***
На Киру смотреть жалко, но мне жалеть её некогда. Я посылаю ей ободряющий взгляд и цепляю Пеймона под руку, отводя его в сторону. — Что происходит? — киваю на дом. — Я чувствую призрака, — мрачно отвечает Пеймон, — там, наверху. — И это… — делаю неопределённое движение рукой. — Наш клиент, — кивает мужчина, — такой же, как та балерина. — То есть, они действительно… — я киваю в сторону испуганной Киры, которая явно не в себе и абсолютно не тянет на зловещего служителя оккультных сил, — они его вызвали? — Я не знаю, как именно, — Пеймон смеряет Киру тяжелым взглядом, от которого она ежится ещё сильнее, — но да. Похоже на то. Еще один удар в доме. Кира кусает губы. — Ладно, поступим так, — Пеймон вздыхает, — я попытаюсь выяснить, как им удалось вызвать призрака, посмотрю на ритуал и выясню, при чем здесь наш колдун, если он вообще имеет к этому отношение. Ты поднимешься наверх… — Стоп, — я фыркаю недоуменно, — если этот призрак такой же, как та балерина, я одна туда не сунусь. По лицу Пеймона скользит тень раздражения. — Как только я окажусь с ним в одном помещении, он сгинет, — мужчина устало качает головой, словно бы я — неразумный ребёнок, который боится идти к стоматологу, — так мы ничего не добьёмся. Пока есть хоть какой-то шанс добыть даже крупицу информации… — Мне придётся быть движущейся мишенью, — вскидываю я брови, — прекрасный план. Напомни, если меня пришибут в первый же день, ты вернешься в морг или как?.. — Мы заключили сделку, — Пеймон сжимает губы в упрямую линию, глядя на меня с растущим раздрадением, — с тобой ничего не случится, пока я буду здесь. — Сделка с демоном, — едко произношу я, — они ведь всегда заканчиваются хорошо. Уголок губ Пеймона дёргается. — В таком случае можешь идти домой и хорошенько выспаться, — с издевкой произносит он, бросая в сторону Киры многозначительный взгляд, — она тут и сама справится. Возмущённо втягиваю воздух сквозь сжатые зубы. Пеймон улыбается тонко. Один — ноль. Спустя несколько секунд тишины, нарушаемой только стуком из дома, молча отворачиваюсь и направляюсь к Кире. Она торопливо шагает мне навстречу. — Ну что? — с надеждой произносит девушка. — Веди, — сухо улыбаюсь. — А… — Кира оглядывается на Пеймона. — Ему есть чем заняться, — цежу, не оглядываясь. Злость подтачивает где-то на периферии знакомый червячок страха. Сжимаю руки в кулаки. Не время и не место. Сзади не доносится ни звука. Мы заходим в дом.***
— Большинство людей разбежалось, — говорит Кира, когда мы проходим по коридорам. Бросаю косой взгляд на на кучку молодых людей в углу комнаты. Все в ступоре каком-то, и им явно не до нас — кто молча смотрит в пространство, кто лихорадочно строчит что-то в смартфонах, одна девочка всхлипывает тихонько, — никто не ожидал, что она правда придёт, это просто дурацкая страшилка… — О чем ты? — встаю на первую ступеньку лестницы. Внутри сворачивается тугой комок напряжения. — Ну, Бедная Сонечка, — произносит Кира, нервно улыбаясь. Недоуменно поворачиваюсь к девушке. — А, точно, ты же не местная, — Кира качает головой, — это история про девушку, которая жила в этом доме лет двадцать назад. Она якобы была влюблена в парня, который бросил её, когда узнал, что она беременна. Когда она поняла, что он не вернётся, вскрыла вены бритвой прямо у него на глазах. — Такое правда было? — шаги глухо отражаются от стен коридора. Краем глаза замечаю, как Кира замедляет шаг. Я останавливаюсь тоже. — Не знаю, — девушка передергивает плечами, ежась, — я всегда думала, что это просто страшилки, чтобы в заброшенный дом не лазили. Но эти, — Кира кивает вниз раздражённо, — напились, залезли в какую-то квартиру втихаря, начали этот дурацкий ритуал, вообще непонятно, откуда взяли… А потом выбежали испуганные, мол, в углу кто-то начал копошиться и стучать, а потом Ира, которая ближе всего сидела, увидела там девушку… — Ясно, — бросаю взгляд на дверь, из-за которой доносится еще один удар, — ладно, я пошла. — Слушай, может, все же позовём твоего друга? — Кира кусает губы обеспокоенно, — У неё лезвие, и… — Он мне не друг, — бурчу, вздыхая и пряча дрожащую немного руку в карман, — постой пока здесь. Нечего бояться, думаю я отрешенно, делая первый шаг в сторону двери. Нечего. Стук давит на барабанные перепонки, бьёт наотмашь. Удары учащаются. Нечего. Я не оглядываюсь