***
Я даже не знаю, что делать — кричать, смеяться, ломиться в дверь или все же попробовать окно. Первый этаж, если что, да и бежать недалеко. Внимательно смотрю на мужчину. Тот тоже изучает меня взглядом. Ну нет. Ну нет же. Выглядит вполне обычно — на вид лет двадцать семь-тридцать, светлые глаза смотрят внимательно и прямо, бледная кожа, темные волосы до подбородка где-то, черты лица острые какие-то, что ли. Высокий, одет в обычную одежду — не косплеит дворянина девятнадцатого века, как предыдущий персонаж, и на том спасибо. Блять, это же он, это же точно он. Ошибки быть не может. Мне кажется, что меня даже потряхивает чуть-чуть от идиотского липкого страха. Мужчина, тем временем, окончательно убеждает меня в том, что он никакой не призрак — опирается на стол, сжимая его край, да и ран никаких я на нем не вижу. И все же, почему-то мне очень, очень, очень сильно кажется, что он не то чтобы самый обычный человек. Учитывая обстоятельства… Может, стоит начать бояться. Машинально цепляю пальцами амулет на шее — взгляд мужчины скользит по моим рукам. Улыбается так понимающе, что кровь в жилах стынет. — Это вам здесь не понадобится, — мужчина подходит к стоящему у стола креслу и чуть отодвигает его, жестом приглашая меня присесть, — но вообще эту штуку лучше не снимать. Прошу. — Нет, — наконец-то возвращаю самообладание — по крайней мере, часть его, потому что голос все еще дрожит, — пока не скажете, что происходит, как вас зовут, и что здесь… — Как грубо с моей стороны, — мужчина ухмыляется, огибая стол и приближаясь ко мне, — меня зовут Пеймон. Протянутая для рукопожатия рука зависает в воздухе на неприлично долгий период времени. Я хмурюсь, поднимая взгляд на лицо мужчины. Пеймон? Это еще что за… — Больше похоже на сценический псевдоним, — глухо произношу, подавая руку и краем глаза следя за реакцией мужчины. Вроде бы с топором бросаться не собирается. Хотя кто его… — У меня дома — вполне обычное имя, — смеется мужчина тихо и низко. Этот смех. Он совершенно точно мне знаком. Выдергиваю руку слишком поспешно и отвожу взгляд. — У вас дома — это где? — осторожно уточняю я. Значит, он иностранец. Что ж, это многое объясняет… Наверное. Мужчина улыбается еще шире. — В Преисподней, — сообщает он спокойно.***
— Ага, — глубокомысленно заключаю я, машинально на шаг как-то отступая, — в Преисподней, говорите. Мужчина кивает. Делаю еще шаг. По коже бегут мурашки от осознания простого факта. Он сумасшедший. Полностью. Вот это как раз объясняет все просто прекрасно — и его поведение, и чертового дворецкого, и эту идею-фикс с моргом. Черт, он же знает мое имя. Знает мой телефон. Знает, где я живу. Идиотка. Должна была догадаться, и зачем вообще пришла, это же морг, и… Пора сваливать. Пора сваливать, пока он не выкинул еще что-то. Я привыкла к мертвым, а не к живым и сумасшедшим. — Приятно было познакомиться, — поворачиваюсь к двери плавно и осторожно, изо всех сил молясь, чтобы дворецкий её с той стороны не запер на замок. Вроде бы Пеймон — господи, что за дебильное имя — на меня сзади с топором не бросается, уже славно. Хоть бы он действительно был не особо буйный, думаю я, и украдкой оглядываюсь через плечо — буквально на миг, скорее машинально, скорее из чувства самосохранения, скорее, скорее, скорее… Пеймон смотрит на меня молча. Ловит мой взгляд и усмехается снова до страшного широко, нетерпеливо, прямо — как ребенок, который узнал что-то жуть какое интересное, и сдерживается изо всех сил, лишь бы это сразу же не выложить, хотя и нельзя. Мои пальцы дрожат, когда я сжимаю ручку двери, от какого-то странного чувства — будто бы удав перед кроликом. Я себя за это почти ненавижу. Он просто сумасшедший, полностью ненормальный, неадекватный псих. Смысл его-то бояться — и не такое видела. И пускай уж лучше будет буйным, чем смотрит так, потому что… — От призраков вы тоже каждый раз так бегаете? — язвительно-прохладный голос Пеймона с его мимолетной улыбкой совсем не вяжется, — Странно, мне казалось, что вас подобными не испугаешь. Несколько ошарашенно пустых секунд даже не сразу понимаю, что именно он только что сказал. А когда