Отломленный угол

— И что? Ты теперь мой домашний андроид? — исподлобья наблюдая за Маркусом, спросил Лео. — Политика надоела? Маркус не ответил на эту очевидную провокацию. Было похоже, что Лео опять решил тиранить его непрерывным потоком обвинений и оскорблений. За последние три дня это повторялось не раз. Но сегодня он, по крайней мере сидел за столом и вообще, вёл себя как-то куда более… Маркус бы сказал, скованно, но именно это почему-то как будто прибавляло его поведению одновременно и сознательности. Лео агрессивно засунул себе в рот блинчик и так же агрессивно, даже злобно, принялся жевать. У него был плохой аппетит, недобор веса, не говоря уже о том, что тело его постоянно боролось с беспрерывным потоком токсинов. В общем, Маркус сразу обратил внимание на перемену. Лео прямо-таки запихивал в себя блинчики, которые приготовил ему на завтрак Маркус. Это могло быть связано с тем, что вчера вечером он надышался красным льдом, а потом отрубился на добрый десяток часов, что тоже было странно. Маркус успел подметить, насколько рвано и беспокойно Лео спит. Или это могло быть связано с тем, что вчера и позавчера Маркус готовил ему на завтрак яичницу с беконом, которую ковырял Лео весьма неохотно. Ещё это могло быть связано с тем, что Лео подостыл и попривык к присутствию Маркуса. Или это могло быть вообще ни с чем не связано. Лео ведь ничего не объяснял. Он практически игнорировал Маркуса эти три дня, если не считать моментов, когда буквально натыкался на него и начинал нести бред, иногда не замолкая несколько часов подряд. Как правило, в его словах в целом смысла не было, хотя посыл понять было можно. Лео ему не доверяет, потому что он вообще никому не доверяет. Маркус пришёл к выводу, что Лео до странного почти патологически одинок. Карл тоже долгое время жил один, но и ему в какой-то момент понадобился компаньон, и он привязался к нему совершенно искренне, даже несмотря на то, что статус у компаньона был не слишком впечатляющий. Маркус постоянно обращался к воспоминаниям о Карле, потому что понятия не имел, как ещё сориентироваться в том, что ему сделать, что сказать Лео, что приготовить, наконец. Лео был и похож на Карла, и не похож. Наверное, ему всё-таки не нравилась яичница с беконом. — Маркус, — позвал вдруг Лео. Маркус обернулся, оставив посуду в покое. — Тебе нечего здесь делать, если только ты не хочешь прислуживать человеку, которому на тебя плевать. Маркус покачал головой. За эти три дня он уже много раз услышал что-то похожее, тем сильнее подвергал эту установку сомнению. — Я думаю, ты себя недооцениваешь, — сообщил он. — Ты дурак, — прочавкал Лео, снова набивая рот блином. — Люди будут использовать вас, если вы все такие. Мне-то, по крайней мере, теперь на еду тратиться не надо. Может, ещё и счета мне оплатишь? — Где ты вообще берёшь деньги? — спросил Маркус. — На лёд, например. В тот день, когда я подобрал тебя на улице, ты говорил, что тебе не хватит. За эти три дня ты никуда не выходил. И ты не дилер. Воруешь какую-то мелочь? Лео помолчал, усиленно жуя, затем пожал плечами. — Старый хрыч… Карл оставил мне… как это называется? Пенсию, — Лео как-то надтреснуто захихикал. — Я не разбираюсь в терминах. Деньги на карту приходят. Очень мало денег, прошу заметить! Если бы он отдал мне всё… — Лео словно хотел пуститься в рассуждения, но взглянул на Маркуса и передумал. — Какая разница? Этого едва хватает на… то, что мне нужно. — Лео… — с какими-то сочувствуем вздохнул Маркус. — Заткнись, — прошипел Лео. — Я не верю во всю эту хуйню с добрыми самаритянами — вы точно прикидываетесь, когда так делаете, — и вообще не понимаю, что ты здесь забыл, если не пытаешься