***
— Почему это Таке нельзя с нами? — громогласно возмущается бежевая львичка, топая тонкой лапкой. Суровый взор требовательно впивается в синие глаза собеседника. Ей кажется, что над таким величием, исходившем из её поведения, она могла бы сравниться с самим королем Ахади. Песочный лев-подросток, стоящий напротив неё, недовольно прищуривается. И в этом прищуре не читалось уважения к младшей сестре. Позади него стояла целая группа подростков, демонстративно показывая своё презрение и недовольство к ошметку рыжей шерсти. Тот сидел за спиной своей ровесницы, боязливо оглядывая каждого из львят. — Потому что, Сарафина. — шипит синеглазый, наклоняя голову к хрупкому котенку. Маленькая кошечка хмурится, ушки её опускаются, а лапы сгибаются из-за напора сверху. Слова кузена неприятно скрепят в ушах, заставляя малютку скривиться. — и готов поспорить, что твоя мама не обрадуется, когда узнает, что ты водишься с сыном Сио. — Афуа многозначительно бросает взор в сторону Мдого, принимающей солнечные ванны в компании королевы и Соды. Позади слышатся одобрительные смешки, с нотками ехидства и подлости. Слова двоюродного брата вгоняют малышку в шок, а затем она потерянно глядит в свои лапы. Тяжелый вздох, за которым последовал легкий поворот головы в сторону. Зелено-голубые глаза встречаются с зелено-лаймовыми. Обладатель более яркой радужки ждет, что подруга повернется спиной к остальным, поравняется с ним и они как обычно прилягут куда-нибудь в угол скалы и снова станут разговаривать обо всем. Но Сарафина медлит, отчаянно и пристыжено смотря в глаза сверстника. Реснички светлых век хлопают, и дочь Много жмурится, не найдя в себе сил увидеть последующую реакцию рыжего. Розовато-бежевая понурила голову и через несколько мгновений раздумий, сделала шаг к взрослым друзьям. — Прости, Така… — печально молвит будущая охотница, нехотя подходя к родственнику. — Моя мама против нашего общения, а я должна слушать маму. — Афуа же довольно улыбается, глядя на сестренку, скрывшуюся под его грудной клеткой, и переводит взгляд на рыжего. Сын Сио обескураженно пытался осознать причину предательства Сарафины, так быстро оставившей его. И все это только из-за того, что он сын своей матери. Поморщившись от эдакого неприятного чувства, кольнувшего естество, зеленоглазый молча развернулся и направился к своему выступу. Афуа удовлетворенно фыркнул и краем глаза взглянул на трех сестер: Сараби, Дику и Двалу. Первая неуверенно переминалась с лапы на лапу, а две последние не скрывали довольных улыбок. Розово-песочные заговорщически переглянулись друг с кружкой, шлепнувшись хвостами и, весело виляя бедрами, поплелись на прогулку. Сараби проводила новичка удрученным взором, ощущая невыносимую тяжесть на сердце. Муфаса чувствовал то же самое, но ему было труднее, чем Сараби. Красногривый всю жизнь мечтал о младшем брате, о том, кому бы он мог передать все свои знания и кто был бы ему не как сын, а как равный. Брат, именно брат, и именно младший. Да провались все пропадем! Почему Така должен отвечать за поступки своей матери? Он же ни в чем неповинный ребенок! Решительные мысли наполняют принца и он делает шаг вперед, навстречу верному пути. Но знакомая темная шерсть закрывает весь обзор. Золотисто-красные глаза недовольно поднимаются, встречаясь с подозрением серых лучей. Некоторое время самцы недобро переглядываются, в конце концов один из них сдается. Фырканье, сорвавшееся с черных губ, сулило о некрасивом проигрыше. Золотистый отдернул голову, будто бы ему в нос попала струя скунса, и присоединился к будущей жене. Темно-песочного окраса хищница обменялась с Муфасой печальным взором и, медленно прикрыв оранжевые огоньки веками, наложила голову. Зеленоглазая львенка, еле сдерживавшая слезки, щиплющих