понимаю, в жилах кровь стынет буквально за сотую долю мгновения — мне кажется, что не стой я сейчас лицом к двери, Пеймону открылся бы прекрасный вид на мое изумленное лицо. Изумление — слабое слово. Ступор. Тупое, гулкое удивление, противное ощущение непонятного чего-то: то ли мгновенного испуга, то ли неловкости за что-то непонятное, то ли негодования, то ли всего вместе. Молчание длится слишком долго, и я рвано как-то смеюсь, не оборачиваясь — на лице все еще следы плохо скрываемого шока. — Вы серьезно сейчас? — пытаюсь убрать к черту напряжение из голоса, но получается так нарочито сухо и холодно, что даже самой тошно, — Призраки? Нет, я понимаю, что Хэллоуин и все такое, да и обстановка вроде как располагает, но я, пожалуй, уже… — Ада, — голос Пеймона так насмешливо, так снисходительно звучит, что мне даже почти стыдно за попытку соврать, — сохраните наше с вами время для разговоров, которые несут в себе больше смысла. Преисподняя… — Вы сумасшедший, — срывается с моих губ резкое. Я оборачиваюсь к мужчине, оставляя наконец-то в покое бедную дверную ручку. Лучшая защита — это нападение, — Преисподняя? Серьезно? Я не поверю, даже если вы скажете, что в аду рогатые черти вилами супчик из грешников помешивают. — Ну почему же сразу скажу, — хмыкает Пеймон, глядя на меня так, будто бы его все это забавляет. Я чувствую себя игроком в покер, который только что с двумя тройками на руках пошел ва-банк, — лучше один раз увидеть. Мужчина улыбается. Я понимаю, что пропала. Все происходит слишком быстро — прежде, чем я успеваю ответить хоть что-то, он начинает меняться.***
Я даже закричать не успеваю — все происходит слишком быстро. Вначале я просто смотрю на ухмыляющегося — пускай и немного зловеще — почти незнакомого мне и странного до жути, но все же мужчину, затем взгляд будто бы мутнеет, как запотевшее стекло. Секундой позже все снова так, как раньше — я моргаю несколько раз и снова фокусирую взгляд на Пеймоне. Точнее, том, во что он превратился. Несколько секунд уходит на то, чтобы понять, что что-то не так. И еще секунда на то, чтобы понять — все не так, и все не так очень сильно. Я упустила момент, когда его глаза вдруг почернели до края белков — и это точно не игра света. Упустила момент, когда его лицо вдруг стало каким-то более… острым? Хищным? Скулы и нос обострились, щеки впали, подбородок выдается вперед. Совсем не по-человечески. Хочется бежать. Я упустила момент, когда в темных волосах Пеймона появились рога — не длиннее указательного пальца, чуть изогнутые, мать его, рога. И мне не кажется. Мне точно не кажется, потому что Пеймон снова лукаво ухмыляется, обнажая белые клыки. Темные и длинные когти постукивают по столешнице нетерпеливо. Я опускаю глаза в тупом ожидании копыт вместо ног — я бы правда не удивилась — но взгляд вместо этого наталкивается на вполне себе логичное дополнение образа. Хвост. У него хвост, черт подери. Рога, когти, клыки, хвост. И мне не кажется. Мне абсолютно точно не кажется, но я продолжаю моргать и пялиться на мужчину, как умалишенная. — Ущипнуть? — участливо предлагает Пеймон гораздо более низким, рычащим голосом, и когда я слабо качаю головой, издает что-то вроде горлового смешка, — ладно уж. В следующий миг мой взгляд снова что-то затуманивает на долю секунды — когда я моргаю автоматически, передо мной уже обычный Пеймон — со светлыми глазами и ногтями нормального размера. — Если что, уже можно дышать, — сообщает он почти весело. Я послушно вдыхаю. Выдыхаю. Вдыхаю снова. Помогает совсем чуть-чуть — в голове проясняется ровно настолько, чтобы я могла задать самый главный на сегодня вопрос. — Кто ты, черт возьми? — Не возьмет, тут уж скорее наоборот, — скалится Пеймон так, будто бы шутку заранее готовил, а затем чуть склоняет голову, — разреши представиться, как следует, раз уж мы на «ты». Пеймон, девятый дух, великий король Ада, принадлежащий к чину господ. Я шумно сглатываю, тупо кивая. — Демон, — произношу тихо, оставив вопросительную интонацию, как будто бы это само собой разумеется. — Демон, — кивает Пеймон с ухмылкой на тонких губах, — отчаянно нуждающийся в твоей помощи.***