сдать меня полиции или в дурку. Информацию собираешь? Так я не знаю никого, кроме пары хануриков, на меня даже ловить некого. — Это не моя цель. — А что твоя цель? Читать мне проповеди? Сволочи из телевизора говорили, что ты чертовски в этом хорош. — Заметь, этого я тоже не делал. Лео встал из-за стола и направился к выходу. — Ты куда? — почти растерялся Маркус. — В магазин, — буркнул Лео. — Я же не инвалид. — Зачем? Я был там вчера. Всё есть. — Бухла ты не купил. — Лео… — Ну что?! Что тебе?! Что ты ко мне цепляешься?! — Мне пойти с тобой? — В жопу б тебе пойти, — проворчал Лео и хлопнул дверью. По крайней мере, подумал Маркус, теперь они разговаривали. Даже если это временный эффект, обусловленный принятием наркотика. Опасения Маркуса не подтвердились. Лео вернулся довольно скоро, достал бутылку пива, лёг на диван и уставился в телефон. — Лео, — подошёл Маркус, — алкоголь вкупе с красным льдом только усугубляет… — Ты за идиота меня держишь? — оборвал его Лео. — Тупой наркоман Лео — вот я кто для тебя, да? Я прекрасно знаю, что делает чёртов алкоголь с чёртовым организмом. Я чёртов долбанный бакалавр биохимических наук, умник, а теперь отвали от меня. Учиться ему не надо. Ботанить не надо. Всё само собой происходит, достаточно из сети качнуть. Маркус скрылся на кухне. Он до того удивился, что принялся разбирать брошенный Лео пакет с выпивкой. Немного подумал — и всё-таки решил проверить полученную информацию. Через Коннора. Сначала хотел обратиться к Саймону, передумал. Саймон, Норт и Джош действительно выходили на связь в эти дни, и, судя по всему, у них всё было хорошо, но отвлекать их казалось неправильным. Коннор ответил через пару часов. Лео сказал правду. Он действительно окончил университет Детройта, не блестяще, с довольно низким средним баллом, но — окончил. И даже мог бы попытаться продолжить обучение, если бы захотел. Впрочем глупо, наверное, было от него этого ожидать. Маркус задался другими вопросами. Например, были ли у Лео друзья в университете или почему журналисты не навещают его хотя бы изредка. Интервью с ним он нашёл всего одно, да и то почти десятилетней давности. Быть может, не там искал, но казалось, к Лео никто не проявляет интереса, даже дилеры. Возможно, рассуждал Маркус, Лео сам не проявляет ни к чему интереса. Единственное, чем он занимался, это постоянно прятался за своим телефоном, сидел так иногда часами, прильнув к розетке, чтобы аккумулятор не разряжался. Вся его жизнь была похожа на… ничто. По крайней мере, та её часть, которую Маркус успел увидеть. При этом он почему-то сомневался, что есть ещё что-то, кардинально отличное от того, что он уже видел. Быть может, в этом крылась причина, почему Лео, условно говоря, терпел Маркуса. Точнее, был будто не против, что тот завис у него дома и никуда не уходил. Маркус даже пытался найти Лео в социальных сетях или хоть где-нибудь, хоть в каком-нибудь виртуальном пространстве, на каком-нибудь форуме или в блогах, но у него плохо получалось. Сеть андроидов мало походила на то, чем пользовались люди. Если уж по-честному, людская чаще всего напоминала свалку. Возможно, Лео и вовсе не был активен в сети, возможно, использовал средства защиты, какие-нибудь анонимайзеры. В конце концов, Маркус не хотел за ним шпионить, не хотел выковыривать крупицы информации, даже если прикрываться благой целью. Он почти жалел, что уже дважды обращался за помощью к Коннору. Трижды, если считать их встречу в кафе. Как Коннор вообще умудрился сойтись с Хэнком? Насколько Маркус знал или понял из того, что Коннор успел показать ему, Хэнк тоже был одинок. Более того, его одиночество преследовало его долгие годы, вросло