Испорченная душа

Дин, как в тумане, дошёл до своего дома и, зайдя внутрь, просто без сил прижался к стене, медленно скатываясь вниз. Что делать дальше? Как вернуть Каса? И стоит ли возвращать вообще? Может, отпустить его? Хотя это невозможно. Любовь - слишком сильное чувство. Если кто-то оказывается в её власти, она не отпустит, продолжая ныть где-то внутри, требуя быть рядом с тем, кого любишь. Дин закрыл руками лицо, сделал прерывистый вдох и громко выдохнул, прерывая мертвую тишину в доме. Вопросов, режущих больнее ножа, было слишком много. Они, давя на внутренности, бились внутри, разрывая нежные стенки. Ужасное, жгучее чувство образовалось в груди, вспыхнуло, как огонь. Будто на депрессию и уже почти смирение со своим одиночеством обрушилось что-то похожее на раскалённую лаву. Греющее, но обжигающее одновременно. Дин, глухо стукнувшись об входную дверь, облокотился на неё головой и, открыв глаза, пробежался по знакомым очертаниям своего дома. Ужасное чувство усталости, наконец, пробилось сквозь плотную стену эмоций, и он, с трудом поднявшись с пола, завалился спать прямо на диване. Сил не осталось, чтобы подняться на второй этаж. Сейчас сил ни на что больше не осталось... *** Кас впервые за многое время проснулся разбитым. Воспоминания о прошлом вечере ударили в голову острой стрелой, и он невольно поморщился. Новак уже сто раз пожалел, что вообще вернулся сюда. Зачем?! Лучше бы находился и дальше не знал, что Дину намного хуже, чем даже десять лет назад. Странное чувство жалости к этому человеку пробилось сквозь стену страха, и он почувствовал всем своим существом, что да. Да, черт возьми, ему ужасно жалко человека, который когда-то сломал ему жизнь. Который бил и унижал целый год. Хладнокровный и жестокий Дин Винчестер, который оказывается его любил. Эмоций было настолько много, что, кажется, Кастиэль начинал в них путаться. Почему все так сложно? Почему Дин не остался ублюдком, после совершенного? В жизни ведь всегда так, - когда все вроде просто, оказывается невыносимо сложно. Когда человек уже подтвердил репутацию ублюдка, он вдруг на коленях молит прощенья. Когда вроде уже не любишь человека, стоит ему опять появиться в твоей жизни, внутри что-то вспыхивает, будто в тлеющие угли добавить керосин. И тогда начинаешь путаться; кто всё-таки отрицательный, а кто положительный персонаж? Проведя рукой по затёкшей шеи, Кас встал с кровати и глянул в окно. Свинцовые тучи окутали город пропитанным безысходностью мраком. Мокрое стекло запотело. Из груди вырвалась тихая усмешка. В этом городе Кастиэль так давно не видел солнце, что оно стало приятным воспоминанием, о котором думаешь с улыбкой. Когда он уезжал, моросил холодный дождь, серые краски города постепенно начинали рябить в глазах. Черные тучи тоже обволакивали крыши домов. Солнце - большая редкость. Ничего, даже спустя столько лет, не изменилось. Грустно усмехнувшись, Кас оделся и вышел из комнаты. Желание рассказать кому-нибудь о произошедшем не уменьшилось, наоборот давило ещё сильней на черепную коробку, рискуя сломать, вырваться наружу. Габриэль - старший брат, которому Кастиэль доверял больше всех. Человек, которому он все рассказывал и который всегда готов был помочь или дать совет. Кас просто не знал, что делать. Наверное, напуганный до смерти, боящийся Дина, Кас уехал сразу же из города, забыл об этой истории, как о страшном сне, но сейчас... сейчас одна часть, безумно напуганная, хотела уехать. Быть, как можно дальше. Но... другая хотела чего-то, что невозможно описать словами. Часть, маленькая, в которой ещё тлело что-то похожее на любовь, хотела, чтобы Дин прекратил мучить себя, и жил дальше. Хотя было понятно, что он не сможет. Десять лет разлуки не повлияли на