Для неё кошмары стали явью, а магия — судьбой

      Морозец чуть покалывал белые щёчки, отчего те становились пунцовыми; случайные золотистые пряди уложенных в витиеватую причёску волос, выпавшие из общего великолепия, закреплённого заколками с камнями, покрывались кристалликами льда, сковывая локоны. Продрогшая Хартфилия, истинная уроженка юга, скукоживалась от ледяного ветерка, обдувающего серебристые меха. Королева позаботилась об удобстве гостьи, но леди по-прежнему ощущала себя неловко; дело касалось как предоставленных ей роскошных условиях в стенах замка Бельзерион, так и северной суровой погоды.       Народ без устали суетился. Торговцы за прилавками рынка громко оглашали свой товар и зазывали всяких зевак и торопливых женщин, дети, укутанные в плотные шерстяные платки и обутые в великоватые им сапоги, весело щебеча, носились кругами по широкой улице и путались под ногами прохожих и недовольных стражей. Для Люси данное великолепие, в котором на самом деле не было ни капли эстетики, привычной глазу благородной барышни, было в диковинку, казалось чем-то необычайным и по-своему стоящим. Она росла пускай беззаботно, но всё же подобно птице, в золотой, обвешанной шёлковыми нитями и искрящимися камнями клетке; в ней она утопала, и света вокруг себя не видела.       — Не стоит гулять без охраны, да ещё в торговой части города, — раздалось уверенное за спиной Хартфилии, — то, что Вы видите здесь, в корне отличается от действительности.       — Ваша светлость, — девушка не долго пребывала в замешательстве и вскоре поняла, что голос, прервавший её раздумья, принадлежит советнику Её Величества, потому с мягким шуршанием развернулась и присела в реверансе, обворожительно улыбнувшись. — Почему же? Люди здесь вполне приветливы.       — Сэр Фернандес не успел показать Вам весь город, верно? — Нацу ненавязчиво подхватил гостью под ручку. — Не думаю, что стоит ждать его скорого возвращения. Позволите показать Вам обратную сторону этой монеты? — Люси в непонимании нахмурилась и коротко кивнула. — Эти шпанцы, — Драгнил продолжил шёпотом и взглядом указал на бесившихся детей, — обворовывают прилавки за своими играми в снежки и являются сиротами, прячущимися по ночам на складах от патрулей, либо отродьями воров и пьяниц. Посмотрите туда, где гуляет женщина с ребёнком. Ни один порядочный родитель не отпустит дитё в столь опасное и людное место. Будьте аккуратнее, уверяю, им не составит труда стащить серьгу даже с Вашего уха, — усмехнулся и пальцами легонько прикоснулся к мочке, отчего леди смутилась.       — Допустим, дети из неблагополучных семей таким образом выживают, но... сироты... разве в столице нет приютов? — пролепетала Люси.       — Есть, но юные хулиганы не хотят жить по правилам, которые обычно предъявляют детские дома, — пара продолжила неторопливо шагать по брусчатке. — Рядом с прилавками зачастую ошиваются угрюмые старики в ободранной одежде, и все они — бывшие заключённые. Те из них, кто носят шрамы, явно когда-то участвовали в сражениях, но были разжалованы и отсидели, потому остались без имущества и средств к существованию. Либо изменники, либо преступники, наплевавшие на рыцарскую честь. А так, верные воины служат Королеве до самой смерти, и порядочные люди в возрасте не ждут огрызков с рынка. Эти старики не выглядят, как насильники или предатели Фиора, верно?       — Не выглядят, — робко подтвердила златовласая особа, чьему разочарованию, глубокому и неожиданному, не было предела.       — На стражу города Королева обычно отправляет не самых отважных и благородных рыцарей, а по обычаю провинившихся или слабых. Ходят гордые, довольные, а чем? Похожи на статных защитников, не так ли? — Драгнил благодатно улыбался, но его сияющая улыбка мало соответствовала произнесённым речам. — За тем прилавкам женщина продает ядовитую белладонну, но её распространение карается законом. Воры, лжецы и предатели вокруг; так могу ли я дальше сопровождать Вас сегодня и требовать присутствия рыцарей в последующие дни?       — Вы мою наивность и ребяческие ожидания вмиг разбили, но, думаю, так будет даже лучше, — Люси, интуицией уловившая интерес Драгнила к своей персоне, малость трепеща, хитро прищурилась и продолжила: — Не против ежедневных прогулок? В действительности, глупо ждать сэра Фернандеса в разгар бури.       — Я Вам камин ещё обязан разжигать, насколько помню.       Полухриплый тон сменился обыкновенным, а размеренные скромные шажки — привычным темпом ходьбы. Нацу продолжил увлечённо пудрить разум своей спутнице, только разговор стал вести на более светлые и приятные темы и с достоинством мысленно отмечать, как леди с каждой минутой всё больше млела и веселела, теперь уже не возмущаясь пробиравшим кости морозцем. Драгнил понимал, что не хватит дня, недели, возможно, месяца, чтобы Люси доверилась ему полностью, и оно понятно, ведь Хартфилия не заношенная дворовая девка, а благородная леди, воспитанная согласно строжайшим нормам этикета; однако парень за год пребывания в столице мастерски научился терпению и даже театральному искусству, безупречной актёрской игре.       В архивах он не обнаружил ничего подозрительного на гостью Королевы, и её ангельская чистота и невинность ему не понравились совершенно.

