Утопая в ненависти

— Должно быть, ты подумал, что будешь наблюдать за моим детством. — насмешливо произнёс голос в кромешной тьме. Симба испуганно распахнул глаза, но ничего не увидел. Вокруг все было чёрное. Настолько чёрное, что грива Шрама была бы коричневой на этом фоне. Лев не видел ничего вокруг и ничего не слышал, кроме голоса дяди. — Но моя судьба изменилась незадолго до моего рождения. — как приговор прозвучали слова мертвого льва в ушах оранжевоглазого. Сначала яркая вспышка ослепила молодого льва и он зажмурился, видя зелено-сине-красные круги перед глазами. А в следующую секунду он дёрнулся от громкого удара молнии. Сгущались сумерки. Небо было беззвёздным, крупные частые капли дождя разбивались о землю. Грязь прилипала к лапам, намереваясь затянуть тяжёлые тела в себя. Уру и Сио шли, промокшие и продрогшие от ливня. Сио поджала хвост от очередного раската грома и умоляюще глянула сестру, стремительно удаляющуюся от Прайдрока. Голубоглазая непонимающе смотрела в спину старшей принцессы. Она не оставляла попыток докричаться до неё, но Уру словно не слышала или же не слушала. Светло-голубые глаза внимательно оглядывали округу, погрузившуюся во мрак. Повсюду было ни души. Дождь, молния и раскаты грома заглушали все звуки. Львица внезапно повернула голову. Скала Предков уже скрывалась за горизонтом, подобно давно зашедшему солнцу. Голубые глаза сестёр встретились. — Уру! — крикнула Сио и прижалась к стволу тонкого дерева, пытаясь спрятаться под его листьями. Перворождённая дочь короля блеснула ледяными глазами в темноте. Коричнево-рыжая поёжилась от такого взора, но ничего не заподозрила. — нам нужно уходить! Погода совсем испортилась! До Скалы мы уже не добежим, нужно найти убежище! — разумно перекрикивала дождь младшая сестра. Старшая вдруг приблизилась к ней и заглянула в глаза, которые были на тон темнее её собственных. Принцесса заглянула в невредимые очи принцессы в последний раз. Младшая перевела взгляд на бушующее небо и испуганно округлила глаза. Молнии готовились ударить прямо в дерево, сверкая над их головами. И вот старшая вознесла лапу на отвлекшуюся сестру, как вдруг младшая прыжком толкнула ярко-рыжую в сторону. В следующую секунду тонкая молния ударила в дерево, которое загорелось и не спешило потухать от капель дождя. Сио и Уру кубарём покатились по грязи. Они расцепились, когда Сио врезалась головой в камень. Уру лежала прямо на своей сестре, слабо понимающей происходящее от удара. Когти машинально выскочили из подушечек. Ярко-рыжая приблизила морду к уху каштаново-рыжей. — Это мой титул. — проскрипела хищница. Сио, до сих пор не пришедшая в себя, только недоуменно спросила «Что?». Уру отстранилась и в следующий миг её когтистая лапа, подобно молнии, ударила сестру в глаз. Оскал исказил рты обеих. Младшая заорала от боли, пронзившей её морду и глаз. Кровь потекла ручьём по щекам, смешиваясь со слезами. Но крик заглушил раскат грома. На морду старшей сестры брызнула алая жидкость. — и ты не посмеешь его отнять. — взревела Уру и вцепилась в ухо сестры, безжалостно отрывая кусок от ушной раковины. Глаза Симбы широко раскрылись. Он молча наблюдал за львицей, калечащей другую. Молнии сверкали вместе с ледяными глазами обезумевшей Уру. Она нещадно кромсала сестру. Кровь окрасила и без того почти красную шерсть в багровый. Трава роняла капли багровой жидкости, вместо воды, лившейся с неба. Подушечки Уру оставляли красные отпечатки на земле. Бока изуродованной львицы медленно вздымались, она пропускала жалкие стоны боли. Дождь щипал все ранения, отчего Сио вскрикивала и громко рыдала. Но вскоре все звуки прекратились и голубой глаз молодой принцессы закрылся. Уру презрительно взглянула