в него, стало его частью. Что именно Коннор чувствовал тогда, когда они впервые встретились и только-только завязали знакомство, Маркус точно не понял. Должно быть, им было трудно. Хуже всего Лео становилось, когда он долгое время обходился без наркотика. Не по-настоящему долгое, но возникало такое ощущение, что он нарочно тянет. То ли ждёт небывалого удовольствия после перерыва, то ли экономит красный лёд всеми правдами и неправдами. Маркус в каком-то смысле даже дивился этому. Если у Лео хватает силы воли перебиваться дешёвым алкоголем, что мешает ему сделать последний шаг, обратиться за профессиональной медицинской помощью, отказаться от вредной привычки вовсе? Впрочем, так Маркус лишний раз убедился, что понять иррациональное поведение людей сложнее, чем понять, почему девианты пытаются пойти по тому же самому пути развития. Иногда это понимание казалось невозможным в принципе. Хотел ли Лео вернуться к нормальной жизни, вот что глодало Маркуса. Для него нормальная жизнь была чрезвычайно интересной, даже несмотря на то, что в последнее время возникло ощущение, будто он никуда не движется. Более того, решение потратить некоторое время на Лео вернуло былую любознательность. Маркус снова двигался к какой-то конкретной цели, пробовал, ошибался, запоминал важные на его взгляд моменты. Лео всё это было неинтересно. Точнее, больше всего Маркус боялся, что это и есть ответ на самый важный вопрос: что Лео не хочет ничего. И что с этим бороться невозможно. На каком-то подспудном эмоциональном уровне это вызывало отторжение, недоумение, желание возражать. Нельзя не хотеть жить, если ты так сражался за одно только право делать это. Маркус почти ощущал потребность схватить Лео, встряхнуть, выбить из него, по какой именно причине он ничего не хочет, спорить, что так не бывает. Он сильнее, чем раньше, жалел сейчас, что не применил к Лео силу тогда, в тот роковой день, когда переродился. Лео иногда отталкивал его с дороги, когда настроение у него было поганое, или нарочно задевал плечом и ругался, но ни разу не попытался снова агрессивно задирать, нападать или провоцировать нападение, будто без Карла в этом отпала необходимость или мысли о нём мешали сделать это. Почти ничего не происходило. Маркус всё цеплялся за свою новую цель, всё наблюдал, всё сторожил Лео, каждую его фразу анализировал по сто раз, каждый выбор запоминал. Выяснил, что Лео любит жареную картошку и яблочную пастилу. Заметил, что Лео постоянно играет в мобильные игры, но почти не пользуется никакими другими приложениями. Казалось, Лео просто нравилось тыкать в красочный экран и смотреть, как он становится ещё более красочным. Однажды Маркус сказал, что Карл спрашивал о нём каждый день, и каждый день Маркус предлагал ему связаться с Лео. Лео выслушал молча и ничего не ответил. В тот день он был под действием наркотика, может, потому Маркус и решился заговорить о Карле. После этого он иногда рассказывал ещё что-нибудь о своей прошлой жизни и Карле, и Лео слушал. Постепенно Маркусу стало казаться, что он начинает сходить с ума. Слишком много анализа на пустом месте. Он не знал, что конкретно сделать с Лео или для Лео, и информация, которую он получал, ничем не помогала решить этот вопрос. Он думал, что пришло время решительных действий, что следует всё же вмешаться профессионалам, и каждый раз отметал эту мысль, как предательскую. Нельзя было подрывать доверие Лео, даже если доверие это выражалось недовольным ворчанием. По крайней мере, Лео позволял делить с собой его безнадёжно пустую жизнь, тянущуюся с бесконечным однообразием. Маркус пытался терпеливо ждать. Наконец, красный лёд в маленьком пакетике весь вышел. Лео