оболочку глаза, крутилась под лапами будущей королевы. Та ласково и не назойливо подтолкнула розовым носом кошечку вперед. Круглые зеленые глаза встретились с миндалевидными оранжевыми. И хоть разница в возрасте двух хищниц была очень большой, заглянув друг другу в глаза, они словно прочитали мысли. Удивление отразилось на мордах кошек, но разговор, тем не менее, не завязался, и Сараби с Сарафиной следовали за друзьями в полном молчании. Песочная прижималась боком к боку своего возлюбленного, который изредка поворачивался назад, чтобы увидеть одинокого брата. Зеленоглазый кроха дрожал от обиды. Губы его дергались от накатывающих эмоций обиды и чувства полного уныния. Когда фигуры всех скрылись из поля зрения, хрупкие лапы самовольно повели его на уже родной выступ. Львенок не мог больше сдерживать шквал эмоций, навалившийся на незрелую психику за такое короткое время. Слезы стали беспрерывно стекать по щекам, оставляя мокрые следы. Рыдания понеслись до ушей львиц, находившихся в пещере. Самки растроганно заохали, срываясь с места и направляясь утешить дитя. — Стоять! — взрывается королева, проводя острыми когтями по каменному полу. Хищницы тут же поджали хвосты и вернулись на свои места, быстренько принявшись вылизывать вздыбленный загривок рыжей правительницы. — Что я вам говорила? — более мягким голосом спрашивает голубоглазая, расслабляя лапы и устраиваясь между Кубебой и Дэйо. Охотницы стыдливо переглянулись, касаясь красно-розовыми языками шелковистой огненной шерсти. — Он просто кажется таким хрупким. На деле, дорогие мои, это сущий дьявол. Как и его мать. — Уру, без единого угрызения совести, оклеветала племянника в очередной раз. И к огромному счастью тиранши, Ндого здесь не оказалось. Беспощадные слова тетки понеслись до ушей Таки. И рот его снова раскрылся в немом крике, а глаза извергнул еще больший поток соленой жидкости. Не разбирая дороги, он несся куда-то, пока вдруг не врезался во что-то очень твёрдое. В голове мелькнула мысль о камне и надежда на это, ведь хороший удар мог все окончить. И львенок думал не о жизни, нет, слишком мал он еще, чтобы думать о таком. Он верил, что это просто кошмар, в котором напрочь отсутствует логика. Ведь если бы она была, тогда от него не отвернулись бы друзья, и тетя, и родители. Утонув с головой в собственном разуме, котенок напрочь забывает о том, что он врезался во что-то. Что-то твердое, пушистое, широкое и мокрое. Вернувшись в реальность, которая не заслуживала, чтобы столь невинное создание страдало из-за несправедливости в этой вселенной, бывший Хаки поднял красные от слез глаза наверх. Хлопанье ресниц создавало едва-заметный поточек ветра, обдувавший вытянутую мордочку, настолько крохотным был сын Сио. Медно-золотые глаза излучали недопонимание, вопросы и догадливость, их обладательница предсказывала возможную причину детских слез. И от этой догадки сердце сводила судорога сочувствия. Зеленые глаза неотрывно глядели в медовые, немного померкшие от увиденного зрелища. Наанда прикрыла глаза, шумно выдохнула и поднялась, задерживая взгляд на львенке еще секунду. Кроха выжидающе смотрел на сестру Сараби, постепенно задаваясь вопросом, почему же она не с остальными. Песочно-серая устало выдохнула, припустив уши, обрамленные серо-бурыми окантовками, и аккуратно убрала лапу, промокшую от соленых слез. Рыжий неуклюже перевернулся набок, когда точка опоры тела ускользнула и округлил глазки. Юная охотница просто продолжила идти туда, куда и собиралась, время от времени кривясь из-за смятения. И это поведение вырвало из надорванного горла ещё одну волну рваных всхлипов и стонов боли. Звуки, столь болезненные, сцепили лапы кошки, не позволяя ей двинуться с места. Звуки, столь знакомые и привычные, заставили соленую