чувства, которые тот испытывал к Касу, разве это не чертов показатель, что у него не получиться жить дальше?! Спустившись вниз, Новак сразу же увидел родителей, сидевших возле телевизора. - Доброе утро, - искренне постарался улыбнуться Кастиэль, хотя настроение было просто паршивое. И улыбаться - последнее, что хотелось делать. - Доброе, сынок, как спалось? - улыбнулся отец, отрываясь от просмотра телевизора. - «Хреново», - чуть не сказал Кас, но вовремя прикусил язык. Пожав плечами и кинув что-то вроде «нормально», он прошёл к обеденному столу, находившемуся напротив телевизора, и спросил: - Я тогда поеду к Гейбу, ладно? - Ты же не завтракал. Я приготовила твоё любимое блюдо, - хитро улыбнулась мама, оборачиваясь на сына. - Спасибо, мам. Я просто не голоден, - и снова лживая улыбка. «Сколько ещё будешь лгать своим родным, а?!» - спустя целых десять лет он упорно продолжал молчать о том, что у него на душе. Просто привык или, может, не хочет беспокоить? Черт его знает. - Точно? Может, тебе денег дать, ты сам там где-нибудь купишь? - со всей серьезностью посмотрел на сына отец. Кас усмехнулся и покачал головой в знак отрицания. - Пап, мне двадцать восемь. Неужели ты думаешь я не найду в своём кармане денег, чтобы, если что, купить поесть? - спросил он, уже надевая свой любимый плащ. - Ну мало ли, - пожал плечами старший Новак. - Ладно, я пошёл, пока, - Кас махнул рукой и быстро покинул дом. *** Десять лет назад, когда Габриэль только узнал, что Кас собирается уезжать, в душе стало так тоскливо. Отпускать младшего брата не хотелось, особенно после произошедшего. Страшные мысли о том, что младший Новак не справится с переполняющей его сердце болью и что-нибудь с собой сделает, не давали покоя. Когда Гейб рассказал о своих переживаниях брату, тот округлил глаза и пообещал, что, если будет очень плохо, обязательно позвонит, не будет делать никаких глупостей. Габриэль тогда сделал все, чтобы поверить младшему брату, хотя отпускать его не хотела каждая клеточка его организма. Но он понимал, что Кастиэлю будет лучше, как можно дальше от Дина Винчестера. Жить, не думая о том, что он сможет в любой момент прийти к нему. Поэтому Гейб отпустил. Теперь. Спустя столько времени многое понял. Когда Габриэль открыл дверь младшему брату, он увидел молодого человека, которому когда-то сломали жизнь, но тот упорно склеивал её, заново учась жить. От прежнего Кастиэля Новака, влюблённого идиота, после преданного близким человеком и напуганного до смерти, не осталось и следа. На душе от этого становилось спокойней. Слава Богу, он смог. Вспоминая, как Кас сидел в своей комнате, холодно отвечал на вопросы, как на лице не играло ни единой эмоции, невольно передергивало. И Гейб был благодарен, что младший брат всё-таки сумел выкарабкаться. *** Кастиэль приехал к Гейбу спустя несколько часов. Школа, в которой работал старший Новак, выглядела очень опрятной и дорогой. От белоснежных стен болели глаза, а тишина, такая непривычная в этом месте, неприятно давила на уши. - Здравствуйте, а Габриэль Новак здесь работает? - вежливо спросил Кастиэль, войдя в задние и увидев охранника. - Да, - холодно ответил тот, не отрываясь от книги, которую читал. - Могу я его увидеть? - продолжал надоедать пожилому мужчине Кас. - Вам зачем? - Ну, так, нужно обсудить кое-что, - пожал плечами Новак, наконец, ловя взгляд охранника. - Вы родитель ребёнка его класса? - продолжались вопросы, неизвестно зачем вообще задававшиеся. - Да! - начиная уже раздражаться, бросил Кас и сразу же пожалел, что солгал. Мужчина глубоко вздохнул и нехотя произнёс: - Хорошо. Проходите. Кабинет 234. Новак вздохнул с облегчением и, кинув мимолетное «спасибо», пошёл по пустынному коридору к нужному кабинету.