Для неё кошмары стали явью, а магия — судьбой

      Ей были весьма к лицу изысканные платья, вышитые жемчугом и серебряно-золотыми нитями, однако же каждый раз, когда в свою сторону ведьма получала доброжелательный комплимент, она надменно фыркала. Что за глупости, позвольте спросить? Клинок в руках и широкая мужская рубаха, скрывающая лёгкий стан, — вот дело! Шуршанье дорогих тканей слух Эрзы просто-напросто не выносил, а деваться некуда. Даже ведьма, создание тёмной магии, всё-таки оставалась представительницей прекрасного пола! Скарлет удалось найти выход; слои шёлка неплохо смотрелись с редкими металлическими вставками, резными в виде цветов — преимущественно распускающихся нежных лилий — и вкраплениями матовых полудрагоценных камней. Жрица обязана выглядеть безукоризненно.       — Не заметить тебя в толпе? Невозможно, — хмыкнула Венди.       — Перестань, пф, — ведьма нахмурилась.       С ума сводило её извечное капание. Со сталактитов вода размеренно стекала в небольшое пещерное озеро, капля за каплей, звонко ударяясь о гладкую водную поверхность. Ведьма не жаловалась на жизнь вдали от людей, более чем, приветствовала мёртвую тишину и радовалась отсутствию излишней суеты, но один и тот же звук, вечно разносящийся под высокими сводами пещеры, за долгие месяцы и годы значительно поднадоел.       Венди, юрко перебирая пальцами, тщетно распутывала густые волосы соратницы. То один локон длиньше другого, то растрёпанная маленькая косичка с вплетённым кручённым шнурком; беспорядочные пряди придавали Эрзе много вульгарности, но мало девичьей красоты. Не её этот удел, не пристало ей женщину из себя корчить! В груди билось храброе сердце да томилась душа воина. Жажда крови и битв, интересы, присущие мужчинам! Однако ведьма ощущала своё явное превосходство над слабыми людьми, оттого её азарт сильнее разгорался.       — Темно, — удручённо выдохнула Марвелл, — и холодно, — добавила спустя считанные мгновения, на что Эрза еле заметно улыбнулась. Действительно, пора бы уже привыкнуть.       — Сейчас лучше? — приглушённо уточнила ведьма, предварительно щёлкнув заледеневшими пальцами. Скопления мутноватых кристаллов на стенах вокруг озера засветились, слабо, но всё же одаривая девушек своим блеском. — Самой холодно, дорогуша. Хочешь, трать силы на согрев, но я не буду.       Эрза с некой печалью глядела на свое расплывчатое отражение в воде. Только здесь, в присутствии одной лишь Венди, жрица позволяла себе выглядеть разбитой и уставшей; при остальных она лидер, несокрушимый и сильный. Лидер такой, что никто не посмеет усомниться в её могуществе. Иногда ей думалось бросить всё, убежать на другой край света, начать жизнь с нуля, но давящая боль и обида за себе подобных вновь и вновь будоражила сознание Скарлет. Чем маги хуже простого люда?       — Когда с Дреяром встретишься?       — Сами что ли не справимся, — безучастно и сухо. — Сразу же, как узнаю об охоте, — всё-таки сдалась, спиной почувствовав обжигающе пытливый взор Венди.       Молчание, вскоре прерванное синевласой. Поджав бледные искусанные губы, девушка как бы невзначай произнесла вслух:       — Хоть бы он не пережил вторую охоту в стенах королевского замка.       — Хочешь поговорить о нём? — уголки губ Скарлет снова приподнялись. — Ни разу не видела его, но, если я верно понимаю, он тот ещё подлец.       — Он не подлец, а предатель, — дрожащий голос выдавал робость юной ведьмы перед этим человеком; разнеслись последние слова эхом по мёрзлой пещере, чьи стены молчаливо впитывали каждый разговор девушек.