на свою жертву и удалилась. Дождь смывал с неё кровь, как и запах и стресс. Симба быстро подошёл к матери Шрама и взглянул на её бездыханное тело. Лев проникся к ней сочувствием — тем самым чувством, которого он лишился. Рыжий лев сел рядом с ним. Глаза цвета ядовитой зелени оглядели темно-рыжую хищницу. Несчастная, ни в чем неповинная мать бывшего Таки. Черногривый вздохнул так тяжко, что казалось земля опустилась под этим весом. Сверкнула гроза, отразившаяся в изумрудных глазах, словно в зеркально-чистой воде. Боль, обида, несправедливость. Именно в этот момент и решилась судьба будущего сына Сио. Именно в эту секунду маленький львёнок с зелёными глазами, ещё не появившийся на свет, был обречён. Время вдруг ускорилось. И остановилось лишь тогда, когда стало совсем светло. А младшая принцесса все так и лежала на земле, не двигаясь. Её живот слегка надувался, а потом медленно опускался. И никто не пришёл. Два льва молча сидели над телом, пока ещё чудом, живой львицы. Время тянулось медленно для двух львов. Симба думал о многом и только считанные секунды назад в его голове заиграл вопрос. — За что она так со своей сестрой? — спросил обладатель огненно-желтых глаз. Живой лев заметил, как дёрнулся его дядя и удивлённо вскинул брови. Последний зажмурился и в следующий миг пред глазами красногривого оказался вид на пещеру. Внутри пещеры сидели взрослые лев и львица. Красная грива льва почти полностью выросла, золотистая шерсть блестела на солнце, проникающем в пещеру. Мускулистое тело, широкие плечи, величественный вид. Напротив него сидела поджарая львица, темно-рыжего окраса, с прекрасными голубыми глазами. — Сио, я должен сказать тебе кое-что очень важное… — уверенно говорил лев, выдавая своё волнение переминанием с лапы на лапу. Ехидный прищур отразился на голубых глазах. Сио знала наперёд, что хотел сказать ей Ахади. Его поведение было и мыши понятно. Правда будущему королю пришлось знатно попотеть, чтобы непоколебимая самка сдалась и наконец приняла факт взаимной симпатии. А теперь она ждёт, когда самец наконец найдёт достаточно решительности. — я люблю тебя и хочу спросить. Будешь ли ты моей женой? — радостная улыбка озарила симпатичную мордашку принцессы. Вторая дочь Мохату нырнула лбом под подбородок возлюбленного, выкрикивая «Да!» Симба заинтересованно наблюдал за голубками, ласкающимися и такими счастливыми. Но вдруг сын Муфасы обратил все внимание на ярко-рыжую львицу. Она стояла, прижавшись боком к валунам и слушала разговор. Светлые, голубые глаза намокли от обиды. Уру взрыхлила когтями землю, стискивая клыки, чтобы не издавать ни звука. По ту сторону валуна слышались смешки и «воркование» парочки. Перворождённая принцессы сморщилась, бросила ненавистный взгляд куда-то в небо и убежала. Изображение перед глазами Золотисто-рыжего распалось. Шрам все также стоял рядом и выжидающе смотрел на племянника. Дыхание того ускорилось. Рыжий лев фыркнул, после очередного просмотра воспоминаний. Его передергивало всякий раз, когда он вспоминал морду Уру. Фальшивую, надменную, насмешливую. Ничем она не отличалась от гиен, только приятной внешностью. — Дошло? — съязвил черногривый и лёг на бока изуродованной матери. Он уронил горькую слезу ей на щеку, на которой остались следы крови даже после дождя. Но капля лишь прошла сквозь её морду и оросила траву. Принц сочувствующие посмотрел на родственника и зажмурился, понимая, что больше он не в силах смотреть на страдания его любимого дядюшки. Но это только начало. Когда младшему льву начало казаться, что надежды уже нет, недалеко от умирающей львицы показался лев. Его шерсть была нежного светло-рыжего окраса, грива черно-каштановая, еле отличимая от чёрного цвета. Одиночка