Утопая в ненависти

Темногривый лев кубарем покатился по земле. Рана на его брюхе истекала кровью, летящей во все стороны. Капли багровой жидкости попали льву на глаза, тем самым ослепляя его. От окончательного столкновения с землей зеленоглазый харкнул кровью и провел лапой по глазам, убирая кровь и открывая себе обзор. Из-за толстых комьев пыли он не смог разглядеть противника. А запах буйвола был еле ощутим, поскольку его перебивала кровь в коричневом носу. Рыжий, поняв, что опасность может появиться из ниоткуда, а он не сможет отразить атаку, закрыл рану лапой и попытался подняться, но в глазах потемнело и Домевло почувствовал, как теряет сознание. Дыхание хищника сбилось, вместе с тем и сердце колотилось, как бешеное. Сначала дикий кот не оставлял попыток бороться с организмом, но потом все погрузилось во мрак. И все звуки, доходившие до угловатых ушей, отдавались эхом. Он чувствовал, как силы покидают его с каждой секундой. Чувствовал, как боль разливается по телу, срывая с губ немой крик. И чувствовал, как все постепенно замирало. Кристально-чистая слеза скатилась по щеке одиночки, попадая в кровь. Соленая капелька, теперь с привкусом железа, повисла на рыжей шерстинке, перед падением на землю. В одной капельке были заложены все самые прекрасные моменты жизни бродяги: встреча с Сио, их свадьба, которую они устроили сами, рождение сына и этот прекрасный месяц, который он провел с семьей. Чувство невыносимой тяжести наступило на горло Домевло и он начал задыхаться. Когда темногривый оставил надежду на спасение и медленно закрыл глаза, в кромешной тьме он увидел свою возлюбленную. Не такую, какую он видел каждый день, а здоровую красавицу. С прекрасной темно-рыжей шерстью, гибким телом и двумя, голубыми, словно небо, глазами. Львица улыбалась ему своей самой прекрасной улыбкой. И лев улыбнулся ей в ответ. Вдох, выдох. Вдох, выдох. И тишина. Симба потерянно бросил голову вниз, понимая, что отец Шрама умер. Лапы льва затряслись, к горлу снова подкатился ком, но красногривый уже не плакал. Он выжал из себя все слезы, которые только были у него в запасе. Его лишь терзали неспокойные мысли о Сио и Хаки. Что теперь будет с ними? Одноглазая львица, которая только недавно привыкла к неполному зрению, так ещё и с месячным львенком на лапах. Как она будет выживать? Золотистый зажмурился, понимая, что от такого количества стресса он в скором времени свихнется. — И когда Домевло погиб, моя судьба в очередной раз сменила обороты. — загадочно разнесся голос Шрама. Симба не оглядывался на дядю, лишь горько наблюдал за тем, как жизнь покинула тело одиночки. Золотистого даже оскорбило, что Шрам не называл Домевло отцом. Однако он не стал злить духа своими упреками, которые уже появились в голове молодого самца. Сын Муфасы был поглощен смертью одиночки. Время шло очень медленно для Симбы. Сердце наливалось печалью и холодом при виде бездыханного тела. Мертвый одиночка лежал на месте, а молодой лев, где-то в глубине своих мыслей, представлял как сейчас Домевло распахнёт глаза и встретится с любимой. Но ничего не происходило. И это навевало страх. Утешала принца мысль, что после смерти есть жизнь, а не пустота. И всё же нет никакой уверенности, что красногривый не сошел с ума. Возможно ли, что это всё это лишь плод его воображения? Когда подобные мысли начали прокрадываться в юную голову золотистого, он замотал головой и выкрикнул «Нет!». А сидящий с ним дядя даже не обратил внимания на это, на пару с племянником наблюдая за трупом. И тут, нежданно послышались быстрые шаги, переходящие в бег. Хищники посмотрели в сторону звуков, становившихся все более слышимыми. Глаза младшего расширились от представления будущих сцен. Неподалёку от мертвеца стояла Сио, а меж её лап находился рыжий львенок с зелеными глазами. Львица дрожала от страха, лапы её тряслись и в какой-то момент согнулись. Худощавое тело рухнуло на землю. Хаки еле успел выскочить из-под падающего тела, которое с легкостью раздавило бы его. Облако пыли, поднявшееся от падения кошки на землю, поднялось выше головы малыша. Калека округлила глаз, не отрывая взгляда от замершего