***

      — Вызывали, Ваше Величество? — Нацу вежливо поклонился своей Королеве. Ирен взмахом руки, одним лишь жестом, приказала стражникам подле входа покинуть зал. Личный разговор, не стерпевший бы лишних ушей.       — Садись-ка, мальчик мой.       Доброжелательный тон и улыбчивая приветливость в исполнении кого-либо, кроме Ирен, вселяли умиротворённость в душу, но, когда ласково говорила Королева Фиора, стоило ждать беды человеку, к которому она обращалась. Эту истину знали все приближённые Бельзерион, Нацу не исключение. За ушедший год парень научился мастерски скрывать бушующие внутри эмоции, зачастую надевая коварную маску безразличия. Королева готовилась хорошенько отчитать горячо любимого советника (причину найти не так сложно), Драгнил нутром чувствовал тонкую паутину напряжения, покрывшую помещение, потому не спешил присесть рядом с Её Величеством, но мимолётный суровый взгляд Ирен не оставил выбора.       — Пять дней, — размеренно медленно начала Королева, — о чём мы говорили пять дней назад?       — Уже не помню, за кучей дел забывается, — Драгнил наигранно ухмыльнулся и сцепил ладони в замок, подушечками пальцев сильно надавливая на косточки, унимая тем самым лёгкую дрожь, табуном мурашек пробежавшую по телу.       — Дело исправимо, отстраню тебя от двора, дабы жизнь тебе облегчить, — голос надрывный и замученный; Её Величество была заметно уставшей. Женщина даже не поднимала голову, всё внимание устремляла на бумаги, разбросанные по дубовому столу, пером выцарапывала подписи на важных свитках и хмурилась, стоило на глаза попасться очередному доносу. Злым языкам только бы оклеветать кого-то! Верить каждому донесению? — получается, что сердце Фиора кишит волшебниками и заговорщиками. Глупости, которые для правительницы ничего не значили. — Мне нужен Фуллбастер.       — Сын может продолжать дело отца, но не обязан становиться его точной копией. Сильвер был лучшим из лучших, — процедил Нацу сквозь плотно стиснутые челюсти, — но таков ли Грей?       — Я верю, что он возьмётся за работу. Выполняй приказ. Узнай, где на данный момент проживает наш охотник, и отправь весточку.       Драгнил не вымолвил ни слова в ответ, грубость, с которой Ирен всё чаще и чаще стала к нему обращаться, порядком задевала натянутые, как струны, нервы. Советник рывком поднялся с места и широким шагом направился к массивным дверям, совершенно не заботясь о том, каким образом данную выходку воспримет Королева. Когда дело касалось магии, мудрой женщиной овладевала тоскливая хвора и ненависть, опаляющая некогда чистую и непорочную душу; Нацу настолько откровенно оспаривал её извечные суждения насчёт волшебников, что понимал, как подозрительнее и подозрительнее с каждым разом выглядит его агрессия. Лучше уйти и не навлекать на себя беду, так?       — Нацу, — властный тон Бельзерион прокатился по залу, — Драгнил!       — Чего? — огрызнулся парень, едва ли не выплюнув сказанное со всей присущей желчью. Много чести даже для Королевы Фиора! И вновь получено очередное наставление, словно так и положено говорить близким людям: один приказывает, другой же верно исполняет каждый каприз; словно дружба есть скрытое рабство. Впрочем, дружба между командиром и подчинённым — понятие растяжимое.       — Постарайся, чтобы слухи об охоте пока не разнеслись по Фиору, я надеюсь застать магов врасплох.       — Сделаю всё возможное, — сдавленно и тихо. — Я свободен?       — Считай меня последней мразью, мальчик мой, но тебя я буду называть своим самым близким и верным воином, — Королева наконец оторвалась от созерцания бесчисленных бумаг. Простое признание нелёгкой ценой. — Теперь свободен, — глубокий вздох.       Кто бы мог представить, что мальчишка, внезапно свалившийся на её совесть, за один лишь год станет родным? Королева испытывала ярое презрение к миру магии, но своих поданных, всех, без исключения, ценила, пускай и не могла выразить благодарность за преданность — не подобает. Злость Драгнила уступила место некому облегчению; он не мог бросить женщину, переступившую через моральные устои ради него, однако без обмана выживать советнику Её Величества уже не было смысла.       — Я тебе поклялся, Ирен.       На улице начала утихать бушевавшая ранее метель.

***

      — Куда ушла госпожа Хартфилия, не знаешь, случаем?       — Вроде, на прогулку по городу с сэром Фернандесом, — беспечно ответил Хэппи.       Шарли старательно заправляла кровать леди, натягивая съехавшую простынь и взбивая подушки с махровыми кисточками. Девочка почувствовала некое облегчение, стоило ей понять, что часок-другой она побудет в гордом одиночестве, погружённая в свои переживания. У маленькой служанки почти не было возможности потратить дневное время на себя, а ближе к кромешной ночи, изнеможённая изнурительной работой по двору, она не хотела думать ни о чём, кроме сна, и тот, к несчастью, не отличался своей крепкостью. Сплошные кошмары да видения.       Ладонью Шарли случайно нащупала некое подобие медальона. Девочка откинула бардовое покрывало, которое до сего момента тщательно расстилала на кровати. Обычная безделушка, казалось, медальон даже не золотой или серебряный, соответствующе леди благородных кровей, а обычный медный. Сощурившись, Шарли взяла с простыни незатейливое украшение, как тут же невольно вскрикнула и зажмурилась. Медальон глухо упал на пол.       — Скрежет... как же больно...