сверкал своими ядовито-изумрудными очами, внимательно осматривая округу. И вдруг внимание незнакомца привлёк запах крови. Он недоверчиво покосился в сторону запаха и припал к земле. Трава, казавшаяся темно-зеленой на фоне его ярких глаз, покорно расступалась перед носом. И вдруг он наткнулся на тело. Зрачки сузились, словно у кобры, бродяга огляделся по сторонам. Убедившись, что он в безопасности, светло-рыжий лев слегка развернул морду львицы, не причиняя ей вреда. Ядовитый взор вонзился в здоровую часть морды. Тяжело вздохнув, одиночка уронил заднюю часть на землю. Незнакомец погрузился в недолгие раздумья, в ходе которых принял решение спасти принцессу. Вцепившись в окровавленную холку незнакомки, одиночка потащил её под ближайшее дерево. Престолонаследник из настоящего с интересом наблюдал за действиями бродяги. Сначала лев тщательно вылизал израненную львицу от крови, затем куда-то ушёл, а вернулся уже с какой-то кашицей во рту. Эту густую смесь он положил на все раны львицы. Забравшись на дерево, он оторвал несколько листьев, тщательно промыл их в ручье и накрыл раны. Сио продолжала тяжело дышать, её мучила лихорадка. Лев задумчиво приставил лапу ко лбу. Горячее песков саванны. Смастерив повязку из двух листьев акации, нежно-рыжий смочил её в прохладной воде и приложил ко лбу принцессы. — Этот лев… — неуверенно промямлил красногривый, краем глаза глядя на дядю. — твой отец? — повернув к нему голову, спросил Симба решительно. Но реакция самца одной лапой сняла всю решительность. — Он не мой отец! — заорал темный лев и сомкнул белоснежные клыки возле розового носа принца. Последний испуганно отстранился, поджимая лапу. — мой отец — Ахади! И я должен был быть королём, а не Муфаса! Слова льва осиным колом воткнулись в сердце молодого льва. Он сжался в комочек, боясь заглянуть в зеленые глаза. Стыд огненным пламенем наполнял его щеки. Шрам вдруг заткнулся и сочувственно взглянул на племянника, упивавшегося горькими слезами грусти. Его большая лапа мягко притянула сына Муфасы за плечо. Движения были ласковыми, плавными уверенными. В его лапах младший лев успокоился. Симбе было стыдно. Стыдно за свою бабушку и за кровную связь с ней. Слезы выступали на его глазах всякий раз, когда он осознавал чувства и страдания дяди. Он умер ради него, несмотря на все муки, которые принёс черногривому род Уру, он спас племянника. Спас будущего короля и сына ненавистного брата. — Прости… — всхлипнул золотистый, подняв заплаканные глаза на духа. Черногривый смерил племянника холодным взором. — Прости меня за всю мою семью, за мою бабушку, моего отца, за всех, кто причинил тебе боль! Обещаю, они будут наказаны! — последнюю фразу будущий король произнёс с маниакальным ликом. И тут Шрам хитро улыбнулся, упиваясь своей властью над разумом сына брата. — Ты не виноват в том, что сделали твои предки… — заботливо промурлыкал зеленоглазый, плавно поглаживая золотое плечо племянника. — я рад, что ты не похож на них. — ехидно проворковал обладатель чёрной гривы и фальшиво заурчал. Но Симба не заметил фальши и лишь поддался на эту ласку. От гнева Шрама, казалось, не осталось и следа. Через полчаса бессмысленного наблюдения за одиночкой и принцессой престолонаследник наконец увидел, как приподнимается тяжелое темное веко львицы. Её голубой глаз внимательно изучил местность, прежде чем она сконцентрировала внимание на слухе. Услышав шаги и почуяв незнакомый запах, голубоглазая хотела было запаниковать, но вдруг увидела перемотанную лапу. — «Значит, меня спасли?» — изумилась рыжая и попыталась повернуть голову, но её действие отдалось нестерпимой болью в макушке и всей шее. Она пропустила громкий стон и сжала клыки. Но за каждым