слезу скатиться по песочной щеке. Наанда оскалилась, чувствуя как совесть пожирает её изнутри, и у неё нет аргумента, чтобы оставить новичка справляться с горем в одиночестве. Сомнения, появившиеся за счет долгих месяцев промывки мозгов, посетили мысли львицы. — «Его мать монстр. Наверное, он такой же. — судорожно повторяла медоволглазая, жмурясь и сжимая клыки до боли в деснах. — Нет-нет-нет. Они сами создают монстра». — осознание внезапно доходит до юной головы и дикая кошка решительно поворачивается к захлебывающемуся собственными слезами малышу. Сделав три медленных шага, песочно-серая нависает над хрупким тельцем, содрогавшегося в болезненных судорогах. Она закрывает собой солнце и зеленоглазый понимает, что стало темнее. Приоткрывая глаз, взоры отчаявшихся встречаются. Несколько секунд они хранят гробовое молчание, но эти мгновения, протекшие для них в замедленном действии, вели за собой самые крепкие объятия на свете. Два незнакомца, два даже близко не ровесников, два отшельника, сцепились в теплых объятиях. Така рыдал в её шею, а она вдыхала знакомый аромат слез, который помнила лучше всего. Симба про себя отблагодарил Наанду, одновременно проклиная себя за инцидент, когда в детстве он специально облил её соком из фруктов. Принц из настоящего даже не мог подумать, что львица с таким характером могла быть такой добродушной и светлой. Симба с интересом взглянул на дядю, заметив, что черногривый еле сдерживает слезы, подкатившие к глазам. Столько много значил для него этот момент. И вряд ли кто-то узнает, почему именно обладатель шрама на левом глазу рыдал. Может, потому что этот трогательный момент был одним из немногих светлых воспоминаний его памяти? А может потому, что этот день был самым ужасным, ведь дальше все могло обернуться по другому. Сын Муфасы знал, что вскоре он получит ответ на вопрос, нужно только подождать. Объятия львят длились недолго, ведь совсем скоро Наанда ощутила рисовальные взоры, уткнувшиеся ей в спину. Неприятный холодок прополз вдоль позвоночника, хищница поежилась, ослабив хватку лап и оглянувшись. Медные глаза тут же наткнулись на испепеляющие взоры королевы и матери. «Дрянь!» мысленно ругнулась дикая кошка, стараясь сдержать оскал. Така заметил её выражение морды и выглянул из-за её задней лапы. Взгляд встретился с приближающейся темно-песчаной львицей, почти ничем не отличавшейся от Сараби. Наанда прикусила губу от нервозности, внезапно участившемуся биение сердца, и смиренно опустила голову, готовясь к брани и ругани матери. В ходе этой перепалки как обычно выяснится, что вторая дочь лишена ума и что Така — порождение тьмы. В итоге ей придется принять сторону матери и больше никогда не общаться с беднягой. Или же… Глаза песочно-серой внезапно раскрываются и она глядит на малыша, словно осознала смысл жизни. — «Может хватит плясать под чужую дудку, Наанда? — высокомерно задает вопрос львица сама себе. Уши резко подскакивают, уголки губ поднимаются, — пора наконец-то сделать то, что считаешь правильным ты, а не то, что считают правильным другие». — в очах заиграли решительные искры, и охотница быстро опустилась к уху крохи. Он вздрогнул и поднял заплаканные глаза на кошку. Лучистая улыбка, с примесью ехидства, озарила морду. А Соде оставалось сделать лишь несколько шагов, чтобы влепить одной из дочерей затрещину. — Держись сзади и не реагируй ни на какие слова про тебя, — кратко, но понятно шепчет львица-подросток, погладив маленького друга по голове кисточкой хвоста. Рыжий неуверенно закивал, сглатывая очередной ком, подступивший к горлу, — а когда я побегу, беги за мной! — Наанда! — громко и властно молвит имя дочери охотница. От такого тона сводит зубы, хвост скользнул по земле, подняв пыль с каменного пола. Носительница