на Киру, но почему-то знаю, что она смотрит мне вслед. Нечего. Кладу руку на ручку двери. Она холодная и противно-металлическая на ощупь. «С тобой ничего не случится, пока я буду здесь». Ещё бы. Демоны ведь врут, не так ли? *** Стук прекращается, как только я захожу. Это, наверное, очень плохой знак. В комнате темно — единственный фонарь на улице освещает её постольку-постольку. Я ничего не вижу, но могу поклясться — из угла на меня кто-то смотрит. Сглатываю ком в горле. — Меня зовут Ада, — голос звучит тонко, жалко, слишком нервно. Я не должна бояться, не должна, не… — я пришла помочь. — Уходи, — от надломанного, резкого, острого голоса какого-то мурашки по коже, — уходи, пожалуйста. Что-то в этом тоне есть — что-то, что заставляет меня сделать неуверенный шаг вперёд. Что-то неправильное. Не как в прошлый раз. — Что… — я вдруг понимаю, что не знаю даже, о чем спрашивать, — что с вами? Я скорее ощущаю, чем слышу шевеление в углу. Сердце уходит в пятки. — Я не знаю, — глухо произносят в углу, — я не… — Я не уйду, пока не пойму, что происходит, — максимально твёрдо произношу, хотя мой голос тоже дрожит. Шевеление усиливается. Несколько шорохов, тихий вздох — и в пятачке света из окна появляется невысокая девушка. Её руки будто бы в бурые перчатки одеты — кровь запеклась и покрывает пальцы, запястья и руки до локтей почти. Пятнами расплылась по полам светлого платья, Лицо девушки бледное и заплаканное. Она едва ли старше меня, даже наоборот — ей лет семнадцать от силы. Светлые кудри беспорядочно падают на плечи, глаза широко распахнуты. Страх, непонимание, паника. И опасная бритва в руке. — Как вы здесь оказались? Вы ведь Соня, да? — делаю ещё один шаг вперёд, осторожно, следя взглядом за движениями девушки. — Я не знаю, — в голосе девушки скользит плохо скрываемое отчаяние, — меня здесь не было, и я не хочу здесь быть, но я должна… Девушка смотрит на руки отрешенно. Переводит взгляд на бритву. Что-то не так, ощущение неправильности грызёт где-то на периферии. Так не должно быть. — Должны что? — поспешно произношу я, глядя на то, как пальцы призрака на рукоятке бритвы сильнее сжимаются. — Должна была снова вернуться, снова быть здесь, опять то же самое, — стонет девушка, всплескивая окровавленными руками и делая шаг ко мне. Лезвие поблескивает в свете фонаря, — я… Я не должна быть здесь, но… Я не понимаю, я ничего не понимаю, я думала, что все закончилось… Я тоже не понимаю ровным счетом ничего. Слова срываются с губ девушки без какого-либо смысла, будто бы кто-то забрал их, сложил в коробочку и хорошенько встряхнул, прежде чем высыпать обратно в голову. Девушка всхлипывает, сжимает бритву крепче, переводит на меня взгляд заплаканных глаз. Я чувствую, как по спине пробегает холодок. Она выглядит, словно помешанная. Словно паззл, сложенный не так, как надо. Интуиция орет благим матом. Все не так. Не так, как должно быть. Шаг вперёд. — Я убила себя, — вдруг произносит девушка задумчиво со странным каким-то интересом в голосе, будто бы пробуя слова на вкус, — убила своего ребёнка. Я умерла… — Это уже не имеет значения, — поспешно произношу я, — все в прошлом. Комнату разрезает хриплый, надсадный смех. Девушка качает головой. — Нет, — тихо произносит она, и я вглядываюсь в её лицо, чувствуя, как внутри все холодеет. Мне совсем не нравится то, что я вижу. Потому что испуг, который я заметила, как только вошла, постепенно сменяется безразличием. Потому что лицо девушки разглаживается будто бы, постепенно приобретая отрешенное, спокойное выражение. Потому что она делает шаг вперёд. И потому что поднимает руку с лезвием — ужасающе медленно. Один удар сердца, два, три. Я вижу, как в её глазах медленно появляется что-то до жути знакомое. — Вам не нужно этого делать, — тихо говорю я, отступая на шаг. — Ты не понимаешь, — произносит девушка, и черты её лица неумолимо как-то искажаются, затвердевают в пугающей гримасе, — я должна. А затем она опускает руку. Я едва успеваю уклониться — бритва рассекает воздух буквально в нескольких сантиметрах от моего лица. Пеймон, еб твою мать, думаю я, пятясь к двери. Ничего не случится, ещё бы. — Тебе не понять, каково это, — девушка почти кричит, — когда человек, который был для тебя всем… — взмах руки с бритвой, — предаёт тебя, в самый сложный момент, даже не имея