тела. Прозрачная жидкость скатилась по щеке. А гримаса отчаяния застыла на морде одноглазой. Рыжая замотала головой в разные стороны, про себя повторяя «Это сон, это всего лишь страшный сон. Сон. Сон. Сон». Но это был не сон. Месячный львенок вопросительно взглянул на родителя, а затем повернулся и осмотрелся. Внимание малыша привлек знакомый силуэт, который он доселе не смог разглядеть. Изогнув черные бровки, львенок направился к телу, намереваясь выяснить, что обидело его маму. Еще раз глянув на мать и снова на силуэт, котенок размял плечи, выпятил грудку и побежал к чему-то неизведанному. А Сио, увидев действия сына, тут же соскочила с места и в один прыжок добралась до львенка, преграждая ему путь до трупа. — Сынок, нам надо уходить. — заглатывая ком, произносит хищница и натягивает ласковую улыбку. Мягким движением лапы она разворачивает округлое тельце, но зеленоглазый отпрыгивает в сторону и припадает грудью к земле. Голубой глаз удивленно раскрывается от действий сына и львица застывает в стоячем положении с приподнятой лапой. — Зачем? Что тебя так напугало? — озорно и одновременно серьезно спрашивает рыжий, потряхивая бедрами. — Я сильный и смелый, папа всегда говорит, что не нужно ничего бояться. — Хаки стал довольно рассматривать свою лапу с неокрепшими, короткими коготками. Слова отпрыска пробудили в бывшей принцессе воспоминания голоса мужа. Кошка стиснула клыки, не в силах больше терпеть вида и запаха мертвого любимого. Зажмурившись, она рывком схватила сына за шкирку и побежала прочь. А Хаки взвизгнул, когда белоснежные клыки небрежно сомкнулись на холке и беспомощно заболтался в пасти у матери. — Мам? Что такое? Но слова малыша не доходили до ушей взрослой львицы. Её лапы, поднимая пыль, уносили хищницу далеко от места, где она потеряла свою истинную любовь. И хоть слезы беззвучно стекали по щекам бывшей принцессы, она старательно отгоняла мысли о потере любимого. Ведь Сио знала, что Домевло хотел, чтобы она оставалась сильной. И ради себя и ради сына. И поэтому, когда в голове кошки в очередной раз возник образ рыжего льва, она громко взревела и ускорила бег. Замотав головой и скидывая проклятые слезы, темно-рыжая затормозила и посмотрела на горизонт. Там, очень далеко от них, виднелась макушка Скалы Прайда. Когти выскользнули из подушечек, протыкая почву. Львица прищурилась, словно недоверчиво смотря вдаль и шумно выдохнула через нос. Хаки вопросительно посмотрел на мать и похлопал зелеными глазками. Проследив за её взором, малыш стал оглядывать горизонт в поисках чего-то. — Мама, куда ты так смотришь? И где папа? Я голодный! — забурчал малыш, кладя лапки на круглое пузико. В животике забурчало. — Вот! Слышишь? Я бы целую зебру проглотил! — мяукает рыжий. На этот раз до уха львицы доходит писклявое мяуканье и она отпускает малыша на землю. Львенок удивленно изгибает бровки и смотрит на маму. А та лишь натягивает добрую улыбку и начинает вылизывать лобик сына. Хаки хихикает от щекотки, но не сопротивляется. — Сынок мой. — серьезно, но мягко начинает говорить львица, после недолгого умывания. Зеленые глазки удивленно поднимаются на дикую кошку. Голубой глаз львицы пристально изучает сына. Она долго молчит, боясь вымолвить хоть слово. Ей хочется выдумать какую-то нелепую сказку, о том, что папа ушел в путешествие, куда нельзя брать жен и сыновей. Что он вернется, но очень нескоро и что он всегда будет их любить. Но Сио знает, что её сын умен. Она знает, что даже с его детской наивностью, он будет задавать очень много вопросов. И от этого, ей становилось еще сложнее оставаться сильной. Львица закрывает глаза, слегка отводя морду вбок и вздыхает. А Хаки терпеливо ждет, хлопая глазками и склоняя голову набок. Наконец голубоглазая решается. — Хаки, любимый мой львенок. — мурлычет рыжая и наклоняется к сыну. Её теплая лапа обнимает крошку за спину. — папа, он… не вернётся. — последние слова удивляют и расстраивают зеленоглазого. — Почему? Я что-то сделал не так? — львенок понурил голову, жмурясь и боясь услышать положительный ответ. Но хищница лишь мотает головой и пальцем поворачивает подбородок отпрыска к себе. — Ни