золотисто-медных глаз высоко задрала подбородок и медленно сделала два шага вперед. А зеленоглазое чудо пряталось за её пятками, иногда выглядывая и смотря на мать защитницы со страхом. Мать и дочь сверлят друг друга взглядом, подбирая колкие и умные речи в головах. И тут Сода, борясь с отвращением от поступка отпрыска, говорит: — Ты знаешь, что сделала его ма… — Да-да-да. — небрежно закатывает глаза хищница, не скрывая презрения. Страшная львица едва заметно ощетинилась, когда её нагло перебила собственная дочь. Наанда быстро приняла серьезный вид, выставив левую лапу вперед. Последняя заметила, как щеки матери побагровели, и вряд ли от стыда. — мы слышали эту историю сто один раз. А где еще аргументы? — Тебе недостаточно того, что Сио хотела убить короля? — темная бровь охотницы изгибается в иронии. Но, к жуткому разочарованию Соды, вторая дочь не мешкает с ответом. — А Короля Ахади кто-нибудь спрашивал об этом? — намеренно повышая голос, спрашивает юная львица. Рыжая королева скалится в испуге, слыша подобные слова. На мгновение, морда песочно-рыжей искажается в страхе и шоке, что не пролетает мимо глаз младшей. Уру сжимает когтистые кулаки, от охватившего напряжения протыкая подушечки когтями. Самодовольная улыбка растягивает чёрные губы. — что-то я ни разу не слышала, чтобы Ахади рассказывал о злобной львице Сио, которая хотела убить его. Наверное, мне стоит спросить. — Заткнись! — взрывается Сода, сопроводив грубое выражение громогласным ревом. Львята сжались, а Наанда выпучила очи, не веря собственным ушам. Как мать, обладавшая прекрасными манерами и, до появления Таки, славившаяся добротой, могла сказать такое? Не скоро юная охотница почувствовала дрожь земли. Но, опустив глаза, она поняла, что трясется не земля, а она сама. Постепенно ярость отступает с морды взрослой хищницы, уступая место шоку. Оранжевые глаза наливаются испугом, и ком тут же подступает к горлу. — Я… Дочка, прости… — мямлит самка, безнадежно пытаясь заглянуть в очи подростка, но та жмурится и отворачивается. — Не извиняйся, все равно все здесь думают, что я достойна такого обращения. Я ведь единственная вступилась за львенка. — цедит кошка, поднял ледяной взгляд на мать. — Идем, Така. — отрезает самка, легонько пихнув крошку пальцами задних лап. Львицы задумчиво переглядываются, ведь слова Наанды вселили в них сомнения и каждая стала приглядываться к сыну ненавистной всем львицы. Заметив такое поведение прайда, Уру тут же оскалилась, проводив дочь лучшей подруги остервенелым взором. Сода уронила голову, хмурясь, мысленно проклиная себя за то, что ввязалась во всю эту историю. Уру обменивается понимающим взглядом со второй подругой, спокойно хлопавшей ярко-салатовыми глазами. Моргнув в знак понимания мыслей Мдого, рыжая поднялась и сделала обеспокоенную мордочку, подскочив к песочно-рыжей. Мать четверых львиц еле сдерживала слезы, понимая, что полностью потеряла авторитет в глазах дочери и, возможно, часть её любви. Сверкнув голубыми глазами, королева нырнула лбом под голову подруги и приподняла её подбородок. Сода смерила её подавленным выражением и вздохнула. — Расслабься, Сода. У каждого бывают конфликты с детьми. У них же сейчас переходный возраст. — пожала плечами правительница, натянув легкую улыбку. Но в этот раз обаяние рыжей не сработало и вторая хищница только кивнула, продолжая грустно глядеть вслед удаляющейся фигуре второй дочки. Уру прищурилась, раздражаясь от поведения кошки. — «Раз она за Таку, значит ты вообще должна отказаться от неё». — проворчала в уме правительница. И когда очередная хитрая мысль посетила её голову, черные губы растянулись в лукавой улыбке. — Этот маленький дьявол увел твою дочь, Сода. Но не волнуйся, — заговорщически прошептала Уру, обхватывая лапой плечи песочной и приближаясь к уху темной окантовкой, — мы покажем ей его истинное лицо.***