— Уж прости за всю эту кутерьму с сообщениями, — Пеймон пожимает плечами и садится на кресло. Я, плюя на осторожность с высокой колокольни, сажусь напротив, жадно ловлю каждое слово. Раз уж ему нужна моя помощь, и он ничего мне до сих пор не сделал, пока что я явно вне зоны риска, — мне нужно было, чтобы ты пришла по доброй воле, пришлось разыграть дурачка. — Нужно было, чтобы я пришла, — повторяю я скептически, поджимая губы, — если твой дворецкий готовит там алтарь для заклания непорочной девы, то я вас обоих разочарую. А если дело в моих способностях… не верю, что не нашлось никого опытнее и… немного в курсе дела. В нашем городке-то точно нет, но если поискать… Пеймон пожимает плечами, нетерпеливо фыркая: — Дело не в опыте, и вопросы твоей непорочности меня, уж прости, мало волнуют. Да, есть кандидатуры получше, но именно в этом городе и именно сейчас происходит кое-что, что жутко интересует некоторых личностей там, внизу, — мужчина красноречиво тыкает пальцем в землю, — и ты к этому имеешь самое прямое отношение. Догадка прошибает насквозь прежде, чем я успеваю сказать глуповатое и такое логичное «что?». — Балерина, — бормочу я себе под нос. — Балерина, — подтверждает Пеймон оптимистично, — которую ты так эпично вынесла за несколько секунд до того, как она вынесла тебя. Да-да, не надо на меня так смотреть, я все видел. — И не помог, потому что… — щурюсь зло, — не за ту команду играешь? Или это проверка такая — примкнуть к армии демонов можно только после ритуального сожжения пуант? — Твои поспешные выводы так забавны, — Пеймон фыркает, откидываясь на спинку кресла, — армия, примкнуть, команда… все гораздо проще, к этому мы еще доберемся. Но сначала о балерине. Судя по тому, что ты с амулетом, ты уже в курсе того, что призрак там появился не самостоятельно. По коже пробегается холодок — я машинально амулета кончиками пальцев касаюсь. — Это сделал человек? — Да, человек. Колдун, новая фигура на доске, — Пеймон криво ухмыляется, — общая картина стара, как мир, но вот стиль новый. Молодое поколение подрастает быстро, и явно учится на ошибках предшественников. Я молча киваю, боясь прервать историю. Пеймон вздыхает и неуловимо как-то подливает из откуда-то взявшейся бутылки вина в откуда-то взявшийся бокал. Второй бокал мигом оказывается в моих пальцах — вежливо киваю и почти сразу же ставлю напиток на стол, не пригубив ни разу. Осторожность не помешает. К тому же, я только-только протрезвела. — Представь, что мир вокруг и внутри нас, — Пеймон откидывается на спинку кресла, отпивая вина, — это тщательно приготовленная и постоянно кипящая смесь химических реактивов с составом, который не меняется годами. Совершенный процесс, химический цикл без начала и конца. Люди рождаются. Люди живут, оставляют свой энергетический и физический след. Умирают, а затем их плоть гниет, удобряя почву, а души отправляются… в пункт конечного назначения. Иногда с задержками — тут помогают такие, как ты, корректируя путь и забрасывая мячик в корзинку. Даже если получается не сразу, душа все равно попадает в Рай, Ад или в перевалочный пункт… — Чистилище? — переспрашиваю я зачем-то. — Можно и так назвать, суть не меняется, — отмахивается Пеймон, — так было и будет всегда. На небесах всем заведует Михаил и его курятник, внизу — цепные собаки Люцифера, и я в том числе. На Землю, пока вы доживаете свой век, плодитесь, размножаетесь и время от времени массово истребляете друг друга, мы обычно просто так не суемся. Конечно, за редкими исключениями в виде святых, на которых снисходит благодать при жизни, или колдунов, которые изъявляют желание и проявляют способности к призыву таких, как я. Иногда поборемся с пернатыми за ту или иную душу, если уж совсем скучно. Это — исключения, подтверждающие правила, такое случается раз в несколько сотен лет как минимум, и не сильно ломает общую картину. Я киваю. Вино пахнет как-то не по-нашему. — Любая рябь на поверхности этого котла с реактивами, любое изменение состава — все без исключения демоны и некоторые люди чувствуют это, как собаки перед землетрясением. Даже самое мелкое нарушение приводит