смелости… — ещё один взмах, девушка срывается на визг, толкает какой-то ящик, который падает на пол с оглушительным стуком, — взглянуть тебе в глаза! Чёртова комната, думаю я. Слишком узкая, полна мусора — мимо призрака к противоположной стене не проскользнешь. Пятиться мне осталось недолго, до двери всего метра полтора. Я не могу отвернуться и повернуться к ней спиной, я не могу ускорить шаг, я не… — Я этого не заслужила! — крик девушки отражается от стен, — Это несправедливо! Почему я должна была умереть, а остальные живут дальше? Предпринимаю отчаянную попытку и бросаюсь в сторону. Бритва свистит в воздухе совсем близко и быстро возвращает меня на место. — Ты почему живёшь? — взмах, ещё один, ещё, — Чем ты лучше? Я вжимаюсь в дверь спиной. Нащупываю ручку и лихорадочно пытаюсь её повернуть. Конечно же, я не закрывала дверь, когда входила. Конечно же, сейчас она не поддаётся. Глупо, как же глупо, думаю я. Доверила демону свою жизнь — и, глядите-ка, не прошло и часа, а я уже на пороге смерти. Девушка взмахивает лезвием прямо перед моим лицом со сдавленным криком. Вскидываю руку в попытке защититься — чувствую, как лезвие вспарывает тугую повязку, которая покрывает недавние швы. Нет смысла кричать — да я и не смогла бы, горло будто бы цементом залили. Нет смысла пытаться выбраться. Нет смысла… Дверь поддаётся. Оглушающе скрипит, открываясь. Я отчаянно толкаю её дальше — этот скрип кажется мне как минимум пением ангелов. Ощущение такое, будто я падаю, по крайней мере, на протяжении одного невероятно долгого момента так оно и есть. А потом меня подхватывают чьи-то руки. Пеймон резко дёргает меня в сторону, сжимая локоть до боли — на миг ловлю сосредоточенный взгляд светлых глаз, а затем мужчина молниеносно поворачивается к дверному проему. Если раньше время текло вязко, словно патока, то сейчас оно будто бы запускается с удвоенной скоростью. Бам — вижу поблескивающее в свете луны лезвие. Бам — Пеймон шагает вперёд. Бам — барабанные перепонки рвёт на части оглушительный женский крик. Бам — наступает оглушающая тишина. Я не вижу лица девушки, когда она исчезает. Наверное, оно и к лучшему. Пеймон оборачивается ко мне. Отпускает мою руку. Я наконец-то прикрываю глаза на короткий миг. Я пробыла там всего две минуты от силы, но еще секунда-две, и… — У тебя странные представления о словах «с тобой ничего не случится», — выдыхаю наконец-то, чувствуя, как бешено, почти болезненно колотится сердце. Слышу поспешные шаги — испуганно оборачиваюсь, почти ожидая увидеть призрака снова, но это всего лишь Кира, торопливо приближающаяся к нам с конца коридора. Руки дрожат — хочу спрятать их в карман, но неприятное саднящее ощущение заставляет поморщиться, резко воздух сквозь зубы втянуть и оставить все так, как есть. — У тебя кровь, — Пеймон переводит взгляд с моего лица на руку и кивает на повязку, — Она что, успела… — Шов разошелся, она просто повязку задела, — торопливо бурчу я, — ничего страшного, забей. Пеймон смотрит на меня неожиданно серьезно несколько секунд — внимательно, будто бы взвешивая что-то. От этого взгляда неудобно становится почему-то до жути. Эта его привычка — смотреть прямо в глаза, когда говоришь — явно выдает в нем существо, в человеческом обществе бывающее нечасто, думаю я отстраненно как-то, пытаясь привести сердцебиение в норму. Мы так не делаем. Не смотрим так внимательно в глаза. Так немного сложнее… просто немного сложнее. Лишает права на вранье. Надо будет сказать ему как-то. Молчание затягивается. Я отвожу взгляд первой, раздраженно ищу сигареты по карманам. Ну и что теперь, хочется сказать мне, разбить наконец-то дурную тишину. Извинишься, что долго тянул? Пожалеешь? Пойдешь за пластырем в аптечку? Сделаешь вид, что все в порядке? — Больше не повторится, — голос Пеймона звучит ровнее ровного, ноль эмоций, минимум сожаления. Замираю на короткую долю секунды. Не могу не думать, не хочу не думать о том, что… «Я же просил быть осторожнее». Совсем не похоже. Хочу сказать что-то уверенное и язвительное, хочу доказать, что мне, в общем-то, все равно, сама справлюсь, и нечего тут. Но не получается. — Знаю, — кривлю губы в деланной, ломанной улыбке. А потом налетает Кира, и все начинает вертеться вокруг меня, словно я вдруг оказалась на самой быстрой в мире карусели. Я бы хотела сойти.