Наанда проводила день в одиноких размышлениях. Это стало её самым любимым хобби — ошиваться черт знает где и стремительно становиться самым настоящим отшельником. И, как ни странно, Наанда не думала о своём возлюбленном, как обычно и происходит во время безответной любви. Она размышляла о жизни, о правде и о будущем. Хочет ли она остаться в прайде и посвятить всю свою жизнь охоте для короля, или же она должна покинуть земли и отправиться в бескрайние путешествия? Хищница до боли зажмурилась, боясь принять такое важное решение. — С одной стороны, оставшись в прайде, я буду практически беззаботно жить. Но с другой стороны, я всегда буду лицезреть морду Сараби и Муфасы, которые будут командовать мной. Ко всему этому еще и добавляются косые взгляды от моей влюбленности. — рассуждения с самой собой стали уже обыденностью для второй дочери Соды. Хищница шумно выдохнула и уронила голову вниз, больно вписываясь носом в рыхлую почву. — Ау! — фыркнула песочно-серая, сжимая нос пальцами. — А если я уйду одна… — забормотала дикая кошка, как только боль утихла. — тогда могу встретить львов и… — Опять болтаешь сама с собой? — раздался детский голос. Наанда вздрогнула от неожиданности и повернулась, заранее догадываясь, кому же принадлежал такой ироничный тон. Позади неё стоял ссутулившийся, худой рыжий львенок с черной челкой, зачесанной назад. Глядя на этот иссиня-черный хохолок, молодая самка хихикнула. — А ты опять зализал челку назад? — медовоглазая озорно изгибает бровь и расплывается в улыбке. Зеленоглазый насупился, угрожающе топнув лапкой и поджав губы. — Так челку делает папа, я хочу быть как он. — гордо говорит львенок, задирая нос. Серо-песчаная хлопает ресничками, грустно вздыхает и лапой обхватывает маленького друга за спинку. За прошедшие три месяца Така привык к Ахади и стал называть его отцом, а Муфасу братом. Конечно, он делал так в отсутствие Уру, иначе она бы устроила разнос всей скалы. — Но с ней ты выглядишь каким-то злодеем, а ты добрый мальчик. — мурлычет молодая охотница, уводя разговор от семейных тем, и самовольно проводит языком по черной челке, заворачивая её в естественное положение. Львенок негодующе взвизгивает, не оставляя попыток вырваться из сильных лап. — а так ты выглядишь очень… мужественно. — Наанда склоняет голову набок. Черные ворсинки торчали в разные стороны, напоминая гнездышко. — или попугая. — Отстань! — зловредно огрызается рыжик и выпрыгивает из «объятий» взрослой подруги. Но та лишь укатывается со смеху по земле. Така недовольно морщится и пытается на ощупь вернуть отросток будущей гривы в исходящее положение. Но как бы племянник короля не старался, челка топорщилась и упорно отказывалась заворачиваться назад. Щеки зеленоглазого побагровели, он кинул злобный взгляд на львицу и тут же припал к земле. — Ну держись! — с воплем он прыгнул ей на живот. И завязался шуточный бой. Конечно, Наанда не прилагала никаких усилий к поединку, но смеялась она очень долго. А малыш все не сдавался, уворачиваясь от лап подруги и щекоча её бока. В этот счастливый миг, пара друзей, с не сопоставимой разницей в возрасте, даже не подозревала, что за ними наблюдают пары недовольных оранжевых и голубых глаз. Песочно-рыжая хищница и ярко-рыжая укрылись в высоких зарослях, пристально наблюдая за прайдлендерами. — Наанда, а давай вместе уйдем из Земель Прайда?! — с энтузиазмом воркует котенок, с удовольствием разлегшись на светло-сером брюхе. Та удивленно вскинула брови, взглянув на малыша, расположившегося на её животе. И тихое, неслышное рычание забурчало в горле скрывавшейся львицы. Черные когти взрыхлили почву, а повзрослевшая Наанда навострила уши, когда