её движением следовала резкая боль. И вдруг над ней нависла огромная тень. Одиночка закрыл собой солнце и пристально осматривал морду незнакомки. Сердце Сио бешено застучало, когда она увидела такого огромного льва над собой. Но он лишь разочарованно хмыкнул, видя её реакцию и закатил глаза. — Расслабься. — сверкнув ядерно-зелёными глазами, бродяга отпрянул от очнувшейся принцессы и приблизился к тонкому ручью. Розовый, покрытый кровью, язык выскользнул из длинной пасти. Лев начал жадно лакать воду, оставляя на ней красные круги. — можешь не бояться, я не покушаюсь на инвалидов. — холодно процедил он, повернувшись к голубоглазке спиной. Слова льва пулей пробили дырку в и без того разбитом сердце Сио. Она поморщилась, чувствуя как лапы дрожат, а слезы начинают покидать оковы глаз. Всхлип. Громкий, но короткий, донёсся до ушей одиночки. Он вдруг замер, понимая, что сказал лишнее и оторвался от воды. Стыдливо перемявшими с лапы на лапу, темногривый сел неподалёку от дочери Мохату. Оба не решались начать разговор, пока один наконец не вытерпел. — Слушай, я понимаю твоё недоверие, но… — лев закатил глаза в сторону, подбирая слова. Голубой глаз равнодушно и печально смерил нежно-рыжего. — мы одиночки, а ты без гл… в тяжелом состоянии. И… — он тянул с предложением, о котором принцесса уже начинала догадываться и от этого на её израненной морде появлялся оскорбленный прищур. — не хочешь ли ты присоединиться ко мне? — Что?! — рявкнула младшая дочь Мохату. Когти беззвучно выскользнули из рыжих подушечек. Увидев последнее действие, зеленоглазый напрягся. — Я не одиночка, я… — львица уже хотела начать свою презентацию, которая прошла бы в необычной форме, но вдруг передумала. — я всегда сама по себе. — устало повесила нос она. — Вот поэтому и нарвалась на неприятности. — съязвил чужеземец, не обратив внимания на отсутствие логики в её речи. — и кто же тебя так? Здесь поблизости живет какой-то прайд? — вопросительно изогнул бровь лев. Сио скрыла своё удивление. — «Как он понял, что это сделал лев или львица?» — изумленно подумала голубоглазая. Недавние воспоминания покушения вызвали у второй дочери Мохату дрожь. Она вспомнила обезумевшую морду сестры, боль и молнию. Сейчас это казалось страшным, невыносимым сном и только боль во всем теле, особенно в глазу, и раны напоминали о реальности произошедшего. — даже если это так, какая разница. — холодно отозвалась рыжая. Её собеседник прищурился и осмотрелся. — И… — протянул он, меча взгляд по окрестностям. — значит я на территории этого прайда? Что ж, думаю, нам пора сматываться. Идти сможешь? — от каждого слова льва её бросало в дрожь. Но не дрожь от страха, а от раздражения, вызывавшего на её щеках красноту. — «Сматываться?!» — разгневанно подумала принцесса. — «я что, беглянка какая-нибудь?! Я принцесса и будущая королева!» — от последней мысли она вдруг ощетинилась. Выражение лица сменилось с разъяренного на подавленное. Аквамариновый глаз потух, темная львица понурила голову, сдерживая слезы. Взрослый самец сочувственно поглядел на неё. Тяжелый вздох вырвался из его пасти, он не задумываясь, лёг рядом и прижался к ней всем телом. Тяжелая лапа обхватила её плечи. Сио не сопротивлялась, ей нужна была ласка. И хоть она упорно это не признавала, какой-то частичкой она была рада такой заботе. — Послушай. — прошептал он ей на ухо. Голубые глаза переместили взор на темногривого одиночку. Тот лишь скептически оглядел её изуродованную морду, хлопнул ресничками и выдохнул. — ты не знаешь меня, как и я тебя. Но нас объединяет одно, — бродяга помолчал. — мы оба одиноки. Тебе нужна помощь, а я могу её дать. Надеюсь, ты видишь все приоритеты данного… союза? Лев не смог подобрать