к необходимости принимать меры. — И именно за этим ты здесь, — киваю понимающе. Пеймон только прикрывает глаза в знак согласия. — Недели три-четыре назад мы почувствовали, как магическое поле начинает… волноваться. Будто бы одеяло складками собирается в одном месте. Иногда случается, но не в таких масштабах. Что-то серьезно мешало обычному проходу энергии. А затем… из Ада пропала душа, — Пеймон хмурится, будто бы сами воспоминания причиняют неудобство. — То есть как? — переспрашиваю. — Вот так вот, — отвечает Пеймон раздраженно, и я прикусываю язык, — просто пропала. Кто-то вытянул при помощи заклинания, которое несколько сотен лет считалось потерянным, и к лучшему. А теперь появляется кто-то шибко умный… в общем, думали, балуется кто-то, нашел на чердаке гримуар, да решил подшутить. — Но потом появилась балерина, — задумчиво произношу я, — привязанная к предмету и проработанная до мелочей, как школьная страшилка. Пеймон кивает: — Да, кто-то постарался на славу, почти не отличишь, даже сильнее и выносливее, сама знаешь. Когда она появилась в классе, я понял, что мы имеем дело либо с очень талантливым аматором, либо с хорошо шифрующимся под дурачка профессионалом. — Но зачем? — болтаю вино в бокале и задумчиво слежу за алым водоворотом, — Зачем ему душа в балетном классе для школьниц? — Не знаю, — хмуро отвечает Пеймон, — но подозреваю, что балерина — просто проба пера, и скоро нас ждет магнум опус. Затем я и здесь — найти колдуна и объяснить ему, как у нас все устроено. — И ты до сих пор этого не сделал, потому что… — я делаю неопределенный жест рукой. Пеймон раздраженно вздыхает сквозь сжатые зубы. — Вот мы и дошли до самого интересного. Как ты помнишь, я рассказывал, что на Землю мы не суемся. На то есть кое-какие причины. Земля создавалась Всевышним для вас, людей, и все тут… играет в вашу пользу, что справедливо, наверное, учитывая, насколько вы… не суть. Наши силы здесь ограничены — как ангелов, так и демонов. — Вы тупо не можете его найти? — уточняю я. Пеймон закатывает глаза и кивает: — Он использует чары, которые делают его здесь практически невидимым. Из Преисподней он, как на ладони, но перемещение требует времени и сил, а мы не можем заставить его нас подождать и ничего не делать. Здесь я могу засечь его, узнать, выследить до какого-то момента — но не больше. Он скроется, если пожелает. — Хорошо, это ясно, — пожимаю плечами, — беспомощные демоны, колдуны-читеры, призраки, души, баланс добра и зла. Я-то тут причем? По губам демона ползет легкая улыбка. — Ты — единственный медиум в округе, нравится тебе это или нет, — Пеймон загибает тонкий палец, — ты уже имела контакт с вернувшейся душой, это два, и сможешь почувствовать её еще раз, это три. Только медиумы умеют общаться с призраками, не нарушая при этом энергетические поля — если я попробую поговорить с призраком, его попросту снесет в Преисподнюю, так уж мы устроены. А еще… — А еще? — бурчу настороженно, вскидывая брови. — Демон не может разгуливать по Земле, пока не заключит сделку с человеком, — пожимает Пеймон плечами — так, будто бы это само собой разумеется, — сейчас я могу находиться наверху только несколько часов, и то только в специально оборудованном помещении. Я обвожу комнату взглядом. Так и есть — я с умеренным удивлением замечаю корявые и бледные письмена на стенах, так напоминающие руны на моем медальоне, и амулеты, кокетливо в углу подвешенные. — Ты не можешь выйти, — качаю головой, — вот к чему все эти смс и приглашения на чай. Ты заперт. И в чем же заключается сделка? Ты в меня вселишься? Отберешь за это душу? Заставишь себе служить? Пеймон морщится так, будто бы я бросила на стол перед ним кроссовки Усейна Болта после тренировки. — Обижаешь. Ты ничего не теряешь — только позволяешь мне выйти. Помогаешь мне с поисками колдуна — получаешь мою личную демоническую защиту на время моего пребывания здесь. — Демоническую защиту, — фыркаю я, скрещиваю руки на груди, — будто бы мне нужна чья-то защита. — Сама знаешь, что да, — Пеймон встает и обходит кресло, останавливаясь напротив меня и упираясь ладонями в стол, — та балерина тебя