***

      Джерару было невмоготу лежать на попечении у Полюшки целыми днями, слушать её нудные ворчание и нравоучения, от скуки наблюдать за работой старушки и извечными больными, валящими к ней толпой, но ничего более достойного Фернандесу не оставалось. Молодой рыцарь шёл на поправку, но гораздо медленнее, чем могло бы быть в период более тёплый — весенний или летний — ведь у целительницы не хватало некоторых припасов, способных ускорить процесс лечения. Джерар за две недели успел возненавидеть горьковатый запах блёклых стен каморки и скрипящее ложе, и одному Богу известно, сколько ещё времени ему предстояло провести здесь.       — Обед с кухни принесу сейчас, — фыркнула Полюшка, накидывая поверх льняного платья красный плащ, — лежи смирно. Встанешь — сам себе раны зализывать будешь. Кости не до конца срослись.       — Бабушка, ну, я даже на траву твою согласен, только не оставляй одного, — жалобно протянул парень и следом заскулил из-за нытья в области рёбер. — Сдохну окончательно.       — Рыцарь Фиора, да? — морщинки на лбу старушки собрались в небольшие складки. — Ребёнок сущий. Не думай, я на золотом подносе таскать еду не собираюсь, — и Джерар успел только негромко подметить, что в таком случае будет лишь яблоки, прежде чем дверь захлопнулась за лекарем.       Тишина ножом пронзила узкую комнатушку, и даже зимний свистящий ветер не смел нарушать безмолвие, паутинкой окутавшее неказистое помещение; тоска преследовала Фернандеса не только наяву, но и во снах, печальных и зловещих. Ему казалось, что его синеватые волосы вновь слипались прядями, а скулы скалывал неугомонный холод... точь-в-точь, как в ту ночь, когда он встретил ту ведьму.       Он мог думать только о таинственной незнакомке...       ... которую нарёк Королевой.       Джерар Фернандес никак не ожидал, что однажды испытает столь непреодолимое желание сблизиться с гнусной ведьмой, слугой Тьмы. И кто знает: возможно, он бы не хотел того так яростно или презирал саму мысль об этом, если бы колдунья не была копией Ирен Бельзерион.