подходящее слово, но это никак не испортило его убедительную речь. Сио все ещё отказывалась верить, что вся её жизнь, которая была написана на листе акации любой принцессы, теперь перечёркнута также, как её глаз шрамом. От осознания своего положения, каштаново-рыжей хотелось забиться в угол, прижаться к любимому и тихо заплакать. Но теперь Ахади принадлежит другой. Одиночка ожидающе смотрел. Ком подступил к горлу, не позволив ей сказать и слова. Она еле заметно кивнула, примерившись со своей судьбой. — Я рад. — легкая улыбка озарила морду светло-рыжего. Он мягко лизнул новую спутницу в щеку. Но львица лишь удрученно посмотрела в лапы и попыталась встать. Но все её попытки были тщетны, даже с помощью нового знакомого, Сио никак не могла идти. — думаю, нам придётся ещё неделю побыть здесь, скрываться от прайда, пока твои раны не заживут. Рыжая снова кивнула. Она старалась не погружаться в собственные мысли, боясь совсем потерять себя и окунуться в депрессию, на грани которой она и была. Лев заботливо уложил её под валун, пряча от солнца. Сломал несколько веток и приставил их к краю валуна. Он сформировал пещеру, на половину из валуна, на половину из веток. Затем он прикрыл вход камнем, чтобы к львице никто не смог пробраться. Она была не в состоянии себя защитить, это итак понятно. Так что лучше она некоторое время побудет в тесноте, но в безопасности. А лев отправился на охоту. И вновь время перемоталось. Но на это раз Симба просто видел все в ускоренном темпе. Пред его взором постоянно вертелась рыжая львица, почти не выходящая из пещеры и раздумывающая над чем-то. И рыжий лев, повторяющий одно и то же: разговаривает с львицей, уходит, приносит дичь, разговаривает с львицей, спит, просыпается и снова по кругу. Судя по смене дня и ночи, прошло три дня. Принцесса и одиночка ни разу не встретили членов прайда. И от этого Сио казалось, что всем наплевать. Сначала она опровергала эти мысли, но потом вбила себе в голову, что так оно и есть. — Слушай… — произнесла она, спокойно смотря на спасителя. Темногривый с интересом отозвался. Он возвышался на валуне, служившим им укрытием. Бродяга звал это домом, а Сио все никак не могла признать того факта, что земли Прайда уже не были её королевством. Все оборвалось слишком внезапно. — прошло уже три дня, я так и не поинтересовалась твоим именем. — как обыденный, маловажный факт утвердила она. Одноглазая не испытывала неловкости или стыда из-за такого конфуза. Он ведь её спас, заботится, охотится, а она не удосужилась даже имя узнать. Но кажется взрослого хищника этот факт не огорчил. — так как тебя зовут? — Тебе так важно знать мое имя? — чёрная бровь зеленоглазого вопросительно изогнулась. Голубой глаз закатился в сторону. — «Без обид, но мне все равно.» — бессовестная мысль пронеслась в голове принцессы. Он увидел её высокомерное поведение, но не придал этому значения. За эти три дня он выведал у неё всю информацию, о которой знала лишь Сио. Избалованная принцесса, которая потеряла все, что с неё взять? — боже, просто скажи своё имя, пока я не передумала его узнать. — раздражённый взгляд вызвал у бродяги только усмешку. — Домевло. — коротко произносит своё имя зеленоглазый. — «Ну и имечко, ничего покрасивее не придумали…» — про себя цедила львица. Лев скептически хлопнул глазами, зная, что имя ей не понравилось. За три дня он уже мог спокойно предвидеть её любые мысли. Слишком уж примитивное поведение у принцесс. Она смолчала в ответ на знакомство, которое должно было быть три дня назад. — Ну может ты хотя бы своё имя назовёшь? — лев действительно интересовался ей, в отличии от спутницы. — просто ради приличия, а не то я как будто разговариваю с булыжником. — презрительное