еле-слышный, странный звук раздался на опушке. — А ты не слишком мал, чтобы думать о таком, Така? — без всякой иронии или шутливости, спрашивает она, после пристального осмотра округи. Разговоры о возрасте всегда раздражали детеныша, и этот раз не стал исключением. Черные бровки недовольно изогнулись, уголок рта пополз вниз. — Пойми, я хочу уйти, но… — и слова её обрываются ровно в тот момент, когда рычание бьет по ушам львенка и охотницы. Носительница медовых глаз тут же вскакивает и принимает боевую стойку, выискивая взглядом опасность. Глаза округляются. — С каких это пор ты собираешься уйти? — рыкнула внезапно появившаяся львица, чьи уши пугающе завернулись назад. А Така вскочил на лапы, вздыбив загривок и еле подавив шипение. К счастью, ему это удалось, иначе все опять закончилось бы слухами о его агрессии. Наанда скривилась и фыркнула. — С каких это пор ты подслушиваешь чужие разговоры? — закатывает глаза песочно-серая, припустив уши. — Не чужие, а разговоры своей дочери! — ненамеренно повысив голос, поправляет взрослая хищница и хмурится. Молодая самка ощетинилась, а шерсть её вздыбилась, будто бы от удара током. — О забытой дочери, ты хотела сказать. — в ответ скрепит сквозь зубы Наанда, свернув глазами. Така смотрел то на маму подруги, то на саму подругу. Его охватывало нескончаемое желание вступиться за львицу, но только он делал шаг, повествующий о начале его речи, старшая тут же закрывала его рот хвостом. Сода распахнула оранжевые глаза в удивлении. — Что ты такое говоришь? Я никогда о тебе не забывала, Наанда! — отчаянно лепетала обескураженная охотница. — Да брось, мам. — младшая вторично закатила глаза, всем видом показывая, что готова изрыгнуть из себя недавний обед из-за фальши слов матери. — Все прекрасно знают, что Сараби твоя любимая дочь. Ещё бы, она будущая королева, лучшая охотница и красавица. Дику и Двала для тебя на втором месте, они хорошие охотницы, но ничего важного в жизни не добились. И я, бесполезная, никудышная дочурка, которая, возможно, не занимает никакого места в твоей жизни. — Как ты можешь такое говорить, Наанда? — песочно-рыжая ссутулилась, не веря, что та самая тихая, но очень умная вторая дочь говорит такое. — Я люблю всех вас четверых одинаково, но ты… — взгляд её помрачнел и нахмурился, краем глаза она взглянула на Таку. — ты якшаешься с этим мерзким отродьем… — Закрой пасть! — орет молодая львица, щелкнув клыками возле темно-розового носа матери. Та отдернула голову и застыла в шоке. От огромной потери воздуха, затраченного на такой громкий крик, заложивший уши всем присутствующим, у Наанды даже появилась одышка. Така сморщился от слишком громкого звука, а затем поднял удивленные глазки на подругу. Последняя открыто испепеляла мать взглядом. — Така самый прекрасный ребенок, которого я знаю. Он умен, смел и добр ко всем. Хватит забивать всем голову тупыми пророчествами и легендами, которые вы наверняка придумали сами. Ты и все остальные видят в нем монстра, но посмотри на него. Он же обычный львенок! Просто сирота и именно он, как никто другой, нуждается в вашей поддержки! Вы не замечаете, как сами делаете его монстром! Вы не замечаете, как сами стали монстрами! С каждой новой репликой взгляд Наанды становился отчаяннее и она все сильнее приближалась к пятящейся матери. Сода хотела заткнуть уши, ведь в глубине души она знала, что правда на стороне дочери. Стиснув клыки и прижав уши, песочно-рыжая зажмурилась и завертела головой. Песочно-серая предугадала такую реакцию, из-за чего обреченно выдохнула и повернулась к другу. Его изумрудные глаза смотрели благодарно и воодушевленно. Но сейчас она не могла порадоваться, что смогла отстоять честь друга и возвыситься в его глазах. Сейчас она боялась за дальнейшие развития событий, которые