в коем случае, мой маленький. — грустно шепчет львица и прижимается губами ко лбу сына. — ты самый лучший львенок на свете, мама и папа всегда будут любить тебя. Просто… они не всегда будут рядом. Папе пришлось уйти, понимаешь? Так устроена жизнь, солнышко. — И ты тоже уйдешь? — дрожащим голосом спрашивает кроха. Вопрос львенка причиняет Сио невообразимую боль. Она морщится и прикусывает губу. — Да, милый, все мы когда-нибудь уйдем… Но ты должен быть сильным, чтобы мама и папа всегда тобой гордились. — львенок морщится и опускает ушки. — мы и сейчас тобой гордимся, но если ты будешь сильным, то мы с отцом будем еще счастливее, чем сейчас. — слова матери вдруг действуют на малыша и он выпячивает грудку. — Тогда я буду сильным, чтобы сделать мою семью счастливее всех! — заявляет дитё, вызывая у самки счастливую улыбку. — но когда ты уйдешь? — грустно спрашивает Хаки. Взрослая львица грустно вздыхает. — Может сегодня… Может завтра. — скорбно отвечает темно-рыжая прижимает сына к себе. — но запомни, что я всегда буду рядом. И ты всегда сможешь поговорить со мной, просто посмотрев в небо. — кошка указывает лапой в небо, а львенок любопытно оглядывает серую пелену над головами. — Ты будешь на небе? — воодушевленно спрашивает зеленоглазый. — Да. — уверенно отвечает одноглазая и поднимается на лапы. — и твой папа будет там. А сейчас мы пойдем с тобой к дяде Ахади и тете Уру. — на последних именах голос львицы дрогнул. — Ух ты! — взвизгивает львенок и удивленно смотрит на маму. — у меня есть дяди и тети? А… А кто это?! — Сио мягко хихикает и подталкивает сына идти впереди. — Сейчас расскажу, любимый. Если у твоей мамы есть сестра или брат, значит, они являются тебе тетей и дядей.

***

Саванна погрузилась во тьму. А Скала Прайда была уже близко. Измотанная Сио всеми силами старалась отвлекаться от воспоминаний, рассказывая Хаки всякие истории, которые она выдумывала на ходу. А зеленоглазый лишь плелся за матерью, играя с её хвостом, путаясь в собственных лапах и задавая нескончаемое количество вопросов. Тёмно-рыжая невольно вспомнила себя в возрасте четырех месяцев. Даже тогда, будучи старше Хаки на три месяца, она не задавала столько вопросов. — Ты очень пытливый, Хаки. Интересно, в кого ты такой. — улыбнулась голубоглазая, но быстро пожалела о своих словах, поняв, что она напомнила самой себе о Домевло. Опять. Львенок склонил голову набок и сделав три прыжка, поравнялся с лапами матери. — Что такое «пытливый»? — зеленые глазки прищурились, а одноглазая натянула легкую улыбку. — Это значит, что ты очень любопытный. — мягко отвечает бывшая принцесса. Рыжий моргнул. — Что такое «любопытный»? — снова задает вопрос котенок, чем вызвал усталый, но добрый вздох мамы. — Проявляющий большой интерес к чему-то. — поясняет львица и хлопает ресницами. Сын одиночки задумчиво оглядывает лапки. Голубой глаз львицы с интересом осматривает малыша. Тот вдруг направляет взор вперед. — А это плохо или хорошо? — снова интересуется котенок, в ожидании смотря на мать. Последняя лишь вздыхает, грустно отводя взгляд вниз. А что, если в прайде кто-то научит его плохому и скажет, что это хорошо? Как может она бросить собственного львенка в месте, где было совершено столько ужасов? Но обрекать Хаки на голод и постоянную опасность она тоже не могла. Стиснув клыки, Сио нахмурилась и выпустила когти. — Сынок, — выдавила она из себя. Кроха скривил уголок губ и округлил глаза. Аквамариновое око распахнулось, когда в голову рыжей прокралась гениальная мысль. Ндого. Эта львица была лучшей подругой Сио. И уж она точно знала, что такое мораль. Облегченно вздохнув, калека посмотрела на сына. — Обещай мне, что ты будешь слушаться тётю Ндого. — серьезно промолвила голубоглазая. Малыш прищурился. — Кто это? — Моя лучшая подруга. Я уверенна, она станет тебе второй мамой. — улыбнулась львица и провела пальцем по щеке зеленоглазого. Но тот отпрянул и сгорбился, выпятив нижнюю губу. — Я не хочу вторую маму, я хочу одну маму! — хмыкнул львенок. Тяжкий вздох вырвался из уст взрослой львицы, она присела рядом с сыном и нежно погладила его по спине. — Знаю, солнышко. — грустно