фырканье вырвалось из глотки рыжего. — Для тебя я принцесса. Зови меня, Ваше Высочество. — абсолютно серьёзно отвечает дочь короля, вызывая у спутника выражение испанского стыда на морде. Он прикладывает лапу ко лбу, показывая, что ему неловко за её поведение. — Мне кажется или ты уже не принцесса. Во всяком случае твоя злобная сестра наверняка теперь с твоим… — на секунду он прищурился, не скрывая презрения. — Как его там? Красногривый смазливый мальчишка, в которого ты влюблена. — Его зовут Ахади! — озлобленно вскрикивает Сио, выпуская когти и сверля льва своим единственным голубым глазом. — Мне нет разницы. — Домевло взмахивает лапой, показывая своё безразличие. — в общем этот твой Ахади наверняка уже женился на твоей сестричке. Небось он даже не противился. И знаешь, почему? — сверкнув ядовитыми глазами, одиночка вдруг соскочил с валуна и приблизился к рыжей вплотную. — потому что для таких львов-паинек, как этот блохастый ошмёток, закон важнее всего. Они львы чести, никогда не сделают исключение. Если по договору он должен жениться на твоей сестре в случае твоей погибели, он это сделает. И как видишь никто тебя не стал искать. Слова льва больно ужалили принцессу в самое сердце. Поражённая болью, до сих пор мечущаяся между смирением и верой в лучшее, львица согнулась от язвительного взгляда лаймовых очей. Она знала, что он говорил правду, но она не могла её признать, иначе она бы растоптала себя. — А ты ведёшь себя так, будто ревнуешь! — съязвила львица, не найдя ничего колкого, чтобы вогнать льва в ступор. Она уже хотела зажмуриться в ожидании ненавистного смеха, как заметила, что в глазах Домевло появилось секундное уязвление. Но он быстро это скрыл, фальшиво посмеявшись и приготовившись покрыть львицу грязью. Но последняя уже все поняла. — так вот оно что! — осенило молодую самку. Хохот вырвался из её пасти. Нежно-рыжего окраса лев скорчился от злости и раздражения. Один взгляд и она наконец его раскусила. Поняла причину лютой неприязни к Ахади. — Понизь свою самооценку, калека! — оскалился бродяга. В любой другой ситуации Сио бы уже дала ему пощёчину за такое обращение, но сейчас это даже не требовалось. Она просто смеялась над ним. Щеки льва постепенно багровели от наступающей ярости. — Я конечно знала, что обладаю привлекательной внешностью, но не думала, что… — голубоглазая хотела было продолжить свою обидную фразу, как вдруг темногривый её перебил. — Но не думала, что тебя смогут полюбить уродиной? — щёлкнул клыками лев, поздно поняв, что сказал лишнее. Пасть Сио мгновенно захлопнулась. Шок отразился на её морде, ослабив мышцы челюсти. Глаза намокли машинально, ещё до того как смысл дошёл до мозга. В своём разуме самец уже проклинал себя за эти слова, отрубал свой язык тысячу раз, но снаружи на его морде не дрогнул ни один мускул. Лапы львицы вдруг затряслись. Не от ярости, а от боли, что причинили ей слова спасителя. И страшнее всего было осознавать, что это правда. Невыносимый невидимый удар заставил рыжую пошатнуться. Принцесса еле как устояла на лапах, не сводя обескураженного взора с зелёных глаз. Слеза скользнула по щеке, падая на землю. Она вдруг сорвалась с места и бросилась прочь. А рыжий лев не бежал за ней. Он только молча наблюдал, как скрывается вдали тёмная фигура самки. И с каждым её прыжком ему становилось все более стыдно. Львица бежала, на разбирая дороги, но зная, что держит курс в свой дом. Настоящий дом, а не в эту позорную «нору» в которой ей приходилось жить. В дом, где нет этого ублюдка Домевло, а где её любимый Ахади, отец, тетя Бора и подруга Ндого. Львицу не покидало плохое предчувствие, о котором она вскоре позабыла. Перед её глазами начала появляться Скала Предков.