почти прикончила, а она не последняя в своем роде. Колдун уж точно знает, что его планам помешали — хочешь проверить, что будет, когда его знания приобретут больше конкретики? Я сжимаю ладони в кулаки. Патовая ситуация. Куда ни походи — всюду одни потери. Сделка с демоном. Ожидание смерти от рук колдуна-вундеркинда. Каждый призрак может оказаться тем самым. — Амулеты не помогут тебе, когда колдун явится на твой порог лично. Ты же знаешь, как это бывает — всего лишь одна игла в дверном косяке, — голос Пеймона ввинчивается в уши подобно сладкой, тягучей патоке, — одно слово над свечой, один пустяковый заговор над твоей потерянной в метро перчаткой, и ты даже не поймешь, что потерявшая управление фура на тебя несется не просто так. — А чем мне поможет твоя ограниченная на Земле сила? — горько ухмыляюсь. Взгляд Пеймона серьезнеет. — Больше, чем ничего. Сделка есть сделка. Если ты позволяешь мне выйти, я обязан тебя защищать всеми силами, что есть. — В чем подвох? — мысленно прощаюсь со здравым смыслом, — Где сноска мелким шрифтом? Как именно ты пытаешься меня провести? Контракт дашь почитать, прежде чем заставишь кровью подписывать? — Нигде, — взгляд Пеймона кристально чист и невинен почти, — и нет никакого контракта, только руки пожмем, да и заставлять тебя никто не будет — так ничего не сработает. Нет подвоха. Я на свободе, ты защищена, мы вместе ищем колдуна. Ничего больше. Я недоверчиво смотрю на Пеймона. Тот глаза закатывает. — Ладно. Я, Пеймон, девятый дух, великий король Ада, принадлежащий к чину господ, клянусь, что не скрываю от тебя правду, не умалчиваю ничего, что угрожает твоему телу и твоей душе, не пытаюсь тебя обмануть и использовать в своих целях, предложив взамен несоразмерную услугу. Все честно. Глаза мужчины темнеют ненадолго — затем все снова в норме. Протянутая рука зависает в воздухе. Я отрешенно думаю, что сделка с демоном — это жуть, но выбора у меня-то особо и нет — балерина уж точно пыталась меня убить сразу же, как только увидела, и Пеймону я доверяю всяко больше. Он прав — меня будут искать. Но… — Ты всего лишь человек, — произносит Пеймон тихо, — и это не всегда преимущество. Меня будто бы током прошибает насквозь. «Ты всего лишь человек, Ада». Тот же голос. Те же слова. Вглядываюсь в глаза демона неверяще. Ищу ухмылку, намек на шутку, искру в глазах какую-то, что ли. Узнавание. Мне кажется, что вот-вот я что-то увижу. Тепло? Заботу? Добродушие?.. Что-то, что было в его голосе тогда. И чего нет сейчас. В любом случае, я уже все решила. — Тогда хорошо, что ты будешь ошиваться неподалеку, — тихо произношу я и пожимаю руку демона — прежде, чем успеваю передумать. Пеймон ухмыляется довольно, словно кот, объевшийся сливок. Взгляд снова туманит. Когда я моргаю, все вроде как так же, как и раньше. Однако, судя по ухмылке Пеймона, это все же не совсем так. Я не проваливаюсь под землю. Меня не утаскивают черти. Руки-ноги целы. Ну, что ж. Пеймон потягивается с наслаждением. — Наконец-то, — мурлычет он, вставая и потягиваясь, — теперь сможем размять ноги. — Пойдем играть в «кошелек или жизнь»? — бурчу я, вставая вслед за ним. Пеймон фыркает: — Не совсем, но всему свое время. — Что ты… — хмурюсь, начиная было очередную тираду, но меня прерывает некстати раздавшийся рингтон. Вытягиваю смартфон под одобрительный кивок Пеймона. Кира. Недоуменно щурюсь. И что она в такое время?.. Если снова приглашает на свою вечеринку, то… — Бери трубку, — Пеймон склоняет голову набок и невинно ухмыляется, — будет интересно. Я пожимаю плечами: — Желание дамы, как говорится… Да, Кир, алло, что… — Ада, — голос девушки заставляет меня замолчать и замереть на месте. Истеричные высокие нотки, подавленные всхлипывания, стыд, неловкость, усталость и сдерживаемые слезы — но больше всего страха. Всепоглощающего и так мне знакомого, — Ада, приезжай. Я правда пыталась их остановить, но… На заднем плане слышится чей-то визг и громкий ритмичный стук. Дыхание Киры сбивается. — Кира?.. — Я сброшу адрес. Пожалуйста, поспеши, — сдавленно произносит девушка. Короткие гудки. Я поднимаю взгляд на Пеймона. — Едем, — коротко кивает он.