***

      Лошадь копытами обивала продрогшую, грубую землю, грузно дышала и в беспокойстве махала тёмным хвостом из стороны в сторону. Эрза легонько потрепала гриву, попутно заканчивая приготовления в долгий путь. Из глубины пещеры, в которой обосновались её соратники, доносились непринуждённый шум и возня, смешанная с редкими смешками. Скарлет удручённо вздохнула; не сказать, что волшебникам предстояла задача более лёгкая, чем у их предводительницы, ведь выживать под гнётом безумной Королевы, скрываться и просыпаться с удручающими мыслями о новом рассвете трудно. Алая же спешила на время убежать от этой проблемы на встречу с другой, и путь ей предстоял долгий и выматывающий. Тяжело в равной степени приходилось всем, и опущенное достоинство магов отчаянно кричало, что существует единственный выход из их нынешнего положения — смерть Ирен.       — Разбойников и контрабандистов в тех местностях немало, — усмехнулся Драгнил-старший, усевшийся под голым, заиндевевшим дубом у каменных сводов пещеры. — Догадалась одеться как мужчина, молодец. Хотя платья тебе к лицу.       — Лучше следи за своей задницей, хорошо? Отморозишь ведь, — привычно огрызнулась ведьма и, прочно закрепив ремешки на седле, принялась собирать в гладкую и аккуратную причёску густые алые волосы, слегка вьющиеся на концах; ей пришлось привести локоны в порядок и избавиться от многочисленных шнурочков и заколочек. Синий, почти чёрный плащ с золотой вышивкой по бархату и широким капюшоном безупречно закрывал все женские достоинства колдуньи, что обеспечивало ей большую безопасность в пути — хамоватые разбойники были падки до красавиц в шёлковых юбках и с грудой драгоценностей на запястьях, шее и в ухоженной причёске.       — Пусть моя задница тебя не волнует, — Зереф заметно помрачнел, — у тебя другие заботы. Осторожнее с Дреяром, он хитёр, как чёрт.       — А я ведьма, — самодовольно бросила девушка и вмиг оседлала измученного от предвкушения коня, — он в любом случае умрёт. Я убью Лаксуса независимо от того, какую службу он мне понесёт. Король... и что? Не волнует. Жалкий титул, ведь настоящий Король никогда не преклонит колено перед такой, как я, а Дреяр при всей своей напыщенности уже унижался. Ненавижу подобных ему.       — Постарайся сказать это Лаксусу только после того, как его войско разграбит Крокус, не раньше, — Зереф лёгким движением руки расправил складки на тяжёлом плаще соратницы, также потрепал лошадь по гриве, как и Эрза минуты назад, словно это был некий обряд, важное напутствие, и направился к пещере. — Береги себя, дорогуша, — бросил как бы невзначай, даже не развернувшись.       И только после этих слов ведьма, поджав бледные иссохшие губы, натянула поводья. Они дорожили друг другом до безумия, но стали бы показывать свою привязанность? Ни за что, ведь их игра требовала строгого выполнения предназначенных ролей — а суждена им была холодность в отношениях.       И оба понимали, что маски снимут только перед смертью кого-нибудь из них двоих, а до тех пор будут лицемерно изображать неприязнь.

***

      Шарли, отлучившаяся за ковшом горячей воды для ванны своей хозяйки, спешно вернулась в покои спустя считанные минуты с плескавшейся ношей; на голубоватом подпоясанном платьице виднелись редкие мокрые пятна, появившиеся по неосторожности девочки. Она тряхнула кудрявыми локонами, часть которых была закреплена на затылке незатейливой побрякушкой, и удивлённо уставилась на леди. Между тонкими пальцами Люси перебирала медальон, и Шарли, надрывно вздохнув, насторожилась.       — Красивый медальон, — Шарли умело сохранила самообладание, и потому сразу же принялась за старую работу. Хартфилия вздрогнула и засуетилась, поднявшись с расправленных багряных простыней. Еле ощутимое прикосновение воздушной сорочки вызвало табун мурашек, пробежавших по коже.       — Д-да, — с заиканием ответила леди и, будто бы предвещая следующий вопрос служанки о причине её лёгкой тряски, парировала: — Мне просто холодно.       — Кто-то из близких подарил Вам этот медальон? — целеустремлённо продолжала Шарли и искоса, почти незаметно посматривала на снимающую тряпьё Хартфилию. Люси, за долгие недели не сумевшая привыкнуть к своей наготе перед девочкой, скукожилась ещё больше.       — Он... он не мой.       — Чей же, позвольте уточнить? — белокурая вскинула брови и кистью проверила воду в ванной, на поверхности которой кругами плавали масла различных душистых цветков, обладающих полезными свойствами. — Готово, миледи.       Люси пальчиками ступни коснулась воды, поёжилась, ощутив обволакивающую тёплую влагу. Шарли придержала золотистые волосы хозяйки, пока та окуналась, и распустила спутанные пряди за бортик ванны. Блаженный вздох вырвался из груди Хартфилии, когда её напрягшееся тело почувствовало сладостное покалывание горячей воды. Служанка приняла молчание леди за явное нежелание продолжать навязанный ей разговор, однако, к её нескрываемому удивлению, Люси осипшим голосом произнесла:       — Я недавно посетила кое-чьи покои с предложением отобедать вместе. В комнате на тот момент никого не было, и на полу у кровати валялся этот медальон. Я взяла его в ладонь, чтобы поближе рассмотреть... он даже издалека показался мне необычным... странным... Тогда в покои вернулись. Я испугалась и захватила медальон с собой, когда уходила. Как понимаешь, о приёме пищи я даже думать не смела.       — Вам стоит вернуть эту вещь тому, у кого её взяли, — Шарли присела у ванны, подмяв под себя испачканные вознёй подолы платья, и локтями опёрлась о бортик. — Медальон Вы нашли у... — чёткая и размеренная речь, требующая концовки со стороны собеседницы, вылетала из уст девочки.       — Нацу. Нацу Драгнила.       И Шарли поистине ужаснулась: советник Ирен, ближайший к ней человек со всего королевского двора... — колдун.