мурлыкала дикая кошка, сводя брови и осматривая округу. Скала Предков погрузилась во тьму, а на черной пелене раскинулись миллиарды звезд. Оставалось всего несколько метров. — но у нас нет выбора. И помни, ты обещал быть сильным. — хищница многозначительно посмотрела в зеленые глаза. Их обладатель лишь прижался щекой к худой лапе матери. — А Ндого… о, ты даже не представляешь, какая она прекрасная львица! Уверена, она тебе понравится. В эту ночь Ахади не спалось. Его мучило непонятное чувство, такое необъяснимое и странное. Золотистый лев расположился на самом краю скалы, удобно устроился и принялся осматривать свои владения. Прошло уже больше полугода, а он все никак не мог простить себе тот поступок. Каждый день, на рассвете или закате, она жмурился и закрывал морду лапой, вспоминая тот самый день. Любовь к Сио прошла, но чувство вины и неизмеримого стыда осталось. Он не знал, что с ней приключилось, но очень хотел узнать. И вдруг его глаза, способные видеть в ночи, под простынёй тьмы смогли рассмотреть два силуэта. Один очень крохотный и другой, очень знакомый. Король мгновенно вскочил на лапы и понесся навстречу незнакомцам. На секунду он посмотрел в пещеру, где прайд мирно спал. Сио и Хаки ступили на подножие скалы и львица с опаской осмотрелась. Когда в обзор попал лев с красной гривой, хищница тут же схватила сына и положила под свой живот. Ахади, находясь на маленьком расстоянии от одиночек, понял, что незнакомцы не представляют опасности. И тогда он замедлил шаг, все ещё недоверчиво смотря на львицу. Она выглядела худой, невысокой, с всклокоченной шерстью. Но когда Сио и Ахади пересеклись взглядами, глаза монаха распахнулись до невозможного. Челюсть упала к лапам, а темно-рыжая вдохнула полной грудью, стараясь высоко держать подбородок. — Сио? Что… Как? — вопросы, наполнившие голову льва, поскальзывались с его уст одновременно. Одноглазая тяжко вздохнула и сделала шаг назад. Правитель, доселе пялившийся на давно убежавшую принцессу, теперь удивленно смотрел на зеленоглазого львенка. На миг калеке показалось, что в глазах красногрудого мелькнуло разочарование. — Это твой сын? — Да. — коротко отвечает она и подвигает молчащего котенка к себе. — его отец… — инвалид снова выдерживает недолгую паузу, пристально вглядываясь в светящиеся золотисто-красные глаза бывшего возлюбленного. — ушел. — она специально делает акцент на этом слове, а лев тут же улавливает суть. — и я хотела бы просить уюта здесь… — Конечно, Сио! — чуть ли не вскрикивает король, кладя лапу на лапу львицы. От этого действия она ощетинилась и отдернула лапу. Ненамеренно, но каждая ворсинка на её теле вздыбилась. А Ахади вскинул брови и медленно отодвинул лапу, грустно посмотрев в собственные лапы. — Здесь тебе всегда будут рады, можешь в этом не сомневаться. — Нет, Ахади. — замотала головой одноглазая. Взоры льва и львицы встретились. «А ведь когда-то давно ты был самым любимым для меня». «Когда-то я любил тебя больше всего на свете». — Я не останусь здесь. — снизу вверх посмотрела на него львица. — Больше. Никогда. — оскал появился на рыжей морде, заставивший самого короля съежиться. — Но я хочу, чтобы мой сын остался здесь. — Сио опускает глаза на рыжего львенка, непонимающего всего происходящего. Ахади скорбно свел брови и шумно выдохнул, отводя голову в сторону. Голубой глаз презрительно осмотрел льва, отвернувшегося от них. Тяжесть навалилась на сердце льва. Каждую ночь он представлял себе эту встречу. Но не такой она была. Там они улыбались друг другу, там Сио простила его. Иногда он даже рисовал себе картины, где он бросает трон и они вместе с его давней любовью убегают в закат. И когда он увидел оскал одноглазой львицы, все мечты разбились вдребезги. В голове пронеслась колкая мысль «Вы должны были побежать в закат в тот день, когда ты струсил». — Конечно, Сио… — шепчет лев и натягивает улыбку, опуская морду к львенку. — Здравствуй. — мило улыбается он ему, вызывая доверие у рыжего. Осмелевший львенок выходит из-под матери и пристально осматривает льва. — Как тебя зовут, здоровяк? — спрашивает красногривый. — «Здоровяк?» — радостно повторяет слово