впал в ярость и какое-то время бешено метался по квартире. — Неправда! — орал он. — Я где-то просыпал! Это ты незаметно уничтожил мой запас, признавайся! — Я не трогал лёд, — почти равнодушно ответил уставший от бесплодной борьбы Маркус. — Это твой выбор. — А где выпивка? — снова взвился Лео, шаря по кухонным ящикам. — Где этот, толстый пузырь такой? — Если «толстый пузырь» — это о виски, то он весь вышел, потому что ты пролил половину. Лео нашёл какую-то другую, уже давно початую, бутылку и одним махом выпил то, что в ней оставалось, затем швырнул её в стену и, с грохотом захлопнув дверь, заперся в ванной. Это было что-то странное. Обычно Лео просто уходил за выпивкой в том случае, если она кончалась, потому что Маркус покупать алкоголь отказывался. Вероятно, денег и на алкоголь и на наркотик у него всё ещё не хватало, потому он и психовал, и снова пытался закрыться от жестокого мира, не желавшего давать ему просто так то, чего он хотел. Маркус убрал осколки и постучал в дверь ванной. — Отвали, — простонал из-за двери Лео. У него был странный голос, несчастный, злой и нервно-надрывный. Маркус без всякой задней мысли надавил на ручку, и дверь открылась. Первое, что он увидел, это как сидящий на полу Лео вздрогнул и потянулся, будто хотел исправить оплошность и закрыть дверь, а затем отпрянул и сжался. — Лео, — растерялся Маркус, — что ты делаешь? — А то ты не видишь! — почти истерично взвизгнул тот. — Подрочить пытаюсь! Пошёл вон! Маркус застыл. Об этой стороне человеческой физиологии он как-то не задумывался, и неожиданно оказалось, что можно проанализировать ещё и её, и эта новая информация обрушилась на Маркуса внезапно всем весом. Например, было похоже, что Лео стесняется. Или ещё — Маркус был уверен, что после его появления Лео не делал ни одной попытки самоудовлетвориться. Маркус не знал, как Лео относится к идее завести семью и детей. Маркус понятия не имел, имеются ли у Лео какие-нибудь проблемы в этой сфере жизни, в связи с тем, что он принимал наркотики. Наконец, Маркус был не в курсе даже, любил ли Лео кого-нибудь когда-нибудь в своей жизни и занимался ли сексом. Всё это было очень странно. И почему-то зацепило Маркуса как багром из болота. — Я могу тебе помочь, — громом с ясного неба заявил он. — Что? — Лео поперхнулся и как-то скукожился. — Охренел, что ли? Совсем ебанутый. Моему отцу ты тоже помогал? Маркус присел и тронул Лео, старательно отводившего взгляд, за колено. — Лео, — медленно и внятно произнёс он, — если это принесёт тебе хоть немного облегчения, в моральном плане или ещё в каком… Я просто не знаю, как ещё могу хоть что-то для тебя сделать, чтобы дать тебе понять… Лео попытался забиться под раковину: — Не трогай меня! Не прикасайся! Маркус отступил, испугавшись этого тона, развёл руками в стороны и пожал плечами. — Это не что-то постыдное, — как бы вскользь бросил, пятясь из двери. — Извращенец чёртов! — орал Лео ему вслед, запираясь. — Да у меня в жизни на андроида не встанет! Ни разу я не трахал пластиковую куклу — и не буду! Это было похоже на его обычные оскорбления, которыми он пользовался от случая к случаю, Маркуса они почти успокоили. Хотя фразу о том, что Лео ни разу не прибегал к услугам сексуального характера, он запомнил. В неё верилось с трудом. Разве не для этого во многом люди и создали андроидов? У Маркуса был другой опыт взаимодействия с людьми, но иллюзий он не питал. С другой стороны, Лео обычно не врал. То есть, обычно он почти ничего не рассказывал о себе, но то, что рассказывал, оказывалось правдой. Так или иначе, Маркус решил, что сильно ошибся, когда неожиданно поддался желанию столкнуть их отношения с мёртвой