было невозможно предвидеть. Уру сдавленно зарычала, морща коричневый нос. Её планы могла разрушить какая-то простая девчонка? Когда подобная мысль проскочила в голове правительницы, она отрицательно махнула головой, растягивая черные губы в хищном оскале. Така радостно улыбнулся и, быстро соскочив с места, заурчал и потерся щекой о лапу подруги. Впервые они одержали победу в споре и Наанде не приходилось обдуваться за двоих, а Таке снова всю ночь спать на выступе. Уру гневно рыкнула, распахнув безумные глаза до предела. — «Сперва эта дрянь рассказала все Ахади, а теперь она еще и настраивает мою главную подругу против меня!» — вспомнив давний поступок Наанды, хищница не смогла подавить рычания и окунулась в неприятные воспоминания. Ахади устало распластался на скале, пусто смотря вперед. Последняя неделя выдалась очень тяжелой, так как каждый день начинался с раннего подъема и заканчивался в глубокой ночи, когда силы окончательно иссякали. Из-за недосыпа глаза короля покраснели, а сам он будто ы находился в мутном сознании. Движения давались с трудом, мысли тем более. Но к счастью та неделя прошла и теперь он снова может спать сколько ему угодно, иногда готовя Муфасу и провожая львиц на охоту. Но льва терзал лишь один вопрос, касавшийся его племянника. Ахади волновало, что сын его бывшей возлюбленной редко появлялся на глаза, а когда львята уходили на прогулки, рыжей шерстки, которую невозможно спутать с чьей-либо еще. Разве что с Сио, не так давно покинувшей великие земли Прайда навсегда. Дикий кот волновался, но откладывал все на завтра, успокаивая себя тем, что он заслуживает положенного отдыха за проделанную работу. Взмахнув красной гривой, золотисто-рыжий перекрестил лапы и уложил тяжелую голову на них. Веки устало закрывались, усталость начала брать своё, звуки мира начали постепенно мутнеть. И тут громкий оклик, проползший неприятным холодком по спине, вывел хищника из дрёмы. Не сумев сдержать раздраженного рыка, кареглазый повернулся, готовясь отчитать того, кто его разбудил. Но увидев юную самку, быстро переставлявшую лапы и приближающуюся к нему со скоростью гепарда, король решил отложить ворчание. — Король Ахади! — вторично произнесла серо-песочная и, настигнув его, поклонилась. — Что такое, Наанда? — прищуриваясь спрашивает лев, взмахивая хвостом в знак того, что он принял её почтенное приветствие. Носительница золото-медных глаз, перебарывая одышку, поднимая голову и направляет серьезный взгляд на правителя. — Мне нужно поговорить с вами о Таке. — отрезает она. Красноривый изумленно приподнимает брови и выглядывает из-за спины подданной, выискивая что-то или кого-то взглядом. Наанда догадывалась кого. Внимание царя привлекла рыжая львица, окруженная всеобщим вниманием и находившаяся далеко внизу. Убедившись в том, что королева не помешает их разговору, золотистый согласно кивнул. — Говори. — позволяет хищник и львица, не торопясь, объясняя все мелочи и цитируя других, принялась объяснять ситуацию. Ахади не перебивал, слушал очень внимательно и с каждым словом становился все более хмурым и задумчивым. Когда охотница закончила, он отвернулся и глубоко задумался. У Наанды не было сомнений, что король поверит ей на слово, она давно заметила напряжение, возраставшее между супругами в любом разговоре. Лев молча ковырялся в раздумьях, а самка терпеливо ждала, сверля взглядом его спину. — Вот, что мы сделаем. — владыка внезапно приближается к морде юной самки на неприлично близко расстояние и утыкается губам её ухо. Она вздрагивает и неуверенно пытается отпрянуть, но красногривый обхватывает лапой её плечи. — у Уру на каждом шагу доносчики. Любая змея, обезьяна, фламинго или даже муравей — могут быть её подчиненными. Слушай внимательно, что я скажу.