льва у себя в голове малыш. — «вот здорово! Мама и папа всегда называют меня крошкой или солнышко. А для этого огромного льва я здоровяк!» — мысли вызвали улыбку на мордочке котенка. — Моё имя Хаки! — Здорово. Завтра познакомишься с моим сыном Муфасой и его друзьями, идёт? — задорно спрашивает король, широко улыбаясь новичку. — «Сын?» — в голове произносит дикая кошка. — «Должно быть, Уру визжала от счастья, что у неё родился принц, а не принцесса». — бурчала про себя темно-рыжая. И когда она оторвалась от собственных мыслей, Сио заметила, что Ахади и Хаки отлично поладили. Тяжко вздохнув, хищница ткнула носом в спину львенка. Последний повернулся к маме и улыбнулся. — Что, мам? — добро спрашивает Хаки, поднимая округлые ушки высоко-высоко. Сио грустно улыбнулась, осмотрев львенка с ног до головы. Она делала это на протяжении всего их пути к скале, чтобы навсегда запомнить эти черты. Его рыжую шёрстку, которая в будущем обрастет черной гривой. Вытянутые зеленые глаза, совсем как у отца, тёмные веки, черные бровки. Круглые уши с тонкими темными окантовками внутри. Ворсистый подбородок. Черную кисточку на хвосте. Глаза Сио намокли от понимания того, что больше она никогда не увидит своего сына. — Мне пора уходить, сынок… — на выдохе выпалила львица, положив лапу на хрупкое плечико. Ком в горле мешал ей нормально говорить. Зеленые глазки мгновенно потускнели и прикрылись тёмными веками. — скажи, что ты должен делать для мамы и папы? — улыбаясь, спрашивает она и кашляет от слез, попавших в рот. Хаки опускает уголки губ и поднимает, полные печали, глаза на мать. — Б-быть сильным. — хрипло мямлит рыжий львенок. Кошка кивает и с любовью смотрит на сына в последний раз. Последний поднимает мокрые глаза на маму и бросается ей на шею. — я буду скучать. — шепчет маленький лев и крепче обнимает массивную шею хищницы. Слеза капает с щеки последней. — И я буду скучать… всегда. — одноглазая всхлипывает и прижимает львенка к себе. Ахади скорбно наблюдает за распадающейся семьёй. Меньше, чем через минуту, матери и сыну пришлось расцепить объятия. — Прощай, Хаки. — львица опускает голову вниз и спускается на землю со Скалы. — Пока, мама. — Рыжий львенок машет черной кисточкой, провожая мать взглядом и сутулясь от грусти. Он не хочет, чтобы мама уходила, Хаки хочет броситься за ней вслед, но его останавливает массивная лапа льва, не меньше расстроенного уходом львицы. Ахади прижимает львенка к себе, а зеленоглазый не противится. — Пошли, Хаки. Тебе нужно поспать. — красногривый заботливо подталкивает его к подъёму в пещеру и пару раз оглядывается назад. Но Сио уже скрылась в кромешной тьме.

***

Тёмно-рыжая львица нависла прямо над водопадом, на глаз оценивая его высоту. Вода бурлила и шумела. Течение было очень сильным, его нельзя было переплыть. А до другого берега не допрыгнуть. Одноглазой казалось, что она наблюдает за всем, что находится внизу, с высоты птичьего полета. Спокойно осмотревшись, калека приметила дерево с веткой, опускающейся прямо над водопадом. Глубоко вдохнув кошка запрыгнула на ветку дерева и, впившись в кору когтями, аккуратно поплыла к кончику. И тут раздался хруст. Шок пробил грудную клетку одиночки и в следующую секунду она свалилась в водопад. Неумолимый поток нёс её прямо к водопаду, пока тёмно-рыжая бултыхалась в воде, безнадежно пытаясь выплыть наверх. Вода окончательно измотала её и, смирившись с грядущей смертью, Сио обмякла. Она позволила бешеному потоку забрать её, теперь уже ненужную, жизнь. Её мотало во все стороны, било о камни, песок и вода затекали в уши и нос. И со следующим ударом, на воде появились кровавые круги. Секунда. Вторая. Третья. Обмякшее тело выплюнул поток. Глаз Сио начал медленно закрываться, страх перед болью рассеялся, когда перед взором калеки показался темногривый лев с рыжей шерстью. Зеленые глаза заботливо смотрели на львицу, вызывая у неё грустную улыбку и счастливые слезы. Домевло подмигнул ей, взял жену за лапы и потерся носом о её нос. Сио закрыла глаза и облегченно вздохнула, не заметив, что вершина водопада быстро пропадала из её поля зрения. И тут. Удар. Секундная боль и тьма.