точки. Лео долго принимал душ — слышно было, как шумит вода, — и вышел из ванной спустя почти два часа, напрочь игнорируя Маркуса. Прошёл к своей кровати и выудил из-под матраса закрытую бутылку. Маркус даже не знал, что у него есть такого рода заначка. Лео вернулся с бутылкой на кухню, открыл её и сел пить. Маркус спрятался в самом дальнем углу квартиры и погрузился в размышления. Лениво перебирал информацию из сети, кажется, и вовсе не заметил, как Лео выключил свет и отправился спать. Заметив, даже порадовался. Совсем немного времени прошло, Лео не мог успеть выпить всё, и это было хорошо. Появлялась вероятность, что он нормально уснёт и проспит до самого утра. Когда Лео среди ночи неслышно приблизился, возможно, подполз, и ткнулся лбом ему в ногу, рукой вцепившись в ткань штанины, Маркусу потребовалось какое-то время, чтобы понять происходящее. — Ты хотел мне помочь, — хрипло, почти шёпотом выдавил Лео. Маркус молча накрыл его руку своей ладонью и тоже переместился из своего кресла на пол. Теперь он мог бы обнять Лео, но только стоял коленях, раскинув руки, словно всё-таки хотел его обнять, но по какой-то причине не завершал движения. Лео сам ткнулся лбом ему в грудь и снова попытался вцепиться пальцами в одежду. Запах алкоголя всё ещё чувствовался, и Маркус вдруг понял, что это какой-то дорогой напиток, похожий на напитки Карла. Анализировать химический состав испарений он не мог, для этого требовались дополнительные компоненты, наподобие тех, что имелись в распоряжении Коннора, поэтому просто сравнил с тем, что помнил. Впрочем, название и марка напитка были не так уж и важны. Маркуса скорее интересовало, насколько Лео соображает, что делает. — Давай, чёрт возьми, — сказал тот, — трахни меня или я сам тебя трахну. Невыносимо уже всё это терпеть. Говорил Лео вполне складно. При этом пальцы его зацепили-таки одежду у Маркуса на груди и сжимались так, как будто он собирался врезать ему кулаком по лицу, за исключением того только, что врезать настолько дрожащим кулаком было бы проблематично. Маркус накрыл эти кулаки ладонями, отцепляя их от своей одежды, и поцеловал Лео. Осторожно, в сомкнутые губы. Тот сначала замер, потом резко дёрнулся навстречу, и Маркус поцеловал его снова, на этот раз поймав губы приоткрытыми. Лео жадно дышал и так же жадно беспорядочно тыкался в темноте вперёд, будто последние десять лет своей жизни искал каких-то именно таких прикосновений и наконец нашёл их. Маркус удивлённо повёл ладонь исследовать тело Лео, и она тут же забралась под его футболку. Это было что-то совершенно странное, потому что самыми кончиками пальцев, едва-едва как будто ощущалось электричество. Не того же характера, как когда он обменивался информацией с андроидами, куда более неуловимое, которому, судя по всему, сильно мешала органическая природа человеческого тела, но это точно было электричество. Маркус подумал, что надо будет почитать больше про разность потенциалов на клеточных мембранах, потом подумал, что хочет ещё. Биологическое электричество не превращалось в привычного вида информацию о чувствах другого андроида, оно просто было, и расшифровать его оказалось нельзя — лишь интерпретировать. Раньше Маркус никогда не замечал этого, но у него и возможности особой никогда не было так долго, старательно и интимно водить ладонью по телу человека. Быть может, если бы он делал массаж? На секунду стало интересно, каково приходилось андроидам в спа-салонах, а потом Лео застонал и чуть не завалился набок. Удержался в последний момент, повиснув на Маркусе. Он, кажется, хотел что-то сказать, но никак не мог совладать с дыханием. Маркус сел и потянул Лео за собой. Удобнее, возможно, было бы на кровати или хотя бы на диване, но Маркус, похоже, потерял способность принимать самое оптимальное решение. Он придерживал Лео одной рукой, второй умудряясь освобождать его от одежды. Лео дрожал и почти всхлипывал, с шумом втягивая носом воздух, и всё пытался ещё раз дёрнуть Маркуса на себя. Маркус представил, как было бы с ощущениями, если бы они лежали, без одежды оба, а Маркус ещё и без кожи, плотно прижавшись друг к другу. Ему было интересно, превратился бы этот странный едва уловимый многообещающий зуд во что-то большее, но он не стал удовлетворять своё любопытство. В конце концов, его предложение было помочь, и именно это он собирался сделать, сомкнув ладонь у Лео на члене. С членом, кстати, всё было более или менее в порядке. Эрекция была будто более слабой, чем можно было бы ожидать от человека возраста Лео, но он совершенно точно испытывал возбуждение, причём явно субъективно значимое. Он буквально превратился в тряпичную куклу у Маркуса на руках, попеременно то оживая, напрягая все мышцы в теле и подаваясь навстречу бёдрами, то снова расслабляясь и откидываясь назад. Должно быть из-за сильного непривычного напряжение он никак не мог поймать ритм, и Маркус, на какое-то время нерешительно замерший, задал всё-таки этот ритм сам и двинул ладонью. Лео довольно долго не мог кончить, под конец хватая воздух раскрытым ртом и пару раз почти вскрикнув. Маркусу даже подумалось, что, возможно, их положение в пространстве ещё больше усложнило для Лео ситуацию, однако тот не желал ни отстраняться, ни переводить дыхание, ни менять позу. Это было совершенно очевидно по тому, как отчаянно он принимался хвататься за Маркуса, если тот делал попытку что-то оптимизировать. Им не хватало и смазки, но слишком уж всё сумбурно получилось, пришлось обходиться так, хотя в какой-то момент у Маркуса возникло ощущение, что он просто мучает Лео. Когда Лео кончил, он моментально попытался свернуться калачиком у Маркуса на коленях, облегчённо переводя дыхание и отводя взгляд. Маркус перенёс его на кровать и только тут заметил, что отключил с рук кожу, будто само собой. Почистив ладони и вернув им человеческий вид, лёг рядом с Лео и всё-таки обнял его. — Знаешь, — пробормотал тихо, — ты больше, чем ты о себе думаешь, я так считаю. Ты мог бы вернуться к полноценной жизни, в университет, например. — Я не нужен никому, — с трудом глухо выдавил Лео. — Это тебе никто не нужен, — сообщил Маркус. — И, если честно, это… впечатляет. — Заткнись, пожалуйста, — попросил Лео, закрыл глаза и уснул. Лео спал глубоко и спокойно до самого утра. Утром Маркус оставил его, чтобы приготовить завтрак, и обнаружил, что ему недостаёт молока. Тихо притворив за собой входную дверь, он отправился в магазин. Было ещё совсем рано, в воздухе ощутимо отдавало морозом. Красивые разноцветные деревья медленно теряли листья. Маркус всегда надевал шапку и тёмные очки с тех пор, как поселился у Лео, но это не мешало видеть вокруг осень. Когда Маркус вернулся из магазина, Лео он нигде не обнаружил. Зато на кухне обнаружил записку, криво составленную, с перечёркнутыми местами словами. «Убирайся прочь из моей жизни. Запри дверь и уходи. Оставь ключ на могиле отца. Если я вернусь и обнаружу тебя или если я хоть где-то ещё с тобой столкнусь, спрыгну с крыши. Лео». Маркус осторожно и ровно положил лист бумаги на место, развернулся и ушёл. Он даже не разобрал оставленные в пакете у холодильника покупки. Сделал так, как просил Лео, и поехал на кладбище. Нашёл удачное место, где можно было оставить ключ так, чтобы его не заметили посторонние, и долго стоял у могилы Карла, даже не зная, что сказать. Затем поехал в «Иерихон».