в воздухе. Лужи от недавнего дождя были везде, а далекие тучи гремели и сверкали молниями, будто говоря, что совсем скоро они снова укутают город в своей чёрную пелену. С каждым пройденным километром становилось все страшнее и страшнее. Будто он, как рыба, добровольно плыл в сети. Дин Винчестер. Он бы все отдал, чтобы его сегодня не было. Чтобы он заболел или просто пропустил. Все, лишь бы не встретится с ним. Кас чувствовал, как с каждым шагом сердце билось все чаще, руки тряслись все больше, а в груди становилось ещё больней. Что будет, если они все же встреться? Что сделает Дин? Может, извинится? Или снова побьет? Или проигнорирует? Что будет? Вопросы тяжело повисали воздухе, так и оставаясь без ответа. Кас знал, что, возможно, если он сейчас он убежит. Забьет на школу. Забьет на все. Подастся панике. Его, наверно, будут искать, и найдут, почти сто процентов. Взяв волю в кулак, он продолжил идти и уже через несколько минут вдалеке показалась школа. Раз, и сердце упало куда-то вниз, забившись глухо и неприятно быстро. Нервно сглотнув, молодой Новак подошёл к воротам и внимательно проследил за несколькими учениками, забегающих в школу. Он не заметил, как руки непроизвольно сжались в кулаки до тупой боли. Страх, злость, обида, горечь моментально смешались в одну большую кашу, создавая гремучую смесь из эмоций. Сглотнув